2012.03/28 London
Ljubek Shamsutdinov
Из серии « где ты, Родина моя?»
Деревенский парень Сергей Есенин мои несчастья предсказал стихами:
-Ты меня ни любиш, ни жалеешь.
-Разьве я не молод не красив?
-Сидя на коленях моих млеешь низко свою голову склонив.
-Многим ты садилась на колени, а теперь сидишь вот у меня!
В мире на сегодня насчитывается 1011 милиардеров. Эти титаны держат под полным контролем мировую экономику, начиная от энергии и стали, заканчивая модой и телекомом. Так кто же они? Их кредитуют банки. Это люди с авторитетом.
Из них самого маленького лилипута не удавалось женить. Он говорит «Женюсь только на самой большой»... Нашли ему такую, теперь он по ней бегает и приговаривает «И это все моё!».
Мои патенты широко опубликованы. Мне пишут. Я мог бы купить завод, фабрику или железную дрогу, ( чтоб бегать по шпалам и приговаривать «И это все мое!» ))).
Из армии шестого ноября 1958 года в Ленинграде я сразу попал, с корабля на Балл, праздничный вечер в ЛВХПУ. Здесь меня все ждут и давно знают. Первой подошла ко мне красавица обворожительная Лидочка Жукова. Я от нее больше не отходил, как сказал Пушкин:
- Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты.
- Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты.
Завтра самый счастливый день для всего Советского Народа. Ровно сорок один год тому назад гениальный вождь мирового пролетариата руками голодных демонстрантов захватил власть и подарил народу кумачевые лозунги «Свобода и Демократия». Здесь обычно лучшие люди города праздновали до утра. Лидочка водила меня по всем залам и интимным уголкам двoрца. Преподаватели нас поздравляли, «Лидочка такой прекрасный человек. Смотри не упусти свое счастье...» Она мне рассказывала и рассказывала:
- Одинокий барон Штиглиц для своих фабрик и заводов готовил здесь лучших худоjников-дезайнеров, архитекторов. Это и теперь считается Высшее училище имени барона Штиглиц для детей особо одареных. Он нанял архитектора, который построил Рейхстаг. Как и в Германии, здесь он построил танцевальный зал с самым высоким в мире стеклянным куполом. Для украшения интерьеров он приглашал лучших итальянских мастеров. В этом зале в войну немецкий снаряд угодил в мраморную колонну. Её и до сих пор власти не могут починить. До Революции здесь праздновали вся высшая знать.
Пока она танцевала с каким-то преподавтелм, меня за руку схватил и потащил в стронку выпускник Виктор Константинов:
- Ходят слухи будто ты женился. Поздравляю! Только учти, «Ну и семейка проживает у них там-то».
Лидочка была гораздо красивее Уурсулы. Она тайком показывала мне свои лучшие в мире дисковидные груди, как на греческих древних скульптурах. Не такой уж я простак, чтоб упустить такое счастье. Она осторожно заговорила со мной:
- Виктор твой давний дружок?
- Я с ним сдавал экзамены на подготовиельные курсы, а он еще во флотской форме поступал на первый институский курс. Я помогал ему рисовать и лепить. Он бездарный, но настойчивый. Говорил, «Нужен диплом. Иначе в СССР без бумажки ты букашка».
- Так вот, запомни, он « Гад Кудлатый! Осмодей вонючий». Он пять лет за мной волочился «Подбивал клинья», я ему делала все его курсовые проекты и композиции. Он добрался до моей постели, а получил диплом и тут же женился на другой. Теперь они едут в твой город Фрунзе. Он, из этих - стукач, там тебе испортит все отношения с людьми. Едет с ним и Сашка Воронин. Его они женили на дебильной сестре жены Виктора.
Лида в другом конце зала нашла Сашку Воронина с его женой. Тот сделал вид буд-то не узнал, жена его тащила и картавила:
- Фсаска, Фсаска! Смотри! пришел Соколов, надо б с ним еще дернуть по стограмм.
Лида меня потянула за руку:
- И тебе не противно? Топаем отсюда! Теперь я с ними... ни за какие коврижки!..Лучше послушай анекдоты парторга нашего факультета Елены Георгиевны. «Русские девушки армянскому радио задали вопрос, что надо делать, чтоб гаржетка не вылезала? Радио отвечает: - Милые девушки, мы не знаем, что такое гаржетка, но догадываемся. Советуем меньше ездить на велосипеде.» « Раньше молодежь знали от Баха до Фейербаха. Теперь молодежь знает от Эдитта Пьеха до иди та на ...й». « Какой мой самый счастливый день? Иду я, со мной мои друзья. Какой мой самый черный день? Иду я – мои друзья идут против меня.». На самом деле Елена очень несчастная. Её сожитель, здоровенный мужлан, бьет а она его терпит и уговаривает еще. Она такая способная – членские партийные взносы собирает и за всех расписывается так, что все узнают свой почерк.
Я еще мальчишкой поступал сюда в бытность ректора Модест Анатолиевича Шепилевского и его заместителей Бабиевского, Кабанова и Романова. Они свято соблюдали традиции, заложенные бароном Штиглиц. Это было училище для детей особо одаренных. Были здесь факультеты монументально-декоративная живопись, стекло, ткани, керамика, металл, скульптура. Из 604 абитуриентов приняли только по 6 – 7 человек на факультет. Снабжение и питание было по системе ремесленных училищ. И педагогов сюда подбирали особенно видных профессионалов. По литературе мы встречались даже с Самуил Яковичем Маршак, который сказал, «Тетя, тетя Кошка, выгляни в окошко. Есть хотят котята, малые ребята». А она им, «Пошли вон! Попрошайки!». Читал нам лекции видный литературный критик Бакинский. Известна его книга о творчестве и образном языке Маяковского. «В сто сорок солнц пылал закат. Была жара, жара плыла. В июль катилось лето, на даче было это. За деревней есть гора , под горою есть дыра. И в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз медленно и верно». Как сейчас, я помню его рассказы о Сергее Есенине:
- Случалось, что время от времени ко мне в милицию приводили запрещенного тогда антисоветского пьяного поэта. Он не мог пережить неполадки с его Айсидорой Дункан. Не мог взять себя в руки и пил. Я еще не понимал с каким Великим человеком разговариваю и не понимал, что задаю ему нескромные глупые вопросы. Я спрашивал его для протокола сколько и когда он выпивает.
Все его стихи Бакинский знал наизусть: «Жива ли ты ещё, моя старушка? Жив и я, привет тебе! Привет!.. Уж, неужели я такой пропойца, чтоб тебя не увидя помереть?» или, «Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне...».
Анатомию мы сдавали профессору медицинской академии Наум Соломоновичу Механик. Математику, науки читал нам профессор Рохлин, близкий друг Альберта Эйнштейн. Наша сокурсница княжна Вика Крейчман на уроке любила поговорить. Марк Герасимович писал нам формулы, а ей у доски осторожно говорил:
- Слышу я чей-то милый голосок. Прямо меццо-сопрано.
Он скучные научные понятия умел обогатить живо примерами из жизни. Я уже тогда начал догадываться, что должно быть космическое давление, скрепляющее атомы в единый твердый материал.
Мне казалось, что у Вики могут быть заложены чувства чистоты и чести. Я видел, как мама её оберегает, живет с ней в общежитии. На уроках живописи Вика подсаживалась ко мне , старалась красить, как и я.
Были у нас два друга разбитной Володя Посох и честный Коля Гунин. Володя где-то ухитрялся в оркестре играть на трубе. Вика сказала:
- Судьба играет человеком, а человек играет на трубе.
Володя пытался с ней флиртовать. Он показал мне пачку кондом:
- Знаешь ли ты чего хотят они. Любовь это костер, который погаснет, если не будешь во-время подбрасывать палки.
Он принес песенку, «Да, здравствует наука и прогресс! Нам электричество пахать и сеять будет. Нам электричество из недр все добудет. Своих kopob держать мы будем в Белом Доме. Douть их будем по электропроводам». Вика искала случая побыть с ним рядом, а он отпускал ей остроты, «Как тя пизьну по организьму!». Вика падала со смехау.
Коля говорил:
- Наш Пёсох деловой. Современные бабы любят именно таких. Не ищи у них понятия о чести. Они думают тем местом, откуда их ноги растут. Крайчман среди них, тоже хороший парень...
В столовой Коля пытался к ней приставать, но она с грохотом стукнула его этюдником по голове так, что краски посыпались и ему пришлось их долго подбирать, еще и извиняться. Я Вике строго сказал, что Коля отличный парень, он любит тебя! Но Вика тоже мне отрезала:
- Если ты несовсем дурак, не забывай где находишься. По теории «научный коммунизм» любовь, внебрачные связи преследуются, как разврат, моральное разложение. Они снижают устремленность общества к победе коммунизма. Есть Закон запрещающий мужу и жене работать вместе на одном предприятии. Партия и комсомол вмешаются соберут общественность и оклевещут, чтоб ты думал о производстве и не разводил здесь семейственность. Ты, если дурак, об это еще обожгешься. «Не живи, где живешь, а то беды наживешь!»
Коля имел сильный голос. Он начал нарушать дисциплину. Художник Николой Семенович Малышев на уроки живописи и рисунка все группы собирал в один класс, чтоб был дух творческого состязания. Коля на уроках начал во весь голос петь итальянские песни, арию Каварадосси из оперы «Тоска». Николай Семеновичь пытался его уговорить, а он ему:
- Какая Ваша свобода и демократия. При Вашем социализме нельзя человеку даже петь. При капиталлизме человек человеку волк, зато при Вашем социализме человек человеку крокодил. Никто никого не любит!
Я пытался его настроить на учебу, - « Веди себя правильно, не делай так западло.» А он мне врезал:
- Что это за жисть наша жестянка! Всеравно наступит коммунизм, тридцать лет гудок гудит, пятьдесят лет собираются на работу, а там и пенсия в кармане. Вот это я понимаю. Другое дело – капиталисты, они думают о семье о жизни...
Он перестал учиться, ушел в таежную экспедицию с топографами, откуда его потом забреют в солдаты. Теперь всю жизнь катиться ему вниз по наклонной. Потом и со мной случилось такое же несчастье, потерял интерес к учебе и попал в солдаты.
***
По утрам шел я на занятия обычно голодный, без завтрака, но никогда не опаздывал. Перед зданием Цирка в неположенном месте меня свисточком тормознул постовой милиционер, видно еще вчерашний студент:
- Штраф за переход в неположенном месте, товарищь студент ЛВХПУ, а то мы напишем к Вам на место Вашей учебы, тебя исключат.
Я мог бы пропеть ему известную песенку, « Старушка неспеша дорожку перешла, её остановил милиционер. Свисток прослушала, закон нарушила, платите бабушка штраф три рубля.». «Что Вы,милый мой? Я спешу домой, купила курочку, сметанки, булочку да пирожок»... Но я сказал:
- Я сегодня еще не ел. Откуда у меня лишние три рубля?
И он заговорил человечьим голосом:
- Это правда, что у вас сегодня на, Соляной переулок 13, будет «Соляной бунт»?
Тут нас обступила толпа наших студентов, стали ругать его:
- Ты что, за дурак? Тебе голова дана, чтоб думать или только шапки рвать?
В рекреации училища толпа народа шум, гвалт невозможно пройти к гардеробу. Пикетчики с плакатами всех останавливают и уговаривают:
- Забастовка насчет порядков в нашей столовой. Там повара и все приходят с сумками, воруют наши продукты, а мы голодаем!
Три дня никто не занимался, толпами бродили растерянные голодные. Вечером в Актовом Зале было общее собрание. Там говорили о беспорядках на занятиях, о развале и безабразиях вплоть до туалетов. Новый Ректор Лукин обещал всем всё. Профессор, ученик Репина, Петр Дмитриевич Бучкин сказал:
- Ребята, не прокричит и третий петух, как вы все станете художниками. Давйте лучше веселиться и танцевать «Чики-брики гоп ля-ля».
***
(Гипократ поклялся, чтоб от его вмешательства больному не стало бы хуже.)
«Муж да жена – одна сатана». Супружество – это единый чувствительный организм, болезни которого «кошка пробежала между ними» могут быть излечимы только ими самими. Вмешательство постороннего, даже с лучшими намерениями, может быть смертельно опасно.
Один чудак вниз головой прыгнул с верхнего этажа. Успел подумать «Пока все идет отлично!»
Лида меня пригласила к себе. Зачем-то она показала прыщики на щеках:
Это хотимчики, я давно ни под кем не была.
Спала она на диване в коморочке рядом с комнатой родителей в кирпичном пятиэтажном доме по Кондратьевскому проспекту. Дом был с трещиной от немецкой бомбы в блокаду. Лида то и дело рассказывала про этот случай:
- Голод был такой, что я боялась, мама меня может скушать. Каждый раз, как она уходила, я ждала, что она в сарайчик пошла за топором. Я голодная лежала на этом диванчике. Боялась смерти, не моги двигаться, так ослабла.
Утром отец Лиды Алексей Михайлович Жуков, пьяный старичок начал приставать:
- Ты знаешь кто такой маршал Жуков? Я тоже был такой!.. я чекист, служил на границе. Я расстреливал людей!
Вместе с училищем, в этот день, были мы на демонстрации в честь Великой Октябрьской Революции. Кругом портреты вождей, красные плакаты. С трибуны оратор прокричал «Слава студентам ЛВХПУ имени Мухиной! Вперед! К победе коммунизма! Ур-ра товарищи!» .
Лида мне показывала:
- Вот эти лозгунчики писали мы с Еленой Георгиевной. Она наш парторг всегда достанет какую-нибудь халтурку. Я за её спиной, как за каменной стеной. С ней всегда рядом холостяк Сан Саныч Комаров. Он у нас ведет композицию и уроки по мастерским, практическим занятиям. Он всегда что-нибудь сварганит, то плакаты, то лозгунчики, или состряпать стенгазеточку для предприятия. Это называется «пропитание, детишкам на молочишко». У Елены Георгиевны даже, здесь на трибуне, есть свои друзья.
Согласно законов ИСТМАТ мне было смешно, что физиолог Иван Петрович Павлов делал опыты на собаках а КПСС его результаты успешно применил на Советских людях приуучил их лаять – «УРА! УРРАА!!!». За свои неосторожные мысли в дневнике я потом поплатился.
Вечером за скромным праздничным столом мама Лиды, Полина Михайловна расплакалась горючими слезами:
- Женитесь вы наконец-то! Сколько мне еще терпеть ваш разврат?
Я с удовольствием согласился идти немедленно в ЗАГС, тем более недалеко, в конце Кондратьевского проспекта. Все абсолютно по-честному. Потом она стала рассказывать:
- Мы пережили блокаду. Я с трудом спасла моих дочек, ходила на линию фронта, под снегом выдирала кочерыжки капусты. Немцы начинали нас обстрел. Теперь старшая дочь за офицером, Клим Берест, человек жадный кулак настоящий. Муж Ляксей Михалых ненормальный, алкоголик, он Плюшкин настоящий, в сарайчике собирает всякую безделушку – копит, его уже вот-вот хватит Кандрашка. Мы Псковские. За это Ленинградцы нас не любят, называют скобарями, как людей темных необразованных. Я без образования куда ни пойди – все тупик.
Лида тоже мне рассказывала:
- Мы и до войны жили впроголодь. Соседка наша своим детям давала пирожки и включала пластинку «Принцессита». Мне так хотелось кушать, но она даже кусочка мне не предложила.
Я отдал им все свои сбережения со Сберкнижки и готов был трудиться в поте лица, чтоб наконец-то они были счастливы. Получу диплом, а там большому кораблю большое плавание – разбогатеем! Начали они пить на мои деньги, «Мы несчастные, пережили блокаду. Хотим немного пожить счастливо». «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная-а была. Одна ж возлюбленная пара в кустах таилась до-о утра. А утром рано она встала , кругом помятая-а трава. Пришла домой, её ругали, а братья гонют со-о двора – Иди туда,где с кем гуляла, кому любовь свою-у о-дала».
Пригласили сотрудников из факультета, где Лида числилась лаборанткой. Пропили все мои сбережения. Был среди них Гера Осокин с голосом Энрике Карузо. Он крепко выпил, весь побледнел и весь вечер пел итальянские песенки. Потом Лида мне поставила свои условия на брачную ночь:
- Уже так поздно. Трамваи не ходят. Все будут спать у нас, кто где как устроится. Нам мама постелит на полу в зале. Там же на диване будет спать Комаров. При нем ты не смей меня пялить!
***
После армии учился я старательно изо всех сил. В нашей группе живописи были 1. Наташа Максимова, 2. близнецы два брата Лемешевы, 3. Бондаренко – москвич, 4. Гена Усачев, 5. Саша Компаниец и серьезный венгерский художник Зихерман. Известный художник Глеб Савинов по поводу братьев Лемешевых очень переживал и говорил:
- Кого мы готовим? Начто советскому народу нужны два совершенно одинаково бездарных художников?
О себе шутник Саша Компаниец говорил:
- Мы, Компанейцы, семья артистов. Нас есть достаточно во Франции. Есть и в Америке наши артисты.
На уроках живописи он дикломировал а то и пел для обнаженных натурщиц, под Элвис Прейсли, что называется, стильный чувак старается заклеить чувиху: «Дорогой ты мой товарищь, мой товарищь, дорогой! Да если б было у нас поллитра, да мы бы выпили с тобой!» Лидочка все боялась моего знакомства с ним, считала его пустым пошляком.
Однажды к нам в группу пришел известный художник Алексей Константинович Соколов, он недавно в Париже госeтил у знаменитой Марины Влади. Её мама сказала, «Как муж, художник Владимиров, умер пришлось Марине согласиться на съемки.»
Теперь, этот, Соколов здесь своим коротким сообщением о Лиде, он в двух словах наболтал для меня слишком много, испортил Лиде всю жизнь. Легкость мыслей в голове необыкновенная! Он сказал:
- Я встречался и с твоей женой. Я лучше всех знаю, какой она прекрасный человек! Она измучилась от твоей ревности. Нехорошо так делать. Прекрати! В поэзии есть такое понятие –неблагозвучие. «Ох, у Инбер. Ох, у Инбер. Что за глазки, что за лоб. Все глядел бы. Все глядел бы на неё б». Это сочинил мой друг Михаил Дудин.
Обычно веселая шумливая наша группа этот разговор восприняла односторонним молчанием, как приказ начальника – закон для подчиненного. Урок был сорван там, где есть пошлая мысль, не может быть высокого искусства. Натурщица Юля всплакнула:
- Эти развратники везде лезут, разрушают. Потом, по последнему счету, кому-то плакать. Чья-то жизнь испорчена!..
Даже Компанеец больше не шутил. Мне же весь мир показался, как пустая и глупая штука. Все куда-то напрасно спешат. Предательство!.. Слово Ленина про недопитый стакан вина, вечно. «Как бы мне ни говорили, что это вино чистое, я всеравно буду брезговать». Лида пыталась меня переубедить. «Напрасно ты меня подозреваешь. Я и сама боюсь, с кем попало. У меня страх каждый раз, как засунет, так ребенок».
Прибежал Гера Осокин, весь перепуганый. Он заведывал мастерскими для дипломников, разделенных перегородками на пять человек. Рядом с коморкой Лиды был отгорожен кабинет Комарова. Лида постоянно торчала там. Гера рассказал:
- Леня Рыжов опять начал пялить натурщицу! Натягивает её на каркалык, дребезжит вся мастерская!
Пошли мы, остановить это безобразие. Натурщица укрылась халатом, а Леня делает вид будто плачет. Его развели с женой... Теперь он вынужден так аморально скатиться.
В приоткрытую дверь нашей мастерской иногда появлялся декан факультета Филипов. Он с авторитетом члена Союза Художников, и говорил одну и ту же фразу, вернее мысль: - «Перестаньте дурить! Выгоню вас всех к чертовой матери! Поставлю двойки и лишу стипендии!». Потом Компанеец пародировал его, «Перестань дурить! Сам дурак! В гробу я тя видал в белых тапочках – вот! Дармоеды, сидите на шее народа! Лишу стипендии, поставлю всем двойки! Ты паршивая овца в нашем социалистическом стаде! Всеравно художника из тя не выйдет!»
Знаменитый художник, профессор Казанцев выпускникам давал отличную профессиональную закалку. На нем держалось все ЛВХПУ. Его дочь поступила на первый курс. Она дружила с кем-то, у нее машина, дача. Компанеец перестал появляться на занятиях. Он с дружками пытались перехватить эту добычу неудачно, их исключили за то что Сашка любовника дочери Казанцева ударил по черепу. У того это оказалась вторичное сотрясение мозга, он потерял дар речи. Саша на общем комсомольском собрании оправдывался:
- Мы ему только советовали, чтоб он не ухаживал, чтоб не активизировал свои действия и дал нам возможность честно переклеить её на нашу сторону.
Саша отличный честный парень но дурак, он пытался помочь дружку выгодно жениться. Только и всего-то делов. Как комсорг группы пытался я его выгородить, но оказалось что вопрос его был решон преподавателями в прихожей деканата факультета. Там был широкий семейный диван, на котором обычно сидели моя Лидочка с холостяком Комаровым.
Они душа факультета. Комаров руководил дипломниками в их коморках рядом с коморкой Лиды – методфонд факультета.
Там была обычно дружеская обстановка и весело. Однажды пришли туда родители с дочкой и хорошеньким ребёночком, с жалобой на дипломника Гришку Кучук. Гришка отказывался, что у него туберкулёз яичников. Жениться не может... Но настроение было хорошее, всё простили.
***
Лида родила мне дочь абсолютно похожую на меня. Я назвал её Дина. Потом выясняется, что Лида отсудила и стала из моей стипендии получать алименты. Кроме учебы я еще и подрабатывал и все отдавал Лиде. Спрашиваю:
Как тебе не стыдно, зачем ты это сделала?
Комаров сказал, что так надо. Ты получишь диплом и, ищи в поле ветра. Ты смоешься. Все так считают. Смотри, если против нас пойдешь, Лукин тебя исключит. Мы соберем Комсомол, общественность. Они прочитают твои дневники, всю твою антисоветчину. Председатель Прасковия Васильевна тебя мигом оклевещет. Она и бригадир уборщиц. Дело это не раз уже проверенное. За ними вся советская Власть. Лукин вмешается в семейные дела любого и исключит, чтоб держать всех в страхе. Как бы заместо диплома тебя не угодили в дурдом. Туда только попадись, никто тебе не поверит. Развод получишь тут же и с прописки снимут, запросто, как пить дать!
Я сотрудничал с Народной Дружиной писателя Олега Грудинин, посещал их рейды, ловил алкоголиков, дебоширов и рисовал газету «Окно Дружины». Парторг строительного участка УНР-20 Владимир Лисовский платил мне 60 рублей в месяц. Инструктор райкома Селивестров наградил меня за это ценной книгой, с печатью Дзержинского райкома Партии. Бывал там и журналист Лева Берхин, автор сценария к кинофильму «Клятва».
***
С вечера Полина Михайловна подслушивала у нашей двери. Как услышала скрип дивана, начала бегать, стучать в дверь: - «Лида опомнись, что ты делаешь? У тебя больная печень. Иди пей Есентуки!». Утром я на кухне умылся. А там опять мамаша Лиде читает наставления. Я сказал ей:
- Пожалуйста, не вмешивайтесь в наши семейные дела...
И эта здоровая кобыла, способная унести трамвай на плечах, кинулась на меня в драку. Задрала юбку, стала показывать срамные места, кричит: - «Ты за этим сюда пришел! Вот возьми! Выкуси!» Лида пыталась её разнять. Я в ярости ушел оттуда и поселился в общежитии. Друг мой Капчиц Ефим как-раз женился , свою кровать в общежитии предложил мне. Через неделю бригадир натурщиц, участница Штурма Зимнего Дворца, Прасковия Васильевна собрала заявления от Лиды и её родственников и заочно постановили – исключить, от имени общественности и Комсомола.
Утром встретил меня Лева Берхин:
- Слышал, что тебя исключили. Я не согласен. «На стекле была замечена, пустяк песчинка, думали некоторые. Но булыжники были другого мнения – они собрались, обсудили и разбили стекло вдребезги». Я Эрику сказал, чтоб он на Бюро Райкома все пересмотрел и отменил. Иначе я напишу статью и Горком Лукина снимет, он итак там уже на заметке.
Лёва всё устроил блестяще – Эрик отменил Решение бабки Прасковьи и сказал мне: «Учись нормально и помогай Дружине своими плкатами, как когда-то делал Маяковский!»
Эрик мне сказал, что они все пересмотрели, отменили и что я в силе. Лукин же мой чемодан выбросил из общежития, лишил стипендии. Есть неначто!.. В рекреации института был телевизор в котором Юрий Гагарин сейчас летел в космосе. Рядом на доске объявлений был приколот Приказ Ректора с Советской аморалккой обо мне. Это страшная политическая статья, на человека по всей стране организуется преследование. Потом мой папа скажет «Это ВОЛЧИЙ БИЛЕТ палачей царских времён!».
Секретарь факультета Надежда Ивановна Смирнова своим крестьянским умом даже Филипова заставляла приходить на работу. Она знала все пошлости и анекдоты преподавателей. Теперь она вертела передо мной Академическую Справку. Она сказала сама себе: «Не понимаю, что за человек твоя Лидочка?». Стоило мне сказать, что будет статья в газете, Лукин слетит, она бы тут же наказала Лиду. Но было мне их жаль, я промолчал. Стыдно вся эта история! «Вот уж АМОРАЛЬЧИНА»!
На вокзале подошла ко мне Лида:
- Мы все уже решили. Оставайся со мной. ( Она была вся в слезах.) Тебя устроят в мастерской на кладбище делать памятники, приличный заработок.
Я почему-то отказался и уехал. Чингиз Айтматов и режиссер Лариса Шипитько пригласили меня на съемки кинофильма «Верблюжий глаз».
***
Через несколько лет дочь моя Дина прислала странное письмо. Детским почерком она жаловалась, что живется ей очень плохо. Мама часто сдает её в дурдом, где её держат среди всяких олигофренов и шизофреников. Была у меня догадка, что дочь моя не больна. У нее могла быть обычная регенерация, нельзя сдерживать газы, они вызывают страшное отравление, приступы боли. Лида сказала, что профессора-евреи её даже не смотрели, но приписали Бог знает что! Я немедленно начальнику милиции послал заявление с её письмом. Я готов Дину забрать в свою семью. Оказалось эта ( бабка – людоед ) при закрытых дверях страшно избивала голодную Дину. Бабка не умела даже просто пожарить котлету. Это семья малохольные. Дина мне потом говорила:
- Я даже пряталась от нее под кровать. Однажды бабка сама заплакала и говорит «Что же это я делаю?» Наконец-то бабулю ( хватил Кандрашка) похоронили. Мне кое-как дали инвалидность, пенсию и впридачу наркотики.
***
В Красноярске карьера моя шла в гору. Первый секретарь, Генерал-губернатор края член ЦК КПСС, при закрытых дверях пользовался моими консультациями, как художника и архитектора. Его обложили проектами, с ошибками которых надо разобраться срочно!
Хотелось мне быть ближе к Дине. Я на архитектурных проектах и художественных рабтах крепко закалымил, разбогател, мог с семьей переехать в Ленинград. Чтоб там получить прописку, Лукину написал, прошу восстановить. Но он мне пишет глупость, «Мы продвинулись далеко вперед, Вы не сможете догнать наш уровень по учебе.». Я это письмо направил в Ленинградский Горком с письмом, «Меня знает Владимир Иванович Долгих. Уважаемые товарищи, посмотрите, пожалуйста, за что меня Лукин исключил?»
Лиду выгнали, Лукин умер. Наша девочка Оля созвонилась и радостная поехала к сестре Дине. Но Лида её, в чужом городе, выгнала на улицу и мне сказала, «Твоя дочь какя-то проститутка!» Спасло Олю только то, что ей в чулок я припрятал еще тысячу рублей. Я поехал, чтоб нашего сына Андрея, Дину подружить с братом.
Лида плакала:
- За что ты меня бросил? Я Шурке сказала, что ты с семьей теперь на своей машине едешь заграницу. Не верит. Динуля больна неизвестно чем. Видно, Бог есть и он карает меня. Я трижды выходила замужь. Последнего судья немедленно развела за наркоманство. Почему ты ушел от меня?
Мои последние слова ей были такие:
- Не знаю, спроси у Соколова или у своего Шурки. Мог бы я ей напомнить, как Лермонтов сказал - «Люблю я вас, мои кометы, но ненавижу ваш длинный хвост». Но мне было и без того жаль её.
Из Лондона мне стало известно, что Лида с Диной попали в (дурдом).
Из интерната врач Ольга Ивановна мне сказала, что Лида здесь спала на временной раскладжушке и умерла вся в слезах. Динуля, дочь моя, живет там в Старом Петергофе, не хуже чем когда-то там жил Петр Великий., знаменитые фонтаны на берегу моря. Есть письмо прокурора в защиту прав Дины. Её квартиру, по поддельной дарственной, захватили родственнички. Мне они грубят, хамят. Старушка Наталья Павловна, кузина тещи, мне звонит, «Дочь твоя бешенная наркоманка!».
Возможно Лида с дочкой пострадали из-за квартиры. Перед наркоманством все бессильны. В мировой педагогике можно найдти научное объяснение дикостям, жертвами которых оkазалась моя сeмья. Толпа голодная злая, их мозги отравлены желудочным соком - это революционная шизофрения, способная натворить ужасы над святой семьей в Доме Ипатьева.
От любых моих денег Дина отказывается. Она, как и всякий советский человек, не может пользоваться Счетом в Банке. Есть у меня её недавнее очень умное письмо. Её рисунки впечатляют. Теперь не рисует.
Беда приходит не в одиночку. В ПНИ-3 затеяли ремонт, телефон молчит. Брат мой переживает, расстраивается. Они намерены Динулю нашу немедленно забрать к себе в Нью-Йорк. Племянница моя бухгалтер Белого Дома. Люди они уважаемые. Дина там может блистать в Свете!
***
Продолжение см. «РОГА И КОПЫТА».