Часовому запрещается почти всё, кроме бдительного несения службы. Ему нельзя есть, пить, курить, оправлять естественные надобности... В том числе часовой не имеет права что-то записывать. Нельзя ему это на посту.
Однако, перефразируя классика, можно смело сказать, что жестокость воинских уставов смягчается их всеобщим неисполнением.
В конце восьмидесятых, во время учёбы в ТВВПСУ, мне нравился второй пост – караульная вышка возле автопарка и прилегающая к ней территория. Особенно в тёплое время года. Особенно вышка. Потому что вся её внутренняя поверхность была покрыта самыми разными надписями. За их чтением (тоже, кстати, запрещённое занятие) время на посту летело незаметно.
Среди банальных "Лёха, 2 курс", Поступил в 1985 г", «ДМБ 2010», «Саратов», «На хрена я в армию подался»? и похабных картинок, мне попался однажды настоящий шедевр безымянного курсанта. Это были пронизанные щемящим чувством строки, фактически, белый стих. Я выучил его наизусть.
Прошло много-много лет, но я как сейчас вижу эти слова, выдавленные шариковой ручкой на деревянном столбе вышки.
Прочтите. И извините за ненормативную лексику. Из песни, как говорится, слова не выкинешь.
«Стою шестой час. Затекли ноги. Немеют руки. Кружится голова…
А эти суки всё спят. Может они забыли, что я здесь?
А, *** на всё! Остаюсь здесь жить».