Глава 10. Беспокойство
Соленый мокрый ветер хлестал мне в лицо, развевая за спиной растрепанные волосы. Белый подол платья раздувался мощными порывами воздуха. Влажная прохладная ткань прилипала к ногам, обдавая тело новой порцией холодной дрожи. Впереди только угрюмое серое небо, готовое с минуты на минуту разверзнуть свою черную пасть и заглотнуть меня. Я, невозмутимая, решительная, сильная, возвышаюсь над всеми человеческими принципами и процессами, отвергая любые компромиссы и прерогативы. Мир будто застыл вокруг меня, время стало желейным. Как богиня, я поднимаюсь над землей, не желая почтить своим вниманием хоть что-то. В глазах горит странный непоколебимый огонь, скрывающий какую-то дивную тайну. Невероятная решительность и убежденность в правоте собственных действий – в каждой черточке моего бледного мокрого лица. Отрешенное спокойствие, граничащее с безрассудством... Мягко проведя рукой по волосам, отправляю назад выпавшую на лицо мокрую прядь. Холодные прозрачные капли скатываются по моим щекам. Так похожи на слезы. Но всего лишь дождь. Безжалостная прихоть природы. Лучше бы это были слезы.
Так сильно хочу заплакать, что скулы сводит в оцепенении, но ничего не выходит. Глаза сухие и жестокие, никакого намека на жалость. Слез не осталось с того момента, как я перестала верить в справедливость, когда мой хрупкий карточный мирок перевернулся. То, что было верхом, стало дном. Белое сменило черное, сладкое стало соленым, доброе – злым. Тонкая нить с реальностью прервана – я не смогла удержаться на грани. Все исчезло, осталась только вечность и мгла. Долгое тягостное одиночество...
Оглянувшись назад, я замечаю множество неприкаянных темных душ, жаждущих поглотить меня. Мои бедные персонажи... Уже совсем близко. Первые из них вот-вот дотянуться до меня своими черными ледяными клешнями. Они жаждут мести. Что ж, отступаться некуда, я все давно решила. Впервые взглянув вниз, я замечаю неистовые, бушующие волны холодного моря. Это зрелище захватывает и устрашает одновременно. Стоя на краю обрыва, я нахожусь в самом центре пекла. Здесь все не так, как рассказывают в книжках. Это бред. Все по-другому. Нет ни чертовщины, ни котлов с лавой, никакого вечного огня... Вечный холод и всепоглощающий, всеобъемлющий страх. Безысходность, неизвестность, неизбежность и безграничное, вековое одиночество. Вот мой ад. И другого быть не может. Потеряв все, что бережешь, становится бессмысленным любое существование.
Еще раз, коротко оглянувшись назад, на ненавидящие меня души, я ступаю вперед, в пустоту. Один шаг, ценою в жизнь, длиною в долгую безрадостную вечность. С каждым дюймом приближаясь к свободе, я ощущаю беспредельное счастье и близость долгожданной встречи. Как же долго я вас не видела, как сильно этого ждала... удар, порыв, проникновение, соленая вода...
Вырывающийся крик сдавливает горло, я задыхаюсь от слез и испуга. Нестерпимый ужас прорывается наружу вместе с неистовым воплем о помощи. Кажется, сейчас я задохнусь. Вода заполняет легкие, от этого больно давит в груди, все тело пронзает миллионом тонких иголок. Я извиваюсь и кричу от боли и ужаса. Кажется, помощи ждать неоткуда, но я продолжаю судорожно хвататься за жизнь: помогите!
- Господи, Кристи, Кристи! Успокойся, все в порядке, это дурной сон! Просто ночной кошмар, - большие теплые руки, еще непослушные после сна, хаотично обнимают мое туловище. Растирая мне спину, Бред пытается привести меня в чувства. Тепло, неожиданно разлившееся по всему телу, предоставляет чувство защищенности. Впервые, я снова вижу свет, пусть и тусклый, от фонаря, сквозь комнатную занавеску, но и это производит на меня настоящее впечатление. Я жива. Я дышу. И я с Бредом! Нет больше одиночества! Нет пустоты, нет страха!
Слезы не прекращают литься из моих воспаленных глаз. Но теперь это слезы радости и облегчения. Бред старается очистить мое лицо от избытка влаги, но это слабо ему удается. Несколько секунд он взволнованно смотрит мне в глаза, потом крепко прижимает к своей груди и болезненно вздыхает:
- Как ты меня напугала... Больше никогда так не делай.
От этих слов стало страшно, ведь последним, что я помнила, была огромная черная волна, накрывающая меня с головой.
Я все еще не могла понять, что это было: очередной кошмарный сон или жуткое пророческое видение – новая грань моих необычных способностей. Все больше склоняясь к первому, я боялась что-либо думать о втором варианте. Эта мысль была просто неприемлема для меня. Все было настолько реально, что я, действительно, почувствовала вкус морской воды во рту, нос все еще жгло, как бывает, когда нахлебаешься. Неужели человеческий мозг способен даже на такое, или моя фантазия просто слишком разгулялась? Не желая показаться Бреду подозрительной, я на некоторое время отодвинула свои размышления в самый дальний уголок сознания. Все-таки, несмотря на мои необычные способности, я по-прежнему остаюсь обычным человеком, которому не чуждо ничто земное, тем более эмоциональные перегрузки. Бред не переставал гладить меня по спине. Он все еще выглядел немного сонным, но при этом весьма взволнованным.
- У тебя сегодня был сложный день. Знаешь, нечасто такое происходит. Не каждый день видишь аварии с летальным исходом. Слишком много потрясений, вот твой организм и отреагировал на это таким образом. Не волнуйся, все в порядке, это только сон, - убеждения Бреда казались достаточно правдоподобными, и я, практически поверила его словам, но чувство внутреннего дискомфорта не покидало меня.
- Надеюсь, - еле слышно ответила я, - спасибо, мне уже лучше. Сон действительно был ужасным. Ты можешь принести стакан воды?
Бред моментально подскочил на ноги:
- Да, конечно. Теплой или холодной?
- Теплой, - произнесла я сквозь зубы, ежась от холода, будто моя одежда на самом деле была насквозь мокрая.
Все-таки этот сон был слишком реалистичен. Все чувства, эмоции, переживания, перенесенные там, в кошмаре, остались со мной наяву. Это было жутковато.
Через секунду Бред вернулся со стаканом воды, и о волнениях пришлось забыть. Немного успокоившись, я залезла под одеяло и попросила его посидеть со мной. Сначала мы долго разговаривали обо всем подряд, он смеялся, рассказывая о том, какой скандал может закатить мама, когда обнаружит исчезновение своей любимой побрякушки:
- Бедный отец, ему сегодня явно не поздоровилось!
- Вчера, - уточнила я, глядя на циферблат прикроватных часов, - уже 4 часа утра.
- Уау, неплохо мы с тобой сидим!
- Можно уже и не ложится…
- Это точно…
На мгновение повисла какая-то странная пауза, словно мы думали об одном и том же, но не решались сказать это вслух. Бред оказался смелее:
- Хотя тебе в этом деле проще…
- В смысле? – не поняла я.
- Можешь отрубиться в любой момент при любых обстоятельствах.
- Ах! – засмеялась я, понимая его намек, - ты про это!
- Ну, просто так странно получилось: сама пришла, сама напрыгнула, а потом, когда только… сама отрубилась, - было видно, что эти слова давались ему с определенной толикой смущения. Мне показалось это забавным, и я еле слышно усмехнулось.
Чтобы придать ясность сложившейся ситуации, я решила объяснить свое поведение в тот момент. Представляю, как это выглядело со стороны, и понимаю, почему он все так расценил, но на самом деле ситуация была до ужаса комичной и неловкой.
- Прости, Бред, мне так стыдно! – мне на самом деле было до ужаса неудобно, и пунцовые щеки выдавали меня с головой. – Понимаешь, просто я не специально это сделало – так получилось…
Бред удивленно вскинул брови:
- Что значит «так получилось»?
- Ну, понимаешь…, - я замялась, не зная как правильно изложить ему суть своего поступка, не касаясь при этом лишних подробностей, - в общем, я споткнулась о ковер и свалилась на диван, прямо на тебя. Это случайность.
Похоже, мое признание не очень-то обрадовало парня, потому что его брови нахмурились, пока он думал, что ответить:
- Ты была пьяна?
- Нет, что ты! Ты опять все неправильно понял! – я уже не знала, как донести до Бреда истинный смысл моего поступка,- Пока я была на кухне, мне стало плохо: голова закружилась и все такое, усталость жуткая навалилась… Вот я и пыталась добраться до спальни, но ноги меня совершенно не слушались. Я еще больно ушибла руку о дверной косяк из-за того, что не вписалась в проем, - я закосала правый рукав и показала свежий овальный синяк, - а потом зацепилась о ковер и перелетела через подлокотник прямо на тебя. Понимаешь? – я вопросительно посмотрела на Бреда, он, с все еще нахмуренными бровями, нерешительно кивнул.
- Ты расценил все немного по-другому, но у меня уже не было никаких сил объяснять тебе, что происходит. Еще так тепло было, уютно с тобой…, ну я и отрубилась… - виновато опустив глаза, улыбнулась я, - Прости…
Бред, переваривая полученную информацию, загадочно усмехался:
- Я- то думал, у тебя совсем другие намерения…
Я снова залилась румянцем:
- Тяжелый день был, понимаешь…
Парень пораженно покачал головой и ухмыльнулся:
- А я уже решил, что так плохо целуюсь, раз ты заснула.
- Нет, все отлично, правда! – пытаясь оправдать его, наивно воскликнула я вслух. Лучше было бы придержать эти мысли при себе.
Бред самодовольно улыбнулся, демонстрируя свои безупречные белые зубы:
- Так тебе, может, еще и нравится?
От воспоминаний о его горячих поцелуях по телу пробежали мурашки, к щекам снова прилила кровь. Что за глупая привычка краснеть по любому поводу?! Ненавижу себя за это! Чтобы избежать щекотливой ситуации, я проигнорировала его вопрос и задала свой:
- Так ты что ли перенес меня с дивана на кровать?
- Ну, да. Под тобой лежать, конечно, приятно, но не очень удобно, - игривая улыбка снова коснулась его губ, - ну, я и освободился из твоих объятий, а потом посмотрел, что ты крепко спишь, и решил перенести с дивана на кровать.
- И что, я ничего не почувствовала? – удивленная своим поведением, спросила я.
- Нет, у тебя был такой глубокий сон, что ты ничего не ощущала. Когда ты спишь, с тобой, вообще, что угодно можно делать… - эти слова он произнес с такой таинственной интонацией и так лукаво улыбаясь, что мое сердце непроизвольно ёкнуло. Пытаясь сохранить безразличие, я спросила все в той же шутливой форме:
- И что же ты сделал?
Бред ответил, как ни в чем не бывало:
- Раздел тебя, полюбовался, а потом снова одел.
Холодная волна окатила меня с головы до ног, хватаясь за край одеяла, я инстинктивно натянула его до самого лица, будто была голая и пыталась прикрыть наготу. Конечно, это могла быть шутка, но тогда очень дерзкая. А вдруг Бред говорит правду? Может, он действительно сделал все это, а сейчас представляет в образе шутки? Пытаясь не сгореть от стыда, я спросила самым безразличным тоном, который у меня только получился:
- И как, понравилось?
Бред обнажил белоснежные зубы в игривой улыбке:
- А ты как думаешь? Конечно, да!
Господи, неужели это правда?! Сердце сжалось в комочек и опустилось в желудок, в горле, казалось, застряла глыба льда, царапая своими неровными краями стенки носоглотки. Это не может быть правдой, он блефует! Я бы обязательно проснулась! Всячески пытаясь убеждать себя в нереальности этого события, мне становилось все более стыдно и обидно. Во-первых, если это правда, я навсегда и бесповоротно разочаруюсь в Бреде, во-вторых, он так нравился мне, и я сама хотела когда-нибудь обнажиться перед ним, но только не таким способом и не сейчас. Казалось, мое лицо пылает огнем - щеки горели так сильно, что я ощущала их жар. Теперь я поняла, что значит «сгорать со стыда».
Бред, наблюдая за метаморфозами, происходящими со мной, сам стал немного меняться в лице. По всей видимости, ему стало жаль пылающую девушку, и он решил сознаться в своей лжи:
- Кристи, - начал он нерешительно, заглядывая мне в глаза, - не сердись, я пошутил, правда. Ничего такого не было, – оправдываясь, он начал запинаться, - я бы никогда не сделал такого… То есть, если бы ты сама не захотела. Поверь мне, это просто дурацкая шутка, я хотел разыграть тебя.
Несмотря на то, что сейчас меня переполняла злость, я смогла облегченно вздохнуть. Затем хорошенько врезала Бреду подушкой в голову, потом еще и еще раз, и только когда он оказался поваленным на спину, остановилась.
- Я тебя ненавижу! – гневно заорала я, - Знаешь, как стыдно мне было?! Знаешь, как неудобно?! Что за шуточки дурацкие!? Ты козел, Бред! Стопроцентный идиот! – продолжая колотить его руками, я постепенно избавилась от переполнявшей меня злости, которая затем вылилась в дикий хохот.
Бред, как мог, прикрывался от моих ударов и притворно мычал от боли, когда я все-таки попадала по его телу. Особенно мощные удары я наносила в живот. Замахнувшись в очередной раз, я столкнулась с его вытянутой рукой и случайно попала кулаком в челюсть. На сей раз парень взвыл от боли по-настоящему.
- Господи! – воскликнула я, терзаемая ужасом и волнением, и подскочила к ушибленному Бреду. Правой рукой он шевелил челюсть, пытаясь выяснить все ли в порядке, а левой инстинктивно прикрывался от меня.
- Бред, прости меня, пожалуйста, я правда не хотела, просто рука соскочила! – я чувствовала себя жутко виноватой и обязанной чем-то ему помочь, - Все в порядке? Может, нужно приложить холод?
Парень отрицательно покачал головой, наконец, отпустив свою челюсть:
- Все, что могла, ты уже сделала.
На удивление, эти слова не прозвучали грубо или злостно, просто немного обиженно.
- Ну, Бред, прекрати! Я ведь не специально! Все в порядке?
Парень притворно сузил глаза, криво улыбнувшись:
- Еще чего не хватало, чтобы ты специально это сделала!
- А ты ведь заслуживаешь! – нервно воскликнула я, уже довольная своим нечаянным ударом, - Это еще только цветочки!
Бред приподнялся на локтях и приблизился к моему взволнованному лицу, нежно улыбаясь:
- А когда будет все остальное?
Немного растерянная его вопросом и безумно красивыми синими глазами, которые, казалось, смотрели прямо мне в душу, я смущенно захлопала ресницами и невнятно пробубнила:
- Когда опять провинишься…
Его взгляд становился все более таинственным, а легкая улыбка прорисовывалась отчетливее, и выглядел он так, будто никакого удара минуту назад и не было:
- А можно я сделаю это сейчас, - произнося эти слова, Бред с каждой секундой все больше приближался к моему лицу, теперь я могла четко ощущать его горячее дыхание на своих губах. Сопротивляться неожиданному порыву было бесполезно. Словно ведомая неизвестной силой я всем телом подалась к нему. Предвкушение сладкого поцелуя уже щекотало в животе. Он неотрывно продолжал смотреть мне в глаза, будто гипнотизируя. Когда между нами осталось меньше двух дюймов, Бред на секунду замедлился, восторженно улыбнулся, отмечая свою безоговорочную победу, и одним рывком приник к моим губам. Это был чудный поцелуй.
Еле поборов неожиданно возникшую страсть, я отстранилась от горячих губ Бреда. Мое резкое движение заставило его удивиться. Пытаясь загладить неловкость ситуации, я зевнула и сонно улыбнулась:
- Думаю, на сегодня хватит – пора спать.
Бред как всегда понимающе качнул головой и не стал противиться моему решению, лишь коротко чмокнул меня в щеку, прежде чем удалиться в гостиную.
***
Прежде чем заснуть, я еще несколько раз прокрутила в голове наш последний поцелуй – в животе снова защекотали бабочки. Все же хорошо, что я не разрешила ему развить ситуацию, иначе это перестало бы быть безобидными забавами. Переходить на такую стадию отношений я пока не готова. Время покажет.
Под равномерные звуки храпа Бреда, доносившиеся из гостиной, я незаметно для себя погрузилась в крепчайший сон. Я даже ощущала, как та «реальность» обволакивает меня со всех сторон, но это совсем не пугало. Будто впервые за долгое время это был обычный человеческий сон, а, не уже ставший привычным для меня, кошмар. У них даже консистенции были разными: у того, что снился мне сейчас – туманная и воздушная, а у кошмара – вязкая и тягучая, как трясина, так и норовящая затащить тебя с головой в свое мертвое царство. Этого сна я не боялась, а напротив, ждала продолжения. Странно, но это даже не было похоже на сон, потому что я осознанно двигалась в определенном направлении, точно зная, что найду там что-то важное для себя. Поэтому я упорно шла по вымощенной грубым булыжником дороге, то и дело, оборачиваясь и осматриваясь по сторонам, будто боялась упустить что-то очень важное из виду. По бокам дороги кучковались небольшие каменные домики с одинаковыми фасадами. Единственное, чем они отличались, так это степенью ухоженности газона и клумб. Но ни один из них не заставил меня замедлить шаг. Эти постройки меня явно не интересовали. Когда на горизонте улицы появился поворот, я, не раздумывая, повернула, даже не зная, что там находится, и что я ищу. Я знала, что непременно почувствую, где мне следует остановиться. Я почувствую это кожей. Интуиция – вот мое единственное оружие в этом сне, больше ни на что я полагаться не могу.
Еще минут 10 я бесцельно блуждала по закоулкам этого квартала, упорно прислушиваясь к своему внутреннему голосу. В какой-то момент мне показалось, что я практически на месте, но ноги продолжали идти вперед. Тело не слушалось: казалось, что не я управляю им, а оно мною.
Еще через несколько шагов я резко затормозила у небольшого желтого коттеджа с ухоженным газоном. Но, несмотря на внешнюю приветливость, от дома сквозило каким-то глубинным холодом. Черные глазницы окон безучастно смотрели на дорогу, не выдавая при этом никаких признаков жизни. Это слегка настораживало и отпугивало, но нисколько не гасило моего желания, поближе познакомится с обитателями этого дома. Постояв еще секунду у порога, я, наконец, решилась позвонить в дверь. Спустя некоторое время, слишком долгое, чтобы надеяться, что тебе все же откроют, и короткое для того, чтобы уходить, я снова нажала на звонок, уже более настойчиво. В ответ, за дверью послышались робкие звуки. Шаркающий шаг становился все отчетливее по мере его приближения к двери. Наконец, когда я уже практически не сомневалась, что хозяин дома – человек довольно преклонного возраста, дверь открыла симпатичная рыжеволосая девушка с очень грустными глазами. Ее потерянный взгляд проскользнул по мне, а потом снова устремился куда-то вдаль:
- Да? Что-то нужно?
Нельзя было назвать ее слишком приветливой, но и за этими словами скрывалась такая глубинная печаль, что требовать большего просто не хотелось.
Я, было, открыла рот, чтобы что-то ответить, как вдруг поняла, что даже не знаю, зачем сюда пришла. Пока искала ответ на этот вопрос, я ощутила, как меня начало засасывать в какую-то воронку. Ощущение было настолько сильным и неприятным, что я даже вскрикнула, но лицо девушки при этом осталось неизменным, будто ничего на самом деле не происходит. Казалось, что меня засасывает в огромный пылесос. Я в ужасе схватилась за лицо, стараясь понять, в чем дело, ведь кожу жгло так, будто ее поджаривали во фритюре. Руки и ноги становились непослушными и ватными – меня будто бросили в топку, пылать с сосновыми поленьями. Когда жгучая боль, разлившаяся по всему телу, стала невыносима, я закричала. Закричала так громко и пронзительно, что девушка, по меньшей мере, должна была вздрогнуть или поморщиться, но ничего этого не произошло – она стояла как ни в чем ни бывало. А меня все продолжало засасывать в неизвестную воронку. Появилось ощущение, будто с меня заживо сдирают кожу – такая дикая волна боли прокатилась по мне. Я снова закричала, взывая о помощи, а потом заплакала. И только когда горячая слеза скатилась по щеке, я ощутила, что лежу на чем-то очень мягком и прохладном. Открыв глаза, я поняла, что воронкой, которая засасывала меня, была реальность. Я спала и снова видела кошмар, пусть не такой стандартный как обычно, но все же очень чуткий и болезненный. Даже очнувшись от кошмара, кожа не переставала зудеть. Я оглядела свои руки и ноги, но ничего необычного не обнаружила. Наверное, это самовнушение, оставшееся после сна, или просто я еще не окончательно проснулась. Оглядев комнату, я заметила Бреда в дверном проеме. Он был еще сонный и помятый, но при этом очень сосредоточенный.
- Крис, ты снова кричала во сне. Уже дважды за эту ночь…
Конечно, для него это было странным, ведь он не знает, как обычно протекают мои ночи. А сценарий у них один и тот же. И сегодня не исключение.
- Мне снова приснился кошмар, - почти чистосердечно призналась я.
Бред тяжело вздохнул:
- Да, у тебя был тяжелый день, ты видела много неприятных вещей, но…ты слишком восприимчива Кристи.
«Да уж, и ты даже не догадываешься насколько!» - хотелось воскликнуть мне, но я просто ответила:
- Ты прав.
- Тебе нужно просто забыть о том, что происходило вчера. Выкинь это из головы.
« Легко тебе говорить!»
- Да, я постараюсь, - мои слова сопроводил заливистый звон будильника, что означало только одно: пора вставать.