Cаша Сойфер

               

       Прощаясь с Сашей перед   отъездом, я просила его написать из Израиля и прислать адрес. Но так и не  дождалась ни одного письма.
       Через несколько  лет, когда  и мы приехали сюда, на нас навалилось  множество  проблем  и  я  не  сразу  могла связаться  с  ним.
       Примерно  год спустя, через знакомых я  раздобыла его телефон и позвонила. Он вяло обрадовался. Сказал, что тяжело болен. Что перенёс сложную операцию. И что практически  не  встаёт  с  кровати.
      Квартира, которую они получили, была в неблагополучном
районе. Из окна он видел какую-то стену и сидевших возле неё наркоманов.
      Под окнами всё время раздавались вопли, крики, ругань. Когда он просил кричащих успокоиться, его дразнили, кривлялись. Всё это он рассказывал монотонно, обречённо.
Ему не хотелось больше ни писать, ни читать. Но я  тогда была полна  энергии, веры в то, что всё образуется и всем будет хорошо тут, в Израиле. И я сказала ему: - Саша, но ведь писать же ты можешь! Пиши, пиши! Ты увидишь, всё наладится! У тебя появится желание жить, ты почувствуешь  себя нужным!   
      Если честно, я не очень верила в  то, что он  прислушается  ко  мне. Но видимо, это подействовало,явившись  ему  спасительной  соломинкой...  Впоследствии   он  часто  вспоминал, что благодаря  тем  моим словам,заставил себя снова писать.
      А  потом  мы  часами  разговаривали с ним по телефону. Иногда,  за время   такого  разговора  я   даже  успевала приготовить обед...
      - Что ты сейчас  делаешь? - спрашивал  он ,  вдруг  прерываясь, услышав в  трубке  какие-то  звуки  из  моей  кухни.
      -  Жарю  котлеты.
      -  О.. котлеты !  -  говорил   он  мечтательно..

      Он звонил многим друзьям и подолгу с ними  беседовал. Эти разговоры  о литературе, о  нашей  жизни  в  Бельцах, о старых знакомых  - были для него отдушиной, окном в мир.

      - Ты знала Цилю  Купершлак с Достоевской ? - спрашивал он.
      - Нет.  – отвечала я.
      - Ну как же, она ещё была тётей того Бори, что женился на Фире. Ты  знала Борю?
      - Нет, - говорила я..
      - Ну  а   Фиру ? -  с надеждой  спрашивал  он
      - Нет ! - слегка уже раздражалась я - Я  не знала  Фиру!
      - Ну как  же  ты  не знала?! Ну  хорошо,  а  ты знала Басю? Она ещё жила на Достоевской и дверь её выходила прямо на улицу…

        Когда Саша был  жив  и звонил нам,  долго  разговаривая  и    отрывая  от обыденных дел, мы  торопились  поскорее  закончить   с ним  беседу, ссылаясь на занятость  и  торопясь  положить  трубку..
        Конечно  же  - наши   проблемы были   более  важными. А   собственные  дела  -  более  срочными… Теперь мы по крупицам  собираем  все   сведения  о нём.
        Иногда со стыдом  и чувством   безысходности   я  думаю,  что  вот  об этом,  и  об  этом я  его  не  спросила ...Не  узнала, что он  хотел  мне  рассказать  про  Басю   и  про  Борю... И теперь уже не  узнаю  никогда.      
        Как  несовершенен  мир.   И  как  мы  порой совершенствуем  это несовершенство.


2011г.