Не помню, что там варили Гингема с Бастиндой, а Шамиль Наглеев умел варить "манагу". Я подозреваю, что это было его любимым развлечением. Литровая банка белесоватого варева из конопли и молока могла выбить из строя взвод гвардейцев. Шамиль, опоив этим зельем очередную доверчивую компанию, "тащился", созерцая результат, как Манилов при встрече с Чичиковым на "празднике души — именинах сердца".
По жизни Наглеев был откровенным ментом без понятий. Это не говорит о том, что он был глуп, просто у него не было даже зачатков моральных принципов. Со школьных лет он в избытке хватанул простейших удовольствий, которыми любит поразвлечься "золотая молодёжь", и похоже несколько пресытился ими.
Лишь по—крысиному мощный инстинкт самосохранения не дал ему плотно присесть на иглу. Зато все другие способы испоганить карму Наглеев испробовал добросовестно. Учёт в детской комнате милиции, исключение из пионеров на общешкольной линейке, смахивающее на гражданскую казнь времен Федора Михайловича (не Романова, конечно — Достоевского), гор. вен. диспансер и в заключении год спецшколы для малолетних преступников — вот основные этапы его отроческой биографии.
Был такой популярный лозунг в те годы: "Молодым везде у нас дорога...". Наглеева занесло на эту — кривую и скользкую, а она в определённый момент привела его к известному камушку выбора: идти гордым, усеянном терниями путём профессионального урки, сквозь годы зон, ШИЗО и БУРов, или вкушать сладкие плоды свободы, перейдя на прямое сотрудничество с органами.
Вместо отдалённой перспективы высшего в криминальных кругах звания "Вора в законе" или хотя бы "Положенца", Шамиль одел погоны — сразу после армейского стройбата он пошел служить в милицию. Вот только карьеры там сделать не успел, сержанта Наглеева, в который раз уже подвело неумеренное сластолюбие. Вод¬ка, травка, секс. Натура у него была увлекающаяся, он ничего не умел делать наполовину, и вскоре был с треском вышвырнут из рядов советской милиции, как позорящий честь мундира.
Горбатиться и потеть за краюху, по его выражениям, Шамиль не стал. К тому времени в стране уже появились кооперативы, и бывший постовой освоил новую профессию. Он как-то автоматически плавненько влился в набирающую вес и известность бригаду рэкетиров, и даже занял там весьма высокое положение — что-то вроде замполита. Наглеев с детства был "заводилой", поэтому взял на себя аморальный ликбез — всю воспитательную и культмассовую работу: просмотр боевиков и "порнухи" под водочку, и травку, и организацию поездок к девочкам в бордели — на практике закреплять вновь полученные сексуальные познания.
На этом поприще Шамиль сколотил первоначальный капиталец. Доходный промысел закончился внезапно, когда конкуренты на очередной стрелке замочили двух его братков — подельников. Они были ключевыми фигурами в бригаде, и без них она распалась. Рисковая работа сразу обрыдла Шамилю, и он, купив пару киосков, с облегчением вынырнул из криминального темного омута на легальную поверхность в экономическую полутень.
К описываемым событиям Наглеев уже заимел собственный магазинчик "Автозапчасти" — надёжный и постоянный источник дохода, а кипевшую в заднице пассионарность удовлетворял в рейдах по охране рыбных запасов местного водохранилища. Эти рейды очень напоминали флибустьерские набеги времен Моргана и Флинта. Один из друзей шалопайского Шамилевского детства стал крутым инспектором рыбнадзора. Примерно раз в неделю опергруппа, подкрепленная внештатниками, коим был и Шамиль, выходила на просторы близлежащего рукотворного моря, вселяя страх и ужас в души окрестных любителей запретных способов рыбной ловли.
Грозная флотилия обычно состояла из трех, реже из четырех плавсредств. Флагманом ее был теплоход типа "ярославец" с характерным на-званием "Гром", в состав "эскадры" также входили катер "Амур" и одна либо две лодки со стремительными японскими движками "Ямаха", позволяющими настичь в море практически любого нарушителя.
Итак, ненастным августовским вечером на камбузе "Грома" клокотала большая закопченная кастрюля, над которой колдовал Наглеев. Рейд подходил, по шахматной терминологии, к эндшпилю. Потертая кожаная папка старшего госинспектора Злыгостева была уже туго набита свеженькими протоколами, фляги и ящики в трюме — рыбой, борта теплохода сплошь увешаны сохнущими сетями: "конфискатом" и "бесхозом", а за кормой кроме инспекторских "Амура" и "Казанки" болтались еще три трофейные браконьерские моторки. Вся эта непобедимая армада отстаивалась у маленького причала в уютной живописной бухточке, высокие лесистые берега которой надежно укрывали ее от свирепых штормовых ветров, безжалостных волн, и настороженно — мстительных глаз браконьеров.
Наличие в окрестностях бухты нескольких пансионатов и баз отдыха, с развившимся до неприличия за две капиталистические пятилетки сервисом, и безделье из-за шторма, неумолимо провоцировали "расслабуху". Начали с легкой пьянки. Потом, как говорится, "масть пошла", и Шамиль решил не упустить возможности развлечься по полной программе. Собственно для этого он и пребывал в духоте камбуза, оторвавшись от разудалой компании на битый час.
Днем же раньше, на одном затерянном необитаемом островке он обнаружил цветущую конопляную поляну и напластал дурной муравушки большой полиэтиленовый пакет. Теперь вся дикая дурь травки перешедшая в молоко была готова "заколбасить" и "расплющить" и так нетрезвые головы некоторых неискушенных в наркоте приятелей Наглеева.
В это самое время вся остальная часть штатных и внештатных рыбных охранников, в комфортной обстановке гостеприимного берега, неторопливо предавалась моральному разложению, оккупировав для этого бильярдную и предбанник с мраморным бассейном сауны лучшего местного пансионата "Малиновка".
Внешним видом и родом занятий группа штатных и внештатных разительно напоминала римских патрициев времен упадка империи, предающихся в термах ритуальной оргии. Те же простыни, чуть прикрывающие срам, только вместо разбавленного водой вина "сенаторы" и "всадники" обильно наливались пивом и водкой. Все новые и новые партии бутылок, появляющиеся из огромного, как шифоньер, холодильника, недолго покрасовавшись запотелым стеклом, со стола заваленного закусью, перемещались на мягкий ковер устилающий пол. Естественно уже пустые.
Под треск бильярдных шаров сквозь сигаретный дым из угла похрюкивал "Грюндик" про то, как ни за что, ни про что убили какого-то негра.
Компанию из шести мужчин разбавляли две девочки старшего школьного возраста с полным отсутствием, похоже, как стыда, так и девственности. Это без особого труда можно было разглядеть невооруженным, гинекологическими инструментами, глазом, потому что из одежды на них обеих вместе взятых были прозрачные трусики на одной худенькой неразвитой попке,
а позы, которые разрешали себе принимать старшеклассницы, в свою очередь без труда позволяли это делать.
В употреблении напитков и выкуривании сигарет не вполне половозрелые матроны не отставали от своих сильнополых соучастников древнего культового мероприятия, и тут же на лежанке близ бассейна без колебаний удовлетворяли их прихотливые желания.
Было шумно и весело, но духота прокуренных помещений, в конце концов вынудила начавших уже утомляться патрициев, покинуть термы, и они, слегка приодевшись в соответствии с нормами и приличиями здешнего не слишком пуританского общества, прихватив по бутылочке пива и обеих подружек, двинулись на берег бухты под свежие струи вечернего бриза.
Там на палубе "Грома" их всех и ожидало новое ранее не изведанное большей частью коллектива приключение, названное в последствии "поездкой в Манагуа". На борту дружно из одной ендовы глотнули волшебной манаги, с этого и началось настоящее чудо.
Всех деталей и даже последовательности дальнейших событий этой отчаянно безрассудной акции не мог вспомнить ни один из ее участников. Девочки вдруг бур¬но изъявили желание покататься на "пароходе". "Непобедимая армада" вышла в штормовое море. В самое неподходящее время, примерно через час в расходном баке закончилась, вовремя не подкаченная солярка, причем в самом неподходящем месте — вблизи обширной закарчеванной отмели.
Что и следовало ожидать — заглох главный двигатель. По не самому несчастному стечению обстоятельств утонули всего один инспектор и две моторки, "Гром" полтора суток, лежа почти на борту, проторчал на мели близ затерянного островка. В море смыло все сети, как конфискованные, так и бесхозные. Бесследно исчезли бинокль, ракетница, судовой журнал и табельный пистолет "ТТ".
В результате грандиозной спасательной операции, в которой были задействованы все суда управления и водолазный бот, через три дня большую часть затонувшего удалось поднять. Инспектора рыбоохраны, правда, поднимать не пришлось, он всплыл сам, немного поеденный неблагодарной ихтиофауной.
Капитана и механика лишили рабочих дипломов, а на старшего инспектора Злыгостева возбудили уголовное дело, и его вскоре сменил госинспектор Незванцев. Целый месяц, пока на "Гром" не набрали новую команду, все местные рыбаки благодарили Бога и наслаждались полной безнаказанностью.
Конец