Кжялэс

Кондрусик
    Последнее время китайский ресторанчик пустовал. Повара-диверсанты готовили совершенно безобразно, и складывалось такое ощущение, что они внедрены с единственной целью - окончательно похоронить заведение и безвозвратно разлучить его со всеми клиентами. Небезуспешно.
    Гаврилов как-то по незнанию заказал себе лангет, и даже его стальные челюсти, натренированные армейскими деликатесами, не смогли справиться с неразгрызаемой говяжьей плотью. В этот раз он решил ограничиться десертом. Десерт невозможно испортить, ведь фрукты-они ив Африке фрукты.
   Гаврилов приехал с давней подругой. Она училась на юридическом и тянула на красный диплом, её вообще возбуждал красный цвет. Поэтому-то Гаврилов и выбрал кабинку с красными стенами.
   Худенькая китаянка принесла чай и десерт. Гаврилов выключил электрический свет и зажег стоящую на столе свечу. Сквозь дверные витражи проникал свет из зала. Совсем чуть-чуть, именно столько, сколько нужно...
   Оля была в соблазнительной кожаной юбке.
   Оля была чертовски привлекательна.
   Оля хорошо знала жизнь, поэтому все свои комплексы она давно уже оставила где-то в прошлом.
   Оля была не то, чтобы не против - Оля была ЗА!!!!!
Кабинка закрывалась , но не на задвижку и не на замочек, а просто сдвигались две дверки. В любой момент могла войти официантка. Это еще больше заводило.
    Гаврилов любил Олечку в позиции, совершенно не унижающей женщину, как посчитали бы многие воинствующие феминистки. Оля лежала грудью на столе и тихо постанывала. Она любила покричать при таких обстоятельствах, но не в этот раз - общественное место все-таки...
   Гаврилову нравилось все происходящее, кроме звука лязгающей пряжки от ремня, озвучивающей возвратно-поступательные движения. Но это, право, ерунда, и Гаврилову ничего не стоило игнорировать это, ибо музыка, разливающаяся по залу, благополучно поглощала этот лязг, более того, казалось этот лязг как нельзя более, органично вписывается в общий фон...
   За стеной, в двух шагах от разврата, стоит официантка и считает, во сколько обойдется Гаврилову его десерт. Ровно в двадцать четыре гривны... Три доллара. Гаврилов давно уже прикинул эту сумму в уме.
   .... Двадцать четыре...и сто гривень Олечке на мороженое... итого - пятнадцать баксов...полторы чашки кофе в не самом дорогом парижском кафе...
 - Как же я люблю эту страну, Олечка, как же нам повезло здесь родиться, именно здесь, а не с той сытой, тупоголовой великой державе..
 - Что это с тобой? - спросила Оля, даже не пытаясь прервать свое занятие.
 - Да так, навеяло...
 - Не отвлекайся, патриот, продолжай, ты на правильном пути, и если сделаешь хорошо хотя бы одной гражданке этой страны, твой патриотизм от этого только выиграет...
   
   Пожилой китаец Дзяо-Пин не мог оторвать взгляда от происходящего на экране. Ему давно пришла в голову идея установить в кабинах своего заведения скрытые камеры. Он не был извращенцем - он был любопытен с детства. Гаврилов творил чудеса и даже не подозревал, что он практически кинозвезда. Китайская.
  Пожилой китаец Дзяо-Пин отпил чайку и положил ноги на стол, продолжая смотреть свое порно. На родине за такое пристрастие его сделали бы короче ровно на длину его крупной лысоватой головы, как это произошло с его братом. Но то Китай, а это совсем другая страна, в которой живут самые красивые девушки на Земле.
  Пожилой китаец Дзяо-Пин затянулся сигаретой.
 - Как же я люблю эту страну....