***

                Рассказ.
                ВПЕРЁД…  В  ПРОШЛОЕ

Вот  уже  который  день  льёт  сильный  дождь.  В  огороде  уже  столько  воды,  что  мама  в  галошах  еле-еле  проходит  в  сарай,  где  тоже  стоит  вода. Соседей, живущих  через  дорогу,  и  вовсе  затопило.  Там  низина.  Бедные  люди.  Пожар  хоть  можно  затушить,  а  от  паводка  не  спастись.  У  нас,  слава  Богу, в  доме  сухо  и  на  том  спасибо.  А  теперь  и  вовсе  кошмар:  дождь  перешёл  в  снег.  Вот  уж  третий  день  метёт.  Даже  грейдер  по  улице  прошёл,  расчищая  сугробы.  И  это  накануне  марта. В  декабре  была  слякоть,  а  сейчас…  Не  даром  говорят:  зима  своё  наверстает.
Настроение  и  так  упадническое,  а  сегодня  ещё  и  неприятные  вести  получила.  Вася  позвонил  и  сказал,  что  нашим  соотечественником,  живущим  в  Испании,  произошёл  несчастный  случай.
Через  два  часа  я  получила  письмо  от  моей  учительницы,  которая  тоже  поведала  о  ряде  неприятностей.  У  Франчески  Константиновны  прошлый  год  был  через  чур  трагическим.  Она  похоронила  свою  тётю,  подругу,  приёмную  дочь,  приятельницу  (жену  местного  поэта)  и  троюродного  брата…

…  Рубена  Гонсалеса  я  знала  не  так  близко.  В  тот  год,  когда  я  поступила  в  Новочеркасский  интернат,  этот  парень  учился  в  выпускном  классе.  У  нас  с  ним  были  свои  компании  и  разные  интересы.  Я  даже  не  имела  понятия,  есть  ли  у  него  родители.  Когда  приходилось  встречаться  на  переменах,  мы  равнодушно  проходили  мимо  друг  друга.  Потом  Рубен  окончил  школу  и  исчез  в  неизвестном  (для  меня)  направлении.  Я  продолжила  доучиваться.
Франческа  Константиновна  преподавала  машинопись.  Я  безмерно  благодарна  ей  за  те  знания,  которым  она  меня  научила.  Печатанье  на  машинки  очень  помогло  мне  в  дальнейшем:  я  ведь  левша  и  имею  корявый  почерк.  Вдобавок  я  научилась  грамотно  составлять  документы  и,  без  преувеличения  скажу,  очень  скоро  я  стала  «правой  рукой»  учительницы.  Из  всего  интерната  только  мне  одной  доверяли  печатать  акты  и  накладные. Для  меня  это была  огромная  честь.
С  Франческой  Константиновной  персонал  интерната  не  особенно  дружил. Она  знала  ни  один  иностранный  язык,  а  также  умела  стенографировать.  Учительница  могла  бы  запросто  работать  переводчицей  или  бить  в  суде  секретарём.  При  всей  своей  образованности  у  неё  был  весьма  неопрятный  вид.  Одевалась  она  очень  безвкусно,  а  на  голове  было  непонятно  что.  Намытые  и  не  расчёсанные  волосы  висели  сосульками  или  были  собраны  в  жалкий  пучок. За  спиной  Чеси  и  Чушки   (так  её  называли  сотрудники  и  ученики)  крутили  пальцем  у  виска. Для  меня  внешность  ни когда  не имела  особого  значения.  Человеком  она  была  добрым  и  отзывчивым.  Если  вдруг  кому-то  требовалась  помощь,  Франческа  всегда  оказывалась  палочкой – выручалочкой.
Помню  в  последний  год  моего  пребывания  в  интернате  пустили  рейс  автобуса  Новочеркасск --  Славянск.  Я  осмелилась  поехать  домой  одна  на  каникулы. 
Учительница  купила  билет  и  вызвалась  меня  проводить.  В  тот  день  был  скудный
завтрак,  деньги  и  домашние  продукты  тоже,  как  назло  закончились.  На  билет  на  автобус  и  такси  до  вокзала  мне,  конечно,  хватило.  Когда  приехали  на  автостанцию,  Франческа  Константинова  спросила:
---  Что-то  ты  сегодня  какая-то  бледненькая.  Может,  голодная?
Я  чистосердечно  призналась,  что  на  завтрак  ничего  не  съела,  и  денег у меня  тоже  нет.  Не  говоря  ни  слова  и  не  принимая  возражений,  учительница  купила  мне 
пачку  печенья  и  вафли…

…  Потом,  когда  стала  жить  дома,  я  начала  переписываться  с  учительницей.  Она  поведала,  что  Рубена  Гонсалеса  оформили  в  дом  престарелых.  Те  ребята,  у  которых  не  было  родителей,  попадали  в  это  заведение,  и  их  ждала  незавидная  участь.  Рубен  был  обречён  влачить  свои  дни,  но  ему  повезло.  Каким-то  чудом  он  познакомился  с  дочерью  профессора.  Катя  работала  корреспондентом  местной  газеты,  и  однажды  пришла  взять  интервью  у  людей  с  ограниченными  возможностями. Молодые  люди  понравились  друг  другу.  У  них  завязались  отношения.  Катя  помогла  Рубену  окончить  филологический  факультет университета. Потом  она  забеременела.  Родители  девушки,  как  и  большинство  здоровых  людей,  были  с  предрассудками  и  долго  не  давали  согласие  на  брак.  Своих  детей  у  Франчески  Константиновны  не  было,  и  великодушная  женщина  приютила  Рубена  с  Катей  у  себя  на  квартире. Вскоре  у  них  родилась  прелестная  малышка  Майя.  Родители  Кати,  увидев  внучку,  оттаяли  сердцем  и  позволили  молодой  семье  жить  у  них.
Казалось  бы,  на  этом  можно  поставить  точку,  но  события  продолжали  разворачиваться. Для  поддержки  здоровья  в  целях  профилактики  Рубену  потребовались уколы  и  массаж.  К  нему  начала  ходить  медсестра.  Ходила,  ходила  и...  Рубен  изменил  жене.  Взял  развод  с  Катей  и  женился  на  Алле. От  этого  брака  родилась  тоже  дочь. 
Тем  временем  Рубен  написал  документальную  прозу  «Чёрным  по  белому»,  которая  рассказывает  о  его  нелёгкой  судьбе.  Книгу  заметили  и  одобрили  люди  «сверху».  Испанский  режиссёр  приехал  в  Новочеркасск  и  снял  документальный  фильм  о  нашем  соотечественнике.  Как  потом  выяснилось,  всему  этому  посодействовала  мать  Рубена…

…  На  Ленинских   горах  парижская  испанка   встречает   венесуэльского  студента,  герильеро  из  Каракаса,  бежавшего  от  хунты  за  океан  --  в  страну  идеалов.  Свадьба   на  восемнадцатом   этаже  сталинской  высотки.  Беременность  без  надлежащего  контроля. Внезапное  открытие,  что  будут   близнецы.  Проездом  на  крымский  отдых  Лидер  вынужден  устраивать  Кремлевскую   больницу,   что  политически  не  так  просто  в  свете  брутальных  действий  Старшего Брата,  который  как  раз  в  этот  момент  кирзовым  сапогом  решает  наступить  на  «человеческое  лицо»  чехословацкого  социализма. Дальше  --  хуже.  Через  десять  дней  после  родов  один  близнец  умирает,  другому  ставят  жуткий  диагноз  --  ДЦП.  Детский  церебральный  паралич.
И  тут  начинается  политический  триллер.  Ибо  сугубо  приватная  трагедия
вписывается  в  острый  межпартийный  конфликт.  Компартия  Испании  осуждает КПСС
за  Прагу,  КПСС  осуждает  КПИ  за  «еврокоммунизм».  Дочь  Лидера, которая  год  уже
находится  при  сыне  в закрытом  заведении, фактически  становится  заложницей  Кремля. В принципе  ситуацию можно  разрешить,  вернув  дочь  с  внуком  в  Париж. Но  этот Париж  отнюдь  не  праздник.  Для  Лидера  Париж  --  это  плацдарм  и  аванпост  борьбы  с  франкизмом. И если  официальный  Париж  на  эту  активность  смотрит  сквозь  пальцы, то  официальный  Мадрид  активно  контратакует.  Хулиан  Гримау,  секретарь  подпольного  мадридского  горкома,  «выпавший»  из  окна  «Министерства  страха»  на  Пуэрта  дель  Соль,  был  арестован  по  пути  на  явку  с  Лидером  --  который  постоянно совершает  хождения  за  Пиренеи  в  нутро  Удава  и  обратно. Страшнее  «красных»  ничего  для  Франко  нет.  Ради  того,  чтоб  завинтить  гарроту  у  красного  на  горле,  генералиссимус  готов  на  всё  --  даже  на  сделку  с  кремлевским  сатаной.  После  смерти  Каудильо  его  джеймсбонд  по  кличке  «Лебедь»  расскажет  миру  о  взаимовыгодных  контактах  между  франкистской  разведкой  и  КГБ,  который  за  сведения   о  базах  «основного  противника»  в  Испании  расплачивался списками  испанских  коммунистов -нелегалов.  Так  что паранойя  Лидера  «по  всем  азимутам» была более чем  оправдана.
Кто  принял  решение  -- покрыто мраком.  Но  ситуация,  которая,  конечно,  обсуждалась  в  запредельных   верхах,  на  уровне   отдельно  взятых  судеб  разрешилась без  церемоний  и  формальностей.  Аурору, отъехавшую  на  Ленинские  горы  сдавать экзамены,  срочно  вызвали  обратно  и  показали  сына  в  реанимации.  Мальчик  агониизировал.  Через  несколько  дней  в  общежитие  ей  позвонили:  «Умер».  Как  и  с  первым  близнецом  --  ни  справки  о  смерти,  ни  свидетельства  о  рождении. Тема закрыта  --   хоть  бейтесь  лбом  в  ворота  Кремлёвки. Это  --  по  отношению  к  матери  с  отцом. Ну, а  для  посвященных  в  организованную  свыше  тайну  --  особого  напряга  тоже  нет.  Ну  --  умер. Умер  --  шмумер.  Лишь  бы  был  здоров...  Венесуэлец  сломался  и улетел  на  Запад   -- за  рамки  сюжета.
Аурора  --  напротив  --  радикализовалась.  Семья  удерживала  её  на  безопасной  дистанции  --  в  Москве. Семь  лет  спустя,  она  сумела  вернуться  во  Францию,  куда  вывезла  диссидентствующего  молодого  писателя  и  их  дочь,  благополучно  родившуюся  в обычном московском  роддоме.  Париж им предоставил  политубежище  от  мирового  коммунизма.
Лидер  был  уже  в  Испании.  Хуан  Карлос  II  после  смерти Франко  легализовал
компартию. Лидер  стал депутатом  кортесов  --  испанского  парламента,  потом  вице -президентом  и  в  этом  качестве  вместе  с  королём  и  лидерами  других  партий  скрепил  своей   подписью   первую   демократическую   Конституцию  Испании.  Полномочный  посол  своей  компартии,  он  стал  ещё  интенсивней  летать  по миру,  не  манкируя,  конечно,  и  Москвой,  где  товарищи  «в порядке  информации»  доводили до его  сведения  о  том,  как  служат  дочь  и  русский  зять  американскому  империализму  на  радио «Свобода».  Вспоминался  ли  при  этом  внук?  Возможно.
После  травмы  родов  двадцатилетняя  мать  впала  в  шок,  о  котором  сейчас  Аурора  вспоминает,  как  о  годичном  периоде  аутизма,  тотальной  немоты  и  столь  глубокого  симбиоза  с  близнецом,  оставшимся  в  живых,  что  даже  мысленно  она  никак  его  не  называла.  Ни  даже  «мой  маленький». Он  был  её  неразрывной  частью,  которую она  страшилась  отторгнуть  звуком. Таким  --   безымянным   --   его  и  отняли,  объявив  умершим.  Но  кто-то  же  затем  распорядился  дать  мальчику  имя  из  святцев испанской  компартии  --  Рубен. Так  звали  сына  Ибаррури,  который  погиб  под  Сталинградом. Так  Лидер  назвал  и  своего  первого  сына. Но если так, то  это  назначенное «сверху»  имя  было  уже  своего  рода  охранной  грамотой для  необычного дэцэпэшника в его  пути  по  казённой  надобности…

…   Так,  спустя  тридцать  три  года  мать  воссоединилась  с  сыном.  Аурора  увезла  Рубена  с  невесткой  и  внучкой  в  Испанию. Купила  молодым  квартиру  и  наняла  домработницу.  Несмотря  на  такие  почести,  Алла  не  смогла  прижиться  в  чужой  стране  и  вскоре  вернулась  с  малышкой  Настей  на  родину.  Рубен  не  бросился  их  догонять. 

…  Все  эти  новости  мне  писала  учительница.  А  ещё  она  сообщила,  что  у  неё  появилась  приёмная  дочь.  Эту  девочку  я  хорошо  помню.  У  неё  была  тяжёлая  форма  ДЦП.  Когда  я  заканчивала  школу,  Надя  училась  в  начальных  классах.  Девочка  росла  и,  когда  она  была  в  одиннадцатом  классе,  у  неё  умирает  мать.  Старшая  сестра  Нина  с  мажем  не  захотели  себя  обременять,  переложив заботу  о  ней  на  «плечи»  государства. 
Как уже  упоминалось  выше,  никому  не  нужных  детей  по  окончании  интерната  отправляют  в  дом  престарелых  и  инвалидов.  Добрынину  Надю  поместили  туда.  В  этом  Богом  забытом  заведении  девушка  знакомиться  с  молодым  человеком.  У  Вани  тоже  имелся  незначительный  физический  недостаток,  но  тем  не менее,  он  подрабатывал  там  санитаром.  Спустя  какое-то  время  Надя  забеременела.  В  доме  престарелых  не  запрещают  создавать  семьи,  но  у  Нади  была  тяжёлая  форма  заболевания.  Персонал  и  постояльцы  заведения  настоятельно  требовали,  чтобы  она  избавилась  от  ребёнка.  Ваня  с  Надей  решили  покинуть  интернат.  Поскольку  молодым  людям  было  некуда  идти,  их  взяла  на  попечение  Франческа  Константиновна. Уступив  молодым  свою  квартиру  с  частичными  удобствами,  учительница  с  мужем – инвалидом  второй  группы  ушли жить  на  дачу,  совершенно  не  приспособленную  для  жилья. 
В  две  тысячи  четвёртом  году  мне  довелось  посмотреть,  «как  люди  живут».  Брат  привёз  меня  туда  на  машине,  преодолев  несколько  километров  по  бездорожью.  При  плохой  погоде  к  ним  ни  один  транспорт  не  пройдёт. В  начале  двадцать  первого  века  люди  живут  в  нечеловеческих  условиях.  Печку  они  топят  дровами,  а  за  водой  ходят  за  километр. Помимо  того,  что  в  тесной  избушке  нет  газа  и  воды, так  была  ужасная  антисанитария. 
Зайдя  в  домик,  я  едва  ли  не  лишилась  дара  речи.  Пол  был  земляной.  Мне  велели  не  разуваться.  Внутри  был  кромешный  ад:  ни  в  сказке  сказать,  ни  пером  описать.  Такие  помещения  обычно  приспосабливают  под  склады.  Обшарпанные,  серые  стены  и  мизерными  окнами  без  штор,  блёклая  лампочка  Ильича  и  отсутствие  телевизора  наводили  тоску.  Наличие  неудобств  можно  как-то  пережить,  но…,   горы  немытой  посуды,  грязная  постель  и  одежда,  разбросанная  повсюду  вперемешку  с  книгами,  вселяли  ужас.  Почему  я  не  развернулась  и  не  ушла  оттуда?  Мне  хотелось  посмотреть,  как изменилась  школа  и  возможно  увидеть  кое-кого  из  знакомых.  Без  гостинцев  я  никогда  к  людям  не  езжу.  Привезла  учительнице  и  продукты,  и  подарки.
От  еды  я  отказалась,  глядя  в  какой  посуде  она  приготовлена.  Обошлась  своими  йогуртами  и  колбасой.  С  горем  пополам  переспала  на  кособоком  диване,  постоянно  скатываясь  вниз.  Когда  утром  мне  предложили  полотенце  для  лица,  мои  глаза  готовы  были  вылезти  из  орбит.  Грубая,  половая  тряпка,  иначе  не  назовёшь.  Позавтракав  тем,  что  я  привезла,  мы  отправились  в  школу.  Интернатская  обстановка  и  атмосфера  меня  порадовали.  Я  словно  очутилась  в  греческом  зале.  Двор  школы  был  аккуратно  устлан  экологически – чистой  плиткой,  а  некогда  мрачно-жёлтые  облупленные  стены  было  покрыты  белым  гипсо-картоном. 
У  ворот  я  увидела  Олю  Сергееву.  Эта  девочка  училась  на  пять  классов  ниже  меня.  Франческа  Константиновна  писала,  что  Оля  работает  в  нашем  интернате.  Девочка  превратилась  в  красавицу – женщину.  Мы  мило  пообщались.  В  разговоре  выяснилось,  что  Оля  замужем  за  Костей  Бронниковым.  Этот  скромный  парнишка  вышел  из  интерната  на  два  года  раньше  меня.                Пошла  дальше.  На  пороге  школы  меня  поприветствовала  Елена  Александровна. Когда  я  была  в  одиннадцатом  классе,  эта  учительница  пришла  работать  после  института.  Ей  сразу  же  навязали  руководство  над  нашим  классом.  Прежняя  классная  руководительница  Людмила  Николаевна  ушла  на  пенсию.  Эта  --  тогда  ещё  молоденькая  преподавательница  вела  у  всех  биологию  и  была  на  шесть  лет  старше  нас. 
Мы  хорошо  с  ней  ладили  и  не  причиняли  беспокойства.  Мы  окончили  школу,  а  Елена  ушла  в  декрет.  У  неё  родилась  дочь.  Потом  она  вернулась  на  работу,  и  стала  быстро  расти  по  служебной  лестнице.  Сначала  какое-то  время  была  завучем,  а  теперь  вот  уже  несколько  лет  директорствовала.  Мы  тепло  обнялись.  Я  рассказала  ей  о  ребятах,  судьба  которых  была  мне  известна.  Потом  я  встретилась  с  другими  учителями.  Преподавательский  состав  интерната  остался  прежним.  Были  несколько  новичков   в  коллективе.  Все  меня  помнили:  ведь  последние  два  года  в  нашем  классе  я  училась  одна  среди  парней.  Плюс  к  этому  сидела  за  первой  партой  и  задавала  тон.  Была,  так  сказать,  украшением  класса.
В  прежние   времена  на  дверях  школы  красовался  лозунг  ДЕТИ  --  НАША  НАДЕЖДА,  НАШЕ  БУДУЩЕЕ,  НАШЕ  ЗАВТРА!.  Теперь  же  табличка  с  этой  надписью  отсутствовала.  Я  поинтересовалась:  в  чём  дело?  На  что  услышала:
---   Это  сейчас  неактуально.
Мне  пояснили,  что  контингент   интерната  теперь  совсем  не  тот,  что  при  моей  бытности. Численность  воспитанников  вдвое  сократилась,  а  обслуживающий  персонал  увеличился.  Появились  психологи,  дополнительные  медсёстры  и  санитарки.  Раньше  в  школе  если  и  были  недоразвитые  по  интеллекту  ребята,  то  на  фоне  продвинутых  умников  их  как-то  не  особо  замечали.  Нынешние  воспитанники  учились  в  основном  по  специальной  вспомогательной  программе. Из  восьмидесяти  человек  были  умными  всего  десять  ребят.  Учителя  сетовали,  как  им  тяжело  работать  по  двум  программам.    Потом  я  посетила  спальный  корпус  и  библиотеку.  В  палатах  было  чистенько  и  уютно.  Обои  и  новые  шторы  вносили  комфорт.  Туалеты  тоже  блестели  чистотой.    Раньше  у  нас  была  вечно  засоренная  канализация.  Когда  ждали  областную  комиссию,  то  так  щедро  брызгали  хлоркой,  что  невозможно  было  идти  по  коридору.  От  едкого  запаха  слезились  глаза.  Нам  на  время   выдавали  новые  покрывала  и  накидки  для  подушек.  Потом,  разумеется,  всё  забирали,  и  жизнь  становилась  на  круги  своя,  текла  прежним  руслом.
В  библиотеке  обстановка  тоже  улучшилась.  Появились  новые  стеллажи.  Поскольку  изменилась  общеобразовательная  программа,  а  вместе  с  ней  и  идеология  в  целом, многие  книги  пришлось  утилизировать.. То,  что  раньше  было  актуально  и  свято,  потеряло  всякий  смысл. 
Я  ходила  «по  местам  боевой  славы»  и  зачарованно  глазела  по  сторонам,  пытаясь  не  упустить  ни  одной  детали. На  перемене  мне  довелось  пообщаться  с  девятиклассником.  Он  спросил,  когда  я  окончила  школу,  и  очень  удивился,  как  давно  это  было.  Потом  к  нам  присоединились  две  девчушки,  и  принялись  задавать  кучу  вопросов.  По  возрасту  я  годилась  им  в  матери,  и  ребята  называли  меня  по   имени  отчеству.  Франческа  Константиновна  и  библиотекарь  Любовь  Васильевна  удивлялись,  как  быстро  я  нашла  общий  язык  с  ребятами.
---   Тебе  бы  психологом  у  нас  работать,  -  в  один  голос  заявили  они. 
Рабочий  день  подходил  к  концу,  и  директриса  распорядилась,  чтобы  нас  с  Франческой  Константиновной  увезли  домой  на  машине.  На  другой  день  я  собиралась  уехать  домой.  Всё,  что  хотела,  я  увидела  и  услышала.  Когда  прибыла  на  вокзал,  выяснилось,  что  автобус  сегодня  не  пойдёт.  Пришлось  вновь  вернуться  в  интернат. 
В  этот  день  я   увидела  сыночка  Нади  Добрыниной  Олега.  Здоровый  полуторагодовалый  малыш  пришёл  с  папой  Ваней  навестить  бабушку  Франческу.  А  также  встретилась  со  своей  бывшей  одноклассницей  Леной.  Она  была  местной,  и  каждый  день  уходила  ночевать  домой.  Трудности  интернатской  жизни  её  не  коснулись.  Лена  поведала  мне  о  ряде  наших  общих знакомых.  У  кого-то  были  семьи  и  дети,  кто-то  опустился  «на  дно»  и  спивается,  у  некоторых  зашёл  ум  за  разум,  и  они  коротают   свои  дни  в  клинике  для  душевно-больных.  Кое-кого  уже  не  было  в  живых. Честно  признаюсь,  мне  гораздо  больнее  слышать,  что  кто-то  из  знакомых  сошёл  с  ума,  чем  узнавать  известия  о смерти.  Так  хоть,  человек  сохранил  о  себе  добрую  память… 
Раз  я  не  уехала,  Франческа  Константиновна  повела  меня  на  день  рождения  к  Жене  Зайцевой.  Эта  девочка  была  на  два  класса  старше  меня.  Она  писала  музыку  и  стихи,  играла  на  пианино.  Я  пошла  в  гости  с  Олей  и  с  учительницей.  Нас  радушно  встретили  и  накормили.

…   Уже  дома  я  поделилась  с  родителями  своими  эмоциями,  и  долгое  время  «переваривала»  в  душе  всё  увиденное  и  услышанное. Связь  с  Франческой  Константиновной  продолжилась.  Она  писала,  что  Рубен  Гонсалес  живёт  и  здравствует  в  Испании.   Спустя  два  года  моя  одноклассница Лена  Озорнина  вышла  замуж  и  переехала  жить в  другой  город.  У  четы  Бронниковых  родилась  дочь.  Учительница  продолжала  опекать  семью  своей  приёмной  дочери  Нади.  Олег  растёт.  А  с  Ваней  случилась  беда.  У  него  на  шее  образовалась  шишка,  которая  переросла  в злокачественную  опухоль.  Иван  умер.  Сотрудники  интерната  помогли,  как  говориться,  «веем  миром»  его  похоронить.  О  том,  что  Надя  пошла  «в  разнос»,  Франческа  умалчивала.  В  две  тысячи  пятом  году  я  отдыхала  в  санатории  «Анапа».  Там  мне  посчастливилось  встретиться  со  знакомыми.  На  лечение  приехал  мужчина  из  Новочеркасского  дома  престарелых,  бывший  воспитанник  нашего  интерната.  У  Саши  была  тяжёлая  инвалидность,  и  к  нему  прикрепили  сопровождающую.  Вера  Ивановна  поведала  мне  много  нового.  Она  сказала,  что  Надя  Добрынина  пристрастилась  к  выпивке  и  теперь  побирается  на  ранке. Тогда  Ваня  был  ещё  жив.  После  смерти  мужа,  она  и  вовсе  скатилась  «на  дно».  В  своём  недавнем  письме  Франческа  Константиновна  сообщила,  что  Надя  умерла  от  сердечной  недостаточности.  Сама  учительница  уже  много  лет  на  пенсии,  но  продолжает  держать  связь  с  интернатом.  Она  сообщила,  что  Елена  Александров- на  Батиенко  --  бывшая  директриса,  тоже  уволилась  с  работы,  а  количество  воспитанников  сократилось  до  шестидесяти  пяти  человек.                В  тот  же  день  Вася  поведал  мне  по  телефону,  какое  несчастье  случилось  с  Рубеном  Гонсалесом.  При  въезде  в  поезд  коляска  Рубена  перевернулась  и  отдавила ему  ногу.  Об  это  Василий  узнал  в  Интернете. Также  он  сказал,  что  первая  жена  Рубена  Катя  обратилась  в  фонд  помощи  и  организовала  сбор  денежных  средств  на  леченье.  Говорят:  разбитую  чашку  не  склеишь,  но… Может  быть,  Рубен  оценит  её  старания,  и  семья  вновь  воссоединится.