Забытый остров

Валентина Скворцова 2
         Багровое солнце, опустив лучи в пролив, зацепилось рубахой за облако. Разорвав серебристую темноту поверхности воды, оно потащило его за собой на дно. Языки волн лизали мокрые камни, набегая друг на друга, торопясь на праздник жизни. Уходил последний день лета с медовым запахом цветов, с редкой позолотой берёз, росших у подножия сопок. Рябины с начинающими краснеть гроздьями толкались на каменном склоне, жуя карамель, рассыпанную нечаянно солнцем. Ветер, расслабившись, ходил по пустому берегу, бросая в воду кусочки неба. Как горох покатились звёзды на тёмную скатерть небес и застыли, поблёскивая в темноте. Посёлок готовился ко сну. Зажглись фонари, освещая старые, больные, покрытые язвами, дороги. Жена укладывала спать маленькую дочь, а я смотрел в окно на опустевшую улицу с опрокинутой в небо суетой, стянутой сплетением слов.
На душе было спокойно. Вылив сумерки в окна, ночь спешила открыть занавес театра снов, где каждый был актёром и зрителем.
         Уложив дочь, жена подошла ко мне, и я заглянул в её серые, как осеннее небо глаза. Её тонкие губы, поймав моё лёгкое желание за прозрачные крылышки, чуть приоткрылись. Я обнял её и, взяв на руки, понёс в спальню. Волна любви захлестнула нас, унося в невесомость. Ночь плотно зашторила окна темнотой. Кусок луны, объеденный ненасытным временем, повис на середине неба. Мы уснули, укаченные волшебной ночью.
          Внезапно проснувшись, я услышал гул, тихий пугающий, исходящий из глубины ночи. В доме не было света. Я быстро, на ощупь, оделся и выскочил во двор. То, что я увидел, повергло меня в ужас. Волна жуткая скользкая своей огромной рукой сгребала стоявшие внизу дома. Я быстро вернулся в дом, поднял всех на ноги и, взяв сумку с документами, которая висела на стене, схватив в охапку ребёнка, открыл ногой дверь и побежал, по зарастающей молодым ельником, дороге наверх к маяку. Жена, схватила сумку, побросав в неё бутылку с водой, булку хлеба, кусок мёрзлой колбасы, прихватив тёплое одеяло, бросилась бежать вслед за нами.
          По дороге я увидел, как к маяку поднимаются мои соседи: полная, небольшого роста, со скуластым смуглым лицом Наталья Викторовна, её муж Дмитрий Сергеевич худой, щуплый мужчина с узкими щёлочками глаз, Софья Павловна, пятидесятилетняя женщина,коротко стриженая, темноглазая, с крупными чертами лица, недавно похоронившая мужа.Рассыпая бранные слова по заросшему склону, быстро поднимался наверх Владимир Игоревич, мужчина  невысокого роста, с серым болезненным лицом алкоголика, светлыми глазами и чудоковатой ершистой причёской. За ним следовала его жена Анастасия Романовна, худая черноглазая брюнетка с двумя дочерьми тринадцати и четырёх лет. Поднявшись на сопку, я оставил ребёнка и спустился, чтобы помочь жене.
          Вода, вгрызаясь в живот посёлку, подняла своё хищное лицо, устремившись к маяку. В её леденяще страшной пасти остались убогие старые дома, гаражи, машины, которые мёртвыми глазами  оглядывали внутренности хищницы и люди, которые даже не поняли, что они убиты. Я помог жене подняться, взяв у неё сумку. Дочь, не плакала, она глядела удивлёнными глазами, в которых застыл ужас, крепко прижимаясь к телу матери. Вода ходила вокруг маленького бугорка сопки, заросшего чёрной водянистой чуть сладковатой ягодой, называемой здесь шикшой, мхом и стланником. Ветер, взяв разбушевавшуюся волну за загривок, потащил её вниз. Она, сопротивляясь, потихоньку стала сползать к копьям затопленных оград.
         Все сидели и молчали, боясь выронить слово, загипнотизированные разрушительной силой стихии. Вода, почувствовав страх людей, как изголодавшийся волк оскалилась, показав свои белые зубы, поднялась, готовясь к прыжку, но потом, передумав, улеглась у ног старых замшелых елей, поглядывая лукаво на горстку сбившихся в кучу людей.
- Ну, наконец всё утихло, вода вроде остановилась,- сказал с облегчением я.
- Неужели мы спасены!- обрадованно воскликнула Анастасия Романовна.
- Ну, не скажи. Давай дождёмся утра, там будет видно,- сказал её муж Владимир Игоревич.
Все молча стали вглядываться в темноту. Зловеще поблескивала вода, спрятав в своём холодном нутре целый посёлок. Погрузившись в глубокое молчание, все стали пережидать ночь.
        Солнце, нащупав край воды, выползло из её толщи, шевеля усами лучей. Сумерки таяли, уступая место пришедшему дню. Мы огляделись. Вокруг нас была вода, со всех сторон она доходила до самого горизонта, не было видно краешка земли. Стоявшие строем дома как солдаты, ушли под воду с их хозяевами и животными. Вокруг островка земли с ослепшим маяком только пропасть неба и бездна воды.
- Ни домов, ни людей! Боже мой, сколько людей погибло!-сказала Софья Павловна, покачав головой.
Все женщины разревелись.
- Хватит сырость разводить, давайте думать, что будем делать. Ни еды, ни воды ни у кого нет. Будем есть шикшу, а потом, может нас найдут,- сказал Владимир Игоревич.
- А если не найдут? Друг друга есть будем,- горько пошутив, сказал Дмитрий Сергеевич.
- Ишь, какой кровожадный!На диету сядешь,- возразила его жена Наталья Викторовна, метнув в него стрелы из щёлочек чёрных глаз.
- У меня есть бутылка воды, кусок колбасы и булка хлеба. Я, думаю, пусть всё это будет детям,- предложил я, выставив сумку с продуктами.
Все утвердительно закивали головами. Солнце как ошалелое палило с неба. Мы зашли в домик смотрителя маяка.В нём никого не было. В небольшой комнате по бокам стен стояли две кровати, небрежно укрытые давно нестиранными гобеленовыми покрывалами, у небольшого окна стоял стол, покрытый замызганной клеёнкой. По стоящим пустым бутылкам, теснившимся на столе с неубранными засохшими объедками, можно было только догадываться, куда пошёл смотритель маяка. Возле стола на полу стояло эмалированное ведро наполовину наполненное водой. Мы бросились к нему и стали пить, черпая воду мутными немытыми стаканами.Какою сладкой она была! Женщины стали прибирать дом, а мы вышли во двор поглядеть, что у хозяина есть из инструментов и инвентаря, и очень удивились, найдя только топор и колун. Небольшая куча дров, несобранная в поленицу, лежала у большой чурки, на которой рубили дрова.
- Ни лопаты, ни ножовки! Как люди живут!- возмутился Владимир Игоревич.
- Ничего не поделаешь, видно людям всё это ни к чему. Пойдёмте лучше воду искать, а то без воды нам не осилить жару,- сказал я, и мы пошли, вглядываясь в траву, ища хоть какой-нибудь след её пребывания.
Обойдя островок, мы ничего не нашли и вернулись к маяку.
         Мы три дня глядели в спасительное небо, ожидая помощи. Вода потихоньку стала сползать вниз, неохотно отдавая нам часть, обласканной ею, суши. Потом, опомнившись, остановилась, выбрасывая на берег полиэтиленовые пакеты, пластиковые бутылки и прочий мусор. Она выталкивала разбухшие туши животных, собак, кошек. Прибиваясь к берегу, они, разлагаясь, издавали сладкую вонь, которая витала в воздухе. Мы с мужиками решили вырыть большую яму, для захоронения погибших животных.
         Я, Дмитрий Сергеевич и Владимир Игоревич спустились вниз к воде и увидели полузатопленный двор, разрушенного дома, в котором давно никто не жил. Почти у самой воды я разглядел старую ржавую лопату с поломанным черенком. Рядом с лежащей лопатой из-под земли бил родник, перепрыгнув через старую гнилую доску, он, немного пробежав, растворялся в бескрайнем серебре воды. Я так обрадовался, как-будто нашёл слиток золота.
- Ребята, будем жить!- закричал я, размахивая лопатой.
- Нашёл чему радоваться. Да и то хорошо, есть чем друг другу могилы рыть,- сказал, нахмурившись Владимир Игоревич.
- Я воду нашёл!- радостно сообщил я, показывая рукой на влажный рот ручья, из которого струилась чистая холодная вода.
- Вода-наш враг, вода-наш друг,- почти пропел Дмитрий Сергеевич и кинулся к роднику.
Мы пили студёную воду, брызгались как дети, смеялись и были счастливы. О воде уже никто не думал, все думали о еде. Колбасу съели в первый же день. Хлеб детям давали по небольшому кусочку, но булка таяла, и вот уже от неё ничего не осталось. Ягоду в округе мы почти всю ощипали. Когда мы доедим последний сон с пышными румяными пирогами, ароматным борщом, мясными пельменями и пряным тушёным мясом, тогда мы наверно умрём. Притихшие, мы поднялись к маяку.
- Папа, я хочу кушать, поймай рыбку,- попросила меня дочь.
- Подожди, я сейчас, я обязательно поймаю тебе рыбку,- сказал я.
- Осторожно, здесь кругом смертью пахнет, наткнёшься на какую-нибудь падаль,- предостерегла меня Наталья Викторовна.
Я зашёл в воду и нырнул. За мной полезли в воду Владимир Игоревич и Дмитрий Сергеевич. Через несколько минут мы почти одновременно вынырнули.
- Нет здесь ничего, одна муть, хоть бы какой-нибудь хвост промелькнул, и вода холодная, долго в ней не продержишься,- сказал Дмитрий Сергевич.
- Пока есть ещё кое-какие силы, пошли выроем две ямы, одну, для людей, другую, для животных,- предложил я, и мы пошли на другую сторону островка копать ямы.
Почва была каменистой, земли почти не было, грунт плохо поддавался лопате, да и лопата была ржавая, того и гляди сломается, поэтому копать приходилось осторожно. Владимир Игоревич смачно ругал смотрителя за то, что даже лопаты не нашлось в его владениях. Мы копали по очереди одну яму почти шесть часов, потом копали вторую. Закончили копать поздно и уставшие, легли спать.Дети спали на кроватях, все остальные на полу, постелив старую спецовку и покрывала. В надвигающие сумерки заползла луна. Она печально глядела с высоты, жалея и сочувствуя нам. Ночь набросила на островок аппетитные сны и, прохаживаясь, осыпала округу звёздным светом.
- На голодный желудок, что-то не спится,- ворчал, ворочаясь Владимир Игоревич.
- А ты закрой глаза  и к тебе придёт твоя мама с тёплой булкой хлеба с хрустящей корочкой. Ты его разломишь, и он задымится выпуская хлебный дух, а ты отщипнёшь ноздреватый кусочек, макнёшь в топлёное масло и он ратекаясь по влажному рту, наполнит тебя блаженством,- мечтательно произнесла моя жена.
- Да, ну вас. Вас послушаешь, вообще не уснёшь,- скзал он,сглотнув слюну.
          Утро, размазав свет по горизонту, пробежало по росистой траве и заиграло на ресницах. Анастасия Романовна уже встала, стали просыпаться и остальные для того, чтобы напоить глаза синевой неба и, разломив пустоту, есть её до вечера. Мы спустились вниз, потом прошли на ту сторону островка, чтобы захоронить выброшенную на берег падаль и людей. После такой работы всех тошнило. Запах разлагающихся трупов преследовал нас.Мы легли под ёлку, вдыхая хвойный аромат, стараясь выбросить из сознания, стоявшие перед глазами трупы животных и людей. Помянуть бы, да нечем. Мы вернулись к маяку и сидели угрюмые и молчаливые, глядя в бесконечную синь. Дети играли на небольшой поляне, кормя друг друга несуществующей едой.
- Я хочу есть. Понимаете, жрать, жрать и жрать. Вон там, в километре, магазин затопленный. Кто со мной поплывёт?- спросил Владимир Игоревич, поглядев на всех пристальным взглядом.
- Нет, я не поплыву. Во-первых вода холодная, во-вторых, до магазина глубина сейчас метров тридцать, а может больше, в-третьих меня до сих пор тошнит,- сказал Дмитрий Сергеевич.
- Ну, а ты чего молчишь?- обратился он ко мне.
- Не доплывём. Затея хорошая, но пустая,- ответил я.
- Чёрт с вами, поплыву один. Всё равно умирать, а так может и спасусь. Только, что достану, никому не дам,- с каким-то отчаянием сказал Владимир Игоревич, и скинув на берегу одежду, поплыл.
Мы молча наблюдали, как он превращается в точку. Точка исчезла, растворившись в воде, и мы с нетерпением стали ждать его возвращения. Часов ни у кого не было. Кажется прошла целая вечность, выкручивая жадные взоры, прикованные к воде. Палящее солнце обдавало нас кипятком, а ветер, чуть поиграв волною, спешил спрятаться, под дымящимся зеленью, стланником. У воды мы просидели до вечера, но так и не дождались Владимира Игоревича. Его жена плакала, а женщины её утешали.
- Хоть бы, какое судёнышко за нами прислали,- сказала Софья Павловна, глядя на пустой горизонт.
- Да кому мы нужны! Придётся наветрно умирать на забытом острове,- горько сказала моя жена.
- Вот, и ещё одного забрала вода,- плача сказала Анастасия Романовна.
- А может самолёт за нами летит,- с надеждой в голосе произнесла Наталья Викторовна.
- Если бы летел, то нас бы уже здесь не было,- сказал Дмитрий Сергеевич и смолк, утопив в щёлочках глаз золото уходящего дня.
Дети сидели молча, они уже не просили еды. Они просто сидели и смотрели на взрослых, на воду, облизывающую стволы затопленных деревьев.
        Вдруг земля задрожала, мелко, как в ознобе, затем дрожь усилилась, и наш маленький островок стала разрывать неведомая сила. Вода набросилась на него как зверь, который притаился и ждал особого сигнала, поглощая свежие недавно закопанные ямы с людьми и животными, ёлки, покорно принявшие удар стихии, всех нас, собравшихся в кучу, наш страх, голод и последнюю надежду на спасение. Она высоко подняла нас и, вырвав с корнями небо, утащила в холодную тьму. Островок с вырванным сердцем, выпрямив щетинистый горб, исчез под водой.