5.
Кое-как пробравшись с громоздкой сумкой через двойную узкую дверь, Эйде оказалась в небольшом квадратном помещении битком забитом людьми.
Казалось, полгорода сидит в СИЗО, а вторая половина ломится туда, чтобы передать «дачку». Именно это слово летало из уст в уста в плотной толпе. Эйде с трудом нашла крайнего в этой толкучке.
-Я, я крайняя, - наконец отозвалась пожилая женщина в пуховой шали. – Вы кому «дачку» принесли?
-Сыну.
-А где он сидит, в какой хате?
-В сороковой.
-Слушайте, мой Петруха тоже там.
-Да, вот такое совпадение.
-А можно я попрошу присоединить мою «дачку» к вашей? У меня один пакет – там пирожки с картошкой. На большее денег нет. Я не написала заявление и список – не знала, что это надо. Бумаги с собой нет. Мою «дачку» не примут. А вы впишите мои пироги в ваш перечень и всё.
-Хорошо, - согласилась Эйде. Она даже обрадовалась, что с кем-то можно поговорить, ведь стоять в этой бесконечной очереди придётся долго.
-За что ваш сын попал сюда?- поинтересовалась соседка.
-За угон машины.
-А моего я сама сдала – растащил весь дом, всё распродал за свою травку.
-Да, у каждого сейчас что-то не в порядке. Денег нет, работы нет – вот и результат.
Время тянулось медленно. Казалось, что уже прошла целая вечность, но часы показывали только девять утра. Эйде отметила, что около двери началась какая-то суета.
-Что это? – спросила она у соседки.
-Почту собирают.
Эйде кинулась к почтальону, вручила ему конверт.
-Скажите, а когда письмо дойдёт?
-Как досмотрят, так и дойдёт. Завтра, наверное.
-Спасибо, - обрадовалась Эйде. Она думала, что сын получит её послание не раньше недельного срока. Значит, завтра он уже будет знать про адвоката. Не так тоскливо будет ему в этой сороковой камере.
Эйде мысленно представила себе Иво сидящего на корточках на полу, голодного, усталого, с потухшим взглядом. Сердце сжалось, слёзы невольно закипели в глазах.
-Господи, что же такое происходит? Почему сейчас многим и многим нужно украсть, чтобы поесть? Откуда взялась эта «травка», про которую говорила соседка по очереди? Ничего подобного не было ещё пять лет назад. А сейчас уже все подъезды в домах завалены грязными шприцами. Они валяются и на улице. Все об этом знают – и власть, и милиция. Знают и тех, кто торгует зельем. Но никто их не наказывает. Всё это продолжается и с каждым днём становится страшнее.
Так думала Эйде, стоя в «предбаннике» СИЗО. Предполагала ли она ещё совсем недавно, что окажется в этом мрачном месте, и будет ждать как великой милости, чтобы у неё приняли «дачку» для Иво!
В десять часов открылись два окошечка. В одном принимали передачи с лекарствами, в другом – всё остальное. Каждому приходилось поштучно вытаскивать то, что было в посылках. Принимающий сверял всё со списком. Так что первый счастливчик сдал свою посылку только через пятнадцать минут.
-Если на одного человека уходит пятнадцать минут, то стоять мне тут до самого вечера, - подумала Эйде, тяжело вздохнув, - но стоять придётся.
Ноги уже гудели, голова раскалывалась от духоты и напряжения. Даже руки казались тяжёлыми. Толпа не убывала. Наоборот - суета усилилась. Все старались как можно ближе придвинуться к окошечку. Вдруг Эйде почувствовала, что чья-то рука орудует в её кармане. Оглянулась – рядом, плотно прижавшись из-за давки, стоял мужчина лет сорока. Его лицо даже не дрогнуло, он равнодушно смотрел вперёд, словно и понятия не имел о том, что его рука в чужом кармане. Эйде резко дернула полу своего пальто и высвободилась. По стальному блеску в глазах непрошеного соседа поняла, что не стоит ничего говорить, и промолчала. Если в этой толкучке воткнут нож в бок, человек даже и не упадёт - некуда падать.
-Надо быть внимательней, - подумала Эйде.
Боковым зрением она увидела, что этот тип продвинулся вправо и прилип к молодой женщине, одетой в шубу.
-Ну, оглянись, оглянись, - мысленно взывала к ней Эйде.
И женщина оглянулась. Так же, как Эйде отдёрнула шубу.
-Вот и хорошо, - обрадовалась Эйде. – здесь люди и так обижены судьбой, пришли что-то передать своим несчастным родственникам, кто-то купил продукты на последние деньги, а тут эта сволочь!
Очередь Эйде подошла только в два часа дня. Она простояла в духоте и толкучке уже восемь часов. Иногда казалось, что вот сейчас силы закончатся, и она просто упадёт на грязный заплёванный пол. Но мысль о том, что сыну сейчас ещё хуже, чем ей, подхлёстывала и не давала расслабиться. Последним ударом было заявление приёмщика:
-Вытряхивай все сигареты из пачек. В пачках не полагается.
Хорошо, что рядом стояла соседка по очереди, мать непутёвого Петрухи. Пока Эйде сдавала всё остальное по списку, она вытряхнула сигареты в пакет, и его приняли последним.
Они вышли из полутёмного помещения. Солнце больно ударило по глазам. Эйде казалось, что она не сможет сделать и трёх шагов. Но на улице ей сразу стало легче.