34.
Ближе к лету царящий в замке хаос приобрел некоторую упорядоченность, или Антон просто привык к окружающей его кутерьме, смог сориентироваться в созданном женщинами мире и наконец, отгородиться от пристального внимания, и как ему казалось, постоянного надзора.
Поначалу Антон очень стыдился своего поспешного отступления перед «железными» леди. Однако осматриваясь вокруг, неожиданно понял, что так поступал не он один.
Женское окружение любого мужчины было ограничено матерью, женой, дочерьми, сестрами.
Мужчины держались мужчин, женщины — женщин. Словно между ними была проведена невидимая линия. Два мира, дополняя друг друга, соприкасались, но не срастались в привычный для Антона клубок, где стирается грань между полами. Всему было свое место. Жены и дочери, отцы и сыновья — они были близки друг другу, Антон не часто видел на Земле такие сплочённые семьи, как рионорские. Однако между ними существовала пропасть, разделявшая мир на женское и мужское, мир и войну, хитрость и силу, полутона и тень.
Антон будто заново проснулся, не просто осознавая различия между культурами, но наконец-то и принимая мир таким, какой он есть.
Самым частым гостем с женской половины стала Дель.
Антон и Линнея опасались, что дочь не примет его, но идея, что теперь у нее будет папа, ребенку понравилась. Причем настолько, что она от Антона почти не отходила.
Привыкший с малолетства присматривать за младшими сестрами, а потом за племянниками, Антон житейски относился к возне с детьми. Так что проблема была не в ее присутствие, а в том, что девочка, ни в какую не хотела называть его иначе, как «Анто». Совместными усилиями будущих супругов была придумана новая легенда, о том, что если злая колдунья услышит настоящее имя принца, она вернется чтобы его забрать.
Выслушав, Дель долго смотрела на двух взрослых врунов и, так и не дождавшись признания, согласилась больше не называть Лииноя запретным именем. Заговорщики вздохнули с облегчением.
Не только Дель привязалась к будущему отцу, но и Антон — к ней.
Близких друзей у Антона в эл-Грассе было не много. Ближайшим, пожалуй, не смотря на выходку, был Ислан. Потом шли Дерам и Турен. Ни один из них не был склонен к праздному времяпрепровождению, а Антон чувствовал необходимость хоть иногда выбираться из замка, забывая о делах государственных. И так сложилось, что компанию в прогулках ему стала составлять дочь.
С любознательным ребенком можно было пройти город вдоль и поперек, сходить на приезжую ярмарку, посмотреть на бродячих циркачей. И когда Антон поймал себя на заветном: «Только маме не говори», он понял — у него появилась семья.
С будущей женой у них сложились дружеские отношения. Временами ему казалось, что Линнея забывает кто перед ней, и каждый раз в такие моменты Антон замечал, как она одергивает себя. Меж тонкими бровями пролегала морщинка, и, досадуя на собственные чувства, женщина закрывалась, и Антону казалось, что еще мгновенье… но леди брала себя в руки, так быстро, что принц сомневался не грезилось ли ему это.
В Линнее он нашел не только друга, но и хорошего советчика. Отсутствие поддержки «с той стороны» рионорского общества, как выяснилось, лишало многих преимуществ, в том числе мощного источника финансовой поддержки.
Перед Антоном открылась совершенно иная сторона власти. Та, от которой его отгораживал Турен. Способность советника лавировать между ледяными статуями старших матерей, находить союзников, и не создавать лишних врагов была достойна восхищения. Глядя на это, Антон понимал, почему покойный король выбрал именно его.
Принц и сам попробовал себя на стезе внутренней политики и надо сказать вполне успешно — между Рионором и э’Самильо, одной из младших семей рода эл-Салерно, был заключен договор на частичное финансирование строительства Южного рионорского пути. Это позволило наконец-то начать стройку.
Антон не считал договор личной победой. Внутренняя политика, создаваемая женщинами, казалась ему лабиринтом Минотавра. Без поддержки со стороны Линнеи у него ничего бы не вышло. И все же, несмотря на успех, он почувствовал небывалое облегчение, когда вынырнул из атмосферы полутонов и полунамеков и погрузился в обычную повседневную жизнь мужчин. Здесь ему все было просто и ясно, и чисто мужское общество уже не казалось таким странным.
В конце лета подготовка к празднику вдруг оборвалась. Все разъехались по имениям, и в замке установилась непривычная тишина. О королевской свадьбе забыли, переключившись на более важное и насущное дело — урожай.
Уходящее лето было удивительно мягким. Словно судьба извинялась перед Рионором за принесенное неудобство.
Когда все было убрано, Турен долго смотрел на доклады и молчал. Нет, это были не те цифры, что тридцать лет назад, но это было много, очень много на сегодняшний день. У них получилось. Так, как Антон хотел. Они радовались еще одной небольшой победе, и лишь Дерам смотрел на принца хмурым взглядом. Завелейский знал, о чем думает маг, но он не мог не желать. Это было не возможно. Хотел он того или нет, Антон являлся источником желаний. Просить человека «не желать», все равно, что просить солнце не светить.
На фронте заговора было тихо. Вахип прислал уже пару писем, но, ни в одном из них не было заветного: «Игра началась». Ожидание нервировало.
Никогда не замечавший за собой приверженности к интригам, Антон, неожиданно, сильно захотел поучаствовать в этой истории до того, как оставшееся ему время иссякнет. Конечно, он уверял себя в том, что не хочет оставлять друзей наедине с проблемой, но был в этом и необъяснимый азарт.
Однако желание помериться силой с невидимым противником наталкивалось на давно поселившиеся в душе сомнения.
Ислан убеждал принца, что рассказал все, что знал. Однако события с Ширин доказали, что драшаанец не так уж и доверял иномирянину, как хотел показать. Из этого Антон делал вывод, что притаившемуся врагу известно о нём больше. Это делало принца уязвимым, а предпринятые им меры недостаточными, а возможно неверными и опасными.
35.
Леса переливались золотым и алым, драгоценным руном расстилались от горизонта до горизонта.
Антон взял в привычку прятаться в спальне покойного короля, чтобы побыть в одиночестве или почти в одиночестве. Присутствие Ислана давным-давно стало привычным. Тхамин чутко улавливал настроение принца и умел быть незаметным.
Всматриваясь в пронзительно синее осеннее небо, Антон вспоминал первые дни в Рионоре, размышляя, как все изменилось за год. Он стал полноправным правителем земли, что простиралась от склона холма, на котором стоял замок, до золотисто-сизых гор на горизонте. У него появились друзья, семья. И где-то там, — в волшебной стране Дра-Шаан, в блистающей Империи Иллитан, — притаились враги.
Сегодня, встретив Линнею, помогая ей выйти из кареты и обнимая дочь, Антон подумал, что жизнь начинает походить на странную идиллию с легким привкусом горечи и тонким налетом страха, то ли обычной неуверенности перед будущим, то ли предчувствием беды. Первый ласточкой предвещающей проблемы, стал шум в кабинете советника.
Принц не торопясь заходить, прислушался к голосам. Однако разобрать о чем спорили Дерам и Турен не смог. Толстое дерево, из которого была сделана дверь, не позволило расслышать слова, а прикладываться к нему ухом на виду у стражи и Ислана было как-то неудобно. Спор становился ожесточенней, и Антон толкнул створки, прерывая зарождающийся скандал.
Советник и маг стояли по разные стороны стола. Драшанец был решительно настроен идти до победного, рионорец зол и раздосадован. Оба резко замолчали, стоило только Антону с Исланом зайти в кабинет.
Принц поздоровался и привычно прошел к своему креслу, мысленно задавая себе вопрос, что с утра пораньше в кабинете делает маг, и почему у советника столь грозный и одновременно расстроенный вид. Ислан тоже не упустил из виду возникшую при их приходе паузу, попытался поймать взгляд друга, но тот лишь раздраженно мотнул головой.
— Что-то произошло? — не выдержав нарастающего в комнате напряжения, потребовал объяснений принц, — Пришло послание от Вахипа? Что-то пошло не так?
Дерам опустился в кресло и с вызовом посмотрел на советника, тот нахмурился и сухо отрапортовал:
— Прибыл посланник. Верен узнал о заговоре. Рамвиру дан приказ доставить тебя в Коршан.
Новость застала Антона врасплох. Забыв, что хотел присесть, он обошел кресло, бессознательно отгораживаясь им от присутствующих.
— Как не вовремя, — с ощутимой досадой, негромко произнес он, уточнил, — Сколько у меня времени?
— По моим подсчетам приказ был в Предгорьях несколько дней назад, так что у нас максимум пара дней.
Занятый подсчетами Антон, кивнул.
-Значит, свадьба откладывается... на неопределенный срок. Тогда, что? Собираемся?
— Нужно будет предупредить Линнею, и да… — по-деловому начал Турен, слишком рьяно подорвавшись с места и засобиравшись.
— Лииной, — голос Дерама, с несвойственной ему холодностью, заставил присутствующих переключить внимание на мага, — тебе нужно кое-что знать.
— Не смей, — процедил сквозь зубы рионорец, буравя дрешаанца разъяренным взглядом.
Дерам невозмутимо продолжил:
— Если ты поедешь в Коршан, как принц, то Турен, как опекун и ответчик заплатит за твои ошибки головой.
Рионорец грохнул кулаками по столу, от неожиданности все, кроме мага, вздрогнули. Турен поджав губы и скрестив руки на груди отвернулся к окну, всем видом выказывая убежденность в своем решении.
— А если я поеду, как король? — задал вопрос Антон, и мысленно прокрутив сложившуюся ситуацию, сам же на него ответил. — Велика вероятность, что меня снимут с должности еще до того, как я доеду до Коршана, и уже я буду отвечать перед Вереном своей головой.
Решать тут было нечего. Антон не собирался подставлять рионорца. Даже если с плеч слетит его собственная голова. «А потом кто сказал, что слетит?» — хорохорился Завелейский, но сердце стучало в висках, и былая уверенность в собственных силах куда-то испарялась, заставляя дрожать словно лист на ледяном ветру.
— Тебе не нужно быть героем, Анто, — мягко произнес советник.
Сложно скрыть свои чувства от того, кто уже многое повидал, и, наверное, это счастье когда тебя понимают без слов. Только в этот момент Завелейский хотел чего угодно, только не этого. Осознание, что Турен заметил и верно истолковал его слабость, взбесило и, как ни странно, сыграло на руку. Злость подавила страх, отрезвила и подстегнула к действиям.
— За кого ты меня принимаешь?! — прорычал Антон в ответ. — Считаешь, что я спрячусь за твою спину? Притворюсь, что ничего не было?! Может тебе еще подушечку подложить, чтобы на плахе не было жестко?
— Ты ничего не сможешь сделать, — огрызнулся советник.
— Увидим! — с вызовом вскинул голову принц. — Дерам, — непререкаемым тоном, хорошо сдобренным сарказмом, начал распоряжаться Антон, — ты у нас кажется, пользуешься особой привилегий на женской половине? Меня туда не пускают, сам понимаешь, там всякие свадебные предрассудки, да и жених я всего полгода, а ты у нас уже со стажем, как-никак… — на лицо мага невольно выползла улыбка. Антон снова видел перед собой хорошо знакомого вежливого, слегка застенчивого парня, сменившего жесткого, решительно настроенного незнакомца, которым Дерам казался мгновенье назад. — Ты сейчас пойдешь к Линнее, кратко опишешь ситуацию, скажешь, что свадьба переносится на сегодня. — Ислан, лично, бегом в Ратушу и не позже, чем к обеду тащи сюда Главу, — выдержав паузу, уточнил, — Вежливо тащи, с извинениями.
Турен рывком развернул к себе парня, широкая ладонь сжалась на плече, заставив Антона стиснуть зубы.
— Смерти ищешь?
Выдержав и полный бешенства взгляд и боль от впившихся в плечо пальцев, принц спокойно ответил:
— Я не собираюсь умирать, Турен. Ни здесь, ни в Коршане. — Завелейский сжал пальцы Турена, пытаясь передать свою решимость.
В глазах рионорца было столько обреченности, что Антон поддавшись порыву, крепко прижал его к себе.
— Прорвемся, — твердо пообещал он.
— У тебя хоть план, то есть? — приглушенный голос Турена, с головой выдал мучавших его демонов.
— О… план, — протянул Антон, наблюдая за тем, как советник тяжело опускается в кресло.
Тот не поднимал глаз, все еще сражаясь со своими сомнениями и страхами, а может просто немного выбитый из колеи и чувствующий себя неловко от неожиданного публичного проявления чувств.
— План есть, — Антон, забывшись, уселся на стол, автоматически подхватив собравшиеся в полет договоры.
Некоторые наметки у него уже вырисовывались, но все пойдет прахом, если не удастся первая часть.
— Только прежде, чем его озвучить, мне нужно поговорить с Эндой. Проблема ведь не во мне, а в той личности, которой я был. Я тут на досуге проанализировал вашу историю, и понял что короли, каждый в свое время, совершали массу ошибок, и ничего — правили. Я просто хочу убедить ее дать мне шанс. Всего один шанс исправить содеянное. Поговорю с Линней, думаю, она сможет мне выбить несколько минут наедине с ее занятой бабкой. И если повезет… — он замолчал и возмутился, развеселив этим собравшихся, — Как же это раздражает! Почему я должен действовать на «повезет»? Почему нельзя написать план и четко ему придерживаться? Почему всегда кто-нибудь влезет, прискачет, прилетит. И… ничего смешного! — почти обиделся он на друзей, но быстро сдулся.
— Но ведь везет же, — решил приободрить Антона Дерам, — Посмотри: плодородные земли вновь безопасны, коршанцы охраняют наши границы. В этом году Рионору надо будет закупать почти в два раза меньше зерна. Началось строительство Южного пути. А сколько было заключено договоров? — маг недоуменно наблюдал, как его монолог возымел почти обратно действие. — Анто?
— Так-то оно конечно так, — вздохнул принц, — но согласись, странное оно какое-то везение. Зеркало мне подсунули. Стоило открыть глаза, дали пинка. Через несколько дней узнаю о скорой кончине, — посмеиваясь, перечислял Антон, — был один, и вот уже женат, с детьми и тремя тещами, а теперь еще Верен на ковер вызывает. У нас в таких случаях говорят: «Везет, как утопленнику».
— У тебя вдруг жалость к себе прорезалась? — поддел принца, устроившийся в королевском кресле, Ислан.
— Это факты, — возразил Антон, — если я из себя весь такой великий маг, как меня убеждают, что же я для себя-то ничего толкового пожелать не могу?
Дерам подпер рукой подбородок, слушая размышления иномирянина.
— У каждого мага своя судьба, как и у любого другого. Неважно сколько «велик» человек, он никуда от нее не денется. Ты наполняешь пространство вокруг тебя силой, способной исполнять желания. И пусть тебе всё кажется случаем, удачей, провидением, но эта сила существует и способна выполнять твои желания. Помнишь, ты упоминал об одной из ваших книг, где сказано: «По вере вашей да будет вам». Вопрос: веришь ли ты?
Антон опустил глаза:
— Не знаю, — разговор завернул в не очень приятное русло. Они часто спорили на эту тему с Дерамом, и каждый оставался при своем мнении. — Заболтали вы меня. Так, у меня встреча. Ислан — в Ратушу, Дерам к Линнее
— Мне никаких указаний не дашь? — насмешливо поинтересовался советник.
— Развлеки себя сам, — не остался в долгу принц, скрываясь за дверью.
Как только дверь закрылась, Турен, откинулся на спинку, и утомленно прикрыл глаза.
— Зачем ты сказал? — упрекнул он Дерама, прислушиваясь к затихающим шагам.
— Тебе нужно понять, что Анто — не Лииной. Дать ему возможность доказать, что он справится.
— Ты слишком веришь в него, как в мага, — покачал головой советник.
— А ты совсем не веришь в него, как в человека, — упрекнул его Дерам, поднимаясь с кресла.
36.
Церемония прошла просто, не привлекая излишнего внимания, и напомнила Антон земную.
Молодоженов спросили, по обоюдному ли согласию заключается брак, прочитали список обязанностей, и под конец они расписались на желтоватом пергаменте, подтверждая свое решение. По окончании церемонии Турен, извинившись перед присутствующими, покинул их.
Исполнявшая роль свидетеля со стороны Линнеи, Энда тоже направилась к выходу.
Антон бросил на супругу вопросительный взгляд. Леди едва заметно кивнула в сторону Старшей матери, и та словно, почувствовав, обернулась.
Завелейский сделал медленный вдох и шагнул навстречу судьбе.
***
В молчании они пересекли мощеный двор замка.
Осень неторопливо раскладывала на его сырых камнях сложный пасьянс из зеленого, желтого и редкого алого. Словно ребенок сердилась на дворника, норовящего собрать листву. Ловкими порывами ветра раскидывала их, швыряя золотые игрушки под ноги снующих по делам людям.
Энда вела его прочь от замка, в туманную пелену сада, где ждала тишина и, что важнее осенних красот, отсутствие лишних ушей и глаз.
Привыкший к местным обычаям, Антон уже настроился на то, что разговор начнет Энда. Однако та не спешила.
— Спасибо, что нашла для меня время, — нарушил затянувшееся молчание Антон.
— Нам есть, о чем поговорить, — согласилась леди.
Умиротворенное лицо не выражало и намека на отношение к происходящему, словно она вышла на после обеденную прогулку, а не решала его судьбу.
— Что Вы намерены предпринять?— напрямую спросил Антон, так и не придумав обходного маневра.
— Это не единоличное решение. Его будет принимать Совет матерей.
Антон успел уловить тень эмоций. Словно рябь на воде они появились и тут же растворились на невозмутимой глади. Сомнение или сожаление? Сейчас это определяло все. Первое могло стать спасением, второе — приговором.
— И все же? — стоял на своем Антон, разглядывая отстраненный лик женщины.
Меж тонкими седыми бровями Энды пролегла морщинка. Не к месту подумалось: «В точности, как у Линнеи».
— Ты и сам понимаешь, шансы у тебя не велики, — она, наконец, посмотрела на Антона, — Заслуг мало, обвинения серьезны.
— Именно этого я не понимаю…
Наверное, Старшая мать ожидала смущения или чувства вины. Однако у Антона имелось неизвестное ей преимущество — он не был Лииноем. За опущенными, под пристальным взглядом Энды, веками притаился спокойный разум и точный расчет, на который не мог рассчитывать рионорский принц.
Как бы Антон не хотел изложить свою точку зрения, просто и четко, без препирательств, без упреков в свой адрес и адрес окружающих, ему приходилось играть в стыд и страх и скрывать реальные злость и растерянность. Он мог только предполагать, каким ударом обернулось бы решение Совета для Лииноя, ужасней было лишь предательство близких. А именно так это выглядело для Антона.
Та система, из-за которой в Рионоре не было беспризорников, предписывала брать на себя заботу о ребенке ближайшей семье. По земным меркам род Салерно был «седьмой водой на киселе», по рионорским — одними из ближайших родственников королевской семьи. Именно на них легла забота о принце после смерти родителей.
Мысленно прокручивая случившееся, Антон по своему близко отнесся к ситуации, но это было чувство уязвленной справедливости, а не обиды, и оно не мешало здраво оценивать происходящее.
Поиграв в робость ровно столько сколько, по его мнению, было нужно, Антон поднял взгляд. Всмотрелся в отливающие желтизной глаза Энды, не теряя надежды понять, что происходит за стеной ее спокойствия.
— История Рионора изобилует не одной королевской «ошибкой», — напомнил он, благодаря судьбу за то, что один мудрый рионорец вложил в голову иномирянина кучу «бесполезных» фактов, — Тот же отец, втянул страну в войну, которая до сих пор выжимает из нас соки. — напомнил он, — Однако вы не вмешивались. Что же изменилось сейчас?
— Нам нужен мир, — золотистыми бликами плещется в темной глубине потаенная грусть.
Все-таки сожаление.
— Мне тоже.
— И ты видишь иной способ? — тонкая бровь насмешливо выгибается, но в глазах Энды ни тени смеха.
И как бы ни хотелось сказать: «Да», слова замирают на языке. Если бы происходящее касалось лишь его самого, сомнений бы не возникло. Однако есть ли у него право рисковать покоем целой страны, и без того выжатой войной и уставшей от противостояния.
— Да, — ответил за него кто-то другой, более уверенный в его силе, — Видит. Пусть и не такой простой, как бросить своего короля, словно кость Коршану.
— Я запретила тебе присутствовать при разговоре, — Температура ощутимо понизилась. — Чувства не позволят тебе быть беспристрастной.
— Пристрастна сейчас ты, — хладнокровно парировала подошедшая Линнея, — Лииной — ваше создание. Вы нарушили заповеди Богини, пренебрегли правилами воспитания. После смерти родителей берегли принца, словно хрустальную вазу. Позволяли совершать ошибки и не отвечать за них. А сейчас хотите бросить его? В тот момент, когда он собирается поступить, как должен? Когда нуждается в поддержке?
Безмятежность утонула в волне негодования:
— Думай, как говоришь со Старшей матерью, девчонка!
Наблюдавшего за этим Антона охватило беспокойство, но взгляд зацепился за глаза Энды — острова спокойствия посреди бури, и понимание что это лишь новый образ заставило волнение улечься и сосредоточиться на предстоящей партии.
— Я говорю, как регент Рионора и жена своего мужа.
Взгляды женщин схлестнулись, и Антон решил не вмешиваться, со сдержанным интересом наблюдая за разворачивающимся «сражением». Эта битва принадлежала Линнее.
Эмоциональный, просчитанный ход Энды был призван сохранить власть над внучкой. Однако Линнея уже почувствовала свою силу, берущую исток в новорожденном союзе и пусть, ее образ не был так четко продуман, как у бабки, но был наполнен первородной силой молодой львицы, осознавшей свое место в жизни.
Установившаяся вокруг тишина была так ощутима, что казалось, брось в нее случайный звук и о разлетевшиеся осколки можно будет пораниться, как о настоящее стекло.
В порыве осеннего ветра, Антон явно различил вздох. Энда отвела глаза. Однако зарождающийся в сердце триумф утонул в тихом, но твердом:
— Прости. Я не вижу иного выхода.
Мир рухнул в единый миг. Антон уже знал, как это бывает. Ни грома, ни спецэффектов, одно слово на один мир.
Антон стряхнул с себя некстати напавшее оцепенение.
Нет, он не будет покорно ждать конца. Растущий внутри гнев подстегивал к действиям. Он пытался, правда, пытался, отстоять свою жизнь по правилам чужого мира, а его даже не спросили. Словно он не стоял рядом, словно подчиниться было единственным счастьем, о котором он может мечтать.
Он вскинул голову, собираясь возразить Старшей матери, но инстинкт самосохранения твердил, что эмоции плохой советчик в придворных играх на выживание.
Антон бессознательно сжал кулаки, прикрывая глаза и пытаясь подавить захлестнувшее его чувство негодования, когда прикосновение прохладных пальцев к локтю заставило вздрогнуть и распахнуть глаза.
Аккуратная небольшая ладонь супруги успокаивающим движением прошла по предплечью. Она взяла его под руку, слегка сжала, подбадривая. Антон наткнулся на желтые осенние глаза Линнеи и растворился в ее тишине. Он уже хотел позавидовать спокойствию леди, когда почувствовал, как оно ключевой водой переливается из ее души в его.
— И, конечно же, мое согласие входило в ваши планы? — синхронный вздох и Линнея разорвала взгляд, повернула голову в сторону Энды.
— Ты ослушаешься меня? — теперь настала пора удивляться для Энды. — Я пока еще твоя Старшая мать… — напомнила она.
— А я, пусть пока еще и твоя упрямая внучка, — холодно ответила Линнея, — но как регент должна думать не о душевном комфорте членов Совета, а о стране. Когда Совет забыл заповедь Богини: «Изгони страх из своего сердца» его решение перестало быть беспристрастным. Как регент я не могу одобрить шаг ведущий страну к хаосу.
— Вот ты как заговорила, — прищурилась Энда.
— Не думала же ты, что я еще сотню лет буду бегать к тебе за советом, — нахлынувшее на Линнею спокойствие не возможно было поколебать.
Энда недоверчиво смотрела на внучку, по все видимости, просчитывая новый ход, когда Антон решил, что пришло время вмешаться. Эту войну женщины могли продолжить и без него, зная Старшую мать, Антон был уверен, что это лишь первая битва Линнеи за свою независимость. Сейчас же их ждали более важные дела:
— У нас уже есть война, которую нужно закончить. — Энда сверкнула глазами в сторону принца, и Антон понял, сейчас там светится настоящая ярость. Выдержав взгляд Старшей материи, продолжил. — Давайте не будем начинать еще одну. Просто дайте мне поехать в Корашан, как королю, и я обещаю, что решу проблему.
— А если нет? — так не похоже на саму себя огрызнулась Энда. Она нетерпеливо махнула рукой в сторону телохранителей, приказывая им убраться, — Пойдемте, — и решительно направилась к виднеющейся невдалеке беседке. — Садитесь, — распорядилась она.
Антон галантно расстелил плащ на холодной скамье, Линнея обозначив улыбку уголками губ, присела. Маленькая игра, позволяющая придти в себя.
— Не считай нас жестокими, мальчик, — не обращая внимания на новобрачных, Энда шагала по беседке взад вперед.
Это не были метания души. Высокая фигура неторопливо ходила из стороны в сторону, и становилось ясно, что так же упорядоченно текут ее мысли.
— Мы еще не дожили до того, чтобы казнить детей. После оглашения решения подготовят все для твоего побега. Верен может искать тебя вечно в рионорских горах.
Где-то Антон это уже слышал и его это не устраивало.
— Леди Энда, для начала установим правило, не называть меня «мальчиком», — выбранная роль стала давать трещину, но Антона это уже не волновало, — Алфэро было тридцать пять, когда он заступил на престол. Сорэно — сорок три, когда он сменил своего отца. — перечислил он первые всплывшие в памяти имена из рионорской истории, — мой возраст не самый юный для короля. У меня есть имя и титул, и я прошу Вас об этом не забывать.
Старшая мать замерла, не веря своим ушам. Обычная невозмутимость исчезла. Остались метр восемьдесят недоумения, застывшие статуей перед королевской четой.
— Сядьте, — властно бросил Завелейский, и неожиданно для себя Энда опустилась на скамью напротив, — и послушайте. Внешние дела всегда лежали на плечах мужчин, и сейчас не тот момент, когда Совету стоит вмешиваться. Оглянитесь на прошедший год и ответьте, я плохо справлялся? — задал вопрос принц.
Энда была вынуждена признать правоту его слов. В том, что произошло раньше, нельзя было винить Лииноя. Предыдущие годы он был скорее символом власти, чем реальным правителем.
— Я решу новую проблему, как решал до этого. — меж тем утвердил принц, а если уж быть честным с самим собой, без пяти минут король.
— Лииной, у тебя слишком мало опыта, чтобы увидеть полную картину. — Энда покачала головой, — Поверь мне…
— Леди Энда, — вежливо, но решительно прервал ее Антон, — мне преподавали историю. Ваш опыт отличается от моего лишь тем, что Вы его прочувствовали.
Возникла странная не понятная Антону пауза, красноречиво говорящая, что он где-то прокололся.
— Ты только что сказал мне, что я слишком стара? — тихо и очень нехорошо поинтересовалась Энда.
Не ожидавший того поворота Антон, перестал дышать.
— Я сказал, что Вы мудры. А мудрость полна хитрых ходов, но порой не видит простого решения, — он постарался исправить ситуацию.
— Выкрутился, — оценила Старшая мать, и ему показалось, что в тоне проскользнуло поощрение. — Продолжай. Я слушаю, — смягчилась Энда.
«Женщины», — раздраженно подумал Антон.
— Я понимаю опасения Совета. — Произнес он, нащупывая потерянную нить разговора и тщательно подбирая слова в попытке объяснить то, что видел и понимал разумом иномирянина, — Вы привыкли, что король подотчетен лишь своим. А сейчас Рионор в ситуации, которую мы не могли и представить. Мы воевали с Коршаном, бывало, платили дань, или ее платили нам, отвоевывали себе часть приграничных земель, теряли их, но впервые Коршан пришел в сердце наших земель и, не просто стремясь набить карманы, а желая властвовать. Ни в одну эпоху Дайны-войны, он не заходил так далеко.
Мой небольшой опыт — он не смог удержаться и ни подергать кошку за усы, за что получил многообещающий взгляд Энды, — говорит, что сместив меня с трона, вы пытаетесь вернуть утерянный контроль. Надеясь, что получив «предателя», Верен успокоится и забудет о Рионоре. А вы тем временем поставите на трон короля, не привлекавшего к себе столько внимания Коршана. Того, кем будете руководить лишь вы. Не получится, — убежденно мотнул головой Антон. — Верен сейчас находится в не менее сложном положении. Отец оставил ему империю, с которой он не знает, что делать. О том, как управлять королями, не сказано ни в одной книге. Он сам сейчас, как слепой котенок…
— Ты говоришь так о человеке, который старше тебя на сорок пять лет, — отстраненно хмыкнула Энда, начиная понимать, куда клонит принц.
— Возраст не имеет значения, когда мы стоим перед неизведанным, — нетерпеливо отразил насмешку Антон, — Дело в другом. В его руках головоломка, собрав которую он получит невероятную власть. Но каждое неверное решение отдаляет его от цели. А ему очень хочется ее собрать. Власть интересная вещь, если она оказалась в твоих руках, не многие способны отказаться. Для того, чтобы сохранить ее, Верену нужно показать, что он может нас контролировать. Он пытался использовать слова, но кто прислушался? Остается лишь сила. Пока Верен колеблется, мы еще можем склонить его на сторону слов. Что я и пытался сделать весь этот год. Если я сейчас соглашусь на ваш план и сбегу, старания пойдут прахом.
— Разве это уже не случилось? — задала риторический вопрос Старшая мать, — Сколько не рисуй дверь на мостовой, она ей не станет, Лииной.
Антон покачал головой.
— Не делайте выводы за Верена. Если бы поинтересовались мужским мнением, — сделал упор на последние слова Антон, — то любой бы сказал Вам, - если Верен решит перейти к силе, то просто введет войска в Рионор. Его некому остановить. Мы его головная боль. Остальные страны худо-бедно признали власть Коршана и пытаются с этим жить. Рионор же до сих пор не сдался. Вас не удивляет что, несмотря на опалу, в которую я попал, Верен не отказал в просьбе? — дождавшись кивка Энды закончил, — То, что здесь сейчас нет коршанских солдат, на мой взгляд, значит, что Верен все еще надеется на мир.
— Совет скажет, что ты хватаешься за соломинку, — задумчиво отозвалась Старшая мать.
— Возможно, — не стал отпираться Антон, — А вы разве нет? Что даст смена короля? Ему также придется ехать в Коршан. Благодаря сложившейся ситуации, он будет под теми же подозрениями. Ему придется заново зарабатывать доверие Верена, а это, ох, как не просто, уж поверьте.
После затянувшейся паузы, добавил:
— Пусть Совет даст мне время исправить ситуацию.
Погруженная в свои мысли Старшая мать не отвечала. Антон с сожалением подумал, что так и не смог затронуть нужные струны, когда Энда провела рукой по плащу, стряхивая прицепившийся сухой лист, и спросила:
— Сколько времени тебе нужно?
Антон занялся судорожными подсчетами. Два первых месяца будут самыми жаркими, даже, наверное, три. Там и думать будет не о чем, кроме того, чтобы не увязнуть глубже. Еще месяц… вообще-то так и тянуло сказать «всю оставшуюся жизнь», тем более, если Дерам ничего не придумает это так и будет. Но Антон вздохнул и вынес решение:
— Три-четыре месяца.
У Энды вырвалось возмущенное восклицание. Она скрестила руки на груди, и какое-то время еще молчала, что-то прикидывая.
— Хорошо. Три месяца, — в итоге постановила она, — Но если к концу срока не будет никакого сдвига…
— Если увижу, что ничего не получилось, я сложу с себя обязанности, не дожидаясь решения Совета, — поклялся Антон.
Энда поднялась со скамьи, всмотрелась в юного короля долгим непонятным Антону взглядом и вдруг церемонно поклонилась:
— Да поможет Вам Богиня, Ваше величество, — и решительно зашагала прочь по тропинке, ведущей в замок.
Антон и Линнея так и остались сидеть, провожая взглядом тонкий силуэт.
Стоило Энде отойти на приличное расстояние, откуда-то с боку, словно чертик из табакерки, выскочил тхамин. Королевская чета синхронно вздрогнула.
— Прошу прощения, миледи, — драшаанец в извинениях склонился перед Линней, дождавшись благосклонного кивка, перевел взгляд на Антона.
Антон глубоко вдохнул, провел ладонью по лицу и застыл, собираясь с мыслями. Подобные разговоры выжимали его, словно лимон, а впереди ждали еще дела.
— Попроси Турена присоединиться к нам у Дерама где-нибудь через полчаса, — распорядился он.
На лице телохранителя так явственно проступил вопрос: «Выпроваживаешь?», что губы сами собой сложились в улыбку. «Выпроваживаю!» — подогнал он жестом нахмурившегося тхамина.
— Миледи. Ваше величество, — с достоинством оскорбленного в лучших чувствах человека, откланялся Ислан, напомнив Антону о новой роли.
***
После каждой битвы наступает затишье. Оно позволяет собраться с силами и мыслями, чтобы ринуться в новый бой.
А пока можно было расслабиться, разглядывая пронзительную синеву неба, проступающую сквозь свинцовую массу облаков.
— Ты солгала, сказав ей, что беспристрастна в решениях. — Антону нужно было объясниться с Линнеей прежде, чем он уедет в Коршан. Антон не понимал, как она относится к нему, и не хотел оставлять здесь напрасных надежд и чаяний.
— Нет, — чуть заметно качнула головой Линнея, таким же пустым взглядом, как и супруг, всматриваясь в серое небо, — Я бы была пристрастна, если бы тут был Лииной.
Взгляд спустился с небес, леди будто чувствовала себя виноватой.
— Ты хороший человек, будешь верным мужем и прекрасным отцом, а со временем, когда Дерам найдет способ тебя исцелить, станешь достойным королем, — она разглядывала покоящиеся на коленях руки, — Но сейчас я понимаю, что значит: «Иногда любят не за что-то, а вопреки».
Антон почувствовал, как с его плеч падает гора, прочно обосновавшаяся там, на целых полгода, когда они с Линней не могли понять какую нишу в своих жизнях выделить друг другу.
— Не знаю, кого я больше люблю, — продолжала говорить леди, — Лииноя или того, кем он мог стать. Он ведь не всегда был таким. Просто он был один. Ты мог бы понять. Иногда я вижу это в твоих глазах, и тогда действительно верю, что у вас одна душа.
Антон не ответил. Тоска по дому нет-нет да давала о себе знать, несмотря на принятое давно решение. Он лишь надеялся, что его внутренние терзания не заметны для окружающих. Оказалось, нет, просто друзья были слишком воспитаны, чтобы тактично не заострять внимание на том, что Антон тщательно, но не удачно скрывал.
— Ты бы ему понравился. — Линнея улыбнулась собственным мыслям, — ты похож на его любимого сказочного героя — Анцэтто.
— Анцэтто? — переспросил Антон, вспоминая, где мог слышать это имя.
— Один из зверобогов. — поняв, что Антон не углублялся в местную мифологию, пояснила Линнея, — Тех, что пришли задолго до Богини и учили людей ремеслам и промыслам. Лисий демон или бог, как смотреть.
— Что-то мне подсказывает — плут и лжец, — почувствовал себя задетым сомнительным комплиментом Антон.
Леди улыбаясь, подняла вверх указательный палец:
— Великий плут! А как еще торговать? — практичная Линнея пожала плечами, не видя ничего ужасного, — Желтоволосый и голубоглазый, как все лисы. Он часто скрывается под чужой личиной, путешествуя среди людей. Тогда в башне я чуть было не поверила в его существование, — тихо хмыкнув, призналась она, — когда увидела твои глаза, — леди помолчала, и стала перечислять, в никуда, не обращаясь ни к кому конкретному. — Лис учил нас торговать, Волк — охотиться, Змей — врачевать…
— Подожди, — недоверчиво нахмурился Антон, что-то он такого не помнил, — это коршанский?
— Нет, — в облике леди появилась воинственность, — Корхэш никогда не входил в пантеон зверобогов. Он прибыл из-за степей. Зверобоги воевали с ним.
— Беда какая-то с этим Змеем, — покачал головой Антон, хотел добавить что-то еще, но наткнулся на обеспокоенный взгляд Линнеи:
— Будь осторожен в Коршане. — попросила леди, — У Анцэтто есть одна нехорошая черта — во всех мифах, неважно поступает он хорошо или плохо, ему достается больше всего.
Антон хотел отшутиться, но слова леди разворошили осиное гнездо сомнений и тревог. Он кивнул, обещая, и заранее зная, что не сможет выполнить обещанное.
Леди поднялась со скамьи:
— Я распоряжусь, чтобы все подготовили к отъезду.
— Спасибо, — поблагодарил Антон и еще некоторое время сидел в одиночестве, пока его не окликнул вернувшийся Ислан.
— Полчаса прошли, и Советник жаждет твой крови.
Антон посмотрел на тхамина и помотал головой, вызвав недоуменный взгляд драшаанца. Подхватив плащ, шагнул на утоптанный дерн тропинки.
Линнея была права и неправа одновременно. Антон мог понять Лииноя, но не хотел. Он не был один в этом мире, доказательство следовало за ним попятам, и еще два нетерпеливо ожидали его появления с хорошими новостями.
Ислан вовремя остановился, чтобы не налететь на неожиданно застывшего посреди дороги Антона. Глаза его были закрыты, на губах застыла улыбка.
Ветер начала осени все еще нес в себе тепло уходящего лета, и новорожденный король не хотел упустить ни единого прикосновения, ни одного его глотка пахнущего пряной свободой.