Сегодня день космонавтики, и можно вспомнить, как я чуть не стал космонавтом.Дело было году в 1980-м. Я оканчивал аспирантуру как-то тяжело, в безденежье, в слабом понимании, что меня ждет. Никакая научная звезда мне не светила.
И еду я электричкой, в своих потертых финских джинсах, которые два года назад были новые, но вельмо пообтерлись. Они сами стали путешественниками по нашей бескрайней Родине.
Ехал я на встречу с начальником отдела в НИИ «Энергия». Мне хотелось получить направление из аспирантуры куда-нибудь в Подмосковье, понятно почему. Не за колбасой или карьерой. Удержаться возле друзей хотелось, возле привычной научно-тусовочной и туристко-песенной жизни.
Но ехал я без билета. В те года в электричку можно было сесть без билета. Одно опасно – редко, но ходили контролеры. Билет до Мытищ стоил 32 копейки, это примерно два батона хлеба. В тот день у меня денег не было начисто. Тяжелый последний аспирантский год сильно прошел по моему материальному положению. Как пел Высоцкий - на водку и то денег не хватало. В общем, поехал я без билета, заснул, и попался в руки злобных, но в общем-то справедливых контролеров. Ну как им объяснить, что аспирантская стипендия в 60 рублей иссякла, а нужно завербоваться на работу в НИИ «Энергия», и оттуда могут даже послать в космос.
Взяли меня контролеры за жабры основательно, потащили в милицию в Мытищи, вывернули наизнанку, отобрали паспорт, пришлось объяснять всю свою неудавшуюся жизнь, и то, что я к тому времени опубликовал 20 статей. Каким трудом они даются, эти статьи, ни менты, ни кондукторы не понимали.
Отпустили меня, после подписи акта, со снятием всех паспортных и аспирантских данных.
И вот к трем часам дня я все же доплелся до проходной «Энергии», позвонил по телефону, представился, сказал, кто я, и сел на кожаный диван. После тяжелой изнурительной беседы, я заснул.
И вдруг неожиданно передо мной предстал начальник НИО. Я сразу его узнал, хотя и не помнил по имени-отчеству. Это был космонавт Быковский. И увидел я его не в первый раз в жизни.
Лет десять до этого, во время службы в Советской Армии, в воинской части 14109, в двадцати км от Симферополя, я трудился на станции "Трал-КП". Эта служба была в радость, уж простите меня современные призывники.
В самый трагический для космической эпопеи, когда погибли три космонавта, Валерий Быковский дежурил на нашей станции, которая дублировала «Зарю», временно вышедшую из строя станцию нашего Центра Дальней космической связи, а мы, молодые пацаны из Алма-Аты,выпускники АЭТС, суетились возле своих магнитофонов, записывающих на широкую ленту сигналы, цифровых электрографов, и антенн с акселераторами.
Космонавт, а ныне начальник отдела взял мои документы, спросил, что закончил, и какая у меня прописка. Я смотрел на генерала в гражданской одежде, худенького, но еще не основательно седого. Хотелось, ох как хотелось, поступить на работу в его отдел.
Он посмотрел в мои усталые глаза, скользнул по моим давно неглаженным джинсам финского покроя, и вздохнул:
-Плохо у нас сейчас с общежитиями. Не можем мы вас взять.
Я понимающе кивнул. Но попрощался со мной космонавт за руку. Это была в какой то мере компенсация за трудности советского времени.
Через месяц-два меня все же взяли на работу в Жуковский НИИП, где я проваландался лет 9, и честно хлебнул лиха советского инженера, перед отъездом в дальние края. Однажды ночью в 109-ю квартиру на трех вокзалах, где я тогда снимал комнату у золотоискателя из Бодайбо, позвонили и спросили: «Здесь живет товарисц Белоус? Вам телеграмма». На картонном бланке, перечеркнутом жирной красной линией, сверху было напечатано «Правительственная телеграмма», а ниже: «Командировать Белогвардейца. Срочно Заря». Я схватил зубную щетку, паспорт, одел свои потертые финские джинсы и спустился с вооруженным провожатым на ржавом болтающимся лифте на первый этаж. Рядом с домом стоял военный Бобик.