Так вот понемногу получилось, что у нас в Рыблово появились друзья. Кто-то, я думаю поймет меня, как иногда трудно балансировать на грани отношений клиент – поставщик услуг и настоящей бескорыстной и искренней дружбой. Вроде, нам это удавалось. Деньги у меня водились, и не было повода попытаться сыграть на отношении, выторговать себе какой-нибудь бонус. Наоборот, видя, что Татаринцевы не шикуют, я всегда старался округлять сумму в большую сторону. Денежный вопрос между нами не стоял.
Ну, а поскольку отношения были дружескими, этот Новый год и решили справить в деревне, в кругу друзей. Сам Сергей просил записываться по раньше. Он, конечно, не мог пренебрегать любыми гостями, но говорил, что хотел бы все же встретить этот праздник в кругу близких людей. Я рад, что и наша семья попадала в это число.
Мы зарезервировали места заблаговременно и стали ждать неумолимого прихода праздника.
Праздник, конечно, подступал, а у меня на работе начались проблемы. Точнее, существующие проблемы обострились до предела. Мысль сменить работу свербила давно, в течение лет пяти я не вылезал с сайтов этого профиля, но идеальных предложений не было, а на неидеальные я не решался. Но вот, свершилось. Я написал заявление об уходе. Написал, даже не будучи уверенным на все 100, берут ли меня на новое место. Впрочем, уверенность была порядка 99 процентов. В те дни я часто повторял себе: «Ведь смог же Сергей Татаринцев начать новую жизнь, уехать из города, создать хозяйство своей мечты. Неужели и я не могу освободиться от кандалов «ответственной должности», вернуться к независимому существованию простого механика, освободить время для любимых занятий – лошади, живопись, музыка…»
Сергею я пока не писал ничего об этом. Думал – приеду, выложу как сюрприз. Вот, мол, смотри, я делаю почти, как ты!!!
Под конец декабря я заболел. Думаю, и нервное напряжение сказалось, и необычно много разъездов в эти дни, но здоровье, которое было еще на удивление крепким, на этот раз подвело.
Подвело настолько, что все казалось на грани срыва. В том числе, как кость в горле, засела необходимая формальность – визит ко врачу в первых числах января для закрытия больничного.
Тем не менее, непосредственно к вечеру 31-го декабря я был в относительной готовности. Загрузились в машину. Теперь нас было четверо – борзая стала еще одним членом семьи.
Успели мы с запасом.
Наташа сразу начала обнимать Тори. Что и говорить, борзые были ее слабостью.
«Молодцы, она у вас похудела», - одобрительно заметила она. Перед тем, как Тори отправилась к нам, был случай, что ее сняли с выставочного ринга за избыточную толщину.
Стол еще не был полностью накрыт. Царила праздничная суета. Выставлялись салаты, напитки. В небольшой деревенский дом набилось человек двадцать. Я узнавал лица людей, с которыми пересекался мельком. Порадовался за Катю, когда она сразу занялась какими-то делами вместе с Анжеликой и Витой.
Вообще-то, я не очень люблю праздники. Вот такие праздники, повторяющиеся из года в год в точно назначенный срок. Праздники надо устраивать самому. И все же иногда бывают особые случаи. Сегодня я чувствовал себя в центре настоящего водоворота событий, чувствовал, что этот Новый год будет одним из немногих запоминающихся на всю жизнь.
Анжелике девчонки нарисовали специальными красками мордочку тигренка на лице, Сергей напялил себе на голову белые заячьи ушки… Радостная, улыбающаяся Наталья.
С Новым годом, с новым счастьем!... Кто бы знал!
Впрочем, лично я праздновал недолго. Выпитое вино и привычка все-таки спать, а не куролесить по ночам сделали свое дело. Катя и моя Наташа оказались намного выносливей. Поэтому им даже посчастливилось послушать Сережины песни. А вот мне так и не довелось.
1-го числа, когда народ отошел от праздничной ночи, все же организовалась смена. Народу было много, и разного. Поэтому намечалась всего лишь шаговая прогулка. Василий, вольный помощник Сергея, повел смену пешим порядком. Для меня и шаговые прогулки не были скучными. Просто я отдыхал.
Этим же вечером я уехал домой – улаживать свои дела, связанные со сменой работы и болезнью.
Зато, когда эти самые дела были должным образом улажены (собственно, стало понятно, что до 11-го числа в Москве делать нечего), я вернулся в Сенавиан, чтобы отдохнуть, набраться сил, сделать глубокий вдох перед погружением в новую работу.
Основная масса гостей к этому моменту уже разъехалась. Да мы только и остались. Как раз тот неповторимый период, когда ты необычайно остро ощущаешь тепло и гостеприимство этого дома, когда ты чувствуешь, что это действительно дружба, а не сухие товарно-денежные отношения.
В такие периоды я узнавал о Сергее что-то новое.
Как-то он протянул мне книгу, в которой подробно анализировались различные свастичные символы. Я понял, что это связано с его шаманством. Я, честно говоря не очень верю в подобные вещи, но рядом с Сергеем открывались новые грани неведомого.
Правда во время одного из разговоров, когда я чуть ли не просил его взять в ученики, он предостерег меня – шаманство дело опасное, может обернуться против человека. Как знать, может с ним именно это и случилось впоследствии.
Еще я узнал, что его любимая компьютерная игра – «Сталкер», а любимое пиво «Олд Бобби». Да... Я старался запоминать и такие мелочи.
Впереди было несколько дней зимнего отдыха. Наконец-то я снова отдавал должное верховой езде. Жена моя, Наташа, тоже не осталась в стороне от лошадиной темы. «Ее» лошадью была исключительно Матрена. Та самая Матрена кусачая, Матрена ортопедическая, Матрена, на которой я довольно долго ездил самостоятельно, учился галопу сообразно своим способностям, Матрена, которая не осталась без написанной мной песни. Наташе седлали Матрену, водружали ее в седло, и она отправлялась шагом на прогулку. Лихим конником она стать не могла – здоровье не позволяло, но Матрене мы доверяли целиком и полностью. С собой она брала Тори. Тори, которая теперь была нашей борзой. Тори, как я писал, была ленива. Когда она отправлялась за лошадью, на морде у нее по выражению Натальи Татаринцевой была написана вся скорбь собачьего народа. Однако, думаю, что на самом деле Тори нравились эти прогулки.
А мы с дочкой Катюшкой и Васей отправлялись отдельной сменой. Васю, как я писал, некоторые гости не очень-то жаловали. Сережа, к сожалению, не способствовал «разжиганию» теплого чувства гостей к Васе. Пару раз он говорил, что Вася слишком предается унынию, если у него что-то не получается, но зато, уж если получится, то может слишком загордиться.
Я старался не раскрываться перед Васей. Поскольку замечания его звучали часто как-то обидно, в общении с ним была нужна некоторая броня.
Про лошадей он говорил интересно, но, на мой взгляд, несколько преувеличенно очеловечивая их. Например, вот две кобылы в смене что-то не поделили (на его взгляд). «Сейчас придут в конюшню, будут разборки», - констатирует Вася. Хотя для разборок в конюшне у них и возможностей то не было.
В эту зиму мы ездили втроем. Я на Хазаре, Катя на Зоряне, Вася на Варьке. Как Вася строил смену, мне нравилось. Полпути Катя первая, полпути – я. Вася замыкал, наблюдая за нами.
Моя езда на Хазаре была «попыткой номер два». Попыткой оценить и полюбить этого коня после того, как я с него свалился. Хазар оставался пугливым, но все же, он мне нравился. На ходу он был очень хорош. И сам по себе славный. Подойдешь к нему, носом тычется, голову не воротит – душка, одним словом.
В целом, попытка номер два была успешной. Расслабиться на Хазаре я, правда не мог – ждал испуга и прыжка. Но сидел в этот раз крепко. Два раза он преподнес сюрприз, который стал моей маленькой победой. Я шел вторым. Наш путь лежал по краю леса в сторону Волги. Там, где дорога уже полностью входит в лес, организовалась свалка строительного мусора. Мы бежали рысью. Завидев свалку издалека, я уже понял – что-то будет. Катя на Зоряне проехала свалку нормально. А вот Хазар, не доебежав несколько метров, резко свернул вправо, в лес. Я удержался, правда, вернуть Хазара на траекторию удалось не сразу. Смена наша остановилась.
«Подведи его к свалке – пусть понюхает, чтоб потом не боялся» - велел Вася. Подвести, как ни странно, получилось. Правда, на следующий день мы шли тем же маршрутом, и история повторилась. Теперь полукруг по лесу был уже меньше, но Хазар остался самим собой – шкатулка с секретом.
Из тех дней мне запомнилось одно обидное васино замечание. То, что я на рыси слишком клонюсь вперед, я чувствовал. Почему, не понимал. Мне казалось, что этому способствует седло. Когда я ездил на Корице, такого совсем не было. Вася, конечно, не преминул это заметить.
- У Сережи есть диск, там фильм, как правильно на лошади сидеть, а то у тебя посадка получается жокейская. Посмотри этот фильм.
- Так это я и дал ему этот фильм.
- Странно, - заметил Вася.
Это «странно», было явно лишним. Наверное, из-за таких выпадов его не любили. Я, конечно, не кисейная барышня, чтоб на всякую ерунду обижаться. Да я и не обиделся, но странно здесь как раз то, что я запомнил этот случай. Значит, это не мелочь. А посадку я, конечно, старался исправить. Ну... не все сразу.
Потом, обсуждая «демарш» Хазара, Вася рассказал мне, как ехал на Плюмбуме. И был у него за спиной то ли лук, то ли арбалет. От какого-то неосторожного движения тетива легонько зазвенела. Плюмбум был конь нервный. Чуть ли не ахалтекинец. Этого звука хватило, чтобы Плюмбум сорвался с места в карьер. Остановить удалось не сразу… Что и говорить, все-таки опыт у Васи был значительный. Что бы там ни говорили, за это я его уважал. А чисто по человечески… Бывают и жестче люди.
Закончились каникулы, закончился мой переходный период. Еще одна наша совместная с Сенавианом страница была перевернута.