И когда он снял шестую печать, Я взглянул,
И вот произошло великое землетрясение,
И солнце стало мрачно как власяница,
И луна сделалась как кровь…
«Откровения Иоанна Богослова»
Глава 6.
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
За какие грехи многострадальный армянский народ, еще не оправившийся от последствий турецкой резни, погромов в Сумгаите, Кировабаде и Баку (с благословления Горбачева) в течение одного столетия подвергся еще одному страшному испытанию, пусть не с таким количеством жертв, как в 1915 году, но не менее болезненному. Что это было? Божья кара или дело рук человеческих? А может, это было предупреждение свыше о том, что к власти рвутся бесы, что их приход вызовет не менее масштабный исход армян, лучшей их части, наиболее подготовленной, дееспособной и привыкшей созидать, а не разрушать. Из страны была выдавлена та категория людей, которая построила одну из самых успешных Республик в составе СССР.
И произошло это в то время, когда для восстановления разрушений нужны были именно они, но не были востребованы новой властью, корыстолюбивой и не компетентной, боящейся выглядеть ущербно рядом с этими людьми.
В первые же дни после трагедии, многие из наших советских и западных коллег откликнулись не только словами сочувствия, но и конкретными делами. Фирма IBM безвозмездно передала нам 12 комплектов вычислительных станций «IBM System-2», кооператив «Техника», возглавляемый Артемом Тарасовым прислал 4 новых грузовика КАМАЗ, наш Испанский партнер-фирма «САТТ» вызвалась предоставить специальную технику- бетоноразрушающие ножницы типа «Крокодил» и другое оборудование для разборки завалов, оставляющее после расчистки забетонированные площадки под строительство
Более того, был проработан также вопрос доставки громоздкого и тяжелого оборудования из порта Поти по железной дороге через Сочи-Сухуми-Тбилиси. Учтена была даже ширина железнодорожных тоннелей и допустимая нагрузка на железнодорожное полотно. Объем финансирования проекта был настолько велик, что предстоящие расходы невозможно было втиснуть в рамки гуманитарной помощи. Поэтому в качестве частичной компенсации испанцы попросили передать им металлолом, высвобождающийся в процессе разборки разрушенных зданий и сооружений. Эту работу в Спитаке можно было выполнить в течение полутора лет
Мы вышли на Первого секретаря ЦК Компартии Армении С.Г. Арутюняна. Он поручил заняться этим вопросом второму секретарю О. И. Лобову, тот отправил нас к тогдашнему Председателю Совмина Маркарянцу В.С. переведенному Горбачевым в Армению из Ставрополя (в неспокойной республике ему был нужен «свой» человек). Для реализации проекта необходимо было согласие правительства. Вот тут-то и началась волокита. Ответ на предложение испанцев затянулся до неприличия. Нам было очень стыдно перед нашими партнерами, особенно перед руководством Социалистической партии басков, которые прошлой осенью были нашими гостями и всячески старались нам помочь. Они не ожидали подобного отношения заинтересованной, казалось бы, стороны. Басков привез наш испанский партнер Фелипе Туровер, обаятельнейший молодой человек, очень деловой и толковый. На мой вопрос, а зачем они нам? Он ответил:
- Пригодятся.
И, как выяснилось впоследствии, был прав.Визит басков не обошелся без курьезов. Будучи партийными деятелями, они непременно хотели нанести визит руководству компартии Армении. С.Г. Арутюнян был в отъезде и его временно замещал второй секретарь ЦК О.И. Лобов. Я позвонил его помощнику и обрисовал ситуацию. Помощник пообещал доложить начальству и сообщить результат. Лобов во встрече отказал, сославшись на сильную занятость. Чтобы как-то сгладить неприятный осадок, я напросился в гости на коньячный завод, с директором которого Мишей Ханояном у меня были очень теплые и дружеские отношения. Мы «дегустировали» уже не помню какую по счету бутылку великолепного коньяка, когда помощник доложил Ханояну, что его срочно просит к телефону первый секретарь райкома партии. Оказалось, что инструктор из международного отдела ЦК КПСС позвонил Лобову и поинтересовался, как прошла встреча с басками. Тут же была дана команда срочно разыскать нас и доставить в ЦК. На ноги были подняты Горком и Райком партии, и начался телефонный штурм моего секретаря, которая, помня мою просьбу, так и не сказала где нас искать. Наиболее догадливым оказался наш секретарь райкома партии. Не завершив процесс дегустации, но уже в очень хорошем настроении мы отправились в ЦК.
Подъехали прямо к подъезду, который находился весьма не близко от проходной, через которую ходили все, кроме секретарей ЦК. Мы и наши гости с блаженными улыбками, вошли в зал для переговоров, где рассевшись и попив кофе, поговорили ни о чем и через полчаса удалились. Вот так действовала вертикаль партийной власти. Звонок инструктора ЦК КПСС (низший ранг в партийной иерархии) «наместнику» (вторые секретари ЦК компартий союзных республик были русскими и посылались из Москвы) моментально все поставил на место. За несколько лет правления Горбачева партийная дисциплина резко упала, и случилось то, что случилось.
Ответ на их предложение так и не был получен. Только через 3 месяца я узнал, что «пришлый» премьер и его ближайшие помощники долго ломали голову над тем, в чем наш личный интерес. Оно и понятно. Если ты не родился на этой земле, то и отношение твое к ее бедам будет соответствующим.
Следующий неприятный случай произошел через год, когда крупнейшая итальянская страховая компания «Саче» предложила нам долгосрочный кредит в 30 млн. долларов США на очень выгодных условиях, под проект производства пластиковых окон и дверей, которые были так необходимы для восстановления разрушений. Взамен страховщики просили правительство Республики дать согласие на организацию представительства в Армении и предоставление незначительных преференций (частичное освобождение от налога на прибыль сроком на два года). Опять никакого ответа и опять вопрос, а почему не через другую фирму (хотя проект был наш) и почему итальянцы что-то просят взамен. Глава правительства Маркарянц согласия не дал, и проект реализован не был.
Первое производство пластиковых окон и дверей заработало в Армении лишь через десять лет.
Сотрудники нашего объединения, особенно давидашенцы, в эти страшные дни проявили себя настоящими патриотами. Только в первую неделю после катастрофы они вытащили из под завалов живыми 23 человека. Последним был годовалый мальчишка, чудом оставшийся в живых. Мать его купала в ванной и закрыла своим телом, когда начал разваливаться потолок. Мальчишку вытащил, рискуя жизнью, наш начальник транспортной службы.
В пригороде Еревана - Давидашене располагался опытный завод объединения. Давидашенцы были выходцами из горного района Апарана на севере Армении, уроженцы которого всегда отличались мужественным характером и сплоченностью в сложных ситуациях. Многие сотрудники опытного завода вступили в добровольческий отряд «Давид Сасунский», который успешно воевал в Карабахе.
В эти дни в Ереван часто наезжало руководство Госкомитета СССР по вычислительной технике и информатике, в ведении которого находилось наше объединение. У нас был филиал в Ленинакане, здание которого не пострадало, но возникло множество проблем социально-бытового характера, решением которых мы и занимались. Как-то, возвратившись из Ленинакана, мы с В.М.Нейманом, заместителем председателя Госкомитета, зашли поужинать в правительственную гостиницу, где он остановился. Время было позднее и мы были очень уставшие. При выезде из Ленинакана кончился бензин. Достать было практически негде. Но мы рискнули и заглянули в первую же большую палатку, в которой размещались иностранные спасатели. В палатке стояло изрядное количество канистр с бензином и распоряжался всем этим израильский офицер. Нейман представился, и мы получили в подарок целых две 40 литровых канистры. Спасибо практичным израильтянам. Кстати, их самолет со спасателями прилетел в Ленинакан одним из первых.
В ресторане не было свободных столиков. Наконец один освободился и мы устроились. В это время в зал вошел глава «Оксидентал петролеум» Арманд Хаммер. Увидев, что мы вдвоем, он попросил разрешения подсесть к нам. Мы угостили его коньяком.Завязался непринужденный разговор, в основном, на тему катастрофы. В тяжелые двадцатые годы Хаммер в обмен на несколько пароходов с зерном увез из России столько же пароходов антиквариата и произведений искусства, прослыв при этом «большим другом» Советской России. Его даже принимал Ленин.
Появление Хаммера в Армении поневоле наводило на размышления, поскольку в его альтруизм было трудно поверить.
Я спросил его:
- Господин Хаммер, а что Вас привело сюда. Вы очень занятой человек, да и лет Вам уже порядочно.
- Я хотел узнать, чем смогу быть полезен.
- Ну и как?
- Можно помочь, конечно. Я подарил Армении миллион долларов США и готов поставлять стройматериалы и химическую продукцию, естественно, за плату, но на льготных условиях.
"Тоже дело", подумал я. Мы с Нейманом переглянулись и собрались уходить, как вдруг Хаммер спросил, указав на недопитую бутылку коньяка:
- Если вы не возражаете, можно я это заберу с собой?- Мы были не против.
-Учись. Вот так и становятся миллиардерами,- сказал Нейман, когда мы вышли.
Мы в те дни по-настоящему почувствовали, что такое человеческая солидарность. Единственным случаем, не укладывающимся в сознании нормальных людей, стал обстрел азербайджанскими боевиками грузинской автоколонны с врачами, выехавшими в зону бедствия через считанные часы после землетрясения.
Представители Армиянского общенационального лвижения тоже вели себя не намного приличнее. Сразу же после трагедии они пытались перекрывать дороги, чтобы не допустить в зону бедствия кого бы то ни было, кроме своих сторонников. Им очень хотелось единолично выступить в роли «спасителей отечества». Но они не представляли ни масштабов случившегося несчастья, ни катастрофического уровня собственной некомпетентности и невежества.
12 января 1989 года Указом Президиума Верховного Совета СССР в Нагорно-Карабахской автономной области была введена особая форма управления. Юридически и фактически НКАО была переведена в Союзное подчинение. Этим обстоятельством ни Армения, ни НКАО не воспользовались. Видимо руководство Армении не хотело признавать, что усилия «возмутителей спокойствия» увенчались некоторым успехом, а АОД боялся притушить бунтарские настроения народа.
Партийное руководство Азербайджана выступило с многочисленными резкими протестными акциями, используя все доступные средства и способы и пугая Горбачева авторитаризмом и гибелью начатой перестройки.
Количество жертв землетрясения постоянно росло, в больницах умирали покалеченные, но не выдерживали и те, кто непосредственно не пострадал. Так ушел из жизни мой близкий друг Арам Геолецян – генеральный директор производственного объединения «Электрон». Арам был не просто талантливым инженером и руководителем. Он был очень нестандартным и остроумным человеком и не переносил дураков и демагогов. А таких было более, чем достаточно. К концу декабря в Ленинакане должно было завершиться строительство филиала головного предприятия объединения, и большая группа специалистов во главе с заместителем генерального директора по строительству Жоресом Аветисяном выехала для предварительной оценки готовности объекта. Не успели они войти в здание, как рухнули перекрытия. В живых не осталось никого. Арам несколько недель ежедневно выезжал в Ленинакан, но завалы никак не могли расчистить. Невозможно было подвести тяжелую технику.
В результате не выдержало сердце. Ему еще не было пятидесяти.
Еще много лет о катастрофе будут напоминать замечательный плакат с фотографией глаз армянского ребенка, полных нечеловеческой муки, и развалины в зоне бедствия. А ведь прошло уже 22 года. Не менее страшным результатом стала привычка населения ожидать решения всех своих проблем извне. Такие иждевенческие настроения появились по причине безработицы, мизерных пенсий и зарплат. Люди потеряли веру в то, что работая, а не воруя, можно прокормить семью.
Некоторый интерес к событиям тех лет остается до сих пор.
Как-то в Ереван приехал бывший премьер министр и министр финансов княжества Лихтенштейн, мой хороший знакомый Маркус Бюхель.
Его интересовало, как развиваются медицинская наука и практическая медицина в Армении после катастрофы, поскольку, по имеющимся у него данным, в Республику поступило немало современного диагностического и прочего медицинского оборудования. Но был еще и некоторый «шкурный интерес», поскольку он представлял несколько крупных Швейцарских фирм - производителей средств медицинской диагностики и медикаментов. Ему хотелось «пощупать» рынок.
Мы нанесли визиты Президенту Национальной академии наук академику Ф.Т. Саркисяну и Министру здравоохранения (фамилию уже не помню, поскольку тогда они менялись чуть ли не каждые два месяца). Фадей Тачатович рассказал о существующих проблемах и о том, как собирается эти проблемы решать. Поинтересовался, чем он может быть полезен нашему гостю. Он прекрасно знал, как и с кем себя вести.
Бюхель был попросту очарован личностью Президента академии и когда я ему рассказал об этом человеке более подробно, он сказал:
- Ну, теперь все ясно. Значит мы с ним коллеги (у Маркуса явно появилась мания величия). Меня, по началу, поразил было его трезвый и прагматичный подход к решению существующих проблем, но теперь все встало на свои места. Ты же знаешь, господа ученые всегда парят в облаках, а он прочно стоит на земле.
Встреча с Министром состоялась на следующий день. С самого начала Министр предупредил, что по причине сильной занятости он сможет нам уделить буквально несколько минут. Затем в течение часа мы выслушивали монолог о достигнутых под его руководством успехах (он занимал этот пост уже почти два месяца). После этого еще полчаса ушло на рассказ о замечательных перспективах, которые откроются перед армянской медициной после снятия азербайджанской блокады. На вопрос о том, кто и как будет финансировать все эти серьезные проекты, Бюхель получил весьма своеобразный ответ:
- Мы этот вопрос еще не рассматривали. Но обязательно рассмотрим, как только блокада прекратится. Я Вам обещаю!
Концовка была просто потрясающей. Совершенно обалдевший от услышанного, экс-премьер. долго не мог успокоиться после нашего ухода из министерства.
- Слушай, может его переводчица что-то не так перевела. Я не понял его ответа. Почему нужно ждать окончания блокады? Что мешает определить источники и механизмы финансирования. Я понимаю, что живых денег нет и придется изыскивать кредиты. Но это ведь очень большая и длительная работа, которую нужно проделать заранее. И, наконец, почему он пообещал лично мне заняться этими проблемами.
Я поддержал его версию о неточном переводе. Тогда он спросил:
- А почему ты не поправил переводчицу? Ведь ты же правильно понимал все, что он говорил?
Так оно и было, я понимал все правильно. Я предпочел увести разговор в другое русло. Бедный Маркус так и не успел сообщить Министру свои предложения (приближалось время обеда и Министр очень заторопился), он оставил в приемной несколько документов, которые, наверное, так никто и не посмотрел.
Бюхель уехал очарованный Арменией. Он жил у нас дома в Мараше и каждое утро с балкона любовался видом на Арарат и Арагац. Постоянно сравнивал Армянскую природу со Швейцарской и неустанно повторял:
- Наши леса больше напоминают городские парки. А здесь настоящая первозданная природа, не испорченная цивилизацией. А озеро Севан-это просто чудо. Я представляю, какая будет красота, когда после завершения обустройства инфраструктуры уберут все эти уродливые вспомогательные временные строения с его берегов.
Он даже и предположить не мог, что эти уродливые «времянки» есть не что иное, как - частные пансионаты и мотели, выстроившиеся вдоль всего побережья. И что их никогда не уберут, а будут латать как лоскутное одеяло и то только в случае крайней необходимости. Да здравствуют невежество и жлобство владельцев!
Большинство не собирается развивать свой «бизнес», а старается выдоить из имеющегося все до капли. Типично для настоящего времени.