Зимой из дому мы выходили затемно, когда ещё не рассвело. Отец разгребал снег на дорожке, ведущей от дома к большой, проезжей, дороге, рано-рано утром, а я шагала уже по вычищенной тропинке. Зимами я неизменно ходила в школу на лыжах. Мне купили ранец, и руки были свободны, я могла отталкиваться палками.
Однажды в самоё тёмное время – вероятно, было декабрьское утро – я вышла из дому в обычное время, по вычищенной отцом тропочке дошагала до большой дороги и вдруг на самом спуске дороги вниз, к лесу, (дом наш стоит первым в деревенском порядке) я увидела собаку. Надо сказать, что всех собак в нашей деревне я знала по кличкам и узнавала по внешнему облику. Но эта собака была незнакома мне: гораздо крупнее, внушительнее. "Наверное, заречная," - подумалось мне. Я стала, причмокивая, подзывать её к себе. Сняла ранец, достала из своих припасов хлеба, и протянула ей. Собака не двигалась с места, настороженно повернув морду в мою сторону. Я шагнула к ней – она не шевелилась. Что-то в её облике насторожило меня, и я, размахнувшись, (а при размахе лягнулась лыжная палка, в которую была вдета моя рука в варежке), бросила ей кусок. В это мгновение собака отскочила, взвыла странным тоскливым звуком, от которого в моём животе стало неуютно и стыло, и огромными скачками рванулась с места вниз, по дороге в сторону леса. "Наверное, из Сосновки прибегала," - успокоила я себя, потопталась ещё, вглядываясь в темноту, развернулась и пошагала в школу.
На первом уроке в дверь постучали. Александра Васильевна вышла, с кем-то поговорила и, вернувшись, попросила меня выйти за дверь. Там стоял бледный отец. Он схватил меня в охапку и прижал к себе. Я, не понимая ничего, смотрела на него. Оказывается, спустя какое-то время после моего ухода отец пошёл в колодец за водой. В это время уже рассвело, и он увидел следы волка и следы моих лыж, по которым было видно, что человек тут топтался… С этого дня отец долго провожал меня по утрам до большой дороги.
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/04/17/1544