У Жака Пулена было достаточно женщин для удовлетворения своих желаний и страстей. Он был очень разборчив, поэтому предпочитал женщин замужних, крепких телом, неудовлетворённых и поэтому способных на всё ради получения удовольствия. К тому же, они были чистоплотны, аккуратны и не болтливы, и даже если случалась пикантная ситуация, им не надо было ни о чём таком задумываться - все рождённые от него дети преподносились рогатым мужьям, как их собственные.
Последняя, кто побывала в его объятьях – это дочь кухарки, Пьеретта. Эта молоденькая женщина, будучи замужем за главным конюхом Проспером, не раз встречалась с Жаком в его домике, после того, как накормит-напоит своего немолодого мужа, по-быстрому отдаст ему свой супружеский долг, а затем уложит спать на чистой соломе.
Вот и сейчас Жак ждал её появления, поэтому ему ни к чему была эта встреча с дурнушкой Соланж. Он выпустил девушку из своих крепких объятий и коснулся губами её вспотевшего лба:
- Вас, кажется, уже ищут, мадемуазель… Да и меня… наверное, тоже… Я был бы Вам очень признателен, если бы в следующий раз Вы оказались бы здесь не случайно. Давайте-ка так, я буду ждать Вас на следующий день после охоты маркиза и его гостей. Надеюсь, что они сильно устанут и не заметят Вашего отсутствия хотя бы пару часов…. Мне было бы очень приятно продолжить с Вами знакомство.
Егерь не обманывал Аврору… Эта девочка была так непосредственна и… некрасива, что вторая волна жалости захлестнула его сердце. Ещё никогда Жак не целовал такие невинные губы.
Его первая женщина была опытной и ненасытной прачкой с красными по локоть руками, огромными грудями и толстым задом, а он, худосочный подросток лет четырнадцати, жил сиротой при прачечной. Парнишка весь день без устали носил прачкам воду, а ночью спал там же, в каморке рядом с корзинами грязного белья. Однажды в полдень, устав от жары, Жак крепко заснул на грязных тонких, льняных простынях, как вдруг в его сон ворвалась душная волна лукового запаха…. Огромное тело прачки навалилось на него, чуть не расплющив, а влажный рот засасывал и, казалось, готов был его проглотить. Жак не помнил, как оказался раздетым и что вытворяла эта громадина… Но когда его «инструмент» оказался в её губах, и она заиграла на нём, он испытал ни с чем не сравнимое блаженство, и ему было уже всё равно, кто находился на нём,.. под ним…. А когда наслаждение достигло своего пика и из него бурным потоком, пульсируя вырвалась горячая лава, он издал дикий крик и свалился с сомлевшей прачки почти без сознания. С тех пор не проходило дня, чтобы в полуденный час, когда вся прислуга разбредается на отдых, каморку не оглашали бы стоны и крики толстухи… И каждый раз у Жака возникало желание бежать подальше от похотливой прачки, но она караулила его… Деться было некуда, и он, пересиливая себя, выполнял всё, что хотела эта смрадная туша…
Это воспоминание мгновенно пронеслось в голове Жака… Он посмотрел на горничную и подумал: «Малышка слишком доверчива и наивна… Посмотрим-посмотрим… уж лучше я сорву этот цветок, чем его растопчет случайный прохожий».
Аврора, обуреваемая интересом ничего не осталось делать, как согласиться на предложение Жака встретиться после охоты, но она была недовольна… Девушке показалось, что ею пренебрегли, и это задело её самолюбие… А она ведь уже почти видела себя в объятьях этого егеря!.. Но Аврору так обуревала жажда приключений и любовных познаний, что она проглотила обиду и возмущение и, гордо подняв головку, неспешной походкой направилась к замку.