Взойдя на палубу и оглядевшись, первое, на что я обратил внимание, это оружие. Четыре пулемета – на носу, на корме и возле бортов – для воздушного боя. Старые модели, если за ними постоянно не ухаживать, сразу начинают клинить. Второе – посреди палубы ближе к носу находилась что-то, накрытое тентом. Шон проследил мой взгляд и сказал:
- Мортира.
Мортира! Осадное оружие. Форты обстреливать. Как, КАК он достал этот небоход?!
На корме находился штурвал. Вернее, их было два. Один отвечал за повороты, второй вращался вдоль палубы, отвечал за высоту полета. И еще несколько ручек и рычагов: наклоны вправо-влево, поднять-опустить нос, регулятор скорости. Там же были приборы, такие как компас, барометр, термометр, таймер и какие-то еще, о которых я ничего не знал. На палубе также хаотично располагались разные вещи: бочки, канаты, ящик с патронами, деревянные коробки. И самое главное – ровно посредине был привязан и занимал много места, почти от борта до борта, старенький небоход Шона «Молния». Летучий газ из мешка был стравлен, рулевой хвост сложен. С момента, когда я его видел в последний раз, «Молнию» изрядно потрепало.
- Хотел спросить, - повернулся я к Шону, - почему молния темная?
- Темная молния? Да. Знаешь, есть такое явление, темная молния. Я видел его всего раз в жизни. Многие не верят, что так бывает, а я видел.
Он, кажется, хотел добавить что-то еще, но промолчал.
- Ясно, - кивнул я.
Послышались шаги, и на палубу поднялся человек. Девушка в мужской одежде. Ее каштановые волосы, как и тогда, год назад, кудряшками спадали на плечи. А я ведь тогда так и не спросил ее имя.
- Привет, ребята! – Заулыбалась она. – Привет Джимм.
- Привет, Селина, - откликнулся Шон. – Все в порядке? Помнишь Джимма?
- Да, помню.
- Так, значит, тебя зовут Селина? – Улыбнулся я ей. – Все еще жалею, что не спросил тогда.
Она смущенно заулыбалась.
- Так, - подытожил Рикошет, - Селина наш кок, Джереми, эм, юнга. Ну, или кто хочешь, главное к штурвалу не подходи. И к двигателю. Летим на север, на Дом Клинков, или, как его называют завсегдатые, «Парящая Бутылка». Это заведение такое, но название к Дому привязалось. Там живут самые лучшие и самые пьяные головорезы. Воняет табаком и перегаром, не дня без драки, в общем, рай. Там живет один мой старый знакомый. Я бы сказал друг, но в последнюю нашу встречу он метнул в меня саблю. Не мог догнать, я ему ногу прострелил.
Шон сморщился от старых воспоминаний, потом улыбнулся чему-то невидимому, встряхнул головой и заорал:
- Джимм! Отдать швартовые! Набор высоты на три оборота! – С этими словами он бросился к рулю высоты. – Малый вперед, лево на борт! Отходим от пирса, выходим в Небо!
Шон дернул рычаг переключения скоростей, крутанул штурвал влево. Я уже отдал все швартовые и схватился за канат у борта, чтобы не упасть. Селина спустилась на нижнюю палубу.
«Ангел Ночи» летел над Домом, над крышами, трубами, другими небоходами. Мы поднимались все выше и выше, к облакам. Ветер дул в лицо, Дом остался где-то позади, Шон уже прибавил ходу, и мы плыли, плыли по Небу.
Солнце скрылось под Небом, звезды появлялись одна за другой. Шон Рикошет стоял возле штурвала и глядел на астролябию, то ли вспоминая, как она работает, то ли настраивая ее. «Ангел Ночи» не торопясь летел сквозь темноту. Я прошелся вдоль бортов, зажег сигнальные огни. Оставалось зажечь последний носовой фонарь. Открыв крышку, я просунул горящую лучину, поднес ее к свече. Огонек заплясал за рифленым стеклом, я закрыл крышки и потушил лучину.
- Красивое Небо в это время года, - послышался голос Селины.
Я обернулся, она стояла у правого борта, опершись на него руками, смотрела вдаль. Я подошел, встал рядом с ней.
- Небо всегда красивое. Почему ты здесь? Путешествие может быть опасным.
- Помнишь, - ответила Селина, - где я жила и работала. Бордельмаман решила, что мне пора… приносить прибыль. И я сбежала. Шон меня не хотел брать сначала, но появилось проблема, с которой он не смог справиться.
Селина улыбнулась.
- И с какой же проблемой не смог справиться матерый бродяга? – Поинтересовался я.
- Со сковородкой.
Мы немного посмеялись.
- Нет, серьезно, - добавила она, - он совсем не умеет готовить. Когда резал лук, он трижды порезал себе палец и залился слезами. А терку назвал оружием пыток, придуманным церковной инквизицией, чтобы пытать бедных пойманных магов!
Селина зевнула.
- Иди-ка спать, - предложил я.