Хроника междурейсовой стоянки в порту

 
Идут пятые сутки междурейсовой стоянки в порту, опустели трюма, начинается погрузка картонной тары. Раннее утро. На борту почти вся основная часть экипажа. Сегодня планируется выдача зарплаты за прошедший пятимесячный рейс. Получение и выдача зарплаты - обязанность вторых штурманов, кем я и являюсь. Спускаюсь по парадному трапу и неторопливо иду в сторону Управления флота.

До назначенного времени прибытия имею ещё пару часов в запасе. Порт - труженник, как всегда, в напряжённом ритме работ. Краны поднимают уложенные штабеля ящиков из трюмов, снуют автопогрузчики, подаются рефрижераторы. Вдоль причальной линии ошвартованы траулеры бортового траления в несколько корпусов. Слышу, как с одного из них кто-то кричит, называя меня по имени.

Оборачиваюсь. Это мой товарищ и однокашник Анатолий Золотухин. Захожу к нему на борт, мы давно не виделись.
- Обрати внимание, говорит Толя, мой пароход с самой длинной трубой и названием. Действительно РТ "Советская Конституция" отличался, прежде всего от других, своей высокой и узкой трубой, легко узнаваемой в группе на промысле.

Это старое судно довоенной постройки ещё продолжало работать. Зайдя на мостик, я поразился : в центре тесной рулевой рубки стояла громоздкая рулевая машина, соединённая с штурвалом.
- Как же вы здесь размещаетесь и работаете ? - спрашиваю.
- Ничего, работать можно, отвечает Толя, зимой крутанёшь руль, из рулёвки струится пар, протягиваю и грею руки.

- Как ты сюда попал ?
- Меня очень любит Александр Никитич.
В тот период штурманов и механиков курировал инспектор отдела кадров Александр Никитич Заборщиков, ранее работавший в системе тюрем и лагерей, с хорошей профессиональной памятью, всегда помнивший все грехи подопечных.

- Толя, кто из наших сейчас на берегу ?
- Вчера видел Алика Костина, работает в "Мурмансельди" старпомом на СРТ, стоит на 22 причале, возможно застанешь.
Ещё раз взглянув на необычный пароход, гордо несущий по морям основной закон нашего государства, я тепло попрощался с его вторым штурманом.

У причала № 22 действительно был пришвартован первым корпусом СРТ. На палубе царило заметное оживление. Несколько матросов держали в руках пионерские горны и пытались извлечь из них положенные звуки, что не могло не заинтриговать меня. Вскоре я увидел и русую голову Костина.
- Привет, старина ! Это что, сегодня у тебя приём моряков в пионеры ?

Старпом поднялся по трапу на причал, мы обнялись.
- Ты давно пришёл ?
- Пятый день.
- А я на отходе, сегодня Регистр. Насчёт пионерских горнов не удивляйся. Раньше в шлюпочном снабжении были звуковые рожки, они использовались ещё железнодорожниками при составлении поездов, но их сняли с производства. Регистр разрешил временно заменить их пионерскими горнами, осталось только научить матросов извлекать из них звук.

Время поджимало, мы обменялись новостями и, расставаясь, пожелали друг другу удачи. Помещение кассы Тралового флота находилось на территории порта. Для вторых штурманов имелось специальное окно с выгородкой, около которой меня уже ждали с большим чемоданом мои матросы сопровождения.

Вся начисленная зарплата экипажа за пять месяцев будет уменьшена на общую сумму авансов, доверенностей, судовой лавочки, приобретённых товаров на плавбазах, кинофильмов, подписки и т.д. Эта общая сумма по названным статьям есть ни что иное, как задолженность каждого моряка перед своей организацией. Фиксировать, подсчитывать и возвращать её - прямая обязанность вторых штурманов.

Ещё на переходе в порт задолженность члена экипажа суммируется, заносится в "чёрную книгу" под роспись. При выдаче зарплаты из начисленной суммы каждого она минусуется. Экипаж - девяносто человек, поэтому вышеназванная операция требует скрупулёзности, внимания и аккуратности. Любая ошибка чревата потерей собственной зарплаты.

Наконец, деньги получены. Моряки торжественно несут большой чемодан, содержимое которого мне предстоит раздать. Около моей каюты большая очередь. В ожидании зарплаты многие пришли с жёнами и детьми. Для поддержки сосредоточенности и внимания прошу буфетчицу приготовить чёрный кофе, а собравшихся у каюты, не шуметь и заходить строго по одному.

Поздно вечером выдал зарплату последнему моряку, вышел на палубу с тяжёлой головой. Сегодня, к тому же, и моя суточная вахта, проверил вахтенных, жилые помещения, после чего прилёг в каюте на диван. Ночью меня поднял рефрижераторный механик.
- Андреевич, беда, что-то случилось с Верой, нашей пекарихой.
Наш судовой пекарь - крупная, полная женщина, лет тридцати, проживала на судне.
- Объясни, наконец, в чём дело ?
- После получки мы сидели в моей каюте, немного расслабились, выпили, переспали, после чего я вышел из каюты в туалет. Вернулся - каюта закрыта, Вера за дверью стонет, не отзывается и не говорит. Что делать ?

Подошли к каюте реф.механика, выбили нижнюю филёнку, механик пролез внутрь и открыл дверь. Вера лежала на полу без сознания, вокруг было очень много крови. Немедленно вызвали скорую помощь. С приездом врачей её положили на носилки и погрузили в машину скорой. К счастью, как позже выяснилось, здесь не было никакого криминала.

После ухода реф.механика в туалет, Вера закрыла дверь на ключ и использовала раковину для умывания вместо биде. Под её тяжестью раковина рухнула, а оставшиеся острые фаянсовые края, соединённые с сточным коленом, нанесли ей глубокие, резанные раны в интимных местах и, как следствие - болевой шок и потеря сознания.

Через пару часов очередной стук в дверь каюты. Вошёл расстроенный моторист, стоявший на вахте. Его терзает обида на капитана, который лишил его половины рейсовой премии. Этой горечью ему необходимо немедленно поделиться со мной. Дело в том, что на переходе в порт старший механик неожиданно доложил капитану, что у него пропал моторист.

Стали искать по всему судну, переодически объявляя по трансляции. После долгих безрезультатных поисков, развернулись на обратный курс, предполагая, что моторист упал за борт. Через час, к ужину, моторист внезапно объявился. Как выяснилось, он закрылся в помещении слесарки, где изготавливал финский нож с наборной ручкой.

В данном помещении трансляция отсутствует, но капитан твёрдо решил наказать его рублём за изготовление на борту судна запрещённого холодного оружия.
Наш разговор прервал вахтенный матрос, доложив, что к нам вторым корпусом швартуют БМРТ. Оба вышли из каюты и, закрыв её на ключ, я поднялся на верхнюю палубу. Вернувшись в каюту, я сразу почувствовал запах горевшей бумаги.

Осмотрев письменный стол, я с ужасом увидел, что, видимо, от непогашенной сигареты моториста загорелись клочки бумаги в пепельнице, а от них занялась и полностью сгорела платёжная ведомость экипажа. Ведомость после выдачи зарплаты сдаётся в расчётную часть, но мне сдавать было уже нечего.

После вахты пошёл к заведующей расчётной части флота Нелле Ионовне Шиловой. Выслушав мой рассказ о случившемся она долго молчала, наконец, произнесла:
- Я мысленно перебрала все варианты, но что делать в данной ситуации, честно говоря, просто не знаю.
Тогда я взял инициативу в свои руки и предложил восстановить ведомость по имеющимся у меня данным с повторной росписью каждого, на что получил её согласие.

Плановая стоянка заканчивалась, в оставшиеся дни я был постоянно занят получением продуктов на рейс, оформлением доверенностей морякам и восстановлением платёжной ведомости. Наконец, работы и заботы, связанные с ними позади. Наступил день отхода.

Тот триумф, который сопровождает нас после каждого возвращения в порт, к концу стоянки тускнеет, наступает период спада, моральной усталости от всё той же элементарной неустроенности, которую стараешься не замечать. Расставание с берегом в силу этого происходит без всяких эмоций, с чувством какого - то облегчения.