Глава 6.
Ветер гнул кроны деревьев. На небе сияли звезды, кое-где скрывавшиеся за остатками туч. Лужи задрожали рябью – это от касания мелких капель начинавшегося вновь дождя.
Я, пожалуй, совершил далеко не блестящий поступок. Всё, что наверняка уже нашёл Борис, вернувшись домой, это короткая записка на журнальном столике в гостиной примерно такого содержания:
Ушёл. Буду недели через две-три.
Ты уж извини. Так вышло.
Мне нужно побыть одному и решить кое-какое дело.
Думаю, ты поймёшь.
Спасибо.
. Макс.
P.S.: Привет и мои поздравления Кэролайн.
Да уж. Ума не приложу, как я мог забыть, что даты в моём паспорте устарели, и мне снова нужен новый.
Я вернулся в номер, оставив дверь балкона чуть приоткрытой. Слишком яркое освещение неприятно резало глаза, и я, хоть и знал, что довольно скоро это пройдёт, переключил свет. Мягкое тусклое сияние ночника лениво растеклось по комнате. На тумбочке, прямо под ночником, желтел старый конверт, пролежавший лет семь в альбомах Бориса.
Я сел на кровать и взял конверт. Он был разорван по краю. Он был разорван давно, очень давно. Я слегка повёл по конверту пальцем – мне нравилась наощупь старая бумага. Жёлтый… Значит, суббота. В углу гашеный чернилами «Синий двухпенсовик». Я поднёс конверт к ночнику и теперь кроме выгравированного профиля головы пятнадцатилетней принцессы, в котором узнавалась работа Вайона, мог довольно чётко различить даже верхнюю и нижнюю надписи «POSTAGE» и «TWO PENCE».
Я аккуратно раздвинул разорванные края конверта и достал из него письмо Джорджа (первое и последнее – он ненавидел их писать), две фотокарточки и сложенный вдвое кусок бумаги. Внутри осталась ещё одна двухпенсовая марка, правда, неиспользованная.
Я не стал в третий раз перечитывать письмо брата и отложил его в сторону вместе с конвертом. На первом фото Борис в десять лет. Впервые увидев у Джоан этот снимок, я сразу набрался смелости его попросить. Не поймите неправильно: на фото я увидел не Бориса, а Тима. Да, это был Тим, просто его волосы были темнее. Это было больше, чем похожесть. В десять лет Дэрб был чуть ли не близнецом Тима. С годами сходство сохранялось, но становилось всё менее заметным. Я понял, что именно это сходство с младшим братом, которое я сразу почувствовал, но не осознал, вызвало во мне какое-то своего рода доверие к Борису в день нашего знакомства. Я понимаю, что будь тогда на его месте другой ребёнок, я поступил бы также: точно также я бы предоставил ему возможность уйти, точно также я бы помог ему и его семье. Быть может, я бы стал для этого ребёнка хорошим другом… Но никогда бы ни стал близок с ним так, как я близок с Борисом; никогда бы не поделился я с ним своей тайной. Возможно, это похоже на зарекания, но это так. Я знаю.
Не решившись посмотреть на второе фото, я положил оба снимка на тумбочку.
Аккуратно развернул сложенный вдвое листок бумаги. На нем углём нарисован портрет мамы. Отец был хорошим художником. Он рисовал редко, но уж если рисовал – то вкладывал в свои картины и картинки всю душу. Бывают иные полотна – они огромны и в них, казалось бы, есть всё: и цвет, и свет, и тень, и точная рука… Но всё равно они остаются какими-то пустыми. Их и мёртвыми даже не назовёшь, оттого, что они не были никогда живыми. Рисунки же отца, будь они даже на бумажном огрызке, всегда словно дышали – столько в них было души. Между согнутыми половинками лежал высушенный листок клёна из папиного гербария. Кое-где по краям он немного потрескался и местами даже осыпался. Когда-то он был ярко-оранжевый, а сейчас пробрёл блекло-коричневый оттенок.
Странно, как много иногда могут значить для нас вещи. Хотя… Нет, тут не в самих вещах дело, а в том, что они в себе несут, о чём они нам рассказывают, напоминают, что заставляют почувствовать. Ценность вещи даже не всегда в её материальности. То, что дорого одному, не представляет ничего для другого…
Отложив все в сторону, я поднялся с кровати и осмотрелся. Через застеклённые двери балкона сквозь моё отражение просматривалось ночное небо. Меня тянуло наружу. Казалось, стены номера давят на меня, на моё сознание. Я взял ключи и вышел, захватив с собой пальто. Замок дважды щёлкнул. Я спустился вниз по лестнице на первый этаж. Портье дремал, положив голову на локти. Гостиница была маленькая – всего сорок семь номеров на пять этажей – и администратора, который принимал меня вечером, на ночь сменял этот парень, а иногда и сам хозяин гостиницы.
Решив не будить спящего, я осторожно дёрнул дверь. Она дрогнула, и прикреплённый колокольчик издал короткий звон. Чёрт, заперто.
-Эй… Не ломайте двери, сэр, они денег стоят! – послышался позади сонный голос портье.
Я обернулся.
-Я и не ломал, посмотрел только, запе...
-Все тут ничего не ломают! – довольно грубо перебил мальчишка. – А мне хозяин потом из заработка вычитает… Сейчас, погодите, открою.
Я не стал возражать. Портье, всё ещё бурча себе что-то под нос, словно старый ворчун, подошёл и достал ключ.
-Вы из какого номера? – спросил он, поворачивая ключ в замке.
-Сорок пятого.
Дверь открылась, и я собрался уходить.
-Ключи оставите? Потеряете – будете оплачивать. Или хозяин замок менять заставит. Или ещё чего.
Я улыбнулся:
-Хозяин, я гляжу, та ещё сволочь, а?
Портье ошарашено посмотрел на меня и промямлил:
-Ещё та… - и тут же испугался того, что сказал. – То есть... Я… Я не это имел ввиду!
-Эй, послушай. В мире немало плохих людей, но это не значит, что нет хороших. Я видал хозяина отеля – он редкий засранец, но это не повод на всех злиться, уж тем более в твои годы.
Портье молчал.
-Ключ я заберу с собой, и уж если его потеряю, то без труда поменяю замок – это вовсе не проблема.
***
Я шёл вдоль моста. Ветер дул прямо в спину, будто подталкивал: «Иди, Макс, иди! Иди и не оглядывайся». Шаг за шагом я уходил всё дальше и дальше от отеля.
Ночная тьма постепенно рассеивалась. Светало. Машин пока не было видно вовсе – дорога пустовала, и лишь изредка мостовая освещалась фарами, но лишь на мгновение – и вот уже гул мотора скрывался где-то далеко, постепенно стихая. Будто и не было ничего. Так и в жизни. Кажется, что вот оно – настоящее, незыблемое, такое осязаемое, слышное, такое…материальное… А потом оно становится прошлым – и будто не было ничего вовсе.
Медленно-медленно светало. Небо чуть светлело, но солнца ещё не было видно. Какая тишина, какая свежесть… Замечательные предрассветные часы.
Я остановился. Метрах в тридцати заметил чью-то фигуру. Человек опёрся о парапет моста и смотрел на реку. Интересно, о чем он сейчас думает? Я беззвучно и не торопясь пошёл вперёд. Какие мысли крутятся у незнакомца в голове, когда он вот так смотрит вниз, на воду?
Человек поднял голову. Длинные тёмные волосы развивались по ветру. Женщина?! Странно… Я не знал толком, какого пола человек, но отчего-то определил его как мужчину. Что женщине может понадобиться в столь ранний час на мостовой?
Я подошёл со спины.
-Прошу прощения…
Незнакомка чуть вздрогнула. Я почувствовал, как напряглось все её тело. Это как-то заметно было. Очень.
-Я прошу прощения, что напугал… У вас всё нормально?
Незнакомка не оборачивалась, но как-то немного расслабилась. Я почувствовал себя несколько неловко.
-Мэм?
-Идите.
Нет, судя по голосу это не женщина. Я бы сказал… Я бы сказал, скорее девушка… Я покачал головой. Какого черта?! Мне бы действительно следовало идти туда, куда я шёл. А куда я шёл? Никуда. Значит… Я улыбнулся:
-Куда?
-Куда и шли.
-А я не шёл куда-то. Я просто так шёл.
Она обернулась.
-Так не бывает. Мы все куда-то идём.
Я подошёл к парапету и заглянул за край, вниз.
-А куда шли вы?
-Разве я шла? Я стояла. И смотрела на реку. На небо.
-Просто смотрели? – я повернул голову в её сторону.
-Ну… - она пожала плечами. - Да, вроде того.
-А я просто шёл. И пришёл. - Я вздохнул. – Свежо. Скоро солнце взойдёт…
Незнакомка посмотрела на небо.
-Да, скоро.
-Послушайте… Вы ведь не прыгать туда собрались? Да? – я указал вниз.
Её брови чуть поползли вверх.
Странно всё как-то получалось. Вообще как-то непонятно. Я сохранял невозмутимый вид. Девушка чуть перегнулась через парапет.
-Интересно, каково это…
-Что – это?
-Умирать. Лететь вниз, понимая, что ты либо разобьёшься, либо через какие-то несколько мгновений твои лёгкие заполнятся водой…холодной, ледяной, быть может…
-Ну, не думаю, что пока человек летит, он уже умирает. – Я смотрел на восходящее солнце. - И не думаю, что он что-то там понимает или осознает. Обычно такие поступки совершаются импульсивно, необдуманно. Тот, кто взвесит все за и против, поймёт, что лучше остаться жить.
-Жить… - Девушка устремила невидящий взгляд в воду. - Мне двадцать три. Моя бабушка лежит в психиатрической больнице. Отец с матерью погибли в автокатастрофе неделю назад. Младший брат в тяжёлом состоянии после операции. Ради чего жить?! Зачем? К чему… к чему мне такая жизнь?!
Молчание. Ради чего жить…
-Ради восходящего солнца… - произнёс я вслух. – Ради каждого вдоха и выдоха. Ради младшего брата…
-…который останется инвалидом. – В её голосе слышалась нотка отчаяния.
-То есть, ты готова сдаться?
-Что? – девушка удивлённо на меня посмотрела.
-Сдаться. Потому что умереть раньше положенного – всё равно, что сдаться. Жизнь означает борьбу, движение, стремление. Если ты падаешь, это не значит, что ты не сможешь встать, если захочешь. Желать смерти – чуть ли не высшее проявление слабости.
-Я… - она чуть прищурилась, видимо, пытаясь осознать всё мной сказанное.
-Вам, конечно, самой решать, но… я бы вам не советовал этого делать. – Я выпрямился и бросил короткий взгляд на девушку. – Я пойду. Всего вам доброго.
-Но… - Девушка встрепенулась. – Куда вы?
-Туда же, куда и шёл. Куда-то.
-Погодите… - донеслось мне вслед.
-Подумайте над моими словами, - произнёс я, достаточно громко для того, чтобы она могла услышать. - И, - я обернулся и остановился, - думаю, вы нужны своему брату. Это всё же лучше, чем просто умереть.
***
Я не спеша возвращался к отелю. Нужно было связаться с Алланом Спрингсоном.
Мне необходим был новый паспорт как минимум раз в пять-шесть лет. Я практически никогда не менял имени, кроме единственного случая, когда мной довольно серьёзно заинтересовалась полиция Великобритании. По совету тогдашнего личного юриста, Томаса Тэллдон-Уисдэма, я поговорил с Джоан, и вскоре Том достал паспорт на имя Давида Вознесского. Для полиции блестяще было инсценировано моё убийство, а потом три с лишним года, пока в Великобритании всё не улеглось, я провёл в Советском Союзе, якобы, в поисках пропавшего отца, и то были далеко не самые лёгкие времена. Это было в семьдесят седьмом.
Аллан не преувеличивал, говоря при нашей первой встрече, что он хорош, в чём я очень скоро убедился. Он умудрился достать мне паспорт за три дня. Обычно, на это уходила неделя, а то и больше. Правда, по этому паспорту мне уже был двадцать один год, а должно было бы быть девятнадцать, поэтому теперь приходится менять его раньше. Уж на двадцать пять я никак не выгляжу.
Я позвонил Спрингсону из первого попавшегося телефона-автомата и договорился о встрече.
***
Дверь с неприятным скрипом открылась.
-Сэр… - послышалось позади меня. Я обернулся.
Горничная подошла совсем тихо, и я её не заметил. Голова полна разных мыслей. Так всегда: ухожу в себя - и будто оказываюсь в другой реальности. Надо быть внимательнее - я чуть не захлопнул дверь прямо у неё перед носом.
-Да, вы что-то хотели?
-Прибраться в номере, сэр.
-О, в этом нет необходимости. Приберётесь завтра, когда я съеду.
Женщина кивнула.
-Приходил ваш друг. Он представился… - она подняла глаза к потолку, силясь вспомнить названное имя. - Борисом. Борисом Дэппом, кажется.
Я не стал исправлять. К чему? Ясно одно: Дэрб каким-то образом меня нашёл, но не застал.
-Да, и что он хотел?
Горничная поправила прядь волос, выбившуюся из-под чепчика.
-Просил передать, что он ещё зайдёт. И оставил вам записку, - она высунула из кармана передника сложенный листок и протянула мне.
Я взял его.
-Это всё?
-Да, сэр, - она мило улыбнулась.
-Чудесно. Благодарю.
Оказавшись наедине, я не спеша развернул записку. Единственное слово, написанное большими буквами, тщательно выведенное карандашом. Я улыбнулся.
«ЗАСРАНЕЦ!!!»
Содержательно, чётко и ясно. Ничего лишнего. Я понял практически всё, что мне хотели сказать. Всё, что несло в себе это единственное слово, женщина не написала бы листах в трёх, не меньше.
Раздался стук.
-Открыто!
-Ты, чёртов негодяй! Ни капли не изменился. Что за привычка сваливать без предупреждения? – тут же начал Борис, закрывая за собой дверь.
-Я оставил записку на столике. Я же написал: так вышло. Даже извинился.
-К черту извинения! К черту эту грёбанную записку! – выпалил он. Я заметил, что друг не в меру возбуждённый.
-К черту – так к чёрту. Скажи лучше, как ты меня нашёл?
-Что искать-то? Тебя вечно заносит в самые отдалённые места. Нужно было лишь найти какой-нибудь незамысловатый отель на окраине, - Борис улыбнулся. - Спрашиваешь, будто я тебя первый год знаю.
Ну да. Действительно, а что я хотел… Дэрб окинул номер взглядом. Потом посмотрел на меня.
-Скромно. Есть что выпить?
Я отрицательно покачал головой.
-Плохо.
-Может, сядешь?
-Нет. Некогда сидеть, если нет выпивки. Мы сейчас уходим.
-Вы? – Я свалял дурака.
-Нет, Макс, МЫ. Ты и я. Мы уходим.
Так… Стоп. Макс, не глупи! Дэрб не стал бы меня просто так искать. Это же Дэрб. Тогда… У него что-то случилось? Неужели, во что-то влип?
-У тебя всё нормально?
-Ага. Да. Нормально. Хотя… Нет. НЕТ! Ни чёрта у меня не нормально! У меня стресс! – сорвался вконец он.
Чертовски плохо. Дэрб любит пошуметь по пустякам, но очень редко срывается по-настоящему. Он быстро подошёл к кровати и опустился. Друг волновался и, сидя, покачивался взад и вперёд, силясь взять себя в руки.
-Так, погоди. Успокойся. Давай по порядку. Что-то случилось с матерью?
Он отрицательно покачал головой.
-Точнее… Да, в некотором роде и с матерью, но не моей. И с отцом… тоже случилось.
-Тогда с чьими и что?
Борис нахмурился и потёр переносицу:
-Господи… Какой бред.
Я внимательно посмотрел на него. Всё же, жаль, что в номере нет выпивки. Нужно что-то делать. Что ж, пойдём по простейшему пути.
-Так, вставай.
Друг поднял голову и бросил на меня непонимающий взгляд.
-Поднимайся же! Не рассиживайся, - начал торопить его я. Он всё ещё удивлённо на меня смотрел. – НУ ЖЕ!
Борис начал не спеша вставать:
-Зачем?
-Будем пить.
-Ты же сказал, у тебя нет ничего.
-Мы пойдём в ближайший бар. Есть тут один, неподалёку. Там даже есть неплохой коньяк. А бармен – лысый здоровяк, глухой на одно ухо. К тому же у этого качка розовая бабочка, которая ни черта не сочетается со старым бежевым костюмом. Забавное зрелище, тебе понравится.
-Ты решил меня споить? Не похоже на тебя, - Дэрб покачал головой.
-Нет, мы выпьем понемногу. И ты за делом по порядку расскажешь мне, что произошло. Пойдём.
-Ты оставляешь вещи в номере? – поинтересовался Борис, пока я запирал дверь.
-Да. Пока. Номер оплачен до завтра. Ещё вернусь сюда вечером, - ответил я, высовывая ключ из замочной скважины.
***
Борис умостился за стойкой и попросил водки.
-Бармен больше смахивает на клоуна в отставке, - констатировал он. - А ты что же, пить не будешь?
-Не водку.
-Вряд ли здесь есть что-то лучше.
-Можно попросить чаю. Мистер Тутти делает замечательный чай.
-Ты его знаешь?
-Немного. Его все знают. Лет семь здесь стоит.
-А он тебя?
-Сомневаюсь.
Подошёл бармен с рюмкой и налил Борису водки.
-Будете что-то заказывать? – обратился Тутти ко мне.
-Он будет пиво, - ответил за меня Дэрб. – Любое, но самоё лучшее.
Когда передо мной появился бокал, друг залпом выпил водку и чуть сморщился. Бармен хотел долить, но я покачал головой.
-Фуу… - проговорил наконец Борис.
Мистер Тутти снова решил попробовать долить.
-Н-не надо, - замотал головой Дэрб, - я дальше пиво.
-Бери моё.
Бармен, поняв, что вряд ли мы ещё что-то закажем, пошёл в другой конец барной стойки, где его ожидал уже нетрезвый толстячок в круглых очках. Я придвинул бокал Борису.
-Ну так что?
Дэрб посмотрел на пиво, потом на меня.
-Мне начать с самого начала?
-Начинай оттуда, откуда считаешь нужным.
-Хм… Полгода назад Кэролайн отправилась в Австралию к родителям. Ну… Ты это, в прочем, знаешь. И вчера она должна была вернуться. – Борис запнулся.
-Не вернулась?
-Вернулась. Но… чёрт! Она… как бы объяснить… Она вернулась не совсем одна.
Я не особо удивился. Кэр могла выкинуть какой-нибудь бредовый фокус – это было в её стиле.
-Ты говорил, что это как-то связанно с родителями. С её родителями?
-Не. – Дэрб махнул рукой. Алкоголь определённо на него подействовал. Неужели придётся выуживать из него каждое слово?
-Я слушаю.
Борис медленно набрал воздуха в грудь. А потом, наконец, перешёл к делу.
-Представь. Стою я возле трапа, смотрю, как пассажиры один за другим вылезают из самолёта. Вот показывается Кэр. Намазалась, словно Барби. В своём стиле, короче. – Он говорил довольно быстро, местами даже несколько раздражённо. – Ну, я поначалу не совсем понял, заметил только, что спускается она как-то не так. В общем, похрену. И вот прикинь! Я иду ей навстречу, а мужлан, который был впереди неё, отходит в сторону… И ВСЁ! Я остановился на месте, как вкопанный, как придурок какой-то. Да и почувствовал себя, как последний идиот. – Борис схватил бокал с пивом и мигом опустошил его почти наполовину.
-Отчего ты почувствовал себя идиотом? Оттого, что некий «мужлан» отошёл в сторону?
-Да! То есть… То есть нет. Понимаешь, это был такой грузный мужлан, - Борис начал разводить руками, пытаясь показать мне его габариты, - за ним были видны только голова да плечи этой… - он сделал паузу, а потом произнёс с деланной неприязнью, - Кэролайн. А он свернул в сторону – и я вижу её полностью. И у неё… у неё живот впереди!
Я поначалу не понял.
-В смысле, она поправилась? – и как только я это произнёс, до меня дошло.
-Да НЕТ ЖЕ!!! – почти закричал Борис, так, что мистер Тутти в другом конце стойки обернулся, бросив на нас удивлённый взгляд. – НЕТ! Она… Что? Ну что?! Чего ты ржёшь?
Друг несколько преувеличил, но я действительно с трудом сдерживал смех. Воображение рисовало в моём сознании рассказываемое Борисом, и я с трудом, но всё же пересилил желание расхохотаться.
-Я… я ничего. Не смеюсь. – Выдавил я, приходя в себя. – Так Кэролайн… - я остановился, рассчитывая на то, что Дэрб закончит за меня.
-Ну… Она… это… Как сказать. У неё живот. Короче да, она это самое.
-Что это самое?
-Ну… - Борис огляделся, а потом придвинулся ближе и продолжил полушёпотом. – Беременна. А я не знал. Она не сказала. Она уехала к родителям, когда была на первом месяце. Так что сейчас седьмой. Это мой ребёнок.
Я подумал.
-Но всё ведь совсем не плохо, я бы сказал, даже наоборот.
-Макс! Но не так же сразу. Это большой стресс. Я первые минут пятнадцать и разговаривать-то толком не мог. А знаешь, что сказала Кэр? Она сказала, что это её сюрприз. Находит это смешным. – Борис допил оставшееся пиво. – А мне-то каково? Брак – это одно дело, но ребёнок, причём ТАК, - это совсем другое. Я не готов.
-Я гляжу, Кэр и сама относится ко этому не так серьёзно, как следовало бы.
-О, Кэролайн – отдельный разговор. Она порой как с цепи срывается. Заставила заехать меня в четыре бутика – приспичило купить себе платье (не, ну объясни мне, на кой хрен ей сейчас платье?!), и ни одно из понравившихся ей, конечно, не подошло. И она знала, что они и не могли подойти. Она всю дорогу домой трепала мне нервы. Господи! Пока я сидел за рулём, всё на тебя надеялся. Думал, приеду, выпьем… даже нет, не выпьем. Напьёмся. Думал, поддержишь, дашь дельный совет, промоешь мне мозги своей философией – в общем, хоть как-то облегчишь мою участь. И ни черта! Какая-та грёбанная записка, с которой ни выпить, ни поговорить.
Бармен принёс счёт, и я расплатился.
-Кэр бросила курить?
-Знаешь, что значит бросить в её понимании? Это когда вместо семи сигарет она выкуривает три: на завтрак, обед и ужин. – Борис тяжело вздохнул. – Ну вот, Макс, объясни, в какой заднице побывал её мозг? Она меня даже слушать не хочет. Но тебя, может, послушает. А то, что она стала такой раздражительной? Это ужасно! Ты мне нужен, я сам не вынесу.
Борис не любил трудностей. Да и много ли людей их любит? Но нередко он преувеличивал. Запугивал сам себя. Кэролайн тоже хороша. Ситуация довольно смешная, но она ведь в равной степени и ужасная. “Привет, милый, я на седьмом месяце, у нас будет малыш; извини, что не предупредила – это сюрприз. Правда, прикольно?”
Мы вышли из бара, Бориса чуть пошатывало. Ему нельзя водку.
-Куда пойдём?
Я пожал плечами:
-Сначала заберём твою машину возле отеля – ты ведь не пешком пришёл? – Дэрб утвердительно качнул головой: “Не пешком”. – Я отвезу тебя домой. Поздороваюсь с Кэролайн. Может, она меня послушает. А пото…
-Мы вдвоём напьёмся до чёртиков, да? – Борис, слегка опьяневший, посмотрел на меня с надеждой.
-Нет, потом я кое-куда смотаюсь. Относительно документов.
-И после этого мы напьёмся до чёртиков?
Мы перешли дорогу и свернули в сторону отеля.
-Да, дружище. А потом мы напьёмся до чёртиков. Так, чтобы башню сносило.
Некоторое время мы шли молча.
-Что-то я не припоминаю, чтобы тебе когда-то башню сносило… - медленно произнёс Дэрб.
Мы уже были около отеля. Я, улыбаясь, обошёл кабриолет сзади и остановился со стороны водителя.
-Сносило, ты просто этого не видел. Кинь ключи.
Борис полез в карман. Ключи зазвенели в воздухе, пролетая над кабриолетом, и точно бы попали мне по лбу, не слови я их рукой.
-Мало верится, - протянул он уже в машине. – Хотелось бы на это посмотреть.