Макаёнки давно хотели развалить дачный кооператив - надоело им, видите ли, вносить взносы в валюте неизвестно за что, да в придачу, по два раза в год ходить на какие-то собрания.
-На бумагах-то у них вроде всё гладко выходит. А если без бумаг? Как тогда им будет? Надо нам списки всех членов кооператива добыть и за ненадобностью уничтожить. Вот и посмотрим, как они тогда запляшут, - придумал Макаёнок такой вот хитрый ход и стал готовить супругу, специально внедренную для этой цели в правление.
Обычно он только ставил задачу, а практическое осуществление всегда брала на себя она, определяя средства и подбирая методы.
-Да, попробуй-ка их добудь. У Дыбокса небось, ручки-то цепкие, портфель-то с бумагами не выпустят, - засомневалась толстая жена Макаёнка.
-Ну, так что ж, что цепкие? - сказал Макаёнок, - Сам знаю, что цепкие. Конечно, коли были бы не цепкие, то и делать нечего. А ты подумай, план составь по пунктам - первое, второе, третье. “Держалась и кобыла за оглобли, да упала”, - закончил он, как вынес приговор то ли Дебоксу с его портфелем, то ли спискам, то ли даже всему правлению.
-Вот какой мне мужик достался, крутой - загордилась про себя толстая жена Макаёнка. - Хотела бы и цену я себе набить, да не пройдёт этот номер с ним. Видит он меня насквозь и даже дальше.
Провалив в прошлом ни одну операцию, она чувствовала, что представившаяся возможность проявить и реабилитировать себя, может оказаться последней для нее, потому что очередь на усатого Макаёнка, писанная и переписанная уже ни один раз, строго наблюдала за всеми происходящими в семье событиями, готовая при первой возможности предложить своего достойного кандидата женского рода в единственном числе.
-Не отдам, - сказала твёрдо толстая жена Макаёнка, - и руки её автоматически сжались в кулаки, намереваясь защищать семейное счастье от посягательств завистливых баб до последнего, - Нечего зариться на чужое добро!
-А ну, не отвлекаться на посторонние мысли, - одёрнул её Макаёнок!
-Да, тут тебе придется попотеть, милая моя. А ты как же думала?
Он любовно оглядел супругу, обтянутую тренировочным костюмом, который вроде прикрывал полное тело и в тоже время позволял всё скрытое под ним видеть ещё лучше и подробнее, как в лупу.
-Задавайте скорее ваши вопросы, а то я спешу.
-Я так поняла, - начала толстая жена Макаёнка, прищуривая глаз, как-будто она хотела получше рассмотреть события, маячившие впереди, - что моя задача тут - подладить всё так, чтобы опровергнуть всем известную догму, относительно того, что если, как они думают, написано пером, я имею в виду списки, то уж не вырубишь топором. Так?
-Списки следует уничтожить, - сказал Макаёнок твёрдо, - а пером или топором - это уже будет зависеть от конкретной ситуации и выбранных нами адекватных ей методов. Ну, как, справитесь?
-Выполню, приложу все силы, останетесь довольные, - отрапортовала толстая жена Макаёнка, сомкнув голые, эротически блестящие пятки, и, щелкнув ими оглушительно, не хуже шпор, так что эхо еще долго гуляло по помещению уже после того, как она ушла составлять план действий по пунктам - первое, второе, третье….
-Выполнит - награжу, а провалит операцию, тут уж, дорогая, держись, ты мой характер знаешь, - решил Макаёнок, отметив хорошую выправку - результат многолетних тренировок.
В день, когда правление должно было в очередной раз засесть за дела, Макаёнок с утра предусмотрительно исчез, как провалился куда или растворился в воздухе.
А его супруга, следуя намеченному курсу, начала подготовку помещения для очередного заседания.
-Наследят опять, сволочи, - думала она, - Привадила я их сюда ходить на свою голову. Ну, этот раз - уж последний, - пригрозила она, заканчивая уборку и постилая тряпку у входа.
-Для вас, суки, стараюсь, здоровье свое гроблю, чтобы вы ноги тут свои обтирали, - обратилась она к воображаемым членам правления, - Вот назначить бы вам штраф, небось бы сразу застарались.
Дыбокс, сосед слева и заместитель председателя, отвечающий за бумаги, легкий как мотылек, залетел к Макаёнкам, раньше других правленцев, со своей корыстной целью и с портфелем под мышкой. Ему нужно было поговорить с толстой женой Макаёнка с глазу на глаз об одном деле, по-соседски, до начала заседания.
Собака Макаёнков беспрепятственно пропустила Дыбокса, держащего под мышкой злополучный портфель с кооперативными бумагами и, между прочим, и со всеми списками членов дачного кооператива.
Пса, собственно говоря, мало интересовал как сам Дыбокс, так и его сокровища, так что он гавкнул пару раз, чтобы не терять форму и чтобы не думали, что собака уж очень добрая.
Другое дело толстая жена Макаёнка, она-то сразу бросила хищный взгляд на портфель с бумагами, а потом уж на тщедушного пришельца: “Хилый мужик. Кому доверяют сокровища? Безответственные люди!”
Потом она, правда, вспомнила про необыкновенный ум, который был сконцентрирован в этой маленькой головке, про хитрость и умелость Дыбокса в ведении протоколов и составлении жалоб, о которой ходили легенды.
-Нет, милая моя, сказала она сама себе,- Не говори "гоп", тут придется ой как повозиться. Семь потов сойдет.
Дыбоксу были предложены мягкие тапочки и тут же была предпринята первая попытка отнять портфель с документами и списками, но Дыбокс, собрав все силы, вцепился в него мертвой хваткой и не отдал портфель ни с первой попытки, ни с последовавших за ней второй, третьей и так далее, хотя силы, конечно, были неравные.
Потерпев поражение в первом раунде, толстая жена Макаёнка не на шутку разозлилась, так как не любила проигрывать в принципе.
Пришлось ей обтереть пот, предательски проступивший наружу и, мило улыбаясь, удалиться на перерыв.
А Дыбокс преспокойно надел тапки и от нечего делать принялся мерить комнату шагами, быстро производя в уме вычисление полезной жилой площади, что у него уже давно вошло в привычку.
Еще Дыбокс, не отказал себе в удовольствии и обшарил взглядом все стенки и, воспользовавшись отсутствием хозяйки, он, воровато оглядываясь, успел примерить на себя мохнатую папаху, сняв ее с гвоздя, а с буркой уж не стал возиться – тяжелая, да вдобавок и пыльная.
Висела там также и сабля, но греметь металлом не входило в его планы и он только дотронулся до ножен, а уж воображение само дорисовало какого свойства холодное оружие покоилось внутри. "Наверно, острая, как бритва", - предположил он и вздрогнул, вспомнив страшные истории о крутом нраве усатого Макаёнка.
Дыбокс ещё немного потоптался возле опасного места, а потом отошёл подальше, в другой конец, собираясь сосредоточиться на своем деле, не отвлекаясь.
-Буду просить сервитут, пока не даст, а если надо, могу и на коленки встать, - решил он.
Тем временем, толстая жена Макаёнка тоже не теряла времени зря, прихорашиваясь в соседней комнате, на всякий случай – а вдруг пригодится.
Она надумала нарядиться в красный сарафан, вспомнив, какое значение имеет для мужского глаза цвет, а потом уж все остальное. “Убью их цветом, наповал, пусть корчатся, мерзавцы. Правда, мой-то как бы не рассвирепел,- спохватилась она, любуясь на себя в зеркале.
-А ведь чего-то не хватает, - прищурив придирчиво строгий глаз, подумала она, - Только вот никак не пойму чего? - спросила она у своего же отражения.
Там немного подумали и дали точный ответ почти сразу, без проволочек: “Макияжу нет! Вот чего!”
-Ах да, - спохватилась толстая жена Макаёнка, - Конечно, его и не хватает, как это я забыла?
Из печного поддувала она подобрала самый тонкий уголёк и, закусив губу, стала вырисовывать поверх данной природой брови новую – более выразительную и яркую, которую оборвала ни раньше, ни позже, а как раз вовремя, потому что в таком деле никакие исправления не допускаются. Теперь оставалось только ксерокопировать второй экземпляр, для симметрии, а уголёк обратно бросить в печку. Что и было виртуозно проделано.
-А с ресницами уж, пускай, так,- вовремя успела остановить она себя, - нечего краски-то зря на них тратить”. - Она громко захохотала, любуясь своей работой и представляя остолбеневшие лица правленцев.
Дыбокс все еще повторял заученные с нотариусом фразы насчет сервитута, как ученик зазубривает стихотворение перед уроком, не вдаваясь в смысл, когда перед ним вдруг возникла толстая жена Макаёнка, во всей своей красе.
Расчет был произведен ей хоть и на глаз, но оказался точным. Даже Дыбокс, который делопроизводством интересовался куда больше, чем женским полом, аж рот разинул от удивления, стараясь вспомнить - кто бы это мог быть, вроде никого кроме соседки и собаки в доме не было, а когда понял, то кратковременно потерял дар речи. Правда, не на долго, а как раз в рамках приличия.
-Селвитут бы мне. Ведь на газовой-то плите быстрее,- начал он, сбиваясь с заученного с нотариусом текста, делая неправильное ударение в словах и даже начав картавить, что было совершенно для него нехарактерно.
-Тянуть от магистрали через мой участок не дам! - прогремела толстая жена Макаёнка - Только через мой труп! - и она грохнула кулаком по столу, да так, что чуть не отвалилась одна доска.
Потерпев поражение с первого захода, хитрый Дыбокс собрался с духом и, выбрав удобный момент, грохнулся на колени, ухватившись за красный сарафан покрепче и целуя его, как встарь стали бы целовать знамя.
Толстая жена Макаёнка поняла, что получила высший бал во втором раунде и сможет добиться желаемого результата даже не дожидаясь правления.
-И думать не моги, чтоб за так, - смягчила она предыдущую формулировку и снова грохнула кулаком по столу.
Дыбокс-то рассчитывал как раз “за так”, поэтому расстроился, рука, прижимавшая портфель с документами, ослабла, а портфель выскользнул и упал на пол.
Дыбокс также упал вслед за портфелем, чтобы, как делают вратари, навалиться на него сверху и не отдать никому общественное добро, но промазал, что сплошь и рядом случается и в спорте, и портфель остался лежать в стороне от него.
Толстая жена Макаенка, как лицо не менее заинтересованное, не заставила себя долго ждать и грохнулась рядом, наперерез. Однако также промахнулась.
Удачливее остальных оказался пёс, возникший неизвестно откуда. Конечно, он имел и определенный опыт в таково рода делах, то есть был специально натаскан хозяевами на чужое добро.
Портфель был тут же принят им в пасть, как положено, оприходован и помещен на соответствующее место в разделе “пропавшие без вести или изъятые у населения вещи”.
Проделав эту процедуру, пёс, как ни в чем не бывало, вернулся и свалился на пол возле двери, подражая хозяйке и тщедушному гостю.
-Ой, батюшки!- заныл Дыбокс, всё еще лежа на полу и не зная чего же ему делать теперь, - бежать спасать портфель и вступить в неравный бой с собакой за общественное добро или продолжать домогаться сервитута, пока не пришли остальные. Всё же своя-то рубашка, как всегда, оказалась ближе к телу.
-Мне бы сервитут бы от вас, чтобы, как говориться, с вашего благословения присоединиться к магистрали, - промямлил он, подползая к толстой жене Макаёнка и заглядывая ей снизу в глаза.
-И думать не моги, чтоб за так, - повторила толстая жена Макаёнка грозно, поправляя свалившиеся при падении с плеч бретельки и, намекая на то, что оприходованный портфель, мог бы помочь решению проблемы.
К сожалению, в это время, в дверь кто-то постучал.
-Правленцы!- запищал Дыбокс - Раньше времени явились!
-Эх, - сказала толстая жена Макаёнка,- До коих же пор будет продолжаться это безобразие? Я больше не заплачу ни цента.
Она уже встала с пола и отряхивалась, сверху глядя на валявшегося у нее в ногах Дыбокса.
Дыбокс тоже был против внесения членских взносов в валюте, но не успел ничего дополнить, потому что надо было торопиться. Он последовал примеру соседки и тоже поспешно встал с пола.
Дверь в это время уже медленно отворялась и в комнату вошло еще одно действующее лицо.
Собака, стукнутая дверью, осталась недовольна, потому что пришлось тоже встать с пола и приветствовать вошедшего, как все, стоя.
-Ага,- весело сказал пришелец,- некоторые члены правления, как говорится, пришли досрочно.
Собаке понравился и пришедший, и его веселый нрав. Потом он был гораздо толще Дыбокса, а так как пёс этому всегда отдавал приоритет в оценке, он завилял хвостом и с удовольствием его обнюхал.
Справедливости ради, следует отметить, что жадные Макаёнки плохо кормили животное, поедая втихаря самые вкусные кусочки и оставляя бедняге какую-нибудь дрянь. Поэтому пёс никогда не переставал втайне мечтать о том дне, когда он, наконец, наестся досыта.
За вторым членом правления потянулись остальные: третий, четвертый и так далее, пока не набрался необходимый кворум. От незнакомых запахов у пса совершенно замутилось в голове и он опять слег на пол.
-Ну что?- спросил председатель у набившегося в комнату народа,- Можно начинать?
Все дружно закивали на “Да”
Но знаки головой не принимались, согласно уставу, поэтому председатель потребовал проголосовать, как положено, руками.
Собака пересчитала и получилось рук столько же, сколько и людей, а должно бы было быть больше в два раза. Но это так, детали.
-А кто хочет вести протокол? - спросил ехидно председатель и обвел строгим взглядом присутствующих.
Все, как обычно, стали толкать друг друга локтями, подбивая на то, чтобы поработать на общество. Выступать-то, конечно, любили все, но протокол не хотел вести никто. Не была исключением и толстая жена Макаёнка - еще бы,- единственная женщина!
Тогда, находчивый Дыбокс предложил внедрить в делопроизводство технику и записать всё на магнитную ленту.
А почему бы и нет, радостно согласились правленцы, хотя, конечно, каждый боялся, что скажет какую-нибудь глупость, а потом придется краснеть. Но смелая мысль уже полностью овладела умами, а постыдная боязнь отошла на второй план.
Получив добро, председатель нажал на какую-то кнопку, чтобы начать запись и даже открыл рот, намереваясь высказаться, но, вместо необходимой для речи тишины, получил музыкальную паузу.
И не только он один, потому что и все остальные тут же повскакали с мест, как будто только и ждали подходящего момента, чтобы пуститься в пляс. А главной была, конечно, толстая жена Макаёнка.
Подражая ей, все стали неистово бить ногами, стараясь попасть в такт предложенной музыке, но это удавалось только музыкальному Дыбоксу. Тут он себя показал! Кроме всего прочего, он еще и подхлопывал в ладоши и что-то подкрикивал. И все, подражая ему, стали подхлопывать и подкрикивать тоже, а некоторые ещё и подсвистывали. Такой поднялся шум!
Про протокол все сразу забыли.
И надо же было такому случиться, чтобы в самый разгар веселья, вернулся муж, тот самый усатый Макаёнок, который, увидев красный сарафан жены и рассвирепев, как бык от вида этой материи, сорвал со стены старую дедову шашку и стал косить несчастных членов правления направо и налево.
Не тронул он только свою жену, которая предусмотрительно забилась под стол.
Когда все было кончено, толстая жена Макаёнка, виновато оглядываясь, вылезла из-под стола, собрала валявшиеся кругом куски мяса и вынесла их во двор, затем подмыла пол и, наконец, выключила магнитофон, который орал так, что не было даже слышно, что кричал бедный Макаёнок и какими обидными словами он называл не только свою жену, но даже и самого председателя.
Но, как только смолк магнитофон, так замолчал и он и пошел заниматься своими делами.
Всё опять встало на свои места. Только собака еще некоторое время бегала по участку, глодая какие-то кости.
После того, как бесследно исчезло правление и списки, прекратил свое существование и дачный кооператив, и те, кто остался в живых, уже не платили ни цента неизвестно за что и на собрания не ходили. И никто так и не узнал, зачем приходил Дыбокс и что такое сервитут.