Взаимовлияние литературных произведений

Кузнецова Любовь Алексеевна
       
По  признанию Льва Николаевича Толстого, его роман «Война и мир» это попытка  ответить на вопрос, заданный в стихотворении  Михаила Юрьевича Лермонтова  «Валерик».  В стихотворении описывается одно из кавказских сражений, в котором поэт был участником, ходил в рукопашный бой. Бой закончился и вот вопрос:  «И с грустью тайной и сердечной я думал: «Жалкий человек! Чего он хочет? Небо ясно, под небом много места всем, но беспрестанно и напрасно один враждует он. Зачем?»   Вот именно это слово, этот  глобальный вопрос  «зачем?»   и вызвал  к жизни великий роман-эпопею. 
 
Влияние происходит исподволь,  и потому, как всякое подсознательное,  зачастую не  осознается, но, тем не менее, является реальной действующей на человека силой.  В данном же случае мы имеем пример того, как автор одного произведения открыто признает решающее значение того впечатления, какое   у него возникло при чтении произведения другого автора.  Признание великого писателя  ни в коей мере не умаляет значимости  авторского произведения, созданного, так сказать, под впечатлением. Ведь в этом явлении чувствуется  целостность  русской литературной художественной  традиции.
 
В 1834 году, когда Лермонтову было 20 лет, в письме М.А.Лопухиной он высказывает удивительную мысль: «… когда я ловлю себя на том, что любуюсь собственными мыслями, я стараюсь припомнить, где я вычитал их…».  И это пишет гений!  Только нынешние непроходимо-креативные авторы претендуют на оригинальность своей  мысли, а настоящие художники признают и неизбежность влияния и силу впечатления. 

Одним из наиболее точных описаний кавказского пейзажа   Толстой считал строку из стихотворения   Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Автор «Войны и мира», к слову сказать,  поэзию вообще не любил, признавался в этом, но знал ее хорошо.  Строка, отмеченная писателем,   звучит в стихотворении  так: «Сквозь туман кремнистый путь блестит». Толстой много позже Лермонтова тоже воевал на Кавказе,   написал рассказы и повести, содержащие в себе и описание пейзажей,  и  картины состояния  кавказской природы.  Наверняка он знал произведения и Бестужева-Марлинского, и Пушкина, и других авторов, писавших о Кавказе.  Лермонтовскую же строку  Толстой отмечал особо, как наиболее точную, зримую, характерную. 
 
Денис Давыдов –  поэт, которого Пушкин называл своим учителем, был боевым  офицером. «Пластически-прекрасными» называл взыскательный критик В.Г.Белинский  стихи  Давыдова,    и приводил, как  пример,  четверостишие:

А я?.. мой жребий пасть в боях,
Мечом победы пораженным,
И, может быть, врагом  влеченным на полях,
Чертить кремнистый путь челом окровавленным!

Возможно, когда Лермонтов писал стихотворение,  он не имел в виду именно этот  «кремнистый путь» Давыдова, может быть «путь»  в его стихотворении  обозначен, как дорога, тропа,  и в стихотворении   просто дано описание ночного кавказского пейзажа?   Но стоит только  сопоставить эти  стихотворения,  Михаила Лермонтова и  Дениса Давыдова, как открывается особенный глубинный  трагизм стихов Лермонтова.  Эта не прямая цитата потрясает каким-то провидческим смыслом, вложенным в образ. После стихов Давыдова  по-другому  звучат стихи Лермонтова.

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего?  жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди  дремали жизни силы,
Чтоб,  дыша,  вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.

Несомненно, Лермонтов знал стихи  поэта-гусара Давыдова, как прекрасно знал  всю русскую литературу,  да и зарубежную тоже (читал в подлиннике).  Не исключено, что и  решение стать офицером  у Лермонтова сформировалось не без влияния того факта, что офицером был Денис Давыдов  и другие поэты: Гаврила Державин, Евгений Боратынский, Павел Катенин, Федор Глинка (дворяне вообще не избегали службы).  Вот у Дениса Давыдова:

Я люблю кровавый бой!
Я рожден для службы царской!
……………………….

У Михаила Лермонтова:

Я рожден с душою пылкой,
Я люблю с друзьями быть,
 А подчас и за бутылкой
Быстро время проводить.

Чем не гусарское признание? И это непременное в первых строках «я люблю, я рожден», повторяющееся у поэта!  Чувствуется, не только по форме похожи стихи, но и по душевному состоянию их авторов.

Стихотворение Е.А.Баратынского «Муза», написанное в 1829 году, очень похоже на стихотворение Лермонтова, написанное много позднее. Конечно, здесь ощущается  несомненное влияние стихов Баратынского, хотя стихи Лермонтова относятся не к Музе,  в них - сравнительная характеристика одухотворенной женщины и светской красавицы.  Вот Баратынский.

Не ослеплен я музою моею:
Красавицей ее не назовут.
И юноши, узрев ее, за нею
Влюбленною толпой не побегут.
Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором
Ни склонности у ней, ни дара нет;
Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем,
Ее речей спокойной простотой;
И он скорей, чем едким осужденьем,
Ее почтит небрежной похвалой.

Вот Лермонтов.

Она не гордой  красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых,
И стан ее не стан богини,
И грудь волною не встает,
И в ней никто своей святыни,
Припав к  земле, не признает.
Однако все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.

Стихотворение Лермонтова продолжает тему, не заменяя  ее и не опровергая.  Для  читающей публики того времени, вероятно,   произведения выстраивались в некий ассоциативный ряд.  Не так много было  авторов, чтобы не уследить за всем,  что в то время печаталось. Литература была  для человека необходимым духовным  явлением,  образованные люди много читали.  Это и объясняет, почему  так хорошо было развито воображение, чему сейчас можно удивляться,  и сожалеть, что обозначились  проблемы в этой сфере. 

Ведь если подумать, что видят читающие? Только черные значки на белой бумаге. Все остальное делает  воображение. Оно рисует картины, характеры, портреты  людей. Персонажи  становятся почти зримыми. Об их поступках и мотивах действий читающий  человек получает почти такое же представление, как о жизни знакомых  людей. У каждого складывается свое особенное  впечатление от того героя, с которым познакомился с помощью книги.

Описание автора каждый читающий пропускает через призму собственного воображения.  Этого преимущества не дает,  например,  телевидение. Оно являет собой однозначные  картины, предоставляя право их рассматривать пока не сменилось изображение.

Возможность рассматривать картинку с тем, чтобы успеть  еще о чем-то подумать, телевидение с каждым годом все сокращает, словно задачей себе поставило ни в коем случае  не дать что-нибудь уму или сердцу. Воображению  почти нет поля деятельности. Внимание  целиком направлено на то, чтобы успеть уловить смысловое содержание, которое зачастую обманывает все усилия по осознанию  увиденного. Хорошо это или плохо, не нам судить. Прогресс это или регресс  -  покажет время. Мутации происходят по объективным причинам. Остается только пытаться понять происходящее, не имея возможности да и намерений его изменить.

Факт остается фактом  - развитое воображение уходит в прошлое,  оно меняет формы, а это значит, что и память человеческая  изменяется.  Для художественных образов в ней все меньше места.  Может быть, больше места для информации?  Но при отсутствии возможности  выбирать и отказываться от ненужного, не стоит задаваться вопросом, насколько это прогрессивно.

Известно,  что все, что не окрашено эмоциями, с трудом удерживается в памяти. Нужны ли они вообще, воображение и память,  современному человеку, когда можно обойтись и без них? А если и нужны, то зачем? Только ли затем, чтобы сохранялась способность любить? Это вопросы не столь праздные, как может показаться на первый взгляд.

Обратившись к поэзии прошлого,  можно осознать, насколько в русской литературе  все взаимосвязано и интересно.  А в практической современной  духовной жизни есть ли  место для такого интереса?  Вопрос открытый.

Фотография В.С.Кузнецова. Родное село писателя В.П.Астафьева. На снимке: В.П.Астафьев, его жена писатель М.С.Корякина, Л.Кузнецова