Без ропота принял прощённый кронпринц Фридрих свое назначение командиром пехотного полка вдали от Берлина, в городе Руппине. Так же без единого возражения женился на избранной отцом невесте – двадцатилетней принцессе Элизабете-Христине Брауншвейгской, родственнице жены императора Карла VI, который и присоветовал этот брак.
Принцесса была красивая и веселая девушка. Один из придворных писал: «Ее бюст, руки и ноги взял бы за образец любой художник. <...> А ее большие голубые глаза глядели сразу и оживленно, и кротко... <...> Ее прелестной формы нос, полный любви рот и алые губы...»
Жених, однако, говорил так: «Я против нее ничего не имею, душа у нее прекрасная, и дурного я никогда ей ничего не сделаю, но любить никогда не буду».
А Фридрих-Вильгельм словно не замечал настроения сына. Он был очень доволен, и во время помолвки (она состоялась в мае 1732 года, приглашенных было почти 250 человек) принимал родителей будущей кронпринцессы со всевозможным почтением и роскошью. Балы, обеды и вахт-парады следовали один за другим, король показывал гостям кунсткамеру и библиотеку.
Невеста и гости уехали, и Фридрих начал было с ней переписываться. Королю доложили, и он отреагировал мгновенно резким письмом, по сути приказом: «Я желаю, чтобы ты больше никогда не писал принцессе помимо меня, ты пиши мне, а уж я напишу ей». И подписался: «Твой заботливый отец».
Фридрих почтительно извинился: ему-де показалось неудобным писать через Потсдам, потому что почта таким путем идет восемь дней, а из Руппина – много быстрее. Но, конечно, воля государя для него закон: «Моего высокопочитаемого короля и отца верный высокопослушный слуга и сын Фридрих».
Свадьбу сыграли на следующий год, 12 июня. Король на торжества денег не пожалел. В казначейство одно за другим поступали распоряжения: отпустить тысячу, две, четыре, даже десять тысяч талеров. В день свадьбы была поставлена специально сочиненная опера.
После брачных торжеств принцесса поселилась во дворце кронпринца, а сам он поехал в Ной-Руппин. Служить. Год спустя по приказу «Короля-солдата» отправился наблюдателем в военный поход Карла VI против Франции. Императорский главнокомандующий, знаменитый австрийский генералиссимус принц Евгений Савойский, обсуждал с Фридрихом вопросы стратегии.
Наследник учился военному делу очень охотно. И навсегда запомнил, что любые серьезные планы надо хранить в величайшей тайне.
В начале 1733 года Фридрих совершенно случайно заехал в гости к полковнику фон Бевиллю в маленький парковый замок Райнсберг на берегу большого озера. Кронпринц был очарован и замком, и удивительно красивым озером, и окрестными лесами. Полковник сказал, что готов продать замок. Фридрих написал отцу, что хотел бы иметь собственную маленькую резиденцию. Король назначил оценочную комиссию. Полковник запросил 75.000 талеров. Король согласился, и 12 декабря того же года была совершена купчая.
В Райнсберге молодожены провели самые счастливые дни своей жизни. Кронпринц называл свой замок Сан-Суси – «Без забот» (потом в Потсдаме построил другой "Сан-Суси", когда стал королем).
Время было действительно беззаботное. В Райнсберге собралась веселая компания молодых друзей Фридриха, – таких же, как он, ценителей наук и искусств. Душой общества, конечно, был принц, который умел вести себя без малейшей напыщенности, без малейшей попытки продемонстрировать дистанцию, которая отделяет короля, пусть будущего, от простых смертных. И они отдавали Фридриху то самое драгоценное, что есть в отношениях между людьми: свою любовь.
Вот архитектор и знаток итальянской живописи барон Ганс-Георг-Венцеслав фон Кнобельсдорф, – он превращает рисунки короля в самые настоящие дома, проспекты, парки. Он перестроил старый замок Райнсберг в духе итальянских романтиков: двухмесячное путешествие по Италии навсегда наложило отпечаток на его творчество. Фридрих поручил ему заново отстроить город Райнсберг после большого пожара, случившегося весной 1740 года. На месте пепелищ поднялись новые красивые дома, главные улицы превратились в широкие бульвары. А пять лет спустя Кнобельсдорф по эскизам Фридриха начал строить потсдамский Сан-Суси...
Вот двадцатилетний барон Генрих-Август де ля Мотт-Фуке, гроссмейстер им же сотворенного для своих друзей рыцарского ордена баярдов – воинов без страха и упрека.
Вот барон фон Кайзерлинг – энергичный, деятельный помощник, под началом которого работал весь штат секретарей, через которых шла переписка Фридриха со всей Европой, когда он стал королем.
Вот Карл-Генрих Граун – певец, композитор и дирижер, он занимается с принцем теорией музыки.
Вот другой композитор – Франц Бенда, руководитель оркестра, который Фридрих создал, чтобы быть в нем флейтистом. Вдумайтесь, простым флейтистом! И это ему, Бенде, было суждено вести партию первой скрипки тридцать семь лет спустя, на последнем, где выступал король, концерте для флейты и камерного оркестра...
Вот придворный художник Антуан Песне, украсивший своими прелестными фресками стены нового концертного зала (в 1710 году он поступил на службу к королю Фридриху I Прусскому, а в октябре 1728 года написал портрет семьи «Короля-солдата»: королю тогда было сорок лет, королеве сорок один, Вильгельмине девятнадцать, Фридриху шестнадцать, Фридерике четырнадцать, Шарлотте двенадцать, Софии девять, Ульрике восемь, принцу Августу-Вильгельму шесть, Амалии пять, Генриху два года). Написал Песне и портрет молодой супруги кронпринца с алой розой в волосах. И портрет самого Фридриха, и портреты всех его друзей.
Маленького мальчика Фрица воспитатели будили в пять утра – в Райнсберге кронпринц Фридрих вставал в четыре. Он участвовал в общем веселье, писал свои литературные сочинения, прилежно занимался науками и ездил на службу в свой полк в Руппине, почти в двадцати километрах от Райнсберга, – на все хватало времени...
Пятидесятидвухлетний «Король-солдат» скончался 30 мая 1740 года. Кронпринц Фридрих неотлучно находился при нем.
В последние годы жизни король сильно изменился. Ушли молодая вспыльчивость и грубость, неприятие и непонимание странных, на его вкус, занятий сына-наследника, в том числе любви к флейте. Сын относился к воинской службе серьезно, и отец махнул рукой: если флейта помогает быть хорошим командиром полка, Бог с ней...
Последние слова умирающего были: «Господи, я счастлив, что оставляю государство такому сыну и наследнику!»
В этом государстве площадью около 2.200 квадратных миль (около 125.000 кв. км.) проживало два с четвертью миллиона человек. Крошечная страна, если сравнивать с Австрией и ее тринадцатью миллионами или с Францией и ее двадцатью миллионами. К великим европейским монархиям принадлежала, конечно, и Англия, где на островах насчитывалось девять с половиной миллионов подданных...
Когда принц Фридрих находился в ссылке в Кюстрине, то те, кто с ним общались, запомнили его любовь к остроумной беседе, большое самомнение, пренебрежительную насмешливость, смелость и резкость суждений. Многие думали, что и взошедший на престол новый король Фридрих II останется тем же любителем литературных обсуждений, музыки и удовольствий. Что управлять государством будет не он, а его министры. Абсолютно никто не предполагал, что перед ними полководец.
А Фридрих был очень честолюбив. Он мечтал о славе Александра Македонского, о боях и победах, о том, как перед ним будут открываться все новые миры, – такова была его программа действий. Но всегда стоявшая перед глазами картина казни Кейта предупреждала, что готовиться к рискованным предприятиям нужно в величайшей тайне. Репутация философа, мечтателя с флейтой служила отличной дымовой завесой.
Его отец в своем политическом завещании наставлял сына: никогда не вести несправедливых войн, однако если право на его стороне, не медлить, ибо в этом случае с ним Бог.
Однако что такое справедливость и несправедливость?
Жил в Италии, во Флорентийской республике, человек, которого звали Николо Макиавелли (1469-1527). Четырнадцать лет занимал он должность секретаря правящего Совета Десяти. Много чего повидал, много чего слышал, много чему был свидетелем. Он был ловок, проницателен, хорошо знал людей, несколько раз ездил послом к самым могущественным государям Европы, – словом, дипломат высокой пробы. Писал талантливые комедии, сатиры, исторические сочинения и стихи. Издал книгу о военном искусстве, преимуществах пехоты перед кавалерией, – взгляд совершенно новый для того времени. Уйдя в отставку, выпустил в 1513 году как бы итог своей жизни – сочинение «Государь». На сколько языков оно переведено потом было, и не сосчитать. Фридрих читал его, разумеется, по-французски (хотя, к слову сказать, отлично знал и английский).
Макиавелли писал, что для государя не существует никаких нравственных принципов, а есть только интересы его державы. Все, что служит достижению политических целей – хорошо, а что мешает – плохо. И, значит, государю все дозволено.
В Райнсберге, когда очень скоро Фридриху предстояло стать королем Пруссии, он решил громко возразить Макиавелли. Другие времена, господин экс-секретарь Совета Десяти!
Кронпринц назвал свою книгу «Разбор «Государя» Макиавелли», но очень скоро все стали называть ее просто «АнтиМакиавелли». Это переименование, сделанное совершенно без согласия автора, порой вводит в заблуждение. Начинают думать, что молодой Фридрих написал нечто вроде высокоморальной проповеди против коварства государей, несправедливых войн, произвола власти, – и упрекают автора в том, что он буквально через пару лет всеми этими неприглядными действиями как раз и отличился.
Но Фридрих не занимался морализаторством. Главной его мыслью было то, что государь должен вести ясную политику, а вовсе не быть коварным интриганом. Фридрих писал, что, в конце концов, речь идет не о добродетели или добросовестности, а о том, что государь, позволяющий себе быть мошенником, – это просто никудышный руководитель своего государства. В шестнадцатом веке, когда жил Макиавелли, было еще очень много варварства, но сейчас человечность значит больше, чем все остальные качества властелина. И первая задача государя – защита законности и правопорядка в своей стране.
Книга «АнтиМакиавелли» вышла в свет в 1740 году в Гааге без имени автора. Но те, кто знали это имя, верили, что вступивший на престол 31 мая 1740 года Фридрих II Прусский провозгласил в ней свою программу создания морально безупречного государства.
И точно: уже 3-го июня, через три дня после вступления на престол (!), молодой король запретил пытать людей на допросах.
В том же июне он предельно ясно указал судам, что все религии равны, и потому люди могут исповедовать любую веру: «Пусть каждый спасает свою душу, как считает удобным». И если в Пруссию приедут турки или язычники, чтобы стать деятельными гражданами страны, – пусть строят себе мечети и храмы.
Вернулся по просьбе Фридриха в Галльский университет философ Вольф, изгнанный покойным королем за вольнодумство. Возвратился из Англии старый друг Кейт – Фридрих пожаловал ему звание полковника, чин королевского конюшего и почетную должность куратора Академии наук.
Вербовщикам было запрещено заманивать людей в солдаты, устраивая бесплатную выпивку.
Но как быть с интересами Государства, его процветания и могущества? Став королем, Фридрих Великий с некоторым удивлением обнаружил, что его прогрессивные философские принципы не очень-то согласуются с требованиям державной политики и управления государством по-королевски...
И так как он был философом-практиком, а вовсе не теоретиком, то увеличил армию на восемнадцать батальонов пехоты, пять эскадронов гусар и эскадрон гвардии! А в сентябре того же 1740 года быстро и решительно закрыл оставшееся ему от отца дело - спор с епископом Люттиха.
Епископ отказывался платить Пруссии налоги со своего графства Хоорн - примерно 20.000 талеров. Фридрих ввел в Хоорн двенадцать рот тяжеловооруженных гренадеров, кавалерию и осадные пушки. И сказал что если епископ заплатит 200.000 талеров, то войска будут выведены. Что тому оставалось?
Договор был подписан уже 20 октября.
Такой способ решения споров кое-кого насторожил.