Помню запах утра 1 Мая или 7 Ноября: это был аромат печёного, разливавшийся по всей деревне и внутри каждой деревенской избы. Просыпаешься – и ноздрями понимаешь, что сегодня – праздник. К тому же по радио звучат бодрящие сердце и душу советские песни.
После утреннего чаепития со сковородниками или картофельными шаньгами, особенно любимыми отцом (а я до сих пор не умею так ровно и красиво защипывать краешки картофельных шанежек, как делала это мама), отец чистит обувь душистым гуталином, меня наряжают в «кьясные юмынки(румынки)», «кьясное» пальтишко, на голову повязывают «кьясный» же платок, и мы с отцом идём на демонстрацию, где в школьной колонне шагает и мой старший брат.
У мамы же такая работа, что и в праздники молоко нужно перерабатывать, потому она идёт на маслозавод. Отец берёт меня на руки, и я восхищённо смотрю сверху, с его плеча, на море красных флагов, транспарантов, бумажных цветов, портретов. Заливается гармошка, а там, у трибуны, где слышны речи, не понятные пока мне, раздаются звуки торжественной музыки, которую я слышу иногда по утрам (если просыпаюсь рано). Пройдут годы, и с этой трибуны буду выступать и я от имени пионеров и школьников, как активистка и одна из лучших учениц школы… Отец ещё застанет это время, и однажды после демонстрации, когда он слушал речь дочери-четвероклассницы с трибуны, вернувшись домой, скажет с улыбкой маме: «Ну, мать, дождались: дочь с трибуны выступает! Сегодня Павла Ильина сказала мне: не дочь у тебя, а Москва! Как громко говорит – всё слышно.» Долго потом в семье трунил надо мной зубоскал-старший брат – попала ему на язык эта «Москва»!
Потом в клубе концерт, и я уже знаю, что тоже буду выступать на сцене, когда вырасту большая.
Каждую весну к нам приходили по Пинеге большие пароходы, доставлявшие разнообразные грузы в верховья реки: продукты и промышленные товары. Многие мужчины работали сезонно на выгрузке товаров, и папа с ними. Работа часто приходилась именно на первомайские праздники, поэтому 1 мая был поистине праздником мира и труда! Грузчиков отоваривали в первую очередь, высчитывая стоимость товара тут же из заработка, поэтому домой отцы приходили хоть и уставшие, но довольные: с деньгами для семьи и с вкуснятиной для детей. Из принесённых папой продуктов особенно помнится вкуснейший компот в больших жестяных банках. Как вкусны и ароматны были яблоки и груши в том компоте! Кстати, все фрукты были для меня тогда «яблоками-игрушами». Тут сыграла свою роль и часто распеваемая нами широко известная песня «Катюша», первые строчки которой «Расцветали яблони и груши» трансформировались в моём сознании в такое название консервированных фруктов. Ведь свежих нам не приходилось пробовать. Понимание пришло только в школьные годы, когда раздвинулись рамки кругозора… Весенние дни тоже были праздниками: мы бегали смотреть большие, красивые пароходы. Это было такое невиданное чудо для деревенской детворы. У нас на Пинеге нет крыс. Отсутствие их связывают с именем Иоанна Кронштадтского, по молитве которого эти твари покинули наши края. Рассказывали, как однажды с грузом, вероятно, в таре, на берегу появились крысы, которых мужики сразу же затоптали. Многое было дивным для нас тогда.
Не помню "красных дней календаря" в яслях и в саду, так как я была «несоюзная молодёжь», то есть, не посещала детских учреждений. В садике я была всего только один день, и этого дня мне хватило, чтобы устроить "бунт на корабле", да такой, что родители зареклись туда меня водить. Чёрный цвет ворот старой избы, где помещалось учреждение ясли-сада, и запах каши, смешанный с ароматом «подписанной» ясельной амуниции, помнится мне до сих пор, спустя 50 с лишним лет. Отец имел возможность быть дома днём, потому я и была больше привязана к нему, а родители решили, что могут позволить мне такую вольницу.
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/04/17/1510