Прогулки по шарику

   
   
                ПРОГУЛКИ ПО «ШАРИКУ»


ШОТЛАНДСКИЙ  ХАГГИС
     1971 год. Первая в жизни поездка за рубеж и сразу в Англию. Выехал я с большим трудом, так как работал в режимном НИИ. Мой замечательный директор Фадей Тачатович Саркисян, генерал и академик, лично поручился за меня в КГБ.
     Обычно прежде, чем попасть в капстрану, следовало  «успешно» съездить в какую-либо из стран народной демократии. Власть делала все, чтобы не было невозвращенцев и престиж идеологии ни в коем случае не пострадал. Советские люди «поддерживали» его за рубежом с помощью кипятильников, консервов, шопинга на окраинных барахолках, продажей икры из-под полы и похищением жвачек, зубочисток, шампуней, мыла и салфеток из гостиничных номеров.
     На десятидневную поездку мне было выдано 8 фунтов стерлингов. На эти деньги можно было купить 5 пачек приличных сигарет.  А еще очень важно было «правильно» отвечать на всякие неудобные вопросы и доказывать преимущества советского строя.
Во время осмотра собора Святого Павла в Лондоне к нам подошла немолодая еврейская пара и выяснив, что мы из СССР, сразу перешла к делу.
- А Ви читали книгу Солженицина «У первом кругу»?
- Такую книгу не читали. Знаем, что есть книга с названием «В круге первом».
- Так Ви читаете запрэщенную литературу? Вас посадют, когда Ви вернетесь домой! Ви должны оставаться здесь!
- ?!
- А может Ви видели кино «Доктор Живаго»?
- Нет, не видели. Этот фильм у нас еще не шел.
- Не шел! Этот кино успел получить нобелевский «Оскар»!
Наконец один из наших ребят не выдержал и попросил «интеллектуалов»  отправиться по весьма известному в русском обиходе адресу. Поднялся крик:
- Ви чекисты-коммунисты! Ми визовим полис!
Повизжали и ушли
     Англичане же были очень дружелюбны и проявляли искренний интерес к нашей стране. Запомнилась встреча с Личфилдским епископом Артуром Стреттоном Ривом. Мы были приглашены к нему на ленч.
Это был высокий стройный мужчина с приятным лицом, очень приветливый и веселый. Как выяснилось, во время второй мировой войны он, будучи молодым священником, неоднократно встречался с советскими моряками.  Знал немало русских слов, которым они его научили. Когда он их нам выдал, продемонстрировав репертуар, доступный не каждому заправскому боцману, мы пришли в дикий восторг. Единственно о чем он посетовал – это о том, что потерял связь с русскими друзьями.
- Я им много раз писал сразу после окончания войны, до конца 1949 года, но ни от кого ответа не получил. Боюсь, что они погибли во время боевых действий.Мы посочувствовали и постарались уйти от темы, достаточно ясно представив, чем могло обернуться в то время получение писем из Англии. 
    После этого я неоднократно бывал в Англии и объездил ее всю. Но одна поездка мне особенно запомнилась. 1988 год. Лето. Мы выехали в Великобританию на выставку информационных технологий в Бирмингеме. После выставки мы улетели в Гринок, маленький городишко в Шотландии, где фирма IBM построила большой завод по сборке компьютеров. После насыщенного рабочего дня руководство завода пригласило нас на ужин в отель, где мы остановились, расположенный в средневековом замке. Ужин был замечательный. На столе стояла огромная чугунная сковорода со шкварчащими королевскими креветками, несколько видов копченного лосося и прочая морская вкуснятина и, конечно, шотландский виски разных сортов. После очередного тоста в нашу честь, в ответном слове меня «понесло» и я прочитал стихотворение Роберта Бернса «В горах мое сердце». Вначале на английском языке, затем на русском, в замечательном переводе Маршака, а потом на армянском в моем собственном, мягко говоря, несколько вольном, переводе. Реакция шотландцев была очень бурной. Хозяева, бросились меня обнимать. Они никак не ожидали, что в какой-то очень далекой маленькой Армении знают и любят их национальную гордость – Роберта Бернса. Немедленно был вызван мэтр. Хозяева приказали убрать все со стола и подать национальные шотландские блюда, главным из которых был «хаггис», который традиционно готовят на ужин в день рождения Роберта Бернса 25 января. Унесли также и бутылки, заменив их на бочонок деревенского односолодового виски (single mаlt). Мои коллеги были в восторге, предвкушая нечто необыкновенное, и с одобрением поглядывали в мою сторону. Хаггис оказался бараньим желудком, нафаршированным бараньими потрохами, луком, салом и какой-то кашей, с гарниром из картофельного пюре с брюквой. Мне хаггис понравился. Он напоминал армянский «тжвжик»1. Но «что русскому хорошо, то немцу смерть» (и наоборот). Мои коллеги готовы были разорвать меня на куски. Перед их мысленным взором маячила унесенная официантами сковорода с креветками и прочие вкусности, которых они лишились из-за моего «интеллектуального пижонства».
     После страшного землетрясения в декабре 1988 года, в  адрес моего предприятия пришел драгоценный подарок из Гринока – 12 комплектов новейших вычислительных станций  «IBM System-2», на поставку которых в Советский Союз было наложено эмбарго CoCom1. Станции были переданы правительству Армянской ССР для оснащения сейсмологического центра в Ленинакане. Однако не все они попали в Ленинакан. Часть из них расползлась по вычислительным центрам Госплана, Ереванского горисполкома и других госучреждений.

ГДЕ  ЛУЧШЕ  ВСЕГО  ПОКУПАТЬ  ДРОВА
      В 1973 я в  составе молодежной группы был во Франции. Обязательным атрибутом пребывания в чужой стране была  встреча в родном посольстве, где своих сограждан информировали о том, что с конвейера Тольяттинского завода сошел очередной сколько-то тысячный автомобиль, на Кубани в закрома Родины засыпали  сколько-то тысяч пудов зерна. Иногда проявлялась отеческая забота. Молоденький сотрудник посольства долго рассказывал, что в Ницце выгодно покупать мохер, в универмаге Тати - колготки и блузочки и так далее. Затем последовало:
- Какие будут вопросы?
Я спросил:
-  А где лучше всего покупать дрова?
-  Дрова...дрова, где же были дрова? - Он задумался.
-  Секундочку. Я сейчас узнаю.
Он позвонил  кому-то по внутреннему телефону.
- Здесь товарищи интересуются, где лучше покупать дрова. Что им сказать?
Судя по тому, как его глаза наполнились влагой, а на лице появилась обиженная гримаска,  ему пришлось выслушать нечто не совсем приятное.
Я пожалел о своей не очень удачной шутке, парень-то был не виноват.
     Следующий мой визит в капстрану состоялся ровно через 15 лет уже во время Горбачевской перестройки. Но причина столь длительного перерыва была не в этом эпизоде. Вечером, перед самым отъездом, руководитель нашей группы – инструктор ЦК КПСС по имени Борис, предложил мне прогуляться по вечернему Парижу. И мы отправились на Пигаль. Вдоль узенькой улочки, ведущей на Монмартр, выстроились девочки на любой вкус.
- Давай узнаем, сколько стоит это удовольствие.
Денег у нас не было, но узнали. Девушка была молоденькая и очень милая. Борис все никак не мог отойти от нее. Ситуация сложилась патовая. В это время подъехал белый мерседес, из него вылез черный громила и увез девчонку с собой. Борис сорвал с головы ондатровую шапку, шмякнул ею об асфальт и заорал:
-  Я  е…л  эту страну!
-  Боря, за что? Чем она тебе не угодила?
-  Да я не про Францию!- Сказал и в ужасе уставился на меня:
-  Я тебя очень прошу, никому об этом не рассказывай. Меня выгонят с работы!
Я пообещал и честно выполнил свое обещание. Через несколько лет я  узнал, что в своем отчете он написал, что меня лучше не выпускать за границу ввиду несдержанности в высказываниях.
     Я не знал, что привезти из Франции моим друзьям художникам, кроме впечатлений. Проблема казалась неразрешимой из-за отсутствия денег. Помог случай. В Валорисе (старинный город на Лазурном берегу) мы зашли в мастерскую Пикассо, здесь теперь его музей. На письменном столе Мастера я обнаружил несколько шишек средиземноморской сосны. И тут впервые в жизни я совершил кражу. Я взял три шишки и засунул в карманы, предвкушая, как обрадуются мои друзья, получив сувениры от самого Пикассо. Я все время переживал, удастся ли мне их вынести. На выходе из музея охранник понимающе улыбнулся и, прихватив несколько сосновых шишек из стоящей рядом коробки, отправился в кабинет Мастера, чтобы положить их на письменный стол. Оказалось, что я был далеко не единственным похитителем, а сосен во дворе средневекового замка, в котором был устроен музей Пикассо, было предостаточно. В замковой часовне, несмотря на ремонтные работы, мне все же удалось увидеть его замечательные панно «Война и мир».    
     Последующие поездки во Францию носили чисто деловой характер и были похожи друг на друга. Во время одной из них, уже перед самым отлетом в Москву я накупил в «Дьюти фри» изрядное количество разных острых и пахучих сыров. Войдя в салон первого класса, я пристроил пластиковые пакеты с сыром под передним сиденьем и раскрыл пакеты, чтобы сыры не раскисли. Устроившись поудобнее, я принялся за чтение Московских газет, которые не видел дней десять. В салон вошел мой хороший знакомый, действительный член академии наук СССР, известный химик, Герой Соцтруда, лауреат и очень симпатичный человек. Он пожаловался, что в эконом классе очень душно и попросился в соседнее со мной кресло. Салон был полупустой, были еще три африканца и один японец. Стюардессы, увидев пожилого мужчину со звездой Героя, не возражали. Я его представил, не забыв упомянуть, что многие из материалов, из которых сделан наш самолет, разработаны под руководством моего знакомого. Посидев около часа, он отправился на свое место. Едва он вышел из салона, как девочки обступив меня, почти одновременно спросили:
- А что? Все химики так ужасно пахнут?
Я ничего не понял.
- А в чем, собственно, дело?
- Как в чем? Не успел он войти в салон, как появился такой противный запах.Неужели Вы ничего не чувствуете?
Я принюхался и к великому ужасу понял, что это мой сыр! Ситуация сложилась почти по Джерому(1).
- Да, чувствую. Извините, пожалуйста.
- Да, чего уже. Теперь будем нюхать до самой Москвы.
     Как только они отошли я быстренько закрыл свои пакеты, но было уже поздно. Прощаясь в Шереметьево, мой знакомый спросил:
- Слушай, что за запах стоял в твоем салоне? Я сбежал из-за этого. Это такая дезинфекция, или твои соседи по салону?
- Тебе лучше знать. Ведь ты же химик, а не я.
     Единственная неслужебная поездка состоялась осенью 1992 года по частному приглашению. Поскольку нам нужно было в сторону Эльзаса, мы с женой прилетели в Цюрих, где нас встретили друзья, а оттуда на машине мы отправились в Бельфор.
Наши хозяева были рантье. После потери двенадцатилетней дочери глава семейства - Жорж удалился от дел, передав весь капитал в управление брату. Себе он купил двухместный спортивный самолет – моноплан с поршневым двигателем, вступил в местный аэроклуб и проводил свое время либо за штурвалом самолета, либо за монитором «Минителя»(2). Его супруга - Мадо коротала свободное от хозяйственных забот время в наушниках за музыкальным синтезатором. Наш приезд нарушил однообразие их жизни. Жорж – высокий интересный шатен с тонкими европейскими чертами, французский гражданин в третьем поколении, был выпускником Лионского университета. Но, несмотря на это, всегда чувствовал, что не является представителем титульной нации. Это чувство присуще всем армянам, живущим за пределами Армении. Это легко можно понять, когда речь идет о ремесленниках, мелких торговцах и представителях сферы обслуживания. Но в данном случае этого не должно было быть. Но тем не менее.
     На мой бестактный вопрос, почему он считает себя ущербным, Жорж ничего не ответил. Просто предложил мне на следующее утро полетать на самолете. Мы отправились а аэроклуб. Была суббота, и там собралось много людей. Я был всем представлен, и у меня в ушах зазвенело от громких титулов: барон, виконт, маркиз, фамилии с приставкам «Де» и «Де-ла». Были и представители крупного капитала, державшиеся среди «баронов» с большим достоинством, несмотря на более простое происхождение, выражавшееся лишь в  отсутствии приставок к фамилиям.
Жорж забрался за стойку бара и стал хозяйничать, наливал всем выпивку, много острил и вообще чувствовал себя хозяином.
 Мы полетали пару часов. Я даже управлял самолетом некоторое время и под руководством Жоржа благополучно приземлился на грунтовом аэродроме. В этот день в Бельфоре проходил финал чемпионата Европы по воздухоплаванию, и в небе было множество разноцветных воздушных шаров. Зрелище было очень впечатляющим.
- Жорж, а ты часто общаешься с твоими товарищами вне клуба?
- Мы не товарищи, мы всего лишь члены одного клуба.
- Но неужели ты ни с кем не завел более тесных отношений? Я заметил, что эти люди относятся к тебе с симпатией.
- Это в большей степени результат воспитания, а не чего-то личного. Европейцы   довольно консервативны и, несмотря на демократию, четко   придерживаются сословных границ, а я всегда буду для них потомком армянских беженцев.Такова судьба всех армян, оторванных от родных корней волею судьбы. Я это понял позднее, когда с легкой руки какого-то «самого русского», будучи  потомком российских дворян, стал в теперешней России называться «лицом кавказской национальности»  без роду и племени.
     Через некоторое время у меня почти закончились деньги, и я позвонил своему итальянскому приятелю в Болонью и попросил прислать некоторую сумму. Джорджо знал, что мы с Мариной во Франции и спросил:
- Денек продержишься? Я собираюсь в Лугано и можем встретиться на швейцарско-французской границе. Я передам тебе деньги.
     Через день мы с Жоржем и нашими женами отправились на пограничный пост, где через некоторое время появились Джорджо с женой. Он вручил мне просимую сумму. Мы все вместе отобедали и он отправился дальше. Вот вам и консервативный европеец. Жорж был несколько удивлен, но старался этого не показывать. Единственно, о чем он спросил:
- А вы давно знаете друг - друга?
- Года полтора.
- Ни один француз никогда бы так не поступил.
- У каждой нации свои особенности. Мой итальянский приятель поступил чисто по - армянски.
Жорж обиженно сказал:
- Ты мог бы обратиться и ко мне. Я бы тебе никогда не отказал.
- Спасибо. Не сомневаюсь, но я постеснялся. Мы пока слишком мало знакомы.
- Ты знаешь, я  думаю, что мне все же лучше оставаться потомком армянских беженцев и не становиться настоящим французом.- Вдруг заявил он.
     Затем мы поехали в Лион навестить французских коллег моей жены – Президента Лионской торгово-промышленной палаты – Жака Шема, и высокопоставленного чиновника ЮНЕСКО Мари Гонзака Ру, ведавшего вопросами развития системы образования. Мы были очень тепло приняты. После нашего отъезда на родину, Жорж с супругой неоднократно получали приглашения на различные мероприятия, проводимые Палатой, которые с благодарностью принимали.

«ВЕЧНОКУБИНСКИЙ»  ПОПУГАЙ   
     Из всех моих многочисленных поездок, самой приятной и бесполезной в профессиональном плане была поездка на Кубу на международный конгресс по информатике (СССР, Восточная Европа, Северная Корея и, почему-то, Эфиопия).
Нас было пятеро: три высокопоставленных чиновника и я, в то время гендиректор НПО. Делегацию возглавлял  первый зам Председателя Госкомитета СССР по вычислительной технике и информатике - Игорь Николаевич Букреев. Это был очень обаятельный и  умный человек.
Жили мы на «Касса протоколо»(1) в центре Гаваны, окруженные высоким бетонным забором с колючей проволокой и многочисленной охраной, состоящей в основном из девушек. Девушки были весьма приятными, с пышными формами, считающимися на Кубе высшим шиком. Короче, автомат Калашникова мог, не падая, лежать на грудях, а форменные брюки готовы были лопнуть по швам. Нас каждый вечер посещали гости: вице-президент академии наук, министр электроники, заместители министра внутренних дел (один из них глава госбезопасности) и даже председатель правительства. Мы почти все вечера проводили у себя в правительственной гостевой резиденции. Как потом выяснилось – это было лучшее место в Гаване, где можно было посидеть в мужской компании.
     Во время редких прогулок по городу бросалось в глаза обилие старых разбитых автомобилей, в основном, американского производства. Однажды мы набрели на огромную очередь, выстроившуюся к универмагу. Выяснилось, что должны «выбросить» в продажу транзисторные радиоприемники «Яйла» азербайджанского производства.
     После окончания симпозиума, где мне пришлось сделать подряд четыре доклада, наша компания с раннего утра отправилась в Сант-Яго. Фидель предоставил свой личный самолет «Ан-26». По пути мы сели в городке, где был военный завод по сборке и обслуживанию радиоэлектронного оборудования. Было около 11 утра. Вдоль аллеи, ведущей к производственным корпусам, под пальмами расслаблялся рабочий класс - мужчины и женщины, одетые в военную форму. Войдя в огромный безлюдный цех, мы удивились, что в разгар рабочего дна весь персонал загорал под пальмами. Только в самом конце цеха вокруг радиолокационной установки шевелились четверо в армейской форме. Оказалось – советские военспецы. На вопрос, чем они заняты, мы выслушали пылкую речь, почти полностью состоящую из ненормативной лексики. Смысл был такой – эту «бандуру» нужно к послезавтрашнему дню отправить на объект ПВО, а здесь еще конь не валялся. 
     Поскольку на Кубе просто так купить продукты было невозможно, на предприятиях дважды в день полагалась казенная кормежка. Тут-то мы поняли, что персонал просто переваривал завтрак.  Это могло продолжаться до обеда. Такова была специфика «карибского» социализма.
     Через два часа мы уже были в Сантъяго – втором по величине городе на Кубе. Жили мы на базе отдыха МВД, бывшем буржуйском поселке с коттеджами и персональными бассейнами. В бассейне «моего» коттеджа был даже островок. В него можно было поднырнуть. Внутри находился бар с традиционным кубинским набором выпивки (ром, пиво и «Cтоличная»), стойка которого располагалась прямо на воде.
Но что было на Кубе действительно впечатляюще – это уровень бесплатного медицинского обслуживания не только в городах, но и в селах.
В Сантъяго нас повели в  казармы Монкадо - музей, посвященный кубинской революции. Экспозиция была типичной для подобных заведений. В витринах  были выставлены предметы одежды Фиделя – рыжие солдатские ботинки огромного размера, плед, которым он укрывался, когда скрывался в горах и подарки, полученные по случаю торжественных дат. Сами казармы носили на стенах следы «ожесточенного» штурма – несколько дырок от пуль.
Вспомнились кадры взятия Зимнего дворца из Роммовского фильма «Ленин в Октябре» (когда революционные матросы и солдаты почему-то влезают на незапертые ворота Зимнего), которые затем много лет выдавались за документальные. Видимо, все революции мало отличаются друг от друга из-за нехватки документальных свидетельств великих подвигов.
     А еще в детском парке мы видели огромную игрушечную железную дорогу, с которой, как гласит легенда, любит играть Фидель. Нам поиграть не разрешили. 
Кубинцы очень приветливый и веселый народ. Но они сразу становятся очень серьезными и замкнутыми, если сделать даже самое невинное критическое замечание  в адрес существующего режима. Вообще вся ситуация очень напомнила нашу родную страну в период до 1956 года. 
     Один из весьма высокопоставленных чиновников подарил мне огромного попугая, очень красивого и наглого. Он все время требовал чего-нибудь погрызть и, если не получал, ужасно ругался по-испански. Меня заверили, что он в состоянии освоить и русский мат. Нужно только научить. Я волновался, как он перенесет 10 часовой перелет до Москвы с посадками в Гандере и Шенноне. Но мои переживания были напрасны. Таможня попугая не пропустила, сославшись на действующие ограничения по попугаям и раковинам. Я объяснил, что мне его подарил весьма авторитетный товарищ. Когда таможенники услышали, чей это подарок, они долго хохотали. Как выяснилось, я был не первый несостоявшийся владелец попугая. Оказывается «камарадо»  так шутил. Вроде бы и внимание проявлял и в то же время не нес материальных потерь. К сожалению, мне больше не довелось встретиться с ним, чтобы как следует отблагодарить за подарок.       
     Через несколько дней после возвращения домой раздался междугородний звонок. Звонил Рауль Хова - один из руководителей электронной отрасли, с которым мы успели подружиться:
- Я звоню из Внуковского аэропорта. Ты знаешь, мы соскучились и через три часа будем в Ереване. Встречай. Я их встретил в 2 часа ночи. Он прилетел с тремя директорами предприятий и переводчицей. Мы кутили до вечера следующего дня. Много пели и веселились. Моя трехлетняя внучка Аннука была в восторге. Не спала всю ночь и день, а вечером мы с ней проводили наших  гостей в Москву.

КОРРИДА  и  ГЕРНИКА
     В 1988 году на базе одного из предприятий нашего научно-производственного объединения было создано Советско-Британское совместное предприятие. Мы получили от Правительства СССР задание оснастить Институт проблем безопасности атомной энергетики современной компьютерной техникой. После Чернобыля это было очень актуально. Поскольку с валютой были проблемы, следовало закупить качественную технику по приемлемой цене. Техника британского, американского и японского производства была очень дорогая, но мы нашли приличную испанскую фирму, которая занималась сборкой, используя практически те же комплектующие, что и ведущие западные фирмы. Подготовив свой вариант контракта и согласовав его с партнерами по совместному предприятию, мы отправились в Испанию.
     Мадрид встретил нас хорошей погодой, приветливыми улыбками наших партнеров и вкусной испанской кухней.  Контракт мы доводили около месяца. Ознакомились с технологическими возможностями фирмы, протестировали первые образцы продукции и подписали его.
     Мне пришлось жить целый месяц по типичному распорядку дня испанского предпринимателя. Где-то к 9 часам утра ко мне в гостиницу приезжал президент фирмы и начиналось детальное обсуждение меню предстоящего утреннего завтрака. Определившись, мы отправлялись в соответствующий ресторан и плотно завтракали часов до 11. Затем уезжали на фирму. Некоторое время обсуждали текущие вопросы. Посмотрев на часы президент, симпатичный мадридец, заявлял, что нужно решить, где и что мы будем есть на ланч,который начинался где-то в половине второго и длился около полутора часов. Затем наступало время сиесты. К пяти часам мы вновь выезжали в офис и работали до конца рабочего дня - до шести часов вечера. Итого, рабочее время составляло не более трех часов. Во время еды мы, конечно, обсуждали многие проблемы, связанные с исполнением контракта, но для меня, привыкшего работать в режиме советского директора с девяти утра и до десяти  вечера, это было не комфортно.
     Через несколько дней я взбунтовался. Элой (так звали президента фирмы) ничего не понимал:
- Зачем тебе нужно торчать в офисе целый день и напрягать своих сотрудников. Ты платишь им зарплату - так пусть работают.
- Я же должен все проконтролировать, исправить что-то, если нужно. Да и само мое присутствие будет их подтягивать.
- Исправишь потом, когда они закончат свою часть работы.
- А если возникнут вопросы, а меня нет рядом?
- Для этого есть телефон.
На все мои вопросы находились ответы.
     Дома  львиная доля моего рабочего времени обычно уходила на контроль за работой научно-исследовательских и производственных структур объединения, на общение с вышестоящим начальством отраслевым и партийным, расшивку узких мест в вопросах снабжения и финансирования. Сейчас эти функции выполняли мои заместители, а я ограничивался лишь двумя телефонными звонками утром и вечером. Пришлось смириться. Но не буду дальше утомлять читателя ненужными подробностями и перейду к главным впечатлениям от Испании.
О корриде мы, казалось бы, знали все благодаря Хемингуэю и не только, но то, что мы увидели, вызвало эмоции, диаметрально противоположные тем, которые возникали при чтении его книг. Коррида была облагорожена и романтизирована великим писателем. У испанцев любовь к корриде сидит в крови, как многоголосое пение и вино у грузина или камлание шамана и строганина у чукчи. И вряд ли не испанец и не латинос может воспринять ее, как нечто замечательное. Хемингуэй, вероятно, был исключением.
     Начну с того, что «балет», который устраивает тореро вокруг быка, не лишен грации и даже требует некоторой смелости. Это происходит, пока бык еще сравнительно спокоен и с презрением отворачивается от красной тряпки, которой машут у него перед носом. Затем его поддразнивают с помощью бандерилий, оскорбляя и причиняя боль. Бандерильеро должны обладать большой ловкостью и быть очень точны в движениях. Их работа действительно опасна. Наконец, несчастного быка подпихивают к здоровенному детине, восседающему на запрятанной в доспехи лошади. Это пикадор. В руках его огромная пика, которую он втыкает в холку быка примерно на полметра, протыкая беднягу почти насквозь, но с таким расчетом, чтобы полумертвый бык продержался на ногах еще какое-то время. Чаще всего у быка подкашиваются передние ноги и он с трудом выбирается на середину арены, где его уже поджидает вертлявый тореро со шпагой под плащом. Тореро кружит вокруг быка, который уже не способен адекватно отреагировать, дразнит его  и, наконец, совершив изящный прыжок с пируэтом, протыкает несчастного  длинной шпагой. Бык качается и валится на бок, сплевывая черную кровь. Вот и все. Непонятно только, почему коллективное убийство быка называется боем.
     Так были умерщвлены несколько быков. Наконец, вышел еще один. Молодой, крепкий блондинистый бычок с ловкостью уклонялся от бандерилий и не реагировал на красную тряпку. Его пытались подогнать к пикадору, но бычок набрасывался на обидчиков с такой свирепостью и отвагой, что те бросались врассыпную и прятались за деревянными щитами. Тореро в это время не было на арене. Публика, на уровне подсознания понимала, что бык самоутверждается за ее счет, свистела и топала ногами, обзывая быка трусом и негодяем. Трусость, очевидно, заключалась в том, что он не дал себя убить кучке мясников.
     Бык победил людей! Он гордо стоял посреди арены, роняя от ярости и презрения слюну на изрытый копытами песок. Увести его удалось только выведя на арену нескольких упитанных телок. Немного подержав их на арене и завладев вниманием бычка, телок стали уводить.  Бычок радостно затрусил за ними.
Мы дружно аплодировали храброму и умному быку, что вызвало недовольство рядом сидящей публики. Мы ушли, не дожидаясь конца представления.
     У убитых быков тореро отрезали уши и дарили их знакомым женщинам под восторженный рев зрителей. А почему не хвост? Из него можно сварить прекрасный суп.
     Нет! Не понравилась мне коррида. Может я чего-то недопонял, но я за честную драку.
     Избыток свободного времени, позволил ознакомиться с работой нескольких компаний, также занимающихся вычислительной техникой и программированием, что было очень полезно. Нашлось время и на поход в музей «Прадо». Чтобы внимательно ознакомиться с экспозицией этого старейшего музея Европы, требуется несколько месяцев. Поэтому я решил ограничиться залами Веласкеса, Гойи, Эль Греко и, конечно же, Иеронимуса Босха.
     Непосредственно у входа меня встретила «Герника» Пикассо. Огромное полотно во всю стену, выдержанное в пропорциях «Тайной вечери» Леонардо, придавших ему дополнительную выразительность, обладает мистической силой воздействия на зрителя. Картина сконцентрировала ужас, боль и беспомощность не только стертой с лица земли испанской деревушки, но и Чешской Лидице и Белорусской Хатыни. Она созвучна с Хиросимой и блокадой Ленинграда, Еврейским Холокостом и Армянским Егерном1 и призывает к  недопущению подобных трагедий в будущем. В 1991 году «Гернику» перевезли в Музей королевы Софии в Мадриде.
     В «Прадо» хранятся лучшие работы Босха, ранее принадлежавшие Филиппу II. Впечатление от репродукций его знаменитых триптихов «Сад земных наслаждений» и «Воз сена» не идет ни в какое сравнение с воздействием подлинников. Триптихи воистину гениальные, особенно «Сад», который в сложенном виде является самостоятельной работой - «Сотворение мира».  Здесь же хранится и знаменитая ранняя работа Босха «Семь смертных грехов» со всевидящим оком Бога в центре, в зрачок которого помещена фигура Христа. Эта картина висела в личной часовне Филиппа II в Эскориале. Посмотрев работы Босха, понимаешь, что истинным отцом сюрреализма является именно он. Все остальные лишь последователи и подражатели. Я пробыл в музее до закрытия.
    С Эскориалом связан забавный случай. Мы зашли пообедать в знаменитый ресторан, где готовятся лучшие в Испании бифштексы. Технология очень проста. Перед клиентом ставится раскаленная керамическая тарелка и блюдо с сырой отборной говядиной. Сам себе жарь до желаемой кондиции столько, сколько осилишь. Естественно, к мясу полагалось красное вино. Сомелье1 прикатил на тележке с десяток бутылок разных сортов и выдержек и предложил выбрать. Право выбора предоставили мне. Я перепробовал все бутылки и когда он подлил в бокал из последней бутыли, я сказал:
- Пожалуй, возьмем то, которое вы мне сейчас налили. Это вино из самой первой бутылки, которое я попробовал.
     Сомелье  чуть не упал в обморок, ибо был пойман на мелком лукавстве. Увидев, что я пробую все подряд, он повторно налил вино из бутылки, которая уже была предложена ранее. Он стал извиняться и все же спросил:
- Как вы разобрались, что это вино Вы уже пробовали? Перепробовав столько сортов без удаления послевкусия невозможно узнать вкус и букет ранее дегустированного вина.
     Я с самым серьезным видом заметил, что в Армении любой ребенок в состоянии сделать это. Удивленный сомелье привел хозяина. Тот заявил, что для него будет большой честью, если мы разрешим ему составить компанию столь великим знатокам вин. Мы разрешили. После десерта подали алычевую водку «Пачаран», которая оказалась на редкость приятной, и хозяин попросил меня поделиться секретом дегустации. Я взял с тележки пустую бутылку, которая была выпита первой, и показал ему слегка надорванную этикетку:
- Вот секрет. В ресторанах такого класса, как Ваш надорванная этикетка большая редкость, поэтому, когда я заметил ее во второй раз,  я действовал наверняка.
Поднявшийся хохот заглушил оркестр. Хозяин так разошелся, что не позволил нам оплатить обед. После чего мы отправились осматривать дворцовый комплекс и когда проходили через огромный зал, вырытый в горе, я обратил внимание на то, что мы стоим на месте погребения генералиссимуса Франко. Плита с его именем была вмурована в мраморный пол и толпы туристов ежедневно топтали ее.
     После этой поездки я испытываю огромную симпатию к испанцам, менталитет которых ближе к кавказскому, чем к Европейскому.
     Контракт был успешно выполнен. Но не обошлось без происшествий. В один прекрасный день в Ереван прибыл владелец посреднической фирмы, которая провела сделку через себя, обеспечив юридическую поддержку и транспортировку оборудования, в компании с адвокатом. Они утверждали, что их услуги не были оплачены. Мы показали все платежные документы. Увидев их, адвокат схватился за голову. Оказалось, что в контракте, подписанном от лица компании коммерческим директором, был указан другой номер счета, куда и ушли деньги. Они не там искали.
     Из Мадрида мы направились в Париж. Наши партнеры на прощанье подарили нам по целой ноге, замечательной испанской сыровяленой ветчины «хаммон-иберико» и двухлитровой бутыли «Пачарана». Все это тащилось в руках, а чемодан катился на колесиках, подпихиваемый ногой. Восторгу испанских и французских пограничников и таможенников не было предела. Нас крепко зауважали, да так, что пройдя паспортный контроль в Парижском аэропорту, я забыл взять свой паспорт и французский пограничник догнал нас у выхода из здания аэропорта с воплем «Месье! Ваш паспорт!». Вручил его мне и заговорщически  подмигнул.
     Париж встретил нас легким дождиком и отсутствием мест в приличных гостиницах. Мы вылетели внезапно и не успели забронировать. Интернета тогда еще не было. Пришлось устраиваться в пригороде. Мы отправились в Дурдан и поселились в роскошном отеле, где, как оказалось, был самый модный в то время загородный ресторан.


НА РОДИНЕ ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА, ПАПЫ  ИОАННА VIII
     Впервые я попал в Италию ранней осенью 1989 года. Мы поехали вместе с женой для ознакомления с потенциальным партнером - фирмой «Альфа Италия». Штаб-квартира фирмы располагалась в Болонье, старейшем университетском городе Италии. Владелец фирмы Джорджо Кавани был бодрым шестидесятидвухлетним болоньезе1. Полноватый, седоватый шатен, большой любитель вкусно поесть, он об Италии знал буквально все. Ранее занимал высокую должность в министерстве сельского хозяйства страны  и имел дело практически со всеми регионами Италии. Не буду утомлять читателя своими впечатлениями о стране, о которой написано достаточно много восторженных строк представителями всех рас и национальностей. Перейду к тому, о чем писали мало, или вообще ничего.
     Во-первых, никто еще не писал о моем друге Микеле – венецианце, сыне гондольера. Высокий, плотный с мужественным лицом и очень добрыми глазами Микеле  был большим ребенком. Его супруга, настоящая венецианская патрицианка Мирелла, маленькая и стройная, нежно и ненавязчиво опекала его. Микеле занимался морскими и сухопутными грузоперевозками и был достаточно успешен в своем бизнесе.
Он показал нам совсем другую, сухопутную Венецию, устроив нам пешую прогулку по узеньким старинным улочкам с подробным рассказом обо всем, что показывал. Он, как и все коренные венецианцы обожал свой город и гордился им.
Многие, побывавшие в Венеции бывали несколько разочарованы ее слегка «потертым» видом, отсыревшими стенами великолепных дворцов и мутно-зеленой водой каналов. Но если бы она была прилизана и подстрижена как Женева или Лозанна (что в Швейцарии выглядит вполне естественно и гармонично), то это была бы не Венеция, а какой-то другой, совсем не итальянский город. Она так же прелестна, как и старинная бронза, покрытая патиной, возраст которой можно ощутить пальцами.   
     Мы отправились на катере на остров Святого Лазаря -кусочек Армении в Италии. В этот день здесь должна была открыться научная конференция «Армяне в Италии» и большая выставка культурного наследия армян. Мы пораньше прошли в зал, чтобы занять удобные места. И вдруг на месте для почетных гостей моя жена увидела Митрополита Питирима, нашего хорошего знакомого. Мы подошли к Владыке, но толком поговорить не успели - стали подходить почетные гости.
     Конференцию   открыл  Президент  парламента  Италии г-н Спадолини. Затем Министр культуры Италии сделал обстоятельный доклад, очень высоко оценив вклад Армении в культуру Италии. Мы были горды такой высокой оценкой деятельности наших соотечественников. Наши итальянские друзья тоже находились под большим впечатлением от услышанного.
     Следующую остановку мы сделали на острове Мурано. Однажды в детстве я прочитал замечательную книгу М. Свешникова «Тайны стекла». Много страниц в ней было посвящено острову Мурано, на котором изготовлялись замечательные венецианские изделия из стекла, единственные в своем роде. Технологии держались в строжайшей тайне и до конца XIX века посторонние на остров не допускались. Под страхом смертной казни мастерам запрещалось покидать остров. Венеция строго хранила секреты изготовления своего стекла, стоившего дороже золота. Но даже после снятия запретов, никто так и не смог создать ничего близкого. Я с трепетом вошел на территорию фабрики художественного стекла, которая за прошедшие четыре столетия почти не изменилась. Двадцатый век выглядывал только из электрических двигателей приводов оборудования. Даже печи топились дровами и поддувались с помощью мехов. Сам процесс изготовления изделий скорее напоминал священнодействие. Виртуозно выдувая стеклянные пузыри и раскручивая главный инструмент-трубку, мастера создавали прекрасные произведения искусства. Мы осмотрели богатейший музей фабрики, где были собраны образцы изделий, изготовленных за несколько столетий.
В сувенирной лавке при фабрике мы купили пару высоких флаконов для парфюмерии старинного дизайна, великолепную люстру и тяжелые стеклянные бусы.
     Я очень люблю поддразнивать итальянцев. Они на подковырки реагируют как дети. В Риме во время осмотра собора Св. Петра я пристал к нашему другу, что мне очень хочется посмотреть надгробие Папы Иоанна VIII. Тот начал отнекиваться, ссылаясь на то, что он не сможет найти надгробие среди огромного количества усопших Пап. Я предложил ему заглянуть в путеводитель по Ватикану.
- Дался тебе этот Папа? Зачем он тебе?
- Видишь ли, я, как настоящий джентльмен, просто обязан возложить цветы на надгробие единственной дамы, покоящейся среди такого обилия мужиков.
- Какая дама! Ты повторяешь сплетни еретиков?
- Какие еретики. Это исторически доказанный факт. В 988 году после  смерти Папы Льва IV, Папой был избран Иоанн VIII, который скончался во время торжественной процессии по случаю его избрания от родов прямо на площади. А точнее, разъяренная толпа забила ее камнями за святотатство               
- Я ничего подобного не слышал.
- А ты знаешь, что с тех пор в течение шести с половиной веков половую принадлежность претендента на папский престол должны были освидетельствовать четыре кардинала. Они сажали его на специальный  стул с дырой в сиденье (Sello Stercoraria) и в восемь рук перещупывали  его семенники.
 
                Ключи от райских врат вручались лишь тому,
                Чей – по осмотре - пол не возбуждал сомнений.
                (Средневековая римская эпиграмма)

     Этот обычай отменил папа Лев Х. Да, кстати, почему на мраморной доске, которая установлена возле Златых врат, упомянут Иоанн VIII, который был избран в 858 году, а предыдущий папа скончался в середине 856 года. Значит, полтора года папский престол пустовал?
- Ничего такого я не знаю и знать не хочу!- Обиделся наш друг.
     Обида длилась недолго, и мы прошли в библиотеку Ватикана, где стоит подлинник «Пиеты» Микельанджело. Туристам показывают слепок, выставленный на всеобщее обозрение в одном из коридоров дворца. Доступ ко многим сокровищам Ватикана обеспечивал Джорджо, который в молодости учился в духовной семинарии вместе с влиятельным кардиналом, теперешним начальником папской канцелярии.
     В один из визитов в Италию, мы, по просьбе наших московских друзей, поинтересовались возможностью поставок итальянской сантехники и облицовочной плитки в СССР. Джорджо организовал встречу с крупным оптовиком, имевшим огромные склады недалеко от Болоньи. Цены у оптовика почему-то оказались выше, чем в розничной продаже. На наши вопросы был один ответ:
-Я ошибся. Я же, всего лишь, владелец. Давайте вызовем соответствующего специалиста.
     Соответствующий специалист принес прайс-лист, который мало отличался от цен, которые называл владелец. Мы с недоумением посмотрели на Джорджо. Он смутился и стал что-то путано объяснять. Мы поняли, что нас просто пытаются «развести», думая, что мы вообще ничего не соображаем.
     Таков был стиль работы большинства западных бизнесменов с новоиспеченными советскими предпринимателями. Очень часто такие номера проходили успешно из-за недостатка опыта и отсутствия маркетинговой проработки бизнес - проектов. Почему-то в СССР тогда считалось, что капиталисты народ честный. Увидев, что авантюра не удалась, владелец склада предложил осмотреть ассортимент, прежде чем устраивать дискуссию по ценам. Мы отправились в путешествие по миру унитазов, раковин и душевых кабин. Попутно он нам объяснил, что цена зависит от множества факторов и что она может колебаться в широких пределах. Джорджо подхватил тему и общими усилиями они выпутались из неловкого положения, в котором оказались из-за собственной жадности. Мы попытались прикинуть, каков будет платежеспособный спрос и пришли к выводу, что спрос будет, но с платежеспособностью возникнут проблемы. В начале девяностых на  руках у населения, ограбленного государством, денег практически не было.
Как-то раз Джорджо сказал, что со мной хотят переговорить два очень серьезных человека. Серьезные люди оказались сотрудниками итальянских спецслужб.
- Мы приносим свои извинения за причиняемое беспокойство. Но у нас к Вам есть серьезная просьба.
- Какая, если не секрет?
- Насколько нам известно, в вашей республике занимаются ядерной физикой и лазерной техникой. В настоящее время режим Саддама Хусейна собирается привлечь квалифицированных  специалистов для работы в Ираке. У нас есть информация, что искать их они будут в вашей республике с помощью армянской диаспоры. Наша страна и ее союзники заинтересованы в том, чтобы этого не произошло. Мы просим, если у Вас появится информация о том, что кто-то собирается заключить подобный контракт, сообщить нам.
- Допустим, что такая информация передана вам. Что дальше?
- Мы предпримем превентивные меры, чтобы не допустить этого.
- Как? Это может сделать только правительство республики. попробуйте договориться с ним.
- Мы не  можем обращаться с  подобным предложением к правительствам союзных республик, и вынуждены решать такие проблемы через Москву, которая поддерживает режим Саддама.
- Значит, вы хотите, чтобы я помогал вам в частном порядке?
- Можно сказать и так.
- Боюсь, что в данном вопросе я ничем не смогу Вам помочь.
- Жаль. Но Вы все же подумайте.
- Я уже подумал.
- Тогда извините за беспокойство. Будем считать, что разговора у нас не было.
Они откланялись. После их ухода я набросился на Джорджо.
- Что ты себе позволяешь?
- А что я мог сделать. Они прекрасно знают кто ты. Когда и зачем приезжаешь в Италию. Вот и попросили организовать встречу.
Это произошло в первый и последний раз. Никогда и ни в одной стране никто с подобными просьбами не обращался.
Италия навсегда стала моей самой любимой страной. Итальянцы очень близки нам и по духу и по внешности и умению вкусно поесть.    

ARMENIAN  STREET
     Нам необходимо было закупить оборудование для сборки и тестирования компьютеров. При этом нужно было достать оборудование, позволяющее тестировать компьютеры в режимах, предназначенных для испытаний военной техники. После тщательного анализа сборочных линий, производимых в США и других странах, обладающих передовыми технологиями, мы остановились на варианте французской фирмы «Булль джи», оборудование которой позволяло проводить тепловые испытания в широком диапазоне температур и продавалось только в страны западной Европы. Но требовалось обойти запрет «CoCom»-Международной комиссии по контролю экспорта, запрещавшей поставку новых технологий в СССР и страны восточной Европы до истечения четырехлетнего срока после их внедрения в странах НАТО.
     Выход был найден через изготовление требуемого оборудования одной из Сингапурских компаний из французских деталей, соответствующих специальным требованиям. Контракт с сингапурской фирмой был заключен очень оперативно, а через четыре месяца линия уже монтировалась в Ереване в специально подготовленном помещении.
     Но прежде, чем это все произошло, пришлось решить множество вопросов. В частности, необходимо было открыть счет в сингапурском банке. Счет был открыт в Сингапурском филиале Московского народного банка, контрольный пакет акций которого принадлежал Госбанку СССР. В то время открывать счета а западных банках без специального разрешения Госбанка СССР и компетентных органов категорически запрещалось. Мы же открыли счет в советском банке за рубежом и резонно рассудили, что специального разрешения не требуется. Как выяснилось впоследствии, мы были правы. Но не успел я добраться до своего номера в гостинице, а это заняло минут 15, как раздался телефонный звонок.
Звонил руководитель торгового представительства СССР в Сингапуре Анатолий Назаров:
- Что случилось? Почему «соседи»1 интересуются вашими счетами?
- Я не знаю. Мы открыли счет в банке, принадлежащем СССР. Никакого нарушения здесь нет. А кстати, откуда у них информация? Я ушел из банка буквально 15-20 минут назад.
- Не будьте наивным. В банке работают и наши «бдительные» сограждане.
     Я попытался выяснить с «согражданами», в чем, собственно, дело, но натолкнулся на недоуменные взгляды и удивленно приподнятые брови.
     Через несколько дней один из наших сингапурских партнеров, имевший хорошие связи в финансовых кругах, рассказал, что наши соотечественники, работающие в банке, бурно выражали недовольство тем, что «какие-то армяне» открыли счет. Большинство граждан СССР, работавших в советских учреждениях за границей, очень болезненно воспринимали любого соотечественника, оказавшегося в стране их пребывания не в качестве туриста. А здесь! Открыли счет, да еще положили на него шестизначную сумму! Как можно такое вынести. И абсолютно не важно, что деньги государственные, ибо «зависть глаза застит». Руководил тогда сингапурским отделением МНБ один из авторитетных в 90 годы российских банкиров.
     Вообще судьба у сборочной линии оказалась не завидная. Для ее оплаты необходима была валюта. Нам с большим трудом была выдана лицензия на экспорт черного и цветного металлолома.
     Проблемы почему-тосоздавал Михаил Фрадков (впоследствии каким-то чудом ставший главой правительства России), который занимался нашим вопросом в Министерстве внешней торговли СССР. Решением ЦК КПСС лицензия должна была быть выдана на один год, а была выдана  практически на 6 месяцев. За это время  металлолом нужно было собрать, соответствующим образом обработать и отправить покупателю. Отправка производилась морем через балтийский порт Клайпеду.
     Вдруг в газете «Социалистическая индустрия» появляется статейка о том, что такие-сякие армяне вместо того, чтобы заниматься электроникой  торгуют металлом и титановыми лопатами и скопили в порту несколько десятков тысяч тонн металла, а управление КГБ по Литовской ССР возбудило уголовное дело и далее в том же духе. Металл действительно накапливался в порту, поскольку необходимо было собрать не менее 25 тысяч тонн для загрузки каждого грузового судна.
     Сразу после выхода статьи Артем Тарасов, первый советский легальный миллионер и  соучредитель нашего совместного с англичанами предприятия, дал интервью телепрограмме «Взгляд», в котором озвучил на всю страну факт беспардонной клеветы и назвал ее вдохновителей. Программа «Взгляд» была необыкновенно популярной и ее смотрела вся страна, несмотря на позднее время выхода в эфир. Создали и вели программу Влад Листьев, Александр Политковский, Александр  Любимов и другие молодые и талнтливые журналисты. В бюрократических кругах она считалась чуть ли не диссидентской и некоторые удивлялись почему еще никого не посадили. Мало кто знал, что их поддерживал А.Н. Яковлев – секретарь ЦК КПСС по идеологии.
     Через два дня получаю факс из литовского КГБ о том, что в связи с отсутствием состава преступления в возбуждении уголовного дела отказано. Кому отказано? Литовское КГБ отказало само себе!Ретивого журналиста не наказали, опровержения не напечатали, несмотря на наши протесты и письма. Зато сделали нам рекламу.
     В те годы любое металлургическое предприятие мечтало выйти на экспорт. Но экспортом занималось только Министерство внешней торговли СССР через свои структуры и очень редко предприятия, получившие высочайшее разрешение. К нам хлынул поток предложений от металлургических заводов, готовых поставлять чуть ли не всю свою продукцию в качестве металлолома.
     Линия была смонтирована и отлажена. Новый цех был готов к производству. Но все рухнуло. Армения объявила себя независимым государством. Республикой стали управлять деятели АОД. Все экономические связи были оборваны, транспортные артерии перекрыты азербайджанской блокадой, наука и промышленность стагнировали.
Оборудование не использовалось лет 20 и, естественно, морально и физически устарело.
     Сингапур – удивительное место. Город-государство, процветающий в условиях отсутствия сырьевых и энергетических ресурсов. Население – три этноса: китайцы, индийцы и малазийцы. Государственный язык-английский. Процветают за счет эффективного использования интеллектуальных ресурсов под лозунгом «Одна страна, одна нация, один язык!» без серьезных межэтнических конфликтов. Порядок и чистота в стране исключительные. Правоохранительные органы авторитетны и неподкупны. Центр застроен великолепными небоскребами. Много ухоженных парков и скверов.
     Как-то проходя по одной из тихих улиц в центре города, я случайно взглянул на табличку с названием и был приятно удивлен. Улица называлась «Armenian street»1. Посмотрев вдоль улицы, я увидел небольшую церковь типично армянской храмовой архитектуры. Подошел поближе, но она, к сожалению, оказалась закрыта. Я знал, что в Сингапуре есть небольшая армянская диаспора (а где ее нет!), но из-за плотного графика так и не смог выкроить время, чтобы пообщаться с соотечественниками.

«ВОСТОК  - ДЕЛО  ТОНКОЕ»1
     Когда слышишь название Дубай, перед глазами сразу встают «Бурдж Дубай», «Бурдж аль араб», «Марины» с многочисленными яхтами парусными и моторными. Роскошные отели и громадные торговые центры со снежными склонами и огромными аквариумами можно увидеть и в других странах. А золотые и платиновые «Феррари», «Ламборджини ревентон» и «Астон Мартины»-только здесь. И, наконец, знаменитые «Пальмы». Об этом много рассказано, написано и снято фильмов. Архитектура ХХI века, весьма достойно заявившая о себе в Дубае еще в ХХ веке - это фантастический фасад страны, спроектированный лучшими архитекторами мира , построенной на песке в буквальном смысле слова.
     Дубай и сейчас, несмотря на кризис, большая строительная площадка. Каждый день, рано утром стандартные автобусы вываливают на стройплощадки тысячи рабочих из Пакистана, Индии и Филиппин, которые, как муравьи, облепляют строящиеся небоскребы и копошатся до окончания рабочего дня. Дисциплина почти военная. Строем ждут, пока подадут автобус, по команде начинают и заканчивают работу. Командуют ими инженеры, немцы или англичане.
     Законодательство построено таким образом, чтобы, в первую очередь, защитить интересы граждан своей страны. Вместо множества налогов, размер которых в России и Армении «правильно» определить может только налоговый инспектор, действует простая схема. Объяви свою предполагаемую предельную прибыль и покупай лицензию. Такая система полностью исключает коррупцию, да и наказание за нарушение законов страны весьма суровое и осуществляется без всяких проволочек. Порядок можно навести. Было бы желание и политическая воля.
     С этим у правителей эмирата Дубай все в порядке.Ежегодно в конце декабря в Дубай съезжается масса людей со всего мира на встречу нового года. Бронировать отели и столики в ресторанах нужно за несколько недель. Соответственно, до небес взлетают цены на отели, которые и так весьма высоки.
     Декабрь 2008 года не стал исключением. Предновогоднее настроение чувствовалось во всем. Рестораны увеличили количество мест для посетителей, заготовили продукты и алкоголь, который можно купить либо в «Дьюти фри» дубайского международного аэропорта, либо в отелях высокого класса. И вдруг….
Встреча нового 2009 года отменяется! Все рестораны закрываются с 18 часов 31 декабря на сутки.Так решил шейх Мохаммед! Причина - бомбардировка палестинских территорий израильскими войсками. Ну что ж, причина серьезная. Распоряжение шейха, ударившее по карманам туристов со всего мира и обеспечившее  серьезные убытки рестораторам (большинство совладельцев крупных ресторанов- иностранцы) ни у кого не прибавило симпатий к Израилю. 
      Ворчание  приезжих о  нарушении  их  прав (непонятно какие у них права в Дубае) и нарушении демократии (химера, которой во всем мире политики оправдывают свою неспособность к решительным действиям в пользу своих народов) всего лишь «кукиш в кармане». Не нравится, ну и не надо. Ведь все равно приедут снова. Невежливо, не правда ли? Но вызывает уважение.
     Столица ОАЭ Абу-Даби не столь помпезна, как Дубай. Она больше похожа на европейские города, по ее улицам можно пройтись. Нет высоченных небоскребов, превращающих человека в букашку. Несколько десятилетий назад, когда шейхи и эмиры разрозненных тогда эмиратов приняли решение об объединении в единое государство, самый знаменитый правитель эмиратов Шейх Зайд ибн султан аль Нахайян принял решение превратить кочевников в оседлых граждан. Шейх велел построить комфортабельные дома с выделением земельных участков с тем, чтобы поселить там своих соплеменников и научить их заниматься оазисным земледелием. Был построен целый город на подступах к Абу-Даби. Проект удался. На это мероприятие Шейх Зайд выделил и свои собственные средства. Найдите, пожалуйста, еще один подобный пример в современной истории.
     Но бывает и так. Весной 2009 года в Абу-Даби по приглашению министерства культуры ОАЭ состоялись гастроли балетной труппы Ереванского академического театра оперы и балета. Труппа привезла балет Арама Хачатуряна  «Гаяне». Спектакль состоялся в концертном зале отеля «Palace of the Emirates» в Абу-Даби. Каково же было удивление артистов, когда они поняли, что придется танцевать почти без зрителей. Заняты был только первые три центральных ряда в зале, вмещающем до полутора тысяч человек. Первые три ряда занимали Президент ОАЭ - шейх эмирата Абу-Даби с многочисленными членами семьи.  Билеты были распроданы за несколько месяцев и многие зрители, приехавшие  из других Эмиратов и соседних арабских стран, на спектакль не попали. Устроители были в шоке. Но что поделаешь. «Восток - дело тонкое».

ДВЕ ГЕРМАНИИ
     Из всех стран восточного блока Германская Демократическая республика была самой продвинутой и успешной. ГДР получала серьезную финансовую помощь от СССР, и уровень жизни там был выше, чем в остальных странах «Народной демократии». Это был, так называемый, «поддерживаемый социализм».
     Я прилетел в Дрезден в 6 часов вечера и пока добирался до гостиницы, успел немного осмотреться. Поразило полное отсутствие людей на улицах. Изредка проезжали машины. В основном пластмассовые уродцы «Трабанты», иногда «Жигули». Позже выяснилось, что рабочий день в ГДР начинается в 6 часов утра, поэтому по вечерам на улицах никого нет. Исключение составляли вечера пятницы и субботы. В субботний вечер пробиться в гостиничный ресторан было невозможно. Люди приходили компаниями по 5-7 человек, оккупировали большой стол и коротали время за бутылкой минеральной воды, или пива. Процесс мог продолжаться до закрытия ресторана.
     Поражало пристрастие мужчин к костюмам синего цвета, не темно-синего, а именно синего. Затем все стало ясно. Я обратил внимание на то, что первое лицо партии и государства питал слабость к таким костюмам. Мои коллеги радостно покупали обувь местного производства. Она была похожа на настоящую западную, уступая ей по качеству и долговечности. Но в Союзе даже такая обувь попадалась не часто.
     Вроде бы заграница, но не совсем. Почти все знали русский язык. Типовые безликие дома, напоминали грустные спальные районы советских городов. На улицах не суетились японцы с видеокамерами и фотоаппаратами. Время от времени попадались туристы из СССР, передвигающиеся группами под предводительством гида-переводчицы.
Зато старый район города - Альтштадт, малоэтажный и красивый, но еще не до конца восстановленный после безжалостной бомбардировки англо-американской авиацией, сохранил прелесть старой Саксонии. Цвингер, куда вернулись великолепные шедевры мировой живописи, музей фарфора в Мейссене и, наконец. замок Кёнигштайн в Саксонской Швейцарии, где несчастный Иоганн Бётгер разработал технологию изготовления красно-коричневой фарфоровой посуды из шнореровской глины и стал пожизненным арестантом. Мне все это было очень интересно и знакомо с детства, благодаря замечательной книжке Елены Данько «Китайский секрет» об истории появления фарфора в Европе и России.
     Восточные немцы народ очень сдержанный и недоверчивый. Попытки разговорить их обычно кончались ничем. На вопрос нужно ли объединять Германию отвечали отрицательно. Все демонстрировали стойкий патриотизм и лояльность к существующему строю. Все это очень напоминало нашу жизнь в недавнем прошлом.
     Мы отработали свою программу, познакомились с предприятиями наших коллег и скорректировали план дальнейшего сотрудничества. Пора было возвращаться в Москву.
     Следующая моя встреча с Германией (уже Западной) состоялась через несколько лет. Мы прилетели во Франкфурт и затем поездом отправились в Дюссельдорф. Вроде бы тот же народ, что и в ГДР, говорят на том же языке, но более раскованные и свободные, спокойно выражающие свое мнение, если что-то их не устраивает. Никаких типовых домов (даже муниципальное жилье строится прилично). Вместо русского языка – английский. Вместо «Трабантов» - Мерседесы, Ауди и Фольксфагены. Вместо хмурых и настороженных лиц – спокойные и улыбающиеся. На вопрос об объединении Германии четко отвечали «ДА» и поясняли, что нельзя, чтобы только одна половина немцев жила по-человечески. И если в ГДР редко можно было встретить представителей иных рас, то здесь был даже некоторый их переизбыток. Особенно много было мусульман. Турок, марокканцев и иранцев. Количество их постоянно растет в связи с улучшением условий жизни и, соответственно, высокой рождаемостью. Есть мусульманские общины и несколько мечетей. Мусульман в стране намного больше, чем указано в официальных источниках.  Статистика  не  учитывает тех  представителей не титульных наций, которые получили германское гражданство при рождении или позже. Немало и бывших российских граждан, осевших в Германии. Трудно сказать, можно ли будет встретить немцев на улицах германских городов эдак лет через пятьдесят.
     Для того, чтобы лучше понять людей, нужно пообщаться с ними в неофициальной обстановке. И мы были рады, когда президент компании, с которой установились партнерские отношения, пригласил нас к себе домой. Жил он с семьей в пригороде Дюссельдорфа в симпатичном особнячке. Нас очень тепло встретили. Предложили аперитив. Набору изысканных напитков мог позавидовать бар любого респектабельного клуба. Стол был накрыт в большой столовой. На крахмальной белоснежной скатерти расположились серебряные куверты(1) по числу гостей и старинные винные бокалы. Причем все настоящий раритет, а не «новодел», который обычно встречается у новых русских. В ведерке с соломкой стояла завернутая в салфетку бутылка великолепного «Шато-Марго» 1982 года, а на льду остывал белый Мозельский «Эльблинг». В отношении столового серебра я не ошибся. Это были фамильные приборы  XVIII века, доставшиеся в наследство от родителей жены хозяина. Специальные бокалы для красного вина были более поздние, конца XIX века. Сервировку завершал очаровательный букет полевых васильков и колокольчиков. Принесенный нами огромный букет голландских роз рядом с ними выглядел грубо и неэлегантно.
     Очарованные восхитительной сервировкой, мы развеселились в ожидании обильного ужина. В Европе не принято тащить на стол все, что есть дома. Поэтому, когда в столовую бесшумно вошла служанка с небольшим блюдом тонко нарезанного ростбифа, я оглядел стол перед собой, прикидывая где она его пристроит. Но не тут-то было. Служанка стала раскладывать тоненько нарезанное мясо по нашим тарелкам (по паре ломтиков). Затем наступила очередь гарнира - зеленого горошка с отварной молодой картошкой. Но когда вскоре подали мороженое с фруктами, мы поняли, что остались голодными. Но вино было великолепное. Полная гармония цвета, вкуса и букета с вызывающим щемящее чувство нежности к окружающему миру послевкусием. Я сообразил, в чем дело. Нас угощали не ужином, а прекрасным и очень дорогим вином, к которому полагается самая простая закуска, да и то в незначительных количествах. По мне, так к этому вину лучше всего подошли бы овечий или козий сыр и зелень (кресс салат). Но культура употребления вина на Кавказе в корне отличается от европейской. Позже я своим парням объяснил, почему нас так скудно накормили. Заподозрить нашего хозяина в скупости было невозможно, так как мы уже имели, весьма положительный, в этом плане, опыт общения с ним.
     Вернувшись в гостиницу, мы ринулись в ближайшую пивную на Кенигсаллее, где отвели душу с помощью сосисок  с кислой капустой и нескольких больших кружек пива.
     Германии объединили, но демократичные западные немцы на первых порах безобразно эксплуатировали своих восточных соотечественников, выплачивая им за ту же работу зарплату в разы меньшую, чем получали западные. Устроили «охоту на ведьм». Погибло немало честных людей, которых обвиняли в связях с партийной верхушкой и штази1. Среди них был и мой хороший знакомый профессор Манфред Мордик, человек необыкновенно порядочный. Он был генерал-полковником медицинской службы и занимал крупный пост в армии ГДР.  Манфред был членом СЕПГ(1) и имел "неосторожность" сделать хорошую карьеру в восточной Германии. Вот вам и европейская демократия.
     Затем, как всегда, отличился Горбачев, допустивший  неподготовленный и поспешный вывод советских войск из Германии, принесший России множество проблем. И все это ради очередного потока комплиментов западных СМИ.

ОСТРОВ АФРОДИТЫ
     Случилось так, что судьба занесла нас с женой на Кипр на долгий срок и я смог разглядеть этот остров не как турист, а более обстоятельно. Наш сын решил, что его дети должны получить европейское образование и устроил их в одну из лучших частных британских школ в Лимассоле.
     Жить на берегу Средиземного моря довольно приятно в любое время, кроме зимы. Утром рано выходишь на балкон, а в десятке метров от тебя плещутся бирюзовые волны, мягко накатываясь на прибрежный мелкий песок. Несколько поодаль видны лодки рыбаков, занятых своим нехитрым промыслом, а уже подальше выстроились пока еще сонные торговые суда с погашенными огнями - от небольших сухогрузов до огромных контейнеровозов. Ночью, освещенные яркими огнями, гаснущими с рассветом, они выглядят очень эффектно. Иногда по утрам можно увидеть белый теплоход, берущий курс на Израиль. Прогулка на теплоходе занимает две ночи в пути и два дня в Иерусалиме, Тель-Авиве и Назарете. Примерно в неделю раз на горизонте появляется военный сторожевой корабль, патрулирующий побережье. К порту Лимассола приписаны почти 20% судов европейского торгового флота. Причина–политика наибольшего благоприятствования судоходству, проводимая правительством Кипра.
Весна, зима и поздняя осень – сезон пожилых. В основном англичане и немцы. Иногда попадаются и жители других стран Евросоюза. Круглый год много русских. По утрам прогулочные дорожки на берегу моря заполнены детскими колясками и русскими няньками всех возрастов. В основном это приезжие из российской провинции. Многие работают горничными в гостиницах, официантками, продавщицами и уборщицами, присматривают за немощными стариками, создавая серьезную конкуренцию филиппинкам, полькам и пакистанкам.  Некоторые выскочили замуж за киприотов, что воспринимается кипрскими дамами весьма отрицательно. Но конкурировать с русскими женщинами им сложно.
      Каждый день, примерно с утра и до полудня на эвкалиптовой аллее, тянущейся вдоль моря на несколько километров. можно встретить любителей оздоровительной ходьбы. Английские пожилые пары в шортах и легких майках, независимо от температуры воздуха, прогуливаются, трогательно держась за руки. Американцы с лыжными палками в руках быстро передвигаются скользящим шагом и на фоне моря выглядят довольно несуразно.  Киприоты и киприотки, отличающиеся невысоким ростом и объемистыми формами, оживленно разговаривают даже во время ходьбы. Вообще нескончаемая громкая болтовня с широким звуковым спектром и множеством нюансов есть непременная часть облика настоящей киприотки. Как это выдерживают кипрские мужчины, можно только гадать. А вокруг дорожек неубранные прошлогодние листья и прочий мусор. Иногда попадаются скучающие набриолиненные молодые «красавчики» азиатского типа, лениво передвигающиеся вдоль дорожки и с интересом поглядывающие на одиноких престарелых немок и англичанок.
     Вечером в межсезонье во множество кафе и ресторанов заходят редкие посетители. Качество еды в основной массе этих заведений оставляет желать лучшего. В туристической зоне прилично готовят только ливанцы и сирийцы. Есть несколько хороших ресторанов, в основном рыбных, но это в старом городе. А если захочется чего-то очень вкусненького из рыбы и морепродуктов, то нужно ехать в приморские деревни, например Писсури или Зигги,  где можно отведать абсолютно свежую рыбу и прочие морские вкусности.
     Работа у киприотов не особенно обременительна, с длительным обеденным перерывом. А по средам она вообще заканчивается после полудня. Как мне объяснили после двух «тяжелых»  рабочих дней людям необходимо дать отдохнуть. Промышленности практически нет и основное занятие – туристический бизнес и все, что с ним связано. Очень много риэлтерских контор, но приобретать недвижимость нужно с оглядкой из-за нечетких законов и общей путаницы в этой сфере. Вообще неразбериха органично вписывается в характер островитян. Если Вы попытаетесь найти какое-либо здание по почтовому  адресу, то ничего не выйдет. Обязательно нужно знать какой-либо близлежащий ориентир - крупный магазин, церковь и т.д. Только в этом случае местный житель  или полицейский сможет Вас как-то сориентировать. Указатели с названиями улиц и номерами домов практически отсутствуют.
     Основная задача киприотов - привлечение богатых иностранцев. И чем больше они оставят денег на острове, тем лучше. Если у Вас на счету в кипрском банке есть кругленькая сумма, то получить вид на жительство несложно. Вхождение в состав Евросоюза вынужденно привело к восстановлению визового режима с Россией и странами СНГ. Соответственно миграционная служба пытается внедрить ограничения, присущие развитым странам ЕС. Но это выливается в создание бюрократических проволочек, чего страна, живущая за счет приезжих, видимо, делать не должна.
     Российская диаспора на Кипре довольно многочисленна, чувствует себя весьма вольготно и даже издает неказистый журнальчик с претензией на гламурность под многозначительным, отдающим хамоватостью, названием "Мой остров". Ни одной из более многочисленных и традиционных диаспор (например, англичанам и даже туркам) не пришло в голову называть Кипр "своим островом".
     Поразительно то, что в продаже круглый год импортные фрукты и овощи с выхолощенным вкусом и химическим душком. Свои же, тоже сдобренные химией, бывают в незначительном количестве. И это в такой климатической зоне, где можно снимать минимум два-три урожая в год. Объяснить это можно только ленью, присущей некоторой части населения средиземноморья и умением довольствоваться тем, что есть, не утруждая себя.
     Очень популярен европейский футбол. Местные команды, наполовину укомплектованные африканскими спортсменами, пользуются большой любовью болельщиков. В те дни, когда побеждает «своя» команда, до глубокой ночи вдоль набережной носятся сигналящие машины и ревущие мотоциклы. Иногда дело доходит до серьезных столкновений болельщиков противоборствующих команд.
     Киприотов объединяет генетическая неприязнь к туркам, но это не мешает им активно посещать злачные места на северных территориях, оккупированных Турцией, и оставлять там несколько десятков миллионов евро ежегодно. Но больше всего поражает их вялая реакция на огромный турецкий флаг на склоне горы возле автострады, ярко освещаемый по ночам и ежесекундно напоминающий о турецком присутствии на острове.
На Кипре много церквей и православных, и католических, и протестантских. Есть армянские церкви. В Лимассоле с утра до вечера открыта только одна очень красивая католическая церковь  Святой  Екатерины, которой больше 150 лет. Большинство ее прихожан – католички филипинки, но христиане не католики часто заходят помолиться или просто зажечь свечку.   
     Здесь очень сложно жить без собственного транспорта. Городской автобус ездит только по прямой вдоль набережной, причем с интервалами в 20-30 минут. После 7 вечера его практически можно не дождаться. Зато очень много такси, но это удовольствие не из дешевых. Народ победнее и студенты пользуются скутерами и велосипедами. Многие ходят пешком.
     На Кипре много исторических памятников эллинской, византийской, римской и мавританской культур. Они неплохо сохраняются и достаточно привлекательны для туристов. На северных территориях дело обстоит несколько хуже. Оно и понятно. У турок нет традиции сохранения исторических  памятников  немусульманских народов. Тому имеется множество примеров на территории турецкой Армении. А в целом остров замечательный. Ему бы еще активных и предприимчивых хозяев,

ПО «МЕСТАМ НЕ СТОЛЬ ОТДАЛЕННЫМ»
     Помните у Высоцкого «Мой друг уехал в Магадан. Снимите шляпы…». О Магадане слышали все. У старшего поколения с ним ассоциируются сталинские репрессии и сотни тысяч замученных в лагерях людей. Молодежь же воспринимает его чаще как областной центр, а многие вообще ничего об этом городе не знают.
     Я тогда работал в Высшем инженерном совете России и отправился в Магадан на встречу с потенциальным партнером из США – Саймоном Чилевичем, который должен был прилететь из Анкориджа на Аляске. Чилевич более 50 лет сотрудничал с нашей страной. Потомок  эмигрантов из Одессы, он прекрасно владел русским языком, занимался металлами, в том числе и золотом. Мы должны были ознакомиться с несколькими дайковыми месторождениями золота и дать предварительную оценку инвестиционной привлекательности будущего проекта.
     Магадан встретил меня ярким солнцем и чарующим запахом пихтового леса, ударившим в лицо  прямо на трапе самолета. Саймон должен был прилететь через час, и я остался в аэропорту, чтобы встретить его. Оглядев зал ожидания, я поразился обилию мужчин и женщин в спортивных костюмах. Магаданцы ходили в спортивных костюмах на работу, в присутственные места, в кафе и даже на официальные встречи. Однажды подобный наряд себе позволил наш коллега-профессор, который, будучи в Москве, пришел с нами в спортивном костюме и кроссовках на аудиенцию у руководителя президентской администрации Ю.В. Петрова. Профессор был сильно сконфужен, когда его спросили, есть ли у него галстук и брюки, и если нет, то ему их сейчас принесут.
     Нас встретили два магаданских предпринимателя (опять же в спортивных костюмах и кроссовках) и депутат Парламента РФ от Магаданской области Павел Лысов, симпатичный молодой человек, журналист по профессии.
     На следующий день мы, зафрахтовав вертолет, в сопровождении российских и американских геологов вылетели осматривать месторождения. Приземлившись на первой же дайке и выйдя из вертолета, вся честная компания ринулась вслед за летчиками на темно-красный брусничный ковер, покрывающий дайку почти целиком, и стала пригоршнями поедать спелую бруснику. Изрядно вымазавшись в брусничном соке, мы стали осматривать месторождение. Я обратил внимание на несколько вертикальных шурфов, выбитых в кварцевой породе. Как выяснилось, здесь кто-то промышлял контрабандной добычей золота, выбирая места с высокой концентрацией драгоценного металла. В тот период добыча золота была полностью криминализирована. Никакого контроля со стороны властей не было.  Кроме местных бандитов, этим занимались выходцы с Северного Кавказа. За день мы осмотрели все, что нас интересовало, и вернулись в город.
     В Магадане мне довелось встретиться со многими высокообразованными и интеллигентными людьми, которые так и остались на Колыме навсегда, резонно посчитав, что в случае чего дальше Магадана не сошлют. Но дело было, конечно, не только в этом. Сам край, суровый и прекрасный, несмотря на свирепейшие зимы, завораживал не на шутку и не хотел отпускать. Нам, конечно, рассказали о Вадиме Козине1  и его «исторических валенках», которые не снимались ни зимой ни летом, и о многих других известных личностях.
     Облетая дайки, мы видели заброшенные лагеря, обнесенные колючей проволокой, с приземистыми бараками. На территории многих из них до сих пор лежат человеческие черепа и кости. Самые страшные лагеря находились рядом с урановыми рудниками. Все торжественно осуждают преступления сталинского режима, но почему-то многие из преступников - рьяных исполнителей воли партии спокойно доживают свой век, получая от государства пенсии, тогда как за бывшими гитлеровцами  до сих пор идет охота по всей Латинской Америке. По свидетельству моего бывшего начальника в Ереванском НИИ математических машин Георгия Захаряна, отсидевшего сроки и в гитлеровском концлагере и лагере сталинском, первый по сравнению со своим советским «коллегой» был почти санаторием.
     Возле ограждений иногда можно встретить «золотоискателей», которым изредка удается обнаружить спрятанные бывшими заключенными тайники с самородками, найденными в тайге. Веселенькое место. Ничего не скажешь.
     Второе посещение северных краев состоялось два года спустя. Вместе с руководством одного из московских коммерческих банков я отправился в Устье Аха, поселок с крупным лесопромышленным комплексом. а затем в Ханты-Мансийск,  Нужно было дать экспертную оценку по  проекту, предложенному банку на предмет кредитования.
     Хотя Устье Аха и не город, а поселок, насчитывающий меньше десятка тысяч жителей, он отмечен приличным кружочком на административной карте России. Вокруг поселка на многие сотни километров нет поселений, зато есть великолепная река полная рыбы и чистейшей воды.
     Ханты-Мансийск поразил резкими контрастами. Из окружения деревянных ровных и покосившихся избушек вдруг возникает настоящий современный пятизвездочный отель с вполне приличным обслуживанием или бизнес-центр, оснащенный самой современной оргтехникой. Затем снова избушки и административные здания в стиле пятидесятых годов прошлого века. Возле входа в официальные учреждения стоят на металлических ножках жестяные лохани, похожие на поилки для скота. Нам объяснили, что в них наливается вода для того, чтобы смывать грязь с обуви весной и осенью. Асфальт был не везде.
     В Москву мы летели с промежуточной посадкой в Йошкар-Оле 8 часов на «АН-26», который дрожал и трясся.
     Было такое впечатление, что республика Марий-Эл застыла где-то посреди застойного периода. Ничто не напоминало о произошедших в стране переменах. Перед зданием аэровокзала стоял гипсовый Ленин, самый «многочисленный» обитатель всех городов и весей Советского Союза. Вокруг него кучковались «Волги», «Уазики» и «Жигули».В вокзальном буфете из еды не было ничего, кроме спирта «Роял», который активно продавался, несмотря на утро,  каменно крутых яиц и позавчерашнего, ставшего несъедобно-кислым «кирпичного» хлеба. Веяния нового времени олицетворяли только неразлучные «Марс» и «Сникерс» (почти Маркс и Энгельс) и двухлитровые бутыли Кока-колы и Фанты.
     Во время таких прогулок поражаешься необъятности и богатству России. Сюда бы еще и рачительных хозяев. Вот бы зажили тогда (имеется в виду все население, а не только имеющие доступ к «корыту»).

НА  ХОЛМАХ  ГРУЗИИ(1) …
     Грузия наша ближайшая соседка и, естественно, мы часто туда ездили. В Тбилиси родилась и выросла моя жена, там у нас были родственники и очень хорошие друзья, с которыми связано очень многое.
     Все, кто хоть раз побывал в Грузии, всегда с удовольствием вспоминают об этом. И мы тоже не были исключением. Каждый год перед новогодними праздниками мы закупали на Дезертирском рынке в Тбилиси множество продуктов, которые, кроме как там, нигде больше не водились. Сам рынок тоже заслуживал того, чтобы рассказать о нем поподробнее. Прямо от центрального входа открывалась панорама, способная вызвать обильное слюнотечение у любого любителя вкусно поесть. Ряды овощей и фруктов, зелени, арбузов и дынь, сухофруктов, изюма и специй (хмели-сунели), лотки с молотыми перцами красных, черных и белых оттенков, золотистой кукурузной мукой мелкого и крупного помола сменялись пирамидами  из сыров разных сортов от белых  дисков сулугуни  до бледно оливковых голов острейшей  гуды(1) с пикантным и пронзительным душком. Все это  создавало  аппетитную  гамму ароматов. Целые армии белоснежных поросят в возрасте от нескольких дней до нескольких месяцев ждали, когда их обмажут смесью  из зелени, хмели-сунели, чеснока и еще чего-нибудь особенного (секрет, который есть у каждой хозяйки) и отправят в печь. Здесь они приобретут замечательную хрустящую корочку янтарного цвета, а нежнейшее мясо станет необыкновенно душистым и вкусным. Поросят специально  вскармливали молоком, кукурузой и орехами, не давали им нагулять лишний жирок. Знающие толк в поросятах покупатели  всегда  внимательно проверяют чередование слоев мяса и сальца на кромке вспоротого брюшка поросенка. Каждый слой должен был иметь определенную толщину, а каждый поросенок - свой аромат, в зависимости от возраста и способа выкармливания. Таких поросят, каких выкармливали в Грузии, нет нигде в мире. Это целая субкультура грузинской национальной кухни. А уж приготовить их должным образом могут только те, кто там родился и вырос.
     Следующие ряды были заполнены птицей. Желтые цыплята (цицила), куры разных размеров и жирности, индейки и гуси от белоснежных до почти коричневых (в зависимости от откорма) ждали своего часа. Каждое блюдо, такое, например, как «сациви»,  или просто цыплята-табака, требует своей осбой птички. И в зависимости от того, по какому рецепту его будут готовить, должна быть своя степень жирности и технология откорма (пшеница, ячмень, орехи, кукуруза или кукурузная мука). А в сочетании с «гоми» (кашей из кукурузной муки), нашпигованной кусками сулугуни, сациви становится поистине королевской едой.
     Я помню как моя бабушка со стороны мамы -Тамара (в которой текла  изрядная доля грузинской крови) откармливала индюшек к новому году. Индюшку засовывали в мешок так, чтобы снаружи оставалась только голова, и впихивали ей прямо в зоб смесь толченых грецких орехов, кукурузной муки и меда. Это обычно продолжалось дней десять. После того, как индюшка «дозревала» в темном чулане до нужной кондиции, ее отправляли на кухню.
     За птицей начинались мясные ряды. Даже не ряды, а большие круглые прилавки. В центре на стальных крюках висели огромные говяжьи и свиные туши. Бравые мясники с готовностью отрубали или отрезали понравившийся Вам кусок и еще советовали, как его получше приготовить. Отборная баранина, обязательно мясная, курдючная (а не рамбулье для производства шерсти) ждала, когда из нее приготовят замечательный «чакапули»(1).
     На рынок мы приезжали ранним утром. Покупали все, что нужно, и отправлялись в Ереван. У Красного моста шоссе уже бывало перекрыто двумя машинами, из-за которых выглядывали смеющиеся физиономии наших друзей. С ними мы предыдущей ночью долго и основательно прощались и расстались лишь к утру. Возле реки в "марани"(1) нас уже ждал накрытый стол в компании со старым шарманщиком, наигрывающим на своем скрипучем агрегате «Девочку Надю». В огромном камине горело целое бревно, которое по мере сгорания подпихивалось поглубже. Хорошее было время. Мы были молоды, доброжелательны и полны надежд на  будущее.
     Сегодня этого рынка уже нет. Вместо него стоят скучные торговые ряды, ничем не отличающиеся от заурядного супермаркета и забитые импортными полусинтетическими продуктами. Независимая Грузия многое потеряла, перейдя к рыночным отношениям и чиновничьей монополизации всех прибыльных сегментов рынка. То же самое произошло на всем остальном  постсоветском пространстве.
     С Грузией и грузинами связано много забавных случаев, о которых стоит рассказать. Это позволит прочувствовать и лучше понять менталитет этого народа.
В 1971 году во время поездки по центральной Англии меня занесло в Дерби. Поскольку советские люди были в то время не очень частыми гостями, мы вызывали у англичан повышенный интерес и нас много приглашали различные организации и частные лица.
В этот день мы были гостями руководства крупнейшей торговой сети "Маркс энд Спенсер". До начала официального обеда я отправился побродить по огромному торговому центру, который славился высоким качеством товаров и умеренными ценами. Возле отдела с мужскими рубашками  толпилась группа молодых мужчин и женщин, высоких, стройных и красивых. Они что-то пытались втолковать продавщице, но она их не понимала. Я предложил свою помощь в качестве переводчика. Хоть мой английский был не особенно хорош, но тем не менее англичанам он был понятен. Молодые люди получили то, что им хотелось, а на мой вопрос кто они и откуда приехали, я услышал:
- Мы из государственного ансамбля танца Грузии.
- А Грузия это где?- спросил я.
- На Кавказе.
- Никогда не слышал. Дагестан знаю. Знаю Южную и Северную Осетию, Абхазию, Азербайджан, Армению, Чечню, Карачаево-Черкесию …
Я перечислил все народы и даже малые народности Кавказа, вспомнил горских евреев и даже лазов с удинцами, которых осталось всего-то несколько сот человек. А вот Грузию и грузин никак не мог вспомнить.
-  Ты про Тбилиси никогда не слышал?
- Конечно слышал. Это самый крупный в Закавказье культурный и торговый центр, начиная с XVII  века.
Они просияли.
- А причем тут Грузия? В Тбилиси живут армяне, евреи, русские, ассирийцы, греки, курды, аджарцы, азербайджанцы, абхазы, менгрельцы, сваны… - Я перечислил еще с десяток народностей. – Это город многонациональный и не может быть ничьей столицей. И вообще. где на карте эта ваша Грузия?
- Ва! Ты почему такой неграмотный!
- Я неграмотный? Да я профессор географии.   Где эта ваша Грузия?
     Несколько парней, толкая друг друга и мусоля пальцы, принялись рисовать на полу карту Закавказья. Но я так и не смог представить, где эта Грузия.
Попрощался я с ними очень тепло, использовав весь свой запас грузинских слов. Реакция была потрясающая. Получилось нечто вроде заключительной немой сцены в "Ревизоре".Воспользовавшись замешательством «публики», я быстренько ретировался.
     История имела продолжение. Прошло несколько лет.  Мы с друзьями ужинали в летнем ресторане на Черепашьем озере  в Тбилиси. Было очень жарко. Вдруг к ресторану лихо подкатила новенькая «Волга», резко затормозила и замерла у самого входа. Из машины вышел высокий красавец в белоснежном костюме и с достоинством вошел в зал. Народ зашушукался. Как выяснилось, это был знаменитый танцор, народный артист и очень популярная в Грузии личность. Окинув орлиным взором присутствующих, он вдруг разинул рот и вытаращил глаза, увидев меня.
- Ва, то! Это вы,  географический профессор?
     Одним прыжком он оказался рядом со мной. Я приготовился было к защите, но он, обняв меня одной рукой и бешено жестикулируя другой, рассказал присутствующим о моей не совсем вежливой выходке. 
- Ты знаешь, сколько мы тебя вспоминали? Как ты нас «купил»! Мы ругали тебя и смеялись все гастроли. Один из наших сказал;
- Этот негодник или мингрел, или армянин. Никто другой не посмел бы так запросто поиздеваться над нами.
     Вечер завершился всеобщим братанием, соединением столов и грандиозной попойкой. Его реакция на случившееся была типично грузинской. Незлобливая и веселая.
     Как-то мы с женой решили подлечиться в Цхалтубо. Наши друзья встретили нас в Тбилиси и уже вечером отправили нас дальше. Путь был неблизкий и мы прибыли в Цхалтубо поздно ночью. Объездили все приличные санатории и, выбрав один из них, расположились на ночлег. Утром рано раздался настойчивый стук в дверь. Открываю. В коридоре стоит высокий мужик в огромной кепке фасона «Аэродром».
- Это. Константин Александрович здесь живет?
- Да, это я.
- Собирайтесь! Едем!
- Куда едем и зачем?
- Как зачем? Ной Яковлевич и Давид Акакиевич в Лентехи ждут вас к завтраку.
- Извините, но я никого из них не знаю. Вы, наверное, ошиблись.
- Какой ошиблись. Меликян это Вы? Генеральный директор алгопрома.
- Видимо все-таки «Алгоритма»?
- Извините. Я плохо разобрал почерк Ноя Яковлевича. Пожалуйста, одевайтесь. Я сейчас позову профессора Перцева с женой.
     Делать нечего. Мы собрались. Познакомились с милой парой Перцевых из Москвы и в сопровождении целого кортежа машин отправились в высокогорное село Лентехи в Западной Грузии. Столы были накрыты на открытом воздухе рядом  с местным музеем вина.
     Мужчины с библейскими именами оказались секретарем райкома партии и председателем райисполкома. Не буду перечислять всего того, что мы там ели. Особо отмечу только «цикани»- молочного козленка, сваренного в молоке и сумасшедше великолепное вино «Усахелаури», которое делают только здесь и только для себя и своих гостей. «Завтрак» продолжался до глубокой ночи.
     На следующее утро все повторилось снова. Только мы отправились в Зугдиди и уже в сопровождении молодых людей без кепок. Они заявили, что сегодня нас ждет культурная программа - музей Маяковского в Багдади, осмотр раскопок в Вани, а затем обед в Зугдиди - административном центре Мингрелии. После десятиминутного посещения дома–музея поэта мы поднялись высоко в горы и наш сопровождающий сказал:
- Посмотрите вниз. Видите раскопки?
Мы посмотрели и кроме двух небольших ям ничего не увидели.
- Это все?
- Да. Там еще не все раскопали.
     В Зугдиди нас ждал в своем княжеском доме весьма импозантный мужчина. По территории усадьбы с фруктовым садом и множеством цветов гуляла белая лошадь (знак княжеского достоинства хозяина).
- Ее мне подарили на пятидесятилетний юбилей. Вот уже год, как она здесь гуляет. Хлопот с ней много, а отдать кому-либо нельзя. Подарок! Мы уже к ней привыкли.
Вечером наш новый друг сказал, что мы обязательно должны послушать, как шумит ночной Риони и посмотреть сверху на панораму РионГЭС. На подъезде к перевалу нас встретили «Супра» - накрытые столы и наши старые знакомые с библейскими именами, мобилизовавшие своих колхозников на встречу гостей.
     Для грузин жизнь без друзей и гостей становится безрадостной. Поэтому в ноябре, во время мертвого сезона мы были весьма кстати.
     Через пять дней такого времяпровождения мы поняли, что если хотим сохранить остатки здоровья, то надо уносить ноги. Утром рано, предварительно заказав такси и билеты на самолет до Тбилиси, мы с Перцевыми отправились в Кутаисский аэропорт.  Довольные, что никто не заметил нашего бегства, мы вошли в здание аэропорта  и увидели мило улыбющиеся физиономии наших новых друзей во главе с местным авторитетом и главврачем санатория.
- А мы вас ждем. Сегодня будет встреча с профессором Перцевым в пединституте, а потом поедем слушать наш знаменитый мужской хор. Кутаисский пединститут получил известность благодаря своему именитому выпускнику - Эдуарду Шеварднадзе, закончившему его заочное отделение.
     Наши жены отказались слушать хор и отправились осматривать город. В зале было только четверо зрителей.  Я с Перцевым и двое наших хозяев. Концерт длился около двух часов без перерыва. Восьмиголосный мужской хор с диапазоном голосов от антитенора до густого сочного баса звучал совершенно фантастически. Были исполнены замечательные грузинские и русские песни и тбилисские городские романсы. Это особый вид романса, русифицированный и светский. Он не имеет ничего общего с блатными  песнями, которые в России называются «городской романс». Исполняются они не в ресторанах, а в кругу горожан (в Тбилиси они называются «Мокалаке») с достаточно высоким уровнем культуры. В то же время это не салонное искусство. Кстати, истоки песенного творчества Булата Окуджавы, видимо, следует искать в Тбилисском городском романсе.Специально для меня хор спел романс Галантеряна, армянского композитора-лирика. А в финале на восемь голосов был исполнен  «Вечерний звон».
     Как–то один из известных музыкантов отметил:
-Грузины поют вместе, а все остальные народы -одновременно.
     Я не знаю, слышал  ли он кутаисский мужской хор, но то, что услышали мы, было воистину ангельским многоголосием. Звуки плавно перетекали друг в друга, создавая абсолютную гармонию и вызывая у слушателей желание совершить что-то замечательное. Затем возвышенные мысли сменялись нежностью ко всему живому и трогательной любовью к себе и своим близким. К концу концерта немногочисленные зрители, уже успевшие изрядно нагрузиться, дружно рыдали взахлеб. Было удивительно видеть обильные слезы на лице местного авторитета, потерявшем жесткость черт и ставшем по-детски беззащитным. Артисты были счастливы, а дирижер сказал:
- Еще ни один настоящий мужчина, рожденный от женщины, не уходил отсюда с сухими глазами.
     Мы так и не  узнали, кто рожает ненастоящих мужчин, но такова специфика витиеватой русской речи образованных грузин.
     После распада СССР мы снова попали в Тбилиси через восемнадцать лет, буквально за две недели до конфликта с Россией. Город, очищенный от ворья,  хулиганья и автоинспекции жил своей размеренной жизнью. Бывшие Манташевские ряды радовали глаз своим истинно парижским видом. Кафе и рестораны, стильные магазинчики с великолепным дизайном реально воссоздавали атмосферу парижских улочек. Многие старые дома в центре города  переоборудованы в маленькие семейные отели, Но не обошлось и без разочарований.  С проспекта Руставели исчез легендарный магазин «Воды Лагидзе», а вместе с ним, что-то от настоящего Тбилиси и нашей молодости.