- Тебе-то смешно! А мне, знаешь ли, было не до смеха. Это я сейчас уже с юмором всё воспринимаю, - заулыбалась Юлька, стыдливо прикрывая ладошкой ротик. Этот невольный жест появился у неё всего месяц назад, после того, как вышибла себе два передних зуба почти до самого их основания. И разговаривала она теперь, почти не разжимая губ. Любой, не знавший эту добродушную и приветливую хохотушку раньше, с полным на то основанием мог бы заявить, что она удивительная гордячка и на вопросы отвечает снисходительно, слова цедит сквозь зубы.
- Да ладно тебе, - успокаивала её закадычная подружка Гуля. – Тоже мне проблема! Вот если бы залетела, тогда – да! А так, подумаешь, два зуба выбила! Да завтра тебе их Дмитрий Владимирович нарастит, потом никто и не заметит. Знаешь, какой он мастер?
И Гуля начала расхваливать своего доктора, к которому в его частную стоматологическую клинику ей удалось устроиться помощницей сразу же по окончании межколледжа.
- У нас же самая навороченная технология, - продолжала рекламировать Гуля свою лечебницу. – Дмитрий Владимирович говорит, чтобы быть на равных, надо идти на шаг впереди. Знаешь, сколько он читает? И постоянно ездит опыт перенимать. К нам, если хочешь знать, иногда даже из области дамочки богатые записываются. Ему бы там работать, но говорит, пока денег не накопил. Да и конкуренция там жуткая. Сегодня ведь фармация да стоматология - самый надёжный бизнес. Вон в области-то цены какие взвинтили, нам и не снилось, потому что народ беднее живёт. Так что тебе эти твои зубы чуть не задаром достанутся.
- Нифига себе задаром, - возмутилась Юлька. – Я целый год на шубку норковую копила, а теперь придётся чуть не половину за зубы отдать.
- Да куда ты там в своей деревне в норковой шубе-то ходить будешь? Ещё чего доброго собаки на твою норку кидаться станут. И шубу порвут, и тебя искусают, - и довольная шуткой, рассмеялась. – Ладно, давай, будем чай пить. Да расскажи хоть, как ты там? А то по телефону-то не наговоришься. И про зубы свои, как вышибли, поведай. А то ведь я так толком-то и не поняла, что там у тебя на самом деле случилось.
- Производственная травма, - шепелявя отмахнулась Юлька. – Только ни больничного, ни ремонта никто не оплатит. А вот нагоняй могла бы получить запросто. Так что лучше помалкивать и не распространяться.
- Да ты что думаешь, я завтра вашему главврачу докладывать побегу? А вообще, знаешь, хорошо было бы застраховаться. Нет, а действительно! – оживилась вдруг Гуля. - У меня подружка в страховой компании работает. Давай я с ней переговорю. Застрахуешь свои зубы задним числом, она всё равно два раза в месяц свои отчёты в фирму отправляет. А потом страховку получишь. Представляешь! Застраховать зубки на миллион рублей. Сразу разбогатеешь. И новые вставишь, и шубу купишь. Бизнес! Ну, отстегнёшь ей там, сколько положено.
- Да что ты фигню-то городишь? – начала сердиться Юлька. – Я вот никогда не страховалась, а тут только зубы застраховала и на тебе, на следующий день вышибла. Там что, дураки что ли работают? Так с твоим бизнесом недолго и в тюрьму загреметь.
И обиженно отвернулась к окну.
- Ой, да ладно тебе! – примирительно сказала Гуля. – Уж и пошутить нельзя. А вообще наварить кругленькую сумму было бы классно… - похоже, нечаянно всплывшая мысль никак не хотела покидать предприимчивую головку Гули. - Ну, ладно, забыли! Давай лучше расскажи, как всё было, - в который уже раз завела девушка.
А как было? Да Юльке и самой, даже теперь, по прошествии времени, вспоминать было не в радость. Хотя, если разобраться, случилось всё, как в юмористическом рассказе. А то и хуже, потому что придумать такое просто невозможно.
Едва Юлька в тот день пришла в свой фельдшерско-акушерский пункт, сняла пальто и набросила на плечи халат, как прямо в полушубке ввалилась тётя Нюра. Она просто рухнула на кушетку, устало откинулась на стенку и заголосила:
- Ой, спасай, девонька! Ой, мочи моей боле нетути! Уж скольки дней ни сна, ни покоя. Измаялась вся вконец! Дерьгай давай его проклятого!
- Да я же Вам, тётя Нюра, ещё неделю назад говорила, что Вам в район, в стоматологию надо, а вы не послушались. Ну, чем я ещё могу помочь?
- Дерьгай, девонька! Не могу я в район ехать. С кем я малого-то оставлю? Он ить сиську ишшо сосёт.
- А вот если заражение будет? Вы же ребенку навредить можете. У Вас же неделю назад флюс был. Я же Вам антибиотики ставила, таблетки обезболивающие давала и прямо говорила, что надо ехать к стоматологу. Я ведь предупреждала, что может развиться осложнённая гнойная инфекция, так Вы меня слушать не хотите. Снимок надо делать. Что там сейчас? Покажите-ка.
Женщина начала разматывать толстый шерстяной платок, которым укутала не только голову, но и половину лица. Под ним, завязанный на макушке узлом, был ещё один платок, потоньше первого. Когда и он был просто сдёрнут, открылась жуткая картина: правая половина лица пациентки распухла до невозможности.
- Откройте-ка ротик, - попросила Юлька, - посмотрю, что там у Вас.
- Да не могу я, девонька, рот-то открыть. Всё у меня болит. И в голову отдаёт, что просто спасу нет. Прямо, хоть ложись да помирай. Знала ить, когда ноги застудила, что на зубах скажется, нет бы прогреть на печке, да понадеялась. А ить не впервой так-то. И ране было, да не так больно. Это у меня после пятого что-то на зубы напасть сделалась. Пока девки-то рожались, дак всё хорошо было. А вот после Даньки и застрадала зубами. Раньше-то думала, как зубы болеть могут? Чему там болеть-то: косьё дак косьё и есть. А теперь-то знаю, каково это! Ой, девонька, рви давай окаянного! Христом-богом прошу!
- Да вы хоть представляете, что тут у Вас? У вас же флюс перетек в гнойную стадию, требуется незамедлительное хирургическое вмешательство для удаления гнойных образований и санации данной области, - прямо, как по написанному в учебнике, наизусть проговорила Юлька, будто сдавая зачёт своей строгой преподавательнице. – Я сейчас скорую должна вызвать. Это же не шутки! Вы хоть понимаете, что в конце концов может случиться?
- Доченька, дак и ты меня пойми. На ково я ораву-то оставлю, кто с шестерыми-то нянчиться будет? А кто младшому сиську даст, ежели я в больницу-то уеду? Вот то-то и оно. Рви зуб, и всё! И разговору боле никакого не будет.
И женщина стала укладываться на жалобно заскрипевшей под грузным телом кушетке, так и не снимая полушубок.
- Да вы что, издеваетесь надо мной? – чуть не заплакала Юлька. – Вам же тут операцию надо делать! Я ведь только фельдшер, а не хирург-стоматолог. Я и права не имею, и инструмента у меня никакого нет.
- А-а-а! – махнула рукой женщина, – какой там инструмент? Я уж дома пассатижи ладила, да самой-то несподручно и больно. Соскальзывают да и всё тут. Не ухватить никак. Мужа просила подсобить, а он куртку схватил и бегом за дверь. Крови он у меня боится. Так вот запросто может и в обморок упасть. Так что, девонька, давай, не отлынивай. Всё одно не уйду от тебя, пока не вырвешь окаянного.
Юлька добрых полчаса пыталась уговорить не желающую ничего слушать пациентку, но та не сдавалась.
- Рви давай! Да похочее, мне ребятёнка пора кормить. Поди уж орёт громче, чем я тут у тебя. Ой, мамочка моя милая, да что же это за наказание-то божье мне выпало?! – запричитала женщина.
Юлька села за стол, обхватила голову ладонями и заплакала от своей беспомощности. Она знала, что не имеет права браться за лечение, что любое осложнение грозит ей серьёзным наказанием, у неё действительно не было никакого инструмента, кроме оставшихся от предшественницы изогнутых на 90 градусов щипцов с узкими щечками. Вообще-то именно такими и надо было рвать нижний зуб, но Юлька никогда не удаляла зубов и смутно себе представляла, как это можно сделать. Но пациентка была неумолима, а её причитания уже настолько вымотали душу девушке, что она решилась на нарушение.
- Не боги горшки обжигают, - вспомнила наставление пожилого хирурга, который вёл у них в колледже небольшой курс. Главное, говорил он, не бояться и в обморок в ответственный момент не падать. – А! Будь, что будет!
Юлька встала, достала из шкафчика щипцы, протёрла их спиртом, но решила, что для обеззараживания давным-давно не используемого инструмента этого будет недостаточно, налила в ванночку дистиллированной воды, опустила туда щипцы, поставила на плитку. Когда вода закипела, под завывание пациентки начала готовить обезболивающее, наполнила шприц, сделала инъекцию. По мере действия лекарства стоны женщины стали тише, а потом и вовсе прекратились. Юлька даже обернулась на лежащую на кушетке: не заснула ли?
- И как же я стану удалять? – задумалась Юлька, осматриваясь в своём кабинете. Поставила стул почти на середину комнаты, чтобы пациентка была лицом к окну, ещё раз поглядела по сторонам, будто в поисках предлога для отказа и строго сказала:
- Присаживайтесь. Но только сразу предупреждаю, может быть больно, так что не орать мне тут!
- Женщина с нескрываемым облегчением, что удалось-таки убедить несговорчивую медичку, охая, поднялась с кушетки, села на стул, с готовностью откинула назад голову.
Юлька заходила с одной стороны, с другой, приноравливаясь, откуда будет удобнее добираться до больного зуба, потом с решительностью, больше для себя, чем для пациентки, сказала:
- Откройте ротик.
Женщина с готовностью, раскрыла рот, и прежде, чем допустить в него фельдшера с инструментом, потрогала пальцем воспалённую и будто омертвевшую от уколов десну.
- Ты только не перепутай…
- Да вижу я, который там у Вас больной, хотя с виду совсем здоровый. Даже жалко.
- А ты, милая, не зуб пожалей, а меня, бестолковую. Ну, ведь совсем моченьки нету боль-то терпеть!
Юлька потрогала щипцами больной зуб, зажала его, пошатала из стороны в сторону, как это делал стоматолог, когда рвал у неё заболевший и донельзя поражённый кариесом ещё в школьном возрасте. Зуб держался крепко. Юлька пошатала его смелее, ещё смелее. Голова пациентки двигалась вслед за перемещением рукоятки щипцов. Наконец послышался хруст, потом ещё.
- Ну, всё! Можно удалять, - решила Юлька, ухватилась поудобнее и рванула. Щипцы легко соскользнули. Тот же результат был после второй, третьей, четвёртой попытки. Может, виной тому было отсутствие нужных щипцов, а скорее всего – отсутствие опыта.
После ещё нескольких попыток Юлька беспомощно опустила руки.
- Всё? – обрадованно спросила женщина.
- Ой, какое там! Даже не пошевелился, - с досадой ответила Юлька.
- А ты, милая, не жалей меня, уж коли решилась, дак тащи до конца.
- Может Вам попробовать лечь? – нерешительно предположила Юлька, присматриваясь, как пристроиться в таком случае самой.
Тётя Нюра устроилась на кушетке и с надеждой стала ждать окончания процедуры и последующего за ней освобождения от мучающей боли.
Юлька опять подошла с одной стороны, с другой. Кажется, подступиться к лежащей пациентке было ещё сложнее, чем к сидящей. Нет, самым удобным могло быть только положение, когда находишься посередине. Но грузное тело тёти Нюры почти не оставляло на кушетке места, чтобы можно было оказаться над ней, встав коленками на края обитой дерматином поверхности. И всё же Юлька начала пристраиваться.
- Да ты, девонька, не стесняйся, садись прямо на меня. Не велика и есть. Вон наскрозь светишься, и вес-то, поди, бараний.
Девушка расстегнула нижние пуговки халата, сбросила мешающую юбку, кое-как устроилась коленями по обе стороны от пациентки.
- Да ты садись, садись мне на живот, удобнее будет, - опять посоветовала женщина.
Юлька прикинула, что вот так, почти на весу, не имея хорошего упора, ей действительно зуб будет не удалить, робко опустилась на тело пациентки.
- Да садись, ты смелее-то, боже ты мой, - нетерпеливо сказала тётя Нюра и открыла рот.
Юлька зацепила клещами нужный зуб, снова покачала его из стороны в сторону, ухватилась за инструмент обеими руками и изо всех сил рванула на себя. Раздался хруст, и в то же время щипцы с зажатым в них зубом ударили девушку по лицу. А поскольку от неимоверного усердия на лице Юльки проявился какой-то звериный оскал, тыльной стороной щипцы ткнулись в передние зубы и отломили от них больше половины.
Девушка слезла с кушетки на пол, выплюнула себе на ладонь обломки, подошла к зеркалу, посмотрелась и горько зарыдала. В этом плаче было и облегчение, что больной зуб пациентки удалила, и настоящая драма по поводу утраченных своих.
А тётя Нюра, когда девушка показала ей на свои белоснежные обломки, долго не могла понять, в чём дело, а когда до неё дошла абсурдность ситуации, подтянула свободный стул, села на него рядом с рыдающей девушкой и стала её успокаивать. Но это сочувствие привносило не облегчение, а наоборот, ещё больше усиливало осознание случившегося.
Юлька потом много раз кляла себя за то, что согласилась удалить зуб, ругала себя дурой, обещала никогда больше не поддаваться уговорам пациентов и идти на нарушения, которые даже при благоприятном для пациента результате могут иметь непредсказуемые последствия.
Слушая эту исповедь подруги, Гуля хохотала до слёз и уже представляла, как развеселится всегда очень серьёзный Дмитрий Владимирович, когда она будет завтра пересказывать ему о приключении своей подруги. Но сделает это уже после того, как он по новой технологии нарастит ей выбитые передние зубы.