и девицу-красавицу по имени Ладушка.
Надо сказать, что попал я на этот сеновал по обычной для себя причине: если кого комар укусит, то меня непременно оса жогнет! Если кому-то в болотину по колено провалиться, то мне непременно по пояс! Потому и слышу со всех сторон: дурак, да дурак и на столько привык, что уже стал откликаться на эту собачью кличку!
На этот раз все началось с реплики моего начальника при устройстве на ночлег нашей «шатучей бригады» геодезистов, где мне вменялось в обязанность таскать здоровенную, и надо сказать, тяжеленную рейку-линейку. Он сказал:
- А ты, дурак и в сарае на сеновале переночуешь. Нынче ночь звездная дождей не будет.
Сами все в избе лесника расположились, вокруг натопленной русской печки…
Вот я рассуждаю своим дурацким умом, если испокон веков дураку место было на печке, а умным где придется, хоть и на сеновале, то что такое произошло в мире, что все перевернулось? Кажись репа с брюквой как росли ботвой вверх так и растут, та же картошка-маркошка… А люди, что ни год то новое затевают и вот что для меня дурака забавно, не успеют старого начинания окончить, как за новое берутся! Да с таким рвением и отвагой, что куда тебе с добром! Иной раз кажется, что плеснули им промеж ягодиц по ложке доброго дедовского скипидара! Такое рвение выказывают, что тайной остается, от чего это ни одна яма не докопана, ни одна яма до конца не закопана, а дороги у нас только и исключительно все ведут к теремам и дворцам? А все что иное: то тропинки, да тележные колеи. Сказывают, что в каждом логу, в каждом ельнике на этих дорогах засаду нечистая сила на православных христиан устраивает!
Что уж она с ними делает эта «нечистая сила» – один Бог ведает и не моим дурацким умом это простежить, только ни кто из пойманных обратно не возвращался. Ну, а для других, кто осмелился по нашим дорогам пойти, так испокон веков повелось, то тебе «бел горюч камень» и все три удобства: либо женату быть, невесть на ком, либо коня лишиться, либо и вовсе без головы остаться.
Вот и наша «шатучая» геодезическая бригада вроде как должна способствовать научному описанию этих мест, да вот уже второй месяц нас черт вокруг охотничьей сторожки водит. В какую бы сторону мы не пошли, а все равно через день или два в ней вернемся! И вроде все по компасу, по геодезии, по прямой, а получается круг!
В общем, шел я на сеновал в великом смущении чувств и умственном перенапряжении. Ежели умные вместо дураков на печь заберутся, то кто умную работу делать станет? Я что ли?
Ну и, конечно, мне как дураку и ста грамм на ночь для сугреву не полагалось! Признаться, я сам в этом виноват, когда ко всеобщей радости сказал: что в рот спиртного не беру ни под каким видом, потому как моя голова этот напиток напрочь не переносит.
- Ты, что - дурак? – Спросил меня завхоз Данилыч
На что я ему прямо ответил:
- Ага, дурак! Но у меня справка есть, что я не «вредный дурак» и на тяжелых работах вполне пригоден.
- Это нам подойдет! - Сказал Данилыч и радостным голосом и на всю контору заявил:
- Поздравляю, вас всех с новоприобретением: в нашей дружной компашки объявился дурак со справкой!
Вот хохоту-то было! А справку все посмотрели и в первую очередь строгая такая женщина, ну почти офицер какой – начальник кадров называется и признала её, то есть справку подлинной, а меня, так прямо и назвала:
- Ценный кадр, будет чертомелить за троих!
Видно и в правду, когда мне в канцелярии справку давали, то сказали:
- Мы тебе, дурак, отменную характеристику дали, везде на работу возьмут.
А Данилыч еще с большей радостью, чем прежде, когда узнал, что я в рот спиртного не беру по причине своей дурости; похлопал меня по спине и сказал:
- Ну, это мы ему обещаем…
То есть работу. А я что? Я на работу и пришел устраиваться. Как же без работы то? Хлебушек-то в магазине бесплатно ни кто не даст, все денежку просят… И вперед, чем хлеб дадут. А без хлеба и дворовый кабель не проживет.
Ну и вот, только я угнездился основательно на том сеновале и даже подремывать начал, как этот и началось! Видно место под сеновал не то выбрали, дрянное место! Да и подумать, то где оно в этой местности нормальное?
- Жил, да был Иван-дурак.
Бормотал какой-то гундосенький голос из-под самой стрехи, где по всем нормальным законам ему быть-то не полагалась.
Если говорить по правде то от туда и в это время, разве что ласточкино – «цвирк!» - могло прозвучат. Однако же я отлично слышал этот голосок.
- Для непонятливых сообщу, - продолжал он гундосить, - что эта сказочная фигура Ивана - дурака есть сублимация духовных чаяний русского народа. Многие века этот факт замалчивался, так как считалась, что расковыривать этот образ, значит - ослаблять волю народа к выживанию в трудных, кхе! Да, в трудных климатических условиях. Что касается другого персонажа, а именно Змея Горыныча, то он является так же сублимацией всех вражеских угроз с Востока для славянского, то есть русского этноса. Однако я хотел бы обратить ваше внимание, господа на то обстоятельство, что эти - антагонистические персонажи на самом деле являются взаимно дополнительными в историко-психологическом становлении русского этноса. Таким образом, Иван-дурак, как сказочный типаж – фигура в историческом смысле изменчивая и вечная. Сказать точнее – соразмерная истории русского народа. То же самое касается Змея Горыныча. Кхе, кхе! В историческом времени не так уж и давно он стал для русского этноса двуглавым, хотя тысячелетия этот персонаж всегда был о трех головах. О причинах этого мы еще коснемся. Более того, этот типаж лишился и некоторых, присущих ему змеевидных форм и стал похож на разрубленного пополам цыпленка-мутанта. Таково изменчивое воображение русского человека, господа мои. Кхе! Кхе! Однако же и климат тут… Да.
Существуют устойчивые формы зачина сказки, мы выбрали самую распространенную. Простите меня господа, но и на самом деле все эти запахи подвяленной травы, влажность и давление атмосферы… Кхе, кхе…
Итак, продолжаю:
- Когда вошел в возраст Иван-дурак, то отец решил его научить специальности какой-нибудь, а какой – не знает! Потому как дурак, а школ для дураков в той округе тогда не строили. Принято было учить умных, не то что нынче всех сообща и скопом учат, не разбирая, кто умный, а кто дурак. И вот, решил отец отпустить сына, то бишь Ивана -дурака на «произвол судьбы».
И вдруг в этот сухой и противный, лекционный, гундливый голосок, врезалась свежая и совершенно необычная струя, словно в душной и прокуренной комнате окно настежь распахнули.
- Деда, а что такое «произвол судьбы?
- Ты в городе был?
- Был.
- Поди в зал игральных автоматов тебя отец водил?
- Водил.
- Ты там на деньги играл?
Опять соглашается:
- Играл.
- Вот если бы твой отец купил фишки на все деньги, что у него были, то это бы означало, что он всё, или почти всё поставил на «произвол судьбы»! Деньги «пустил на произвол судьбы». Понял?
- Понял! Только я «на все деньги» не играл.
- Потому и видно, что ты – не дурак!
Взвизгнуло опять там же, под стрехой:
- Ви ни так объяснять титя! Ви ни так понимать политическая геограпия… и политическая экономия… Ви тетям головы чепуха запивать путите… Я, есть возмущен! Ета не шкёла, а шорт знат што!
И вдруг, этот совершенно чужой голос сменился прежним, хотя и гундосым но прилично произносящим русские слова.
- … Вот и отец Ивана-дурака, когда сын вырос и стал ростом выше отца своего, сказал ему:
- Иди прямо по дороге и не куда не сворачивай, судьбу свою испытай, может она что-нибудь умное для тебя сделает.
И добавил:
- Меня, мой отец, так же вдоль дороги направил и ни чего, пришел в Чумаково и до сих пор здесь живу! Может быть, и ты до чего-нибудь дойдешь. Только опасайся попасть в царство Змея Горыныча!
- А что, тятя, - так раньше к отцу обращались, а не как нынче по-собачьи, – предок! – Страшного в том царстве Змея?
- А ни кто, ни чего толком о том не знает сынок, только все говорят, что лучше туда не заходить! А коли все так говорят, то и, правда!
- А царство то, государство змеево далеко от нашей поскотины будет? – Спрашивает отца, Иван-дурак.
- Я так тебе сынок скажу, что это царство-государство с порога нашего начинается, если не с самого лежака русской печи!
- Так как же, тятя я в него не зайду, да мимо пройду? Непременно ведь угожу в его царство-государство!
Отвечает ему отец:
- В том то все и дело, сынок, что не обойти, не объехать его нельзя!
- Тогда тятя, я тебя не пойму, зачем ты мне говоришь: «Опасайся попасть в царство Змея Горыныча?»
- А не поймешь ты меня сынок потому, что ты – дурак! Был бы ты как все – умный, то понял бы. Кабы, можно было бы, то царство змеево каким-нибудь путем миновать, то и предупреждать тогда незачем было бы! А потому как невозможно, то и предупреждаю! И завсегда так у умных людей заведено, только о невозможном и предупреждают, Только те планы-планируют, которые не выполнимы, а то, что возможно, то и дозволено, а иначе какая же свободная воля, если нельзя и возможного сделать?
- Это мне даже обидно как-то от своего родителя слышать, - говорит отцу Иван-дурак.
– Ежли бы чужой дураком обозвал, то куда бы ни шло – стерпел, а когда такое родитель говорит, да еще на дорогу, то обида обжигает! К тому же, если моему петуху нынче голову отрубят, да в последний раз домашнем варевом меня накормят, то зачем петуху сказывать, о неизбежном? Зачем же ему, его петушиное сердце лишний раз, да по-пустому надсажать?
Тут, вдруг, отец так ласково и говорит ему:
- А ты Ваня не обижайся! Когда я твоих лет был, то очень обижался, когда меня дураком называли, а когда пожил, огляделся, то обида вся прошла А жизнь – она вся протекает в сердечной надсаде, слышал поди – «и богатые тоже плачут?»
- Да ну, тятя, разве такое может быть? – Удивляется сын, - с чего бы им-то плакать?
- Сказать по правде, то хрен его знает, хотя богатые точно – хрена не трут, на то у них слуги всякие разные есть, но знающие люди говорят - плачут!
- Чудно! – Удивился дурак, да и спрашивает отца:
- А почему тятя такая с тобой перемена приключилось, что не стал ты обижаться, когда тебя дураком продолжали называть?
- А вот про это тебе не скажу и впредь не спрашивай, - рассердился отец и даже деревянную ложку, которой похлебку хлебал, на стол бросил.
- Кабы умный был, то сам бы и понял, а так - дураку об этом сказывать ни как нельзя! И не поймет, и не только вредно, но и опасно!
Перекрестили отец с матерью сына на дорогу, тот им поясной поклон отвесил и пошел в указанном направлении. И только вышел было за поскотину, глядь, а навстречу ему рябой мужик идет. Поравнялся он с Иваном-дураком, да и говорит откровенным и страшно обидным текстом:
- Вот, еще один дурак идет!
Помутнело что-то в глазах у Ивана-дурака, кисть в кулак сжалась, и рука его сама собой в ухо рябому тот кулак отправила! Крякнул рябой от удивления, да и говорит:
- Похоже, что мужики умнеть начали…
Сказал такое и тут же исчез, только легонький ветерок по ковыль-траве пробежал! Странно и жутковато сделалось от того Ивану-дураку, но куда деваться? Идти надо.
Долго ли коротко шел Иван-дурак, а открылся перед ним загородный коттедж в два этажа с мансардой. Забор из витой проволоки со стальными насечками, а внутри забора не то собаки, не то волки рыскают. Увидели Ивана-дурака и взвыли так, что жутко стало ему, как не бывало и на кладбище в лунную ночь, куда он с дуру ходил за цветком папоротника.
Между тем дорога привела Ивана-дурака к высокой, стального исполнения двери, а у двери стояла девица-красавица: не сказать, что голышом, и не сказать, что одевши, а так - промеж…
Ну бывает так, когда молодуха прежде чем под мужнее одеяло нырнуть сбросит с себя лишнюю сбрую… Вроде как и голая, а кое что на ней еще есть.
«Вот те на?! – Думает Иван-дурак, - а куда же мне идти, если заповеданная отцом дорога окончилась?»
А девица-красавица, между тем, свои губки полнокровные разлепила, да и спрашивает его:
- Ты, дурак, мужскую работу делать умеешь?
Что сказать? Вроде всякую работу по хозяйству делал, а в ум не возьмет, какая мужская, а какая бабская? Думал, думал, а все получается так, что его матушка всякую работу делала без исключения, а его отец иную делать не брался, например: портки чинить, или тем паче, в щелоке мыть белье, да рубелем прокатывать… В кухонном закуте отец не бывал…
А девица его подзуживает:
- Чего молчишь? Дураки, они ведь, по этой части очень сообразительные бывают, а ты - молчишь? Может и не дурак ты вовсе, а шпион какой? Смотри, волкодавов спущу….
- Так ты бы мне вначале показала работу мужскую, – промямлил Иван-дурак, – тогда бы…
- А ты не так-то прост!
И глазами по сторонам зыркнула вроде, как кого высматривала.
– Ну пошли… Покажу! Да, скорей ты!
Она дернула Ивана-дурака за локоть. Поторапливала.
Провела она его сквозь ворота стальные под самую мансарду в помещения атласом обитые. Обалдел Иван-Дурак от невиданной роскоши, а тут еще девица ему бокал с вином шипучим подносит, да и шепчет на ухо:
- Ну что же ты, раздевайся…
А сама всеми местами горячими к нему прижимается, тут и камень потечет, а он хоть и дурак был, однако же и у дурака кровь в жилах, а не вода и не кисель! А кому не известно, что Господь Бог, если где и чего у человека отнимет, то непременно в другом месте добавит!? Ума, конечно, у Ивана-дурака совсем не было, но зато инструмент для мужской работы был в полном комплекте и исправности.
Понравилась той девице мужская работа Ивана-дурака, да так понравилась, что запросила она повторения исполнения работы и за это особую плату обещала.
Фыркнуло, что-то там под стрехой, не то от смеха не то от сенной пыли нос прочищало гундливое создание, А потом и говорит:
- Вот кабы был у вас интерес к русской сказочной литературе, то не пришлось бы мне рассказывать, как Змей Горыныч прилетел свою невесту попроведовать, обнять, ласковое слово сказать и под мышками у неё пощекотать... А так… Ну, понятное дело, очень озлобился Змей, когда увидел Ивана-дурака в неположенном месте, да к тому же, словно это не спальня с тахтой, а предбанник и только веника у Ивана-дурака под мышкой нет!
Понятное дело, что сперва начал Змей Горыныч наезжать на Ивана-дурака:
- Ты, кто такой, сякой?
Тот ему, по своей дурацкой правдивой простоте и отвечает:
- Я, де мол, Иван-дурак и брошен в мир на произвол судьбы!
А надо вам сказать, что этот Змей Горыныч инвалидом был.
Случилось Змею в одном сражении, схватится с богатырем русским и тот нечаянным ударом ему одну голову и отсек! Отсек и с испугу от того, что чудище повредил основательно, сделался с богатырем богатырский припадок и пошел тот богатырь собственные дома и города громить.
Летописи говорят, что от Змея Горыныч в самые лютые времена ущерба меньше терпели, чем от этого припадочного богатыря. Да хорошо, что у него силы много было, а ума мало; потому как говорил я вам уже, что Господь Бог всем всего не дает, а если чего много даст то другого - много и отнимет. Вот и зашел тот богатырь в море-океан, погнавшись за супостатным судном. Судно он настиг – это правда, но правда так же и то, что в том месте, на океанском дне обрыв был и ухнул туда сказочный богатырь вместе с вражеским судном в руках. Судно из рук не выпустил, нет! Такого у богатырей не заведено!
С той поры на том месте геройские песни поют, и венки из цветов в море бросают, чтобы память всегда жила. Потому, что без памяти и человека нет, а есть только одна видимость его, вроде как призрак ходит…
Кхе, кхе! Пылища все-таки и ароматы… н-да…
Однако, это я малость отвлекся от темы – прогундел извинительным тоном все тот же голосок под стрехой.
- Ну да… Спрашивает Змей Горыныч девицу-красавицу:
- Почему Иван-дурак оказался в спальне? Почему в таком виде, словно он в парную собрался?
А та ему отвечает:
- По очень простой причине!
- По какой такой, отвечай? Не юли! – Наступает на неё Змей.
- По очень простой, человеческой! – Говорит ему девица и нежно так себя в собольи шкурки окутывает, вроде как от таких хамских вопросов её озноб, и отвращение к жизни пробирает.
- Это не ответ! – Решительно заявляет Змей.
- У него голова жутко болела. – Говорит девица и поясняет, чтобы сомнений ни каких не было:
- Она же у него одна.
От удивления, таким наглым ответом, у Змея Горыныча враз отвисли обе челюсти и ядовитая слюна закапала на дорогие ковры, и ковры от этой слюны затлели.
- Закрой пасть! - Рявкнула девица-красавица, - ты мне все ковры заграничные; туркменские, марокканские и афганские угробишь! Ты у меня всю душу наизнанку уже вывернул! Ты мне жить не даешь своей ревнивой натурой! Гад ты! Вот, что я скажу тебе прямо в твои шары и не побоюсь!
- То, что я - гад, это ты знала, когда согласилась за меня замуж пойти, а вот то, что ты - ****ь! Шлюха ты! Это вскрывается в процессе наших отношений!
Взревел Змей. Да так по полу своим хвостом ударил, что бетонные перекрытия коттеджа едва выдержали потому, как отмечено было в той округе, аж семи бальное землетрясение произошло!
А девица-красавица, как ни в чем не бывало, подошла к Змею. Обняла за шею его могучую, чещуей грубой покрытую, как стальными пластинами-наждаками, да и говорит ему на ухо:
- Будешь вопить - расскажу…
Но Иван-дурак, как ни напрягал свой слух, но пережитое и все прочее… словом, он больше ни чего не услышал, только увидел, как Змей Горыныч пал на свой толстый хвост и стал прощения просить.
- Ладно, - сказала девица красавица, - забудем этот инцидент, а с этим дураком поступай, как хочешь. Сказать по правде, вы мне оба противны. Вот в прошлые времена был Бова-королевич…
Но тут Змей Горыныч издал какой-то звук средний между глубоким зевком и кваканьем и девица-красавица снова прильнула своими жаркими местами к чещуе Змея.
Верно, говорит мудрость древнего народа камыков: «Когда член твердый, то душа мягче воска, а когда член мягче воска, то душа тверже стали».
И кто бы ты ни был; гад ли ползучий, или человек мужского пола, а только мудрость эта из века в век передается из уст в уста, потому то и говорят, что сила женщины в её слабости, а уж как бывает слаба женщина в иные минуты, так о том отдельный научный трактат писать надо, а не сказку сказывать…
Кх, кх! Как говаривал мой учитель: «Отвлечения, есть извлечение сути из бестолочи слов…»
Однако же, при препротивная погода в этих местах! И вот попутно, давайте поразмыслим отчего аллеггро – термин музыкальный связан фонетически с понятием аллергия… А это точно, у меня аллергия на сено… Ну да ладно сказку обязан до первого петуха рассказать.
Сказала такое девица-красавица, хвостиком… тфу ты! Задом вильнула и удалилась в свои отдаленные покои. Оставила она Ивана-дурака со Змеем один на один. Даже обидно стало Ивану-дураку, что она ни словечка в его защиту не молвила, а ведь рассчитывал он на человеческое к себе отношение, памятуя какие слова нежные в страстных объятиях и позах своих, она ему говорила.
- Ну, это, – рассуждает одна из голов, - то ли яйца вырвать, то ли вообще напрочь голову откусить, чтобы лишить Ивана-дурака его головных болей?
- А что, он жаловался? – Спрашивает другая голова.
- А ты не разве не слышала, что Ладушка сказала? Да он, завсегда жаловался: то солнце сильно печет, то солнца мало, то дождь идет…
- Ну, ну, вы не наговаривайте на меня!
Попытался защититься Иван-дурак, а первая голова спрашивает его, да с таким ехидством, что снова от слюны, случайно упавшей на ватный тюфяк, дымок пошел:
- А почему у тебя двойное имя? Иван, да еще и Дурак? Запрещено! Либо Иваном будь и тогда плуг в руки, и землю обрабатывай и с неё кормись, либо будь дураком, и тогда на городских площадях народ забавляй! Пляши и пой! А то, вишь ты, из двух корыт враз жрать хочет! Отхватить голову и вся недолга! – Рявкает голова.
Вторая поддакивает, но деликатно, очень интеллигентно смягчает остроту приговора Ивану-дураку:
- А то, как же! Излечить надобно его напрочь, как то: от посевной-уборочной! Как-то: от увеличения тарифов на все и вся. Как-то: от сенокоса с его дождями и вообще…
Она повернулась в сторону ближнего леса и рявкнула так, что у Ивана-дурака уши заложило:
- Поставим вопрос прямо: а на хрена ему голова, если есть заднепроходное отверстие? Спросим ученый совет:
- Пользовался ли когда-нибудь, этот Иван-дурак своей головой по назначению?
И тут-то загудело невесть где! Затрепетало все от гусеницы, до полевой мышки. Голоса разные, словно из тьмы какой, из тумана всплыли.
Слова прорезались, до ясности необычайной и понял Иван-дурак, что речь о нем идет. Чутьем угадал, что сии голоса консультантов ученого Совета. А потом и в просверках, вроде как зарниц, увидел огромный амфитеатр и ядовитой зеленью поблескивающие туши, возлежащие на каменных лежаках, а посредине бассейн с бурлящей водой.
И вот адвокаты – как же без адвокатов? Ученого совета перечисляют достоинства головы Ивана-Дурака:
- Гвозди до ста пятидесяти миллиметров одним ударом вбивал головой в сосновую доску. Лбом телеграфные столбы ломал, бетонные укрепления рушил и много других невиданных в соседних странах чудес производил, но читать-писать, в общем и целом, умел плохо, да все спохватывался, когда – «проехало»!
Утомил ученый совет Змея Горыныча, да к тому же, примите во внимание, он почти инвалид, голов то всего две – одна на Восток повернута, а другая на Запад. Не выдержал, рявкнул:
- Так что будем делать – яйца рвать, или голову откушу?
- Так ведь, без головы то, - заметил кто-то из ученого совета, - он и срать не будет, а у нас тенденция к экологически чистым продуктам!
- Значит, яйца рвать, – мрачно заметил Змей Горыныч.
- Решение вопроса о плодоношении… - начал было говорить некий член ученого совета, но его довольно грубо оборвал Змей Горыныч!
- Насчет плодоношения – не знаю, а вот насчет всего того, что этому предшествует – это мой вопрос, моя личная компетенция, а у кого есть сомнения в этом вопросе, прошу пройти в соседнюю комнату и практически убедиться, что с этим-то все в порядке, по крайней мере у меня!
Змей Горыныч, при этом сделал длинную паузу и вся его бесстрастно-холодная морда, на которой застыла и окаменела улыбка (правильнее сказать – оскал от Кютюр), как это ни покажется странным, но выражала явное сладострастие так несвойственное, вроде бы, столь гуманоидным существам!
- А если у меня с этим все в порядке, - продолжал Змей Горыныч, - то вопросов о плодоношении и колошении и прочей чепухе на ученом совете впредь не рассматривать. На простой вопрос ответить не можете научно-обоснованным образом, что делать? Голову ему откусить, или яйца вырвать? А туда же! Я вот посмотрю-посмотрю, да сам начну приглашать членов ученого совета в свой личный смотровой кабинет на предмет плодоношения и колошения…
- А Вы его, Ваше Величество, отпустите восвояси, все равно ведь далеко не уйдет, ума не хватит, а значит – долго не проживет.
Задребезжал тонюсенький голосок и все сразу замерли. Редко брал слово этот козлобородый гигант, потому и замерли в ожидании продолжения его мудрых слов. И слова незамедлительно были сказаны:
- А нам польза. Ни кто не скажет, что у нас порядки гадские, а напротив, будем ходить в либералах, да не в простых либералах, а самых гуманоидных, несмотря на то, что все в чешуе и с хвостами. А то ведь, чуть что - вопиют: «Земноводные, да земноводные! Одним словом – гады! А то еще и азиатами обзывают, а это совсем срамно терпеть! Потому что – земноводные и гады пусть и жестоко, но - правда, а то, что мы азиаты – чистейшая лож! Так что, отпуская Ивана-дурака на «произвол судьбы», мы тем самым затыкаем рот всем этим…, ну и тем, конечно!
- Все, всё, перерыв!
Объявил спикер ученого совета, - и огромные, зеленые туши одна за другой попадали в водный бассейн. Легенды рассказывают, что тайными туннелями соединяется этот бассейн с мировым океаном и потому частенько видят этих гуманоидов в морских портах. Путешествуют. Информацию собирают. Да, кто что говорит! Например, о том, что это, на самом деле новая раса народилась! Не то «Водолея» не то «Раколея» - не суть важно! Главное, что за ними мировое господство, а все остальные расы – подножье их трона! На такой расклад даже дурак не согласится, а не то что…
Тут гундливый голос под стрехой совершенно съехал на бормотание, словно молитву, или заговор какой тайный стал читать. Дурак совсем было надежду потерял услышать окончание этой сказочной истории, ан нет, голосок-то обрел свою гундливую твердость и закончил свой рассказ-лекцию, или напротив лекцию-рассказ, или вовсе черт знает что!
- А Иван-дурак, точно, до дому не дошел, а в «испитой луже», всем на удивление, взял, да и утонул! Ну, ни кому раньше в голову не приходило в ней утонуть, а ему, вишь, пришло! Видно много пережил на том ученом совете, сердечный!
Ходили потом, уровень воды замеряли, ну ни как не должон бы, а надо же! Потом, конечно, на этом месте пост выставили. Линейку с нумерами поставили, чтобы уровень в «испитой луже» точно знать и в случае чего в рельс стучать, мимо идущих предупреждать, а вдруг самим в голову не придет мысль, что бывали случаи, что и в этой луже утопали!
Службу «спасения», специальную из конченных дураков организовали. Куда с добром получилась служба! Исполнительность отменная, а рвения, рвения не занимать стать! Скажут, капай – копают пока до самих огненных недр не дойдут! Скажут, закапывай и тут рвение превосходящее всяческое воображение проявляют. Однажды так закопали, что на том месте гора ни гора, а курган появился. А на том кургане геодезический репер поставили, чтобы все окрестные села и строения знали, на каком уровне от океана находятся! Наша «шатучая» бригада и ставила!
Вот счастье то привалило в те края?! Не мерянное! С других мест, где этот уровень не гарантировал сухопутного места жительства в случае таяния ледовитых шапок полюсов земли, в те края валом повалили, места под жилье скупать! Пусть теперь, кто скажет, что от дурацкого дела добра не бывает!
Еще какое добро приключилась, куда те с добром! Когда бы всегда так, но не бывает два счастья в одном флаконе! Помимо того Ивана, еще один дурак сыскался, всех донял идеей, что с детства детей учить нужно плавать. В половодье с моста и сбросили. То ли плавать сам не умел, а детей, падла, учить собирался, то ли вода сильно холодна оказалась, то ли когда бросали о льдину головой ударился, но одним словом, утонул.
Ну, с той поры все под управлением Змея Горыныча, славно зажили! Ни кто его проектами не донимал, чем ни попало не укорял, но и он меру знал. Людей как в прежние времена без числа и счета не жрал, скот и прочее, всё - строго по закону, ни на зернышко больше, ни меньше. В правде жить стали, порядок во всём, куды с добром! А самое главное, людям и думать-то не о чем стало! Совсем!
Со временем у многих мозг из ушей весь вытек. Так и ходят пустоголовыми! Зато ежели случайно головами стукнутся, то звон часа полтора не умолкает, такой знаете… ну, одним словом, «малиново-смородиновый звон! Прелесть! И всё это сущая правда! Сам слышал! Потому и стали специально головами тяпаться, то есть стукаться для красоты звона! Куда тебе с добром дело пошло! Сказочная, можно сказать, жизнь началась, музыкальная! Об этом даже в книжках написано, сам читал!
И от того, что у нас «малиново-смородиновый» звон стоит, мы гармонию в самом центре себя постигли, чего в сопредельных странах не знают и знать не хотят! То «гаденышами», то «варварами» нас обзывают», хотя уж мы все из кожи вон лезем, чтобы им понравится! Политика такая у нас началась, чтобы всем нравится! И ни один дурак этой политики превозмочь не может, ибо для постижения этой материи ум требуется, а он у нас, весь через уши вытек!
Однако же, если хотите знать – мы искусство гармоническое превзошли и по ту сторону гармонии заглянули и там свое счастье увидели! А счастье наше в том заключается, чтобы человеку от рождения ни о чем не думать и ни чего не знать, окромя хозяйственных дел!
Мы корень мудрости древней извлекли: «Во многом знании - много горя» и упразднили до минимальных возможностей всяческое присутствие знания в школах! Пресекли, что называется, мировое зло на корню!
А организация труда самая научная внедрена была, повсеместно! Из всех научных отменная, потому как пустоголовые разрабатывали для собственного потребления, а не абы как, как это бывает в сопредельных странах. Умные, для дураков разрабатывают, а дураков и вовсе к делу не подпускают на пушечный выстрел!
Утречком, чуть только божий свет затеплится, в каждом доме радио включается и нежно так, почти просительно, говорят:
- Иван, свет Семенович, сегодня возьмите лопату-подборку и надлежит вам вывести десять подвод органики из дворцов членов ученого совета, на лоно природы для улучшения плодородия почв.
Или:
- А Вам Агрипина, свет Николаева надлежит бадейкой повытаскивать из отхожих общественных ям скопившиеся там органические вещества и так же принять участие в улучшение плодородия почв.
А заканчивают музыкой и говорят: «С добрым утром» и рекламой: «Кушайте больше и оправляйтесь экологически чисто!»
И ни одного худого слова не скажут! Все слова благородные, округлые, можно смело сказать – комфортные и даже без тревожные.
Потому-то, когда берут из среды людей часть определенную, то делают и это тактично. И не было еще случая, чтобы мать о сыне вопила, как это бывало при прошлых правителях, или жена о муже и не дай Бог, дети о своих родителях!
Вот ведь, как умно, да тонко было дело поставлено, что никто и не называл такие неприятные слова, как бывало в старые, тоталитарные времена, ну например: «Забрали на съедение»
Нет! Шиш! Нынче говорят:
- Честь оказали, взяли на бессрочную государственную службу!
Что и говорить – огромная разница! И тут же, буквально следом, придут служащие из органов помощи и опеки. Передадут семье не только все вещи «взятого на службу», но и объяснят не понятливым, что на службе у них униформа, от белья и до теплых вещей.
По мимо этого, участливого внимания, еще и продуктовый набор оставят в качестве гостинца от «взятого на службу». И Боже тебя упаси, если раз в месяц, какой-нибудь служащий оплошку сделает и не принесет вовремя продуктовый набор.
Этих забирают на перевоспитание, но ни кто еще не видел перевоспитанных, опять же говорят, что из них спецвойска формируют, потому их никто и не видит.
А такого нет, как это бывало раньше, чтобы дети без родителей остались! Тут такой вой поднимется, что куда с добром, то есть точно – много голов откусят! Ну, а коли что, то тут же кого-нибудь в родители и назначат! Родина приказала, так что исполняй с рвением! С огнем в глазах, а не с мордой унылой и постной! Дети - это святое дело! Кому не понятно? Ну того тот час в смотровой кабинет ведут и понятие надлежащее там вводят. Глубоко и надолго! За уменьшение поголовья людей Змей Горыныч и без ученого совета голову отхватит! Местная и всякая иная власть вовсю старается. Рассказать всего и невозможно. Тут поэму писать надо.
Ну, какой тут сон под это гундливое, местами даже поразительно хвастливое бормотание? Ну, дурак я набитый, но не до такой же степени, чтобы не понимать – смеется надо мной этот гундливый!
Ну не выдержал я явного издевательства, явной насмешки над собой! Как ни глуп был, а дошло! Да что там! Над Родиной издевался гундосый! Точно! Над моим «комариным болотом», над моей поскотиной, над моей «испитой лужей», над моей черемухой в конце концов которую мы, вот уже третьем поколением по осени «заламываем» для сбора ягод, а она каждую весну оживает!
И до того мне сердце обожгли эти гундливые слова, что вскочил я с сенного ложа и по отечески произнес несколько фраз от всего сердца:
- Ты, говорю, гундливый, сказки обо мне рассказывай – это нам любо, потому как – «не соврешь не проживешь», да и тоскливо в правде-то жить
И поясняю ему:
- Потому, - говорю, - что в правде жить и по правде жить – большая разница! А если этой разницы ты, гундливый, не понимаешь, то как же ты можешь понять все остальное, что меня - дурака касается? Как же ты можешь рассуждать: в чем моя историческая дурость? А я тебе скажу: в том только, что весь мир живет в правде, а я, Иван-дурак, хочу жить по правде! Потому мир меня и не любит! Не ту идею я в мир несу, какую ему надо и потому он меня и приговорил и к «Змею Горынычу» и к «испитой луже» и даже к девице-красавице Ладушке!
И тут под стрехой мне показалось некое шевеление будто, что-то там обозначилось: не то лицо человеческое, не то морда баранья и все тот же дребезжащий голос с некоторым удивлением и даже с иронией явно обращается ко мне:
- Не понял твоей мысли, дурак. Поясни?
- Так я по-дурацки только и умею объяснять, а не по-вашему, по-ученому…
- Да не ломайся ты, как красна-девица, знаем мы, что дурак-то ты дурак, а себе на уме…
- Тогда азбука жизни проста, – говорю я ему. - Всяк живущий в правде - живет по законам, которые сам для себя же и выдумывает. Собственными руками из этих законов клетку себе соорудил и мается в этой клетке. Жить в правде – это жить в обстоятельствах, содеянных руками человеческими. А тот, кто хочет жить по правде, тот хочет жить в обстоятельствах Богом созданных, у тех все законы от Бога. Они в их совести лежат, а совесть та лежит в ларце их веры…
Но тут гундливый меня перебил:
- А ларец тот в зайце, а заяц тот в утке, а в той утке - яйцо, а том яйце игла, а на конце той иглы всё зло мира и нужно только-то взять эту иглу и отломить кончик и тогда в мире зла не будет! Эта сказка известная и вариантов её полным-полно. И для Ивана-дурака задача самая подходящая особо, если он царских кровей… Кхе, кхе! Черт, ну и пылища же здесь, прямо сенная лихорадка не иначе! Н-да!
Одна невязка только тут, махонькая такая… Ну отломит тот царственный дурак конец иглы, а куда же он этот кончик выбросит? Самого главного дурак и не додумал - экологии зла! Всё преодолел, всё прошел, а на этом месте споткнулся! Задачка-то оказывается, не решаемая! А все потому, что у него избыток деятельных сил и недостаток сил умственных! Куда этот кончик ни брось - везде жизнь! Значит - эта самая жизнь и разнесет - это самое мировое зло опять по миру!
Был когда-то мудрец древний, который сумел-таки все это зло собрать на конце иглы и спрятать его в заповедном месте. Кащея бессмертным создал, чтобы никто до этой иголки не добрался, так нет! Иван–дурак испокон веков только тем и занимается, что трудности немыслимые преодолевает, чтобы это зло добыть и кончик сломить, да потом этот кончик бросить…
- Почему же бросить? - Перебиваю его я, поскольку уже невыносимо стало его поучения терпеть! - Опять в ларец его. Отломленный, поди не страшен будет, поди, тогда все и будут жить не в правде, как нынче живут, а по правде…
- Пади, пади! Дурак! – Загремело под стрехой. - Смешно! Какая экология будет? Какие очистные сооружения тогда выдержат? Сколько процентов национального валового продукта на это уйдет? Ты считать дурак, умеешь? Ты ж тогда мировой океан отравишь!
И тогда, какой я дурак ни был – понял, чей голос был под стрехой и кто мне такую сказку сочинил и почему так упорно этот мир противится идеи жить по правде, а стремится, чтобы все без исключения жили в правде. В его, разумеется, правде! Гуманоидной!
Потому как - в правде человек испокон веков живет, а по правде, то есть по образу человеческому, по отражению этого образа в совести, редко кому удается, а кто упорствует в этом, того гонят, гонят и гноят! Идея эта шибко вредная для нынешнего миропорядка, когда сотни, если не тысячи дураков работают на одного Змея…
Надо же, какую бодягу развел! Сказочник, мать твою… Экологист, одним словом!
И вот что важно, что мне моим дурацким умом совершенно невозможно перешибить его! Ну, хотя бы потому, что это его канцелярия справку дает, что меня можно использовать исключительно на тяжелых и примитивных работах. Да и когда в документе указано, что я дурак от рождения, то чтобы ни сказал – все заведомо глупо!
Тут еще ученый совет проект вынес, чтобы всем дуракам на спины нашивки делать в виде пиковой масти. Чтобы дурак был не только документально, но и визуально обозначен в обществе!
Правда слух тут дошел, что против этого проекта депутатша Ладушка выступила, а перед тем морду змею Горынычу в кровь расцарапала! И это тоже удивительно! Потому как морда у змея – точно видел, бронированная! А ссора произошла из-за того, что Змей выписал из-за границы средство от женской фригидности, ну и… Скандальная история получилась, прямо скажу, некрасивая.
Средство-то было хорошее, действительно помогало здорово, но у него побочное действие было, а о нем умолчали! Одним словом, все жилочки возбуждало, все нервочки оголяло, как провода электрические - не дотронься! А слабило! Да так слабило, что с унитаза оторваться невозможное дело! Бедственное прямо положение! Все тело так и пылает охотой, а как унитаз покинешь?
Ученые приезжали и нашли причину в ржаном хлебе! За границей дамы не такмо ржаной хлеб, но и вообще хлебные изделия избегают к употреблению ну, а наши без хлеба куда? Вот и беда приключилась. Зря что ли говорят: «Что нам здорово, то другим – смерть!» Так ведь эта формула и в обратном направлении верна! Ну это умных касается… А нам, дуракам что? Мы от таких «фригидных» дел своих-то дур настойкой из клопов потчуем и ни каких побочных эффектов! Правда вонь изрядная, да мы к вони привычные, как ни как эти земноводные нас своей экологией к естественной вони приучили, а клоп – насекомое домашнее, естественней и не бывает, разве, что таракан рыжий с ним потягаться может…
Ну и напоследок скажу, что быть дураком стало выгодно и почетно! Телек включишь, а там на всех каналах только и дураков кажут! Умного не увидишь, нет! А эти народ развлекают, косоротятся, ну куда тебе с добром! Слово попутному не скажут, а все косорото!
Все умные хотят получить справку, что они дураки, да шишь! Государственная комиссия теперь назначена, так что ежели, мало-мало ума есть, то всё – справку не дадут! Ну, в самом лучшем исходе напишут: «Пригоден для исполнения низших должностей».
И баста! Сидеть тебе до скончания в начальничьем кабинете и, управлять! В самом лучшем исходе банешкой какой-нибудь, а то могут и в мэры определить! Тут-то уж взвоешь, потому как по новому закону – все тебе решать, И как бабе рожать и как умереть, а про остальное наше дурацкое житье в двух словах и не скажешь!
А всем остальным так и на лбу штамп и ставят: «Пригоден для исполнения тяжелых физических работ». Вроде и не дурак получается, и умным уже не назовешь.
Это, как Ладушка по своим теремным комнатам ходит: и не одета и не гола, а промеж… Тоже ведь, выхлопотала сердечная, чтобы в прислуге, в качестве ночного охранника, обязательно доставляли ей самого отменного дурака! Разумеется, не навсегда, а только в командировку не более чем на месяц, чтобы не дай Бог привязанность не возникла. Ревнив Змей страшно и подозрителен после того случая стал, невероятно!
- Травму, - говорит, - ты мне тогда Ладушка нанесла невероятную, когда в банном виде, но без березового веника, я Ивана-дурака застал в твоих спальных покоях.
А та хохочет:
- А чего ж ты у него яйца не выдрал? У Бовы-королевича выдрал, у всех остальных выдирал, а у этого не стал?
- Так ведь политика, Ладушка, подкузьмила! Кабы не политика, кабы не твоя охота по за границам ездить… Кабы отгородились…
Засмеется Ладушка словно колокольчики серебряные под дугой затенькают:
- Постарел ты, Змей Горыныч, ой как постарел! Тебе бы омолодится надо. Шкуру бы старую сбросил, всё бы свежо дышалось… В океан бы выплыл… Там много изменений произошло…
- А ты откуда знаешь?
- Так я же у тебя вроде как секретарь, да к тому же и ученый, так что донесения все прочитываю, до усталости в глазах!
- Умная ты моя! Как бы я управлял без твоей-то умности? Без твоего-то ночного совета? Только кто мне молодильные яблоки достанет?
- Да как, кто? А Иван-дурак на что? Он и достанет! Из-под земли копытом выроет, а принесет!
- Сам по дороге и сожрет!
- Да не в жизнь! Во первых на это у его ума не хватит! Во вторых, у него же совесть! А где совесть, там и долг, а где долг, там и порядочность…
- Слова ты какие-то говоришь, Ладушка малопонятные, прямо сказать – старорежимные слова, а ну как подслушают и на ученый совет вынесут?
- Так тебе что важнее, молодильные яблоки, или этот ученый совет? – Ладушка умела ставить вопросы ребром! – Тебе важнее стариком умереть, или омолодится?
- Омолодится, конечно, но прежде хотел бы я убедиться… Пусть Иван-дурак два яблока достанет: одно для эксперимента сам съест, а другое мне отдаст.
И тут опять под стрехой что-то ухнуло и опять дребезжащий ( я уже его в раздражении стал называть – козлиным голосом), произнес:
- А это уже совершенно из другой оперы, то бишь сказки! Все-то вы, господа мои в кучу сбили, свертели… Одним словом получился у вас винегрет… Не научно как-то и, что это такое? Противопоставили союзы «в» и «по». «В жизни» и «по жизни». В «правде» и «по правде». А это, господа мои почти, а точнее - совершенно одно и то же! Надо же! На ровном месте возвели целую философскую башню! А где спрашивается фундамент? А нет фундамента! Висит она вопреки всем законам природы в пустоте мирозданья, а висит только и исключительно потому, что имеет в себе пустую начинку. Что есть совесть? Это остаточное явление от неудовлетворенного желания! Удовлетворите желания, и не будет у вас совести и всех переживаний связанный с ней! Что такое закон? Закон – есть право! Право, разумеется, того, кто это право имеет!
- Эй, на сеновале!
Мог ли я спутать с кем-нибудь голос завхоза Данилыча?
– Ты долго дрыхнуть намерен? Вставай дурак! Дров наруби, да помельче, печку растапливать нужно, вся изба выстуженная! К тому же и пожрать нужно приготовить! Сам бы мог догадаться, э…, да что там!
«А Данилыч-то, как есть рябой!» – Подумал я, спускаясь с сеновала, и вдруг пронзила меня мысль: «А может ему в рожу его рябую кулаком заехать, а? Вот сейчас спущусь и, и в рожу?»
И затрепетало мое сердечко от предчувствия, вот ежели я, да другой кто таким рябым в морду кулаком заедет, то произойдут сразу решительные перемены. Во всем! И даже в моей дурной голове! В голове-то может быть в первую очередь! А то ведь сплошная насмешка, чуть глаз закроешь в дрему в падешь и лезет, и лезет всякая чертовщина обидная! Ну, сколько же это можно? Деду мерещилось, отцу – казалась и вот мне? В наследство, что ли досталось? Не хватит ли?
Апрель 2005 года