Артем медленно шел по сельской пыльной дороге, изредка оглядываясь по сторонам. Голова невыносимо гудела, а на душе и вовсе было паршиво. Нужно было срочно опохмелиться. За вчерашнее хорошие веселье по утрам обычно приходиться расплачиваться. Денег не было. Оставалась только одна маленькая надежда, что Наталья, продавщица магазина «Радуга», будет в хорошем настроении. Ведь, как говорится, надежда умирает последней. А голова действительно раскалывалась, и ей было вовсе не до того, чтобы думать, где бы найти денег.
У входа Артем еще раз попытался привести себя в порядок. Растер ладонями помятое лицо, причесался, отряхнулся и, набрав полную грудь воздуха, шагнул в магазин. У прилавка стояли двое: Санька Коробов и Зинаида Петрова, вредная, как всегда казалось Артему, женщина. Любопытная и вредная. У той у самой мужик выпить был не дурак, и потому она с призреньем относилась ко всем пьяньчугам. Артемка таковым себя никогда не считал, но в глазах Зинаиды Петровой был именно таким. Потому-то они и недолюбливали друг друга. Поздоровавшись с Сашкой и отведя взгляд в сторону, он быстро продвинулся немного вперед. Наталья, по-видимому, была в хорошем настроении, улыбалась, лепетала легким звонким голоском. Но все равно, при всех просить ее дать взаймы бутылку, бесполезно. Не даст. И потому-то, сглотнув слюну, принялся разглядывать колбасные изделия. Александр расплатился и, забрав пакет с продуктами, покинул магазин. А вот Зинаида спешить, по-видимому, не слишком торопилась. Она всегда была очень медлительной.
- Взвесь-ка мне, Наташа, «ромашек» грамм триста и с полкило пряников овсяных.
Продавщица принялась взвешивать конфеты и пряники.
- Ко мне ведь внук приехал.
- Да ты что?
- Ага, - улыбнулась Петрова. – Вот сейчас с ним чаю и попьем. Он все в лагерь просился, а я Ваньке своему сразу сказала, никаких лагерей. Это при живой-то бабушке? – Наталья с Зинаидой улыбнулись. – Неужто я за внуком не угляжу? Знаем мы эти лагеря, ничего хорошему там не научат. У нас здесь у самих чем не лагерь, а? И река рядом, и ребятишек много, только играй. Не-ет, все-таки детям, пока они маленькие, интереснее в деревнях жить, ну а как уж подрастут, тут понятное дело, нужно и город познать. Верно ведь?
- Все правильно, - согласилась Наталья.
Артем покосился на Петрову.
- Ну-у, затарахтела, - пронеслось в голове у того, – теперь не угомонится.
- Тебе ли, Наташенька, не знать, ты же у нас городская…
- Ну, какая я городская? Скажешь тоже.
- Ну а как же? Все до тринадцати лет в Арзамасе жила, - Зинаида улыбнулась. – Чай, поди, девчонкой не бегала так по городу, как у нас по селу малышня носится. – Наталья тоже улыбнулась. – Во-от! Сережка у меня, не успел приехать, а уже купаться просится. Сейчас, говорю, чайку попьем, и с Сорокиными на Ломовку съездишь.
- Господи, - еле слышно вздохнул Артем. Дрожащие ладони он спрятал в карман. Его слегка потрясывало.
- Ой, дай еще чаю. Малиновый есть?
- Есть. Вот хороший, - Наталья достала из-под прилавка коробку чая.
- Ну и все, пожалуй, - Зинаида достала кошелек и покосилась на Артема, тот, заприметив ее нехороший взгляд, тут же отвернулся и стал пристально разглядывать колбасу. – Ох, Наталья, - произнесла она тягучим печальным голоском. - Мой-то ведь опять запил.
У Артема по спине пробежал холодок. Он даже выпрямился от услышанного.
- Не надо, - еле слышно произнес он.
- Ой, я уж прям и не знаю, что с этими пьяницами делать. Ни черта, ни бога не боятся. Никого. Ни о ком не думают. Пьют и пьют, пьют и пьют.
Артем слегка даже побледнел. Молча слушал, похлопывая глазами.
– Мой придет, брать будет, ты ему не давай.
- Ну как я не дам? - Наталья виновато посмотрела на Петрову. – Не имею права.
- Да, понятно, - вздохнула та. – На семью у них денег нет, а на эту дрянь находят. Тьфу!
- Вот собака, - буркнул про себя Артем и, немного сгорбившись, положил правую ладонь на щеку. - Все. Не даст.
- Ладно, Наташ, пойду я, а то вон, поди, Артемка, колбасы хочет купить, - и посмотрев на того хитрющими довольными глазами, она покинула магазин.
- Тебе колбаски, Артем? – Наталья пошла в его сторону. Тот слегка вздохнул и, приподняв помятое лицо, посмотрел на нее просящими глазами. – Ууу, чего тебе?
- Дай бутылочку, а?
- Плати в кассу, подам.
- Ну, ты же знаешь, я отдам.
- Все, Артем, не клянчи, все равно не дам, - было видно, что настроение Зинаида той немного подпортила упреком.
- Наташ?
- Все. Или плати или уходи.
- Да подохну я сейчас, ну, дай, а?
- Лопать не надо и подыхать не будешь.
- Ладно бы, если не отдавал. Всегда же отдаю! Наташ?
- Артем, вот ведь смотрю я на тебя и жалко мне. Жалко тебя дурака. Ну чего ты пьешь, ну чего тебе не хватает, а? – Наталья посмотрела на него пытливым жалеющим взглядом. Артем отвернул лицо в сторону, не стал смотреть в ее глаза. – Когда же ты за ум-то возьмешься?
- Димка в субботу приедет, я тебе отдам. Он уже отцу звонил. Я с ним в понедельник опять в Нижний поеду.
- Надолго ли?
Артем пожал плечами.
- Дай, а? Ну, бутылочку, ну, я же больше не порошу, Наташ. Ну, что ты меня не знаешь что ли? Ладно бы не отдавал, другое дело. Я же отдам, ты же знаешь, отдам, - для убедительности он протянул ей свою ладонь, которая тряслась, как под музыку. – Вот, гляди.
- Убери свои пакли, - Наталья махнула рукой, подала бутылку. – На! Мертвого достанешь. Смотри у меня, в субботу не отдашь сто семьдесят, больше даже не подходи.
- Я тебе двести, Наташ, отдам. Вот спасибо, - Артем собрался уже уходить, как вдруг остановился и спросил: - Дай чего-нибудь, а?
Наталья дала ему пару сушек, и тот отправился к выходу. Зайдя за угол магазина, он трясущейся рукой откупорил пробку и прямо из горла всадил в себя половину бутылки. Мотнул головой, закашлял, закряхтел, ладонью закрыл нос, перевел дыханье. Достал из кармана сушку, надкусил, убрал обратно. Снова глотнул немного из бутылки, закупорил, убрал за пазуху. Внутри стало немного полегче, хотя голова все еще болела. Медленно направился в сторону реки, где за листвой деревьев тихо шумела и играла Вичкинза.
Все-таки Наталья его частенько выручала, да и он в свою очередь тоже старался ее не подводить. Как-никак бывшие одноклассники. Артемка-то до девятого отучился и сразу ушел, а она все одиннадцать классов окончила. Даже встречались какое-то время. На свиданье к друг другу бегали. Целовались за школой. Но то была юность. Теперь Наталья замужем, сынишка в третий класс пойдет, да и у Артема, если бы не пил, все могло бы сложиться по-иному. Так, он парень хороший, тихий, спокойный, что трезвый, что выпивший не буянит. Бывало, даже наоборот, молодежь его самого поколачивала ночью у магазинов. Ясное дело, он один пацанам девятнадцатилетним ничего не сделает. Да и никто за пьянчугу не пойдет, все это знают, вот и разминают иной раз на нем кости. Как-то сам он, того не замечая, превратился в пьяницу, хотя таковым себя по-прежнему не считал. Ну и что, что больше недели без выпивки не может, ну и что, что пьет по страшному, а не пьяница, и все тут. Захочет, как он всегда твердит, так сразу бросит, просто пока не к чему ему это. Работал он в Нижнем Новгороде. Вернее, работал у него там на стройке дядька по матери, Дмитрий Иванович. Был бригадиром у каменщиков. Брал с собою Артема подработать разнорабочим. Работа, большого ума не требующая: принеси-подай. Да и там Артем долго не задерживался. Хотя, пока не пил, трудился хорошо, без упреков и замечаний, но недолго. Поработает дней десять, возьмет у дядьки аванс и прямиком домой, гулять и шиковать. Обычно недели через полторы Дмитрий Иванович приезжал к ним домой, отдавал сестре деньги, заработанные Артемом, и забирал того обратно в город. Жалко ему было и сестру, и племянника непутевого. У себя он устроиться никак не мог, ясное дело, кому такой работник нужен. Вот и помогал ему дядька, все-таки не чужой.
- Эх, Тёмка, Тёмка. Вот смотрю я на тебя и никак понять не могу, что ты в этой дряни находишь, что она тебе дороже всего на свете стала. И матери твоей дороже, и отца, да и тебя самого. Дурак ты, одним словом. Отучился бы на каменщика и работал бы у меня в бригаде, такие бы деньги зарабатывал вот этими самыми ручищами, - Дмитрий Иванович брал его ладонь и укоризненно добавлял, - а не валялся бы под забором, как свинья. Э-эх, жениться тебе надо, может, тогда хоть за ум-то возьмешься.
- Нету подходящей, - отвечал племянник.
- Чего? – дядька не скрывая удивления, улыбался. – Это какую тебе такую подходящую-то подавай, а?
- Вот как Деми Мур. Вот на ней бы я женился прямо сейчас.
- Хех, так она уж для тебя старая.
- Женщина не может быть старой, - рассудительно пояснял Артем. – Что раньше и что сейчас, все равно, краса-авица.
Дмитрий Иванович посмеивался:
- Брось для начала пить, а там уж мы с мужиками в Нижнем тебе и Деми Мур найдем, и Натали Портман.
- Брошу, чего же не бросить, - как всегда, уверенно отвечал племянник.
Артемка увидал впереди своего учителя физкультуры Потапова Михаила Алексеевича и решил свернуть. Не хотелось ему попадаться на глаза. Он всегда того уважал за здравый ум и за огромную силу воли. Еще в школе Артем увлекался лыжами и ходил к нему на секцию. Михаил Алексеевич всегда был спортивным, вел здоровый образ жизни и в свои года мог дать фору любому молодому. Артем еще разок коса глянул на его седую голову и перешел на другую сторону.
- Чего пошатываемся? – послышался впереди веселый голосок. Это был Макар Ильич, давний приятель отца, смешной старичок. Он сидел на скамейке возле своего дома, держа в руке полторашку пива. Артем присел рядом.
- Есть что ль закурить?
- Отчего же нету? Есть, - улыбнулся тот и, достав из кармана «Беломор», угостил приятеля и закурил сам. – Откуда идешь?
- К Наташке ходил, - он достал из-за пазухи бутылку. – Сам-то будешь?
- Не откажусь, - Макар Ильич глотнул немного из бутылки. Артем предложил ему сушку, но тот отказался, громко выдохнул и затянулся папиросой. Тот тоже немного выпил, закрыл бутылку, убрал под лавку. Артем уже начинал пьянеть. Глаза становились мутными. Старик протянул ему пива, тот угостился.
- Ну вот, - вздохнул он, поглаживая свою грудь, - теперь гожа.
- Понятное дело, - усмехнулся Ильич, - зенки залил, отчего бы не хорошо.
- Макар, ты все шутишь?
- А что мне не шутить.
- Вот я тебя, коль честно, никак понять не могу. Сам ведь пьешь, а над другими посмеиваешься.
От услышанного Макар Ильич закатился смехом.
- Чего лошадью заржал? – Артем даже немного обиделся.
- Это, извини, - Ильич по-прежнему улыбался, - над кем я посмеиваюсь?
- Надо мной, к примеру. Сам, говорю, пьешь, а все шутишь. Достал уже.
Старик пару раз затянулся и потушил окурок каблуком ботинка. Серьезно, уже без улыбки посмотрел на соседа и слегка вздохнул.
- Эх, Артемка-Артемка. Да я в твои годы и вовсе не знал, что такое вино. Пахал, как конь, с рассвета до заката. А ты говоришь… мне теперь уже можно, как говорится, и душу немного отвести. А вот ты, - показал на него пальцем, - мерин такой, шел бы работать, чем глотку луженую заливать.
- Так я и работаю.
- Ага, я и вижу.
- С дядькой снова в Нижний на днях еду, работать, - в голосе Артема звучало оправдание, дескать, он не такой, как о нем думают, а действительно работящий.
- Толку твой Нижний, через неделю снова в Дивееве будешь. Пить лучше бы бросил.
- Вот заладили: бросил бы, бросил бы. Захочу и брошу. Только не к чему мне пока это. Ясно? – Артем немного стал обижаться. Он вообще не любил, когда его стыдили. Ну, ладно там мать с отцом, ну, дядька, это еще можно понять, но когда другие учить берутся, невыносимо слушать. И ведь кто? Ильич. Сам ведь пьет, а туда же. Не-ет.
Артем достал из-под лавки бутылку, открыл и протянул старику. Тот отказался.
- Я уж как-нибудь пивком.
Артем выпил немного, закрыл и убрал за пазуху.
- Ну чего ты сердишься? – он посмотрел на Ильича пытливыми глазами. Тот промолчал. – Ладно, пойду я потихоньку.
Артем поднялся с лавки, еще раз попрощался со стариком и двинулся на тротуар.
- Отец у тебя сроду не пил, всегда в работе, сколько себя помню, а теперь и помочь ему некому, - послышался в спину голос Ильича.
Артем обернулся, посмотрел немного на старика и, ничего не ответив, отправился дальше.
- И чего это он так взъелся вдруг? Что за муха укусила? Думает, не брошу? А вот возьму и брошу. Бросил бы, да только не к чему пока, - произнес он про себя и направился в сторону Илюшиного дома. Если у того жены нет, выпить у него всегда найдется.
Антон Лукин.