Стоял пасмурный и дождливый день. На остановке толпился народ. Все прятались от мелкого дождя и ждали автобус до райцентра. Осенний прохладный ветерок пронизывал сквозь сырую одежду, разгоняя по телу мурашки и заставляя постукивать зубами. Наконец-то автобус подъехал. Хотя он и был на половину пустой, народ с громким криком: «Открывай!» бросился чуть ли не под колеса. Двери открылись, и толпа, словно муравьи, толкаясь друг с другом и бурча каждый себе под нос, стала забираться в транспорт. Кто-то с задних сидений крикнул: «Шеф, трогай!». Водитель закрыл двери и нажал на педаль газа. По салону, меняя билеты на деньги, пробежала полненькая кондукторша. Все расселись по свободным местам, и лишь одной женщине не досталось места. Она внимательно посмотрела на граждан, быть может, кто уступит, но никому не было до нее дела. Кто-то листал газету, кто-то слушал плеер, а кто-то просто смотрел в окно. Но вот с переднего сиденья поднялся юноша, отодвинул в сторону огромную сумку и вежливо предложил присесть.
- Ой, спасибо, сыночек, спасибо, - обрадовалась та и уселась на свободное место. Рядом сидели еще три женщины. Не прошло и минуты, как они разговорились и принялись обсуждать паренька.
- Какой мальчишка хороший, место вот уступил, - обратилась одна из женщин к той, что уступили место.
- Хороший-хороший. И красивый какой. Сразу видно из хорошей семьи. Воспитанный. У меня сынок такой же растет, - согласилась та.
- Никто не уступил, никому дела не было, - вмешалась третья женщина. – Молодец парень.
- Ну-у, ты что, эти разве уступят. Дождешься.
- Точно-точно, - закивали женщины, поглядывая на сидящих мужчин. – От этих не дождешься.
- Я-то, когда вот молодая была, так всегда и везде место пожилым уступала. Всегда. А сейчас, что творится. Стыд, больше я никак это не назову. Совести нет у молодежи нынешней. Нет совести. Иной раз посмотришь, да как же так, пожилая бабушка стоит, а он, молодой мерин, на сиденье развалился.
- И не говори-ка, - согласились остальные. – Раньше время-то какое было. Не то что сейчас. А воспитывали как?! Не дай бог, поперек слово скажешь, ремня сразу же получишь. А сейчас распустилась молодежь.
- Распустилась.
- Да, - вздохнула женщина, которой уступили место. – Вежливости учили. До сих пор грубость не переношу. А сейчас чему учат молодых? Сплошной мат, телевизор…, ох, - махнула рукой.
- Точно-точно.
И вот, автобус подъехал к новому населенному пункту и остановился у очередной остановки. Двери вновь распахнулись, и бешеный народ, боясь промокнуть, бросился к дверям. Первым вбежал мужчина лет тридцати в очках. Дурной народ вбирался в автобус, толкаясь, не уважая никого рядом. Всем надо. Кто-то сзади подтолкнул мужчину, и тот навалился своим сырым плащом на ту самую женщину, что минуту назад говорила о вежливости.
- Осторожнее нельзя? Смотри, куда прешь! – завозмущалась она.
- Извините, ну вы же видите, меня подтолкнули, - попытался оправдаться тот.
- Очки протри, - буркнула женщина, вытирая ладонью влажную щеку от плаща. – Подтолкнули его. Что же, теперь на меня каждый падать должен?!
Мужчина, что-то собрался ответить на сказанное, но народ сзади силком протиснул его в конец салона. И каждый, кто случайно задевал женщин, слышал в спину недовольные высказывания. Наконец, последний пассажир вместился в автобус, и тот потихоньку тронулся вперед. Внутри по-прежнему толкались, потому как было тесно, что с трудом можно было вздохнуть. Одну женщину, с ковром в руках, нечаянно зажали двое мужчин. Она попыталась вытиснуться между ними и случайно выронила из рук ковер. Тот прямиком грохнулся на сидящих рядом женщин. Началось такое. Вьюга в автобусе охватила всех. Женщины, которые не выносят ругань, учинили такой скандал, что не каждый из молодежи сможет так ругаться. Но и другая женщина была не лыком шита. Возмущенная и оскорбленная она так же полезла в бой. Дело даже дошло до драки. Драчунов быстро попытались успокоить и разнять. Автобус приостановился у обочины, и неугомонных женщин выволокли на улицу. И только когда шофер пригрозил оставить обеих тут, ежели не успокоятся, те немного поостыли. Концерт окончился. Все забрались в автобус, и тот снова тронулся. И только юноша, который уступил женщине место, посмотрел повнимательнее на ее сердитое лицо, улыбнулся и отвернулся к окну.
Мы привыкли говорить одно, а поступать совершенно по-другому.
Антон Лукин.