"В колодезный квадрат двора
Пришёл к нам музыкант с утра..."
Виктор Луферов.
Оксане Аркадьевне было плохо. Она металась в полузабытьи, всё тело ломило и выкручивало, будто кто-то невидимый промалывал её, Оксану Аркадьевну в гигантской мясорубке.
Она с трудом дотянулась до градусника, зажала его рукой, снова отключилась.
Через некоторое время Оксана Аркадьевна пришла в себя, нащупала градусник, простонала: температура, несмотря на ударную дозу жаропонижающего, спадать и не думала, а наоборот, упрямо ползла вверх, добравшись до отметки 39,7.
Терпеть больше не было сил, Оксана Аркадьевна сделала попытку подняться, чтобы дойти до журнального столика.
Там, на самом краешке лежал мобильник и вызов «Скорой» бы сейчас как нельзя кстати.
Ей удалось даже сесть на кровати, но ноги, ватные и дрожащие, её не слушались. Боль, жгучая и маетная, вновь скрутила тело женщины, а голова кружилась так, что женщина не могла даже сфокусировать взгляд.
Стиснув зубы, чтобы не закричать, Оксана Аркадьевна откинулась на подушки. В отчаянии она ударила кулаком о стену. Удар был едва заметным, но от вибрации с полочки в раскрытую ладонь Оксана Аркадьевны вдруг что-то свалилось.
Женщина посмотрела на ладонь: маленький игрушечный слонёнок, хитро прищурившись, улыбался ей, словно говорил: «Не дрейфь! Всё пройдёт!»
Оксана Аркадьевна сжала ладонь, и слёзы потекли горячим ручьём. Жар усилился, и женщина впала в забытье.
***
- Оксанка! Опять твой музыкант зовёт, - мать, стоя у окна, выглядывала во двор, откуда доносилась лёгкая, словно весенний ветер, музыка.
- А, Гошка? – с деланным равнодушием отозвалась девушка. – Да, мы договаривались прогуляться до лодочной станции.
- Не понимаю, что ты в нём нашла? – пожала плечами мать. – Ни вида, ни статуса. Нищета. Только и знает, что на скрипке пиликать. Что ты с ним делать-то будешь? Оглядись, вокруг столько других парней.
- Он не пиликает, а играет! – заступилась за парня Оксанка. – И потом, он меня любит. Просто любит.
-А ты? – вдруг спросила мать.
-Мам, отстань! – девушка схватила пляжную сумку и выбежала из квартиры.
Это была странная пара. Девушка смешливая, подвижная, яркая, как майский цветок. И он - молчаливый, нескладный, высокий и худой.
Она, натура увлекающаяся, занималась всем и ничем. Изостудия, акробатика, занятия с репетитором по английскому особых результатов не принесли. Да, она немного пела, могла сыграть простенькую пьеску на пианино, знала пару-тройку фраз на английском. Да и к чему много знаний – она была хороша собой, этого было достаточно.
Гошка же часами мог разучивать сложный этюд, добиваясь не только точности исполнения - музыка, что лилась, струилась сквозь его тонкие пальцы, заставляла окружающих плакать, смеяться, трепетать …
Он был немногословен. Единственное, о чём он мог говорить долго и с воодушевлением, это были слоны.
О том, какие это умные и грациозные животные. Величественные, сильные и могучие. Что эпитеты «неуклюжий и неповоротливый» - это не про них. Есть такие слоны, которые рисуют, играют на барабанах, умеют, когда захотят так аккуратно наступить на грецкий орех, что не повредят ядро. Ведь орехи они любят. А ещё слоны поклоняются солнцу и, когда светило появляется на небосклоне, слоны приветствуют его поднятием хобота и трубят, трубят!
Гошка коллекционировал фигурки этих животных, собирал вырезки, изображения. Сирота, воспитываемый старенькой бабушкой, возможно, ему не хватало в жизни поддержки кого-то сильного, устойчивого, и слоны были гарантом спокойствия и удачи.
Был обычный летний день. Гошка нашёл Оксану на берегу. Девушка сидела на огромном валуне, у самой воды и плакала.
- Не плачь, - Гошка присел рядом. – Не поступила в этот раз, поступишь на следующий год.
-Ты не понимаешь, - Оксана заплакала ещё сильнее. – Все поступили, а я нет. Остался одни шанс, что родители подключат свои связи, и я могу оказаться в экономическом.
-Смотри, что у меня для тебя есть – Гошка протянул ей раскрытую ладонь. Маленький смешной слонёнок-нецке, с высоко поднятым хоботом хитро улыбался девушке. - Это тебе, на удачу. Это лучшее, что есть в моей коллекции.
- Ты думаешь, что он мне сможет помочь? – равнодушно протянула Оксанка.
- Я знаю это! – молвил Гошка. – А ещё я написал для тебя пьесу, которая называется «Не плачь, принцесса!» Послушай.
И Гошка скользнул смычком по струнам скрипки.
Скрипка сначала плакала, печалилась, стонала. Вместе с ней утонула в слезах, тоскуя о своём проигрыше Оксанка.
Но настрой скрипки сменился. Из плачущего он превратился в торжественный, а потом и в насмешливо-весёлый.
Вместе с тоном скрипки менялось настроение Оксанки.
Вот и слёзы высохли, и она поднялась на ноги, вытянулась, развернулась навстречу уходящему солнцу и её тонкое парео, раскинутое на руках, словно крылья, трепетало на ветру.
- Гошка! –крикнула она. – Ты волшебник! И вообще, я замуж выхожу!
Музыка оборвалась на полувздохе.
-Как замуж? – одними губами прошептал Гошка. – А я?
- Что ты мне можешь дать? – губы Оксанки скривились. – У тебя же за душой, кроме музыки ничего нет! Ты о будущем подумал? Как жить? Где жить? С твоей бабушкой? А у Владислава связи и его родители… В общем, я определилась, он давно звал. Да и с поступлением его родители точно помогут. Им же не нужна сноха без высшего образования. Знаешь какие это люди!
- Но он тебя не любит! –вскрикнул Гошка. - Ты нужна ему для фона! Как красивая картинка!
-Ну и что!!! Зато я не буду думать, как прокормить детей и на что жить!
-Но я всё сделаю для тебя! Всё, что ты хочешь!!! – юноша бросил скрипку на песчаный берег пляжа и обнял колени Оксанки.
-Всё уже решено, - девушка руками оттолкнулась от Гошки. – Свадьба 25 августа. Между прочим, солидные люди приглашены, подарки должны быть дорогими.
Она поднялась с камня. Слонёнок, крепко зажатый в её руке вдруг запульсировал, словно он был против выбора девушки. Оксанка пару секунд раздумывала, вернуть игрушку Гошке или оставить себе, но вспомнив его слова «На удачу», решительно спрятала нецке в кармашек сарафана.
-Добьёшься чего-то в жизни, встанешь на ноги – приходи, - будничным голосом произнесла девушка и ушла с пляжа.
Северный ветер заметал её следы, струны брошенной скрипки трепетали от холода.
Гошка медленно поднялся с валуна. Ему казалось, что время остановилось, и он больше ничего не слышит, кроме гневного вопроса: «Что ты мне можешь дать?»
Он дотянулся до скрипки, опёрся спиной о каменный берег, и плакал, перебирая смычком струны. Вместе с ним плакала его скрипка…
****
Оксана Аркадьевна гордилась собой. Да, за плечами два неудачных брака , но в этом и свои плюсы! Во-первых, она не обременена детьми. Во-вторых, она продвинулась по карьерной лестнице так высоко, что попробуй подвинь! И пусть за глаза её называют сукой, стервой, она знает, как выжать из людей последние соки и получить выгоду! На личной жизни давно поставлен крест. Вспоминать о первом браке Оксана Аркадьевна не любила. Мало того, что свекровь быстро указала ей место - последней с последнего ряда, но и когда через месяц выяснилось, что Оксанка беременна, свекровь закатила жуткий скандал:
- Сыночка, тебя провели! Эта ****ь явно с приплодом досталась! Тебе может врать, сколько хочет, но я - то знаю, от голодранца скрипача дитёныш! Раздавить в зачатке и вся недолга. Ты меня слушай, мама тебе только добра желает.
Оксанка сама не знает, почему согласилась на аборт. Как во сне шла, словно овца на заклание, по длинному больничному коридору. Помнит только слова врача, присевшего на её кровать: «Крепись, девочка, детей у тебя больше не будет».
Что-то сломалось тогда в Оксанке. Она подала на развод, отсудив откупными половину кооператива по пошиву джинсовой одежды.
А дальше жизнь вертелась, будто кто-то невидимый запускал волчок. Снова и снова. Через некоторое время в её подчинении было 50 человек надомниц. А ещё через два года это была сеть.
Гошка , вскоре после той свадьбы уехал вместе с бабушкой из города. Больше о нём Оксана Аркадьевна, которую уже на тот момент все звали исключительно по имени отчеству, ничего не слышала.
Единственное, с чем она не могла расстаться, это был тот самый слонёнок. Он действительно приносил ей удачу. Хотя , может, она просто хотела в это верить. Но, так или иначе, эта смешная фигурка всегда была при Оксане Аркадьевне: на заключении договоров, в поездке за товаром, на переговорах с партнёрами. Ей всегда везло. Иначе она бы не смогла удачно продать свой бизнес и раскрутить новый. Приобрела квартиру в тихом и уютном спальном районе. Машина с личным шофёром. Евроремонт и обстановка по последнему писку модного журнала.
Всё бы хорошо, вот только, когда свалил грипп, никого рядом не оказалось. И пресловутый стакан воды подать абсолютно некому.
Метавшейся в бреду Оксане Аркадьевне приснился страшный сон. Будто идёт она вдоль шеренги людской и каждый, кто стоит, кидает в неё комком грязи. Она пытается увернуться, но грязь достигает цели. Оксана Аркадьевна вглядывалась в лица и узнавала всех. Вот, с равнодушием на лице, швыряет в неё увесистый ком вязкой глины уборщица Клара Михайловна, которую она уволила просто так, в назидание остальным. Невзирая на мольбы последней пожалеть её, и о том, что на её попечении двое внуков. А это примеривается Алексей Фёдорович, бывший начальник отдела. Нет, ну тут Оксана права в том, что уволила. Как мог человек позволить себе два! больничных за год! Подумаешь, астма! С таким заболеванием пусть ищет себе работу в другом месте. И что с того, что он всей душой за предприятие и стоял у его истоков. Нынче много молодых, из них можно верёвки вить и платить меньше…
Люди кидали и кидали, вскоре, Оксане Аркадьевне стало нечем дышать. Она бежала сквозь строй людей, обиженных ею, рвалась к выходу, и задыхалась.
Как вдруг огромный слон, взявшийся невесть откуда, подхватил её огромным хоботом, закинул себе на спину и помчался в сторону уходящего солнца.
Исполинское животное осторожно опустилось на колени у шумящего водопада и, прильнувшая к его спине и вцепившаяся мёртвой хваткой Оксана Аркадьевна ступила босыми ногами на молодую прохладную траву.
Ей до одури захотелось смыть с себя всю грязь. И ту, в которой её вымазали люди сегодня, и ту, что накопилась в ней самой за все эти годы.
Женщина проскользнула под струи водопада, раскинула руки и мощные струи воды обрушились на неё, смывая не только грязь, но и очищая, стирая, пласт за платом все наносные щиты, которыми Оксана Аркадьевна прикрывалась от внешнего мира.
Вдруг потоки воды стихли. Вместо них на Оксанку полилась музыка. Обволакивала, струилась, заживляла израненную душу и восстанавливала тело.
Оксанка рыдала в голос, пытаясь вспомнить, где раньше она слышала эту мелодию.
Музыка тем временем сменилась на торжественную, вместе с ней изменилось настроение Оксанки. Она воспряла духом. Ей, как в далёкие юные годы, захотелось мчаться по дороге, обгоняя ветер. Её через мгновение музыка сменилась и Оксанка ощутила состояние безграничного счастья.
Юная, полная жизненных сил, она вышла на берег.
Слон протрубил, высоко подняв хобот.
- Я солнце! –крикнула Оксанка и рассмеялась. Лёгкость во всём теле, ощущение полёта, что может быть лучше.
Слон вдруг внимательно и несколько печально посмотрел своими умными глазами на Оксанку и произнёс:
-Не плачь, принцесса.
Земля задрожала. Слон на глазах съёжился и превратился в маленькую игрушку –нецке.
Оксанка подняла его с травяного берега, крепко сжала в руке и… проснулась.
Часы показывали шесть утра. Ломота в теле исчезла. Мокрая, словно мышь, которую гоняли по норам сто котов, Оксана Аркадьевна поднялась с кровати. Голова больше не кружилась, температура держалась на отметке 36,6.
Хотелось пить. А ещё безумно захотелось в душ.
Что-то кольнуло в бедро. Оксана Аркадьевна откинула одеяло и увидела на постели игрушечного слона. Чмокнула его, прошептав: «Ты мой спаситель», водрузила аккуратно на полочку, с которой он упал.
Выпила залпом стакан воды, отправилась в душевую кабинку. Что-то не давало покоя, шлейфом зацепившееся из сна.
Подставляя лицо струям воды, она вспомнила. Вспомнила, где раньше слышала ту музыку, из сна. Трепет охватил её. Состояние, будто ей вот-вот бежать на экзамен, а она не выучила ни одного билета.
Наспех вытеревшись, Оксана Аркадьевна выбежала на кухню. Сварила кофе, налила горячую тёмную жидкость в кружку, плеснула туда же молока, с наслаждением пригубила. Мысли путались. Она с сожалением думала о прожитых годах, о том, что, столько всего упустила, и что возможно, если бы не тот брак, всё могло быть по - другому. Ведь не зря сегодня ей приснилась первая любовь. А вдруг он чего-то достиг в жизни? Интересно, как сейчас выглядит Гошка. Нужно попытаться забить в поисковике его имя, вдруг что-то да есть в сети?
Как вдруг она услышала музыку. Ту самую, из сна!
Звуки скрипки доносились со двора.
Оксана выронила чашку с кофе из рук, ноги подкосились и, не веря своим ушам, женщина стояла, не шелохнувшись, несколько секунд.
Время вокруг остановилось. Плакала скрипка, рассказывая о том, что у сказочной принцессы есть печаль.
Оксанка осторожно распахнула балкон и вышла в лёгком халате, с мокрыми волосами, невзирая на вчерашнюю температуру и недомогание.
Музыкант стоял напротив её балкона, под огромным каштаном, свечки которого набрали цвет.
Волшебная музыка, что лёгкой шапкой зрелых одуванчиков поднималась в небо, пробирала до мурашек.
Даже дворничиха, старая баба Нюся, не стыдясь, утирала набежавшие слёзы. Она облокотилась на свою огромную метлу, и не замечала, как порывы ветра разгоняли мусор по двору там, где она уже промела.
Оксанка узнала бы его из тысячи. Такой же худой и высокий, немного нескладный, он стоял в серой шляпе, в старом выцветшем плаще, в стоптанных ботинках.
Женщина видела его глаза: взгляд внимателен, полный ожидания.
Он играл самозабвенно, темп сменился, перешёл на более радостный и озорной.
Оксане хотелось выбежать из квартиры, ему навстречу, как тогда, в далёкой юности, но… Она оглядела его прикид ещё раз.
-«Как жаль!» - вдруг пронеслось в неё голове. – «Каким был, таким и остался. Голь, нищета. Ничего, кроме музыки. Печально. А ведь всё могло быть иначе. Эх, видно, не судьба. Долой грёзы, размечталась, как дура малолетняя. Какая может быть любовь с нищим? А вдруг он все деньги пропивает? Нет, надо соглашаться на предложение Павла Андреевича, начальника автобазы. Не век же одной куковать. Вот так заболеешь и погибнешь одна, в свои тридцать пять».
Она уже закрыла балкон, недослушав скрипача, но внезапно спохватилась, метнулась к полочке…
Музыка в тесном колодце двора оборвалась на полувздохе. Скрипач наклонился, поднял брошенную к его ногам статуэтку, брезгливо снял с неё, приклеенную на скотч сторублёвую купюру, вручил её дворничихе. Отсалютовал, приподняв край шляпы, и прошагал уверенными шагами в тёмный свод арки.
На ходу сдёрнул с себя старый плащ, щвырнул его в урну. За углом дома его ждало такси.
- Ну, как? – спросил таксист. – Оно того стоило?
-Да, по крайней мере, теперь я знаю, что иллюзиям нет больше места в моей жизни. В аэропорт, - ответил с сожалением в голосе скрипач.
В холеVIP- зала носился импресарио.
-Ах, Джорж, ну куда Вы пропали? До отлёта почти не осталось времени. Позвольте спросить, к чему такой маскарад? Где Вы были?
- Навещал старых знакомых, - отмахнулся скрипач, – в самолёте переоденусь. Что у нас после Вены?
-Два выступления в Барселоне, один на приёме у английской королёвы, остальное я расскажу в салоне. Идёмте, мы же не хотим опоздать, Ваш «Гольфстрим» уже на взлётной полосе, экипаж на месте, ждём только Вас…
Лёгкокрылый серебристый самолёт взмыл в небо. Город смотрел ему вслед пустыми глазницами дворовых площадок.
И только маленький слонёнок тихо посапывал, уютно угнездившись в крохотном отделении футляра скрипки. Он вернулся домой.