Г. Федорова-Косарева Купол истины
Литмастерская Челябинск
Купол истины
Дорога изучена за долгие годы до малого бугорка под ногами. Алим Константинович, высокий, с выпрямленной спиной, обычно с двумя сумками – одной на колесиках, а второй в руке - всегда ровно, уверенно шагал из сада к автобусной остановке, фактически на автопилоте. Минута в минуту – четверть часа. Но в этот раз что-то произошло, непонятно что. Заблудился в родном, можно сказать, коллективном садоводческом товариществе. То ли возраст сказывается, то ли усталость. Зима, дорогу снег заметает, да и темнеет рано. Любители-«садисты» в основном до весны дома отсиживаются, а ему что одному в городской квартире скучать. Вот и ездит почти ежедневно: снежку подкинуть на сланцевые яблоньки «Белого налива», обернуть стволы деревьев от грызунов да от солнышка, нарастающего в феврале, в овощехранилище спуститься, картошки да яблочек взять. Но сегодня старый садовод возвращался домой совсем налегке. Поздно, в пять вечера вышел. И надо же, куда-то, видно, свернул – пора бы и воротам быть, а все он шагает по снегу… Автобус уйдет, придется на маршрутке ехать.
Но вот, кажется, и ворота их сада, и сразу направо на обочине шоссе должна быть остановка автобуса… Нет, это не тракт еще, а какое-то большое круглое сооружение, типа цирка. С огромным куполом. Откуда здесь, в пригороде? Сроду ничего такого не видел! Строят, конечно, много строят нынче, и быстро, по финским и еще каким-то там новым технологиям, да все культурно-развлекательные комплексы, торговые центры… Рыночная экономика, шопинг как главное развлечение. Вот, видно, и тут, на выезде из города, такой чудо-дворец воздвигли.
Когда перед ним вдруг нарисовался жук с темнозелеными крыльями из пластика – или из чего они там, - даже не очень удивился. Погончики сержантские на верху крылышек приделаны. Нынче мода такая пошла: перед входом в пиццерию ходит ряженый в костюме пиццы, зазывала, так сказать. Пакемоны всякие гуляют перед магазинами. Карнавал для радости и рекламы. И это, наверное, такой пакемон в стиле «фауна и милитари»…
- Ваша фамилия Токарев? Пройдите на кассу. Направо, пожалуйста.
Это что, тут его знают? Откуда? Фамилию свою он на груди не пишет. Что за дела? Стало не по себе. Этот жук похож больше не на ряженого, а на натурального насекомого. Вроде скарабея. В Египте, кажется, этот жук считался священным. Только уж такой он огромный, в рост человека. Еще и разговаривает. Удрать бы как-нибудь отсюда. Захотелось повернуть назад и попытаться добраться до шоссе. Решил сделать разворот на 180 градусов - левое плечо вперед - и понял, что, увы, это невозможно, дороги назад нет. Как будто сжатый воздух с трех сторон, не пускает. Ведет, тащит в одну сторону, вперед. К кассе.
Знал ведь, чувствовал, что сегодня что-то случится. Всегда замок садовой калитки легко открывался-закрывался, а тут заело. Пришлось снимать, так и оставил без запора. Неладно это. Звоночек, значит, был, а он не понял. Предупреждение.
К кассе очередь. Какие деньги потребуют за билет в этот цирк? У него только проездной на автобус… И мелочь на маршрутку на всякий случай. Сотовый, увы, он так и не завел. Позвонил бы сейчас дочери Полине, что в историю какую-то вляпался…
В очереди и молодые, и старье, вроде него. Разношерстная публика. В кассе, похоже, выдают маски. Что же это он, в маскарад попал? Посетители примеряют перед зеркалом волчьи оскалы или, напротив, улыбающиеся лисьи мордочки, есть маски шутов, веселых красавиц – рот до ушей,- или равнодушных каменных истуканов… Надевают их и топают внутрь. На представление. Что ему, военному пенсионеру, выдадут? Даже интересно. Но как же так, без денег… В наше-то время всеобщей купли-продажи.
Однако, когда он подошел к окошку, то на него взглянула покачивающаяся головка пчелки. Ну да, наверное, тоже говорящей. Голова кругом. И куда он попал?!
¬ - Ваша фамилия?
Он назвал, пчелка-кассир про оплату даже не заикнулась, с заученной улыбкой протянула ему только билетик с местом.
-У вас один час и десять минут. Торопитесь!
-А маску? – спросил он, надеясь, сейчас что-то прояснится ему, и он поймет, наконец, куда попал.
- Вам не положено. Вы ведь живете без маски… Офицер, он и есть офицер, не так ли? – нет, пчелка вполне доброжелательна. И улыбка у нее ясная, веселая. Однако информация у этих странных насекомых, видно, хорошо поставлена. Или собеседница его профессию по прямой спине определила, военной выправке, которую не скрывает даже возраст?
- А что, они все всегда живут в масках? – он провел рукой в сторону потока посетителей.
-Разумеется. Но вы поспешите. Да. Вас сюда вызвал Марк, ваш сын.
Алиму Константиновичу стало даже нехорошо, голова закружилась. Вот оно что, вызвал сын от первого брака. Сколько лет уже ни звонка, ни встречи…
Подошел к зеркалу, где прихорашивались маски. Причесал свои все еще черные, с проседью, волосы. Одет не для театра и выхода в люди, садовое барахло на нем, но, в конце концов, старый военный его мундир еще послужит…
Быстро прошел внутрь здания, судя по всему, таки это был цирк. В центре арена, заполненная какой-то желеобразной шевелящейся студенистой массой. А вокруг, под куполом, сектора для зрителей. Свободных мест немало, предприятие коммерчески совсем невыгодное. И зачем он здесь? Чего понадобилось Марку? Вокруг арены все время наблюдается движение. Люди входят, садятся на свои места, а через некоторое время встают и удаляются через противоположные двери. И что интересно, уходят уже без масок.
Где тут его синий сектор, ряд 5, место 12? Только он начал осматриваться, как снова подскочил зеленый жук с блестящим хитиновым покровом и погонами, но уже капитанскими, точно такой же, какой встречал его на входе. Все на одно лицо…
-И тоже говорящий? - вдруг подумал Алим. – Интересно, как это массивное существо держится на тонких задних лапках?
-А запросто,- громко ответил жук и добавил,- Разрешите представиться. Говорящий и даже думающий и слышащий ваши мысли, да, вы правы, я скарабей. Дежурный офицер на сегодняшнем сеансе освобождения от тягостных тайн. Сюда приходят те, кто устал носить свои секреты как непосильный груз. И хотят сбросить его с души. Разрешите, я провожу вас на ваше место.
- Что-то аншлага на вашем сеансе не наблюдается…- с насмешкой отметил Алим.
-Да, увы. Приоритеты общества потребления не способствуют развитию духовной жизни. Нравственное падение наблюдается. А до покаяния, знаете, надо дорасти. Сюда приходят люди совестливые. Не до конца растерявшие духовные идеалы. А большинство так и умирает с грузом постыдных тайн и тяжких грехов.
Так беседуя, они поднялись на пятый ряд синего сектора.
-Спасибо, коллега, за объяснение. А можно задать несколько дополнительных вопросов? – Алим Константинович даже обрадовался возможности уточнить ситуацию. - Я полагал, что попал на маскарад, а вы говорите - освобождение от тягостных тайн? Я, например, ни от каких тайн освобождаться не намерен. Меня ничто не гнетет. Я-то зачем здесь? Какие грехи? Все больше садовым хозяйством занимаюсь. Военный пенсионер. Выполнял приказы. Ордена есть.
- Знаю, вы честный и отважный человек. А сын вот почему-то намерен выяснять отношения… Вас и вашего Марка что-то беспокоит. Будете разбираться. Да, вы не носите маску – у вас другие проблемы. Тайны, тайны, от которых надо избавляться. Они как раковая опухоль. Еще чуть-чуть - и убьет. Но вы спросили о масках. Думаете, что носить маску – это не ложь перед людьми, перед самим собой? Идут в интернет, надевают маски, каких только ни напридумывают себе. Люди привыкли скрывать свое настоящее лицо. Они уже забывают, какое оно, настоящее. Узаконенный обман. Лицемерие – сокрытие своих истинных мыслей. А потом маска имеет обыкновение прирастать. Льстецы, грубияны, грабители, убийцы и даже самоубийцы - это все приросшие маски. Человек рождается добрым. Потом многое меняется. Грехи, преступления, войны… И если все-таки приходит раскаяние, вот тут мы и есть. Приглашаем под Купол истины и даем возможность излить обиду, снять все даже приросшие маски, освободиться от сжигающих душу тайн, вернуть радость. Приходят по двое-трое, враги мирятся, бывает. Знаете, в Индии есть такое правило: думать, делать и говорить следует одно и то же. Просто чтобы нормально жить. Спокойно.
«Удивительно, о каких абстрактных вещах рассуждает насекомое, хотя и гигантских размеров. Но о масках можно с ним поспорить. Есть и веселый маскарад, и театральные традиции, итальянские дель Арто , Труффальдино и иже с ним, Пьеро и Арлекино, маски первобытных племен, маски трагедии и комедии, шаманов, в конце концов…» - подумал Алим. Он уже сидел на своем месте, перед ним горел монитор, а скарабей задумчиво чистил лапкой усики.
- Знаете, мы говорим не о тех масках, которые позволяют выйти на связь со Всеобщим. Понять устройство Мироздания. Пообщаться с тонкими мирами. С Господом. И не о тех, которые дают возможность униженному сказать правду в лицо тиранам. И даже не о тех, которые надевают, чтобы повеселиться от души часок-другой на карнавале… Нет! Здесь речь о другом. Не передергивайте.
А что до нашего мира членистоногих, то я должен вам сказать вот что. Видите ли, мы прошли волной по Земле сотни миллионов лет назад, наши потомки и сейчас порхают по цветочкам. Ползают по земле. А мы далее развиваемся вот в этом мире, совсем рядышком с вами. И то, что я говорю, это не абстракции, это просто психологическая помощь. Сами вы оказать ее друг дружке не можете, вот и приходится нам подключаться.
- Совсем необязательно. Есть на земле церковное покаяние. Каждый может придти и получить отпущение грехов.
-Что я слышу? Да, для некоторых верующих церковное покаяние работает. Но вот вы, например… Когда вы последний раз были в церкви?! Не смешите меня, право. Но я должен уходить. Надеюсь, посещение Купола истины для вас окажется благотворным. Напоминаю, у вас в запасе один час 10 минут. Не теряйте времени зря. Всего доброго.
И скарабей ловко спустился назад, на свой пост у входа. А Алим попытался оглядеться, что же происходит вокруг. Два места за его спиной на соседнем ряду занимали пожилые супруги. Бывший офицер слышал их разговор от слова до слова.
-Я должна тебе признаться. Когда ездила в дом отдыха. Давно. Сто лет назад. Тогда я изменила тебе. И с тех пор это меня так мучает. Ну вот, сказала. Прости. Несколько лет боялась открыть эту тайну.
Мужчина было вскочил, заорал от ревности и душевной боли громко, на весь зал. Только крик его внезапно затих, а огромная медуза внизу чуть вздрогнула. Алиму показалось, что она как бы проглотила этот крик, урча от удовольствия, как люди с наслаждением смакуют любимое мороженое, например. Или глоточек коньяку. А обманутый муж снова опустился на место, медленно обнял жену, поцеловал.
- Сказала – и забудь. Я уже забыл. Не хочу знать подробностей. Где, с кем…
- Ты не хочешь знать, так как сам изменял мне много раз, правда? Нет, нет, не говори. Я тоже не хочу знать.
-Но я должен покаяться!
-Нет. Ты изменял, только все это в прошлом. Ты со мной – и этого достаточно.
Старики поднялись и неторопливо, поддерживая друг друга, побрели к выходу. Их тайны, так долго мучившей обоих, больше не существовало. Алим даже улыбнулся и уставился в свой монитор. На экране высветилось несколько фраз:
«Почему ты не согласился на проведение генетической экспертизы? Марк».
Надо было отвечать. Но как ответить одной фразой? Алим сидел и задумчиво смотрел на монитор, даже не думая сочинять ответ. Сын уже несколько лет требует проведения генетической экспертизы. Наверное, чтобы было совершенно неоспоримым его право на наследство. Грустно.
Потом снова огляделся по сторонам. Справа от него не сидел, а стоял солидный человек, видимо, бизнесмен и орал во всю глотку:
- Да, я веду двойную бухгалтерию, а покажите мне того, кто не ведет двойной бухгалтерии. Да, я кинул партнера, но покажите мне тех, кто добился успеха и ни в чем криминальном не замешан! Да, я даю взятки налоговикам, а покажите мне тех, кто умудряется уходить от налогов законным образом! Я поучусь у него! У нас же невозможно честно работать! Разоришься сразу! Все мы на крючке! Любого притянуть к суду можно!
С каждой его фразой (а их было еще немало) медуза – или как еще можно назвать эту слизистую массу – вздрагивала и поглощала черную энергию горьких признаний. Откричавши , мужчина упал на свое кресло и зарыдал. Тело его сотрясалось. Спустя еще несколько минут он медленно поднялся и побрел на выход. Над головой его светился нимб.
-Надолго ли? – подумал Алим. – Честного бизнеса не бывает.
« А он благотворительностью займется, детям с редкими заболеваниями помогать будет,» - текст комментария к его мыслям высветился на мониторе. И далее: « Пользователь не ответил на вопрос, заданный Марком. Так что встречайте заявителя.»
Алим огляделся, но сына не увидел. На этот раз его взгляд остановился на молодой девушке, которая раскачивалась, закрыв лицо руками. Ее легкие светлые волосы взлетали при каждом движении. Она причитала:
- Как я могла! Да, преподаватели мне ставили «отлично», потому что мать ходила и договаривалась. Как уж там она договаривалась, кому и какие деньги платила, я не знаю, но я получала повышенную стипендию. Мне даже ошибки в курсовых исправляли! У меня красный диплом! Я каюсь! Теперь иду во второй вуз и буду реально учиться. Знания нужны!
«Вот дурочка!» - подумал Алим. - «Тут народ дипломы покупает, как булки хлеба, а она из-за отметок переживает».
«Не отвлекаться! Время идет. Пользователю объявлено предупреждение.» И вдруг Алим оказался в маленькой кабинке, на два кресла. Все остальное пространство цирка было отделено каким-то световым радужным полотном. А в соседнем кресле сидел Марк, сын от первого брака. Невысокий, коренастый, светлый, совсем не похож на отца. Только полысел уж весь. Годы-то идут. Но крепок, и военная стать чувствуется. Тоже боевой офицер, по его тропе пошел. И что Марек уцепился за эту генетическую экспертизу? О жизни бы поговорить…
-Здравствуй, сын. Как дела? Как служба? Как семья, внуки мои. Два сына у тебя подрастают. В старших классах, небось, уже…
-Да, в восьмом и десятом. Но я не о службе и семье моей говорить пришел. Я хочу узнать правду. Ты отказался от проведения экспертизы. Почему? Мне с детства соседи уши прожужжали, что я тебе не родной. Потому ты и не любил меня. Мама уперлась, твердит, что ты отец, урезонить меня пытается. Но я хочу выяснить истину. Отвечай!
-Господи! Тебе уже за сорок. Офицер! И чего ты дергаешься? Зачем тебе знать, кто в действительности твой отец? Ты сам давно отец. Ну, а если ты думаешь, что я не любил тебя, то ошибаешься. Как мог, как умел, так и любил. Развелись мы с твоей матерью, никто в этом не виноват. А вторая моя жена умерла, ты знаешь. Так уж мне не везет. Прости меня, сын, если можешь. Что я должен для тебя сделать? Хочешь, сад перепишу на тебя, дочери он не нужен, а ее детям тем более… Я один там вкалываю.
- Им сад, может, и не нужен. А деньги нужны всем. Нет, отец, я с Полиной ссориться не хочу. Я сюда не за садом пришел. И не за квартирой твоей. Ответь, ты мне биологический отец или нет? Отвечай! Мне тут всего 15 минут выделили. Я не хочу уйти ни с чем.
Значит, не наследство сына волновало. Тут, под Куполом Истины, не лгут. Сразу стало легче дышать. Подозрения также трудно сбрасывать со счетов, как и старые тайны.
- Почему 15? Мне больше часа…
-Отвечай; отец! Меня этот вопрос всю жизнь мучает…
-Вот не думал… И кто это тебе нашептал всякую ерунду?!
- К делу! Время! Да или нет?
-Ну, хорошо. Да пусть простит меня твоя мать. Ты ей только ничего не говори, пожалуйста. Она была беременна, когда мы надумали жениться. Я не спрашивал ее, с кем она была раньше, и всегда считал тебя своим родным сыном. Я любил ее тогда очень сильно.
-Ясно. Давно бы сказали правду. Потому ты и отказался от генетической экспертизы. А знаешь, мне и не хочется знать, кто он был, тот подлец. А ты нормальным мужиком оказался. И еще, я теперь уверен, ты не простил мать, наверняка, и потому позднее вы все-таки разошлись. А я всегда чувствовал какой-то холодок. Но теперь-то я сам мужчина, и я понимаю тебя. Наконец-то одной тайной в нашей семье, слава Богу, стало меньше. Легче будет жить.
-Ну да. Но ты мне сын, все равно. Я тебя растил. Ты ж мою фамилию носишь, под наше родовое древо вы все пошли. Токаревы. Да. Так хочется мальчишек твоих повидать, внуков…
- Приедем! Жди, отец! И не бойся, не останешься без поддержки. Буду заходить, звонить. Если надо что в саду помочь, только скажи, я с радостью. До свидания, отец!
-До свидания, сын!
Они даже крепко обнялись на прощание, чего давно не делали. Алим Константинович чувствовал, что в глазах его стоят слезы. Однако не пристало ему, военной косточке, нюни распускать.
Нужно понять, почему его тут задерживают, почему дали больше часа, а Марик ушел… Кабинка по-прежнему скрывала его от зала. Он глянул на монитор. Там застыла фраза: « Ты ненавидишь и презираешь отца. Ты попросил прощения у сына, сказал ему правду, которую так долго вы с бывшей женой скрывали. Теперь надо повиниться перед отцом. Простить его».
Странная фраза. Это отец должен просить у него прощения. Это отец не любил его. Алим всегда чувствовал некий холодок, идущий от отца. Он вдруг понял, что думает словами сына, только что, совсем недавно звучавшими тут. Вот оно как, значит. Три поколения, и отношения отца и сына, и снова отца и сына повторяются, перекликаются. И если Марк простил его и за тайну, и за развод, за все, то и он, Алим, тоже должен простить отца. Давно умершего. И как же это сделать?
В годы войны отец работал на заводе, у него была бронь, как говорили, и на фронт его не забрали. Да и молод он тогда был. А у всех мальчишек отцы ушли на фронт – и многие не вернулись… И Алим пытался защищать честь семьи, честь отца кулаками. Дрался насмерть. Тогда и решил стать военным. Чтобы воевать. Защищать страну. Делать то, чего не сделал отец.
И еще. Отец любил выпить, и гулял от матери, и Алим знал это – и стыдился, и ненавидел отца. Это тоже было тайной их семьи, которую, однако, знали его однокашники, и смеялись над ним. Однажды он подглядел случайно, как отец в кондитерской угощал кусочками торта и горячим шоколадом смазливую продавщицу из ближнего магазина. И обнимал пониже талии. Ужасно стыдно было. На мать же часто орал и, выпивши, ругался и поколачивал ее.
А дома между тем никогда не ели никаких тортов. Не покупали – дорого. И горячего шоколада не пили. Алим рос без сладкого. Мать говорила: это вредно для зубов. Сама иногда стряпала пироги с картошкой, летом - с грибами и луком, и он до сих пор помнит тот запах теплого, родного дома. Вот так. Родители уж тридцать лет как в могиле, он сам старик, а, оказывается, все хранит в душе обиду на отца. Острую боль. Вот какое открытие помог ему сделать сегодня Марк. Не подобает майору хранить столь дорогие обиды, даже если он отставник.
Но как же простить отца? «Пригласи его сюда, на встречу» - советует кто-то с экрана монитора. Его друг, дежурный офицер Жук, что ли? Или сама огромная медуза, которая дышит на арене? Или какой-то другой неведомый разум этого мира? Что ж, надо соглашаться на новую встречу. И он нажимает кнопку ОК.
И в тот же миг на кресле рядом он видит своего отца, таким, каким запомнил его в далеком детстве. Молодого, бравого, с закрученными усами, щеголеватого… как на старых черно-белых фото…
- Чего тебе, сын? Зачем тревожишь меня? – голос отца звучит глуховато, как бы издалека.
- Прощения хочу попросить, что стыдился тебя. Ты мать обижал, а я все хотел ее уберечь от твоих кулаков, но не мог и плакал в уголке. Дрался с мальчишками, честь Токаревых защищал. Прости меня, отец.
- Бог простит. Да, мы Токаревы. Токарь – это я был. Знаешь, я был отличный профессионал- станочник. Высокой квалификации. На заводе на хорошем счету, всегда на Доске Почета висел. Рационализатор. А то, что пил да гулял, мать обижал, ты прости меня, сын. Покаялся сто раз. Знаешь, как строго на суде посмертном спрашивают. Там все взвесили, все посчитали. Наказание за все свои проступки я уже честно отработал. А мать, она простила меня. Мы с ней теперь там вместе. Живем в маленьком домике, садик свой растим, ухаживаем… И тебя уберегаем от ошибок. О встрече с тобой, и о том, чтоб у тебя с Марком все наладилось, все тайны ушли, мы с матерью давно прошение подали. И вот открыли канал тебе. Устроили встречу. Спасибо Всевышнему. Но у меня мало времени. Прощения я у тебя прошу, сын.
- Конечно, я прощаю тебя, папа. – Это неожиданное «папа», вырвавшееся из уст старого вояки, дорогого стоило. Отец прослезился. Обнял Алима.
- Ну, мне пора. Я пошел. – Отец, такой маленький в своем щегольском костюмчике рядом с рослым сыном, все еще стоял, не уходил, не отрывал глаз от родной кровиночки.
-Маме передай, что у меня все хорошо, и у внуков и правнуков все ладно. Вас любим, помним,- вдруг заторопился сказать Алим, и горло перехватывало, и слова вылетали с задержками, с перерывами… А когда он закончил фразу, отца уже не было рядом. Исчезло и световое полотно, которое отделало кабинку от всего зала. На экране монитора значилось: «Купол Истины благодарит пользователя Токарева за успешно проведенный сеанс освобождения от тягостных тайн. Просим пройти к выходу».
Только теперь Алим поднял голову и снова огляделся. Улей гудел вокруг. На всех рядах, во всех секторах люди что-то говорили, и с друг другом, и сами с собой, энергично жестикулируя или рыдая. Орали и даже приплясывали. Освобождались от семейных тайн, от скелетов в шкафах… От тяжести обмана государства и конкурентов. От подлых приказов и слов лести. А медуза внизу стала еще толще и, кажется, облизывалась и очень довольно улыбалась. Алим вдруг от всей души тоже улыбнулся ей, широкой улыбкой благодарного, скинувшего привычную тяжесть человека. Ему было легко, как будто он сбросил с плеч не только старые обиды и тайны, но и стал лет на 20 моложе.
Все же он хотел знать, как это огромное желеобразное существо сумеет выбраться отсюда? Или всегда тут эта медуза живет?
- Что вы! Отдохнет, покушает хорошо, ваши негативные эмоции преобразует в энергию света и радости и телепортируется назад в мировой океан. А тут будет дежурить одна из ее сестер. Так и меняются местами. Это дочери Нептуна нам помогают справиться с черным покрывалом, которое окутало Землю. Пытаемся не допустить Апокалипсиса.- Это отвечал на его мысли очень вежливый скарабей с погонами сержанта. Тот же, что встречал его на входе, или другой – понять было совершенно невозможно. Хотя, очевидно, у них на всех одна общая память. Один, так сказать, штаб.
-А вы говорили, что тайн у вас нет и ничто вас не гнетет. – Кажется, скарабей даже посмеивается.
-Ошибался, виноват, господин сержант,- почти щелкнул каблуками майор в отставке, хотя перед ним и был военный низшего звания. Да еще жук…
-Рад за вас. За воротами свернете сразу направо и трижды хлопните в ладоши. Желаю успеха. - Насекомое все вытянулось и учтиво склонилось в поклоне.
Алим также поклонился. И пошел во свояси, причем быстрее, чем ходил обычно. Отметил про себя, что просто шаг его стал легче. Свернул направо, как велел жук-сержант, трижды хлопнул в ладоши - и тотчас оказался на знакомом шоссе. Автобус уже стоял, видимо, ждал его. Народу, как всегда, было немало.
-Сколько времени, не подскажете? - обратился он к молодому соседу, увидев, что часы его встали.
Тот глянул на свой сотовый и ответил:
- Семнадцать пятнадцать или четверть шестого.
-Спасибо. – Кивнул Алим и задумался. Нужно ровно четверть часа, чтобы дошагать от садового домика до автобусной остановки. Тысячи раз проверено. С тех пор, как в этот раз он вышел из своего сада, и миновало точно 15 минут. Значит, все, что произошло под Куполом истины, случилось за одно-единственное мгновение.
«Время там течет иначе, вот что. Апокалипсиса точно не будет.»… - облегченно подумал изрядно уставший садовод и задремал под монотонное рычание мотора.
Вечером в квартире Алима раздался звонок. Это вдруг, совершенно неожиданно, впервые за несколько лет, позвонил Марк и безо всякого повода, просто так, предложил в воскресенье заехать, чтобы отвезти отца к себе в гости, дабы поглядел он, как живет семья сына, отобедал бы у них дома. Алим согласился сразу. Предложил только и семью Полины пригласить. Дочери от второго брака. Марк был не против.
-Надо дружить. Родственники как-никак…
И еще одно. Над столом в комнате долгие годы висел портрет матери и отца в темно-коричневой деревянной лакированной раме. По стеклу давно уже змеилась аккуратно заклеенная скотчем большая трещина, с тех самых пор, как еще при жизни отца-матери Алим нечаянно уронил портрет на пол. Пыль стереть хотел. Ну, бывает. Так вот, той трещины не стало. Абсолютно целое стекло было на портрете. И отец с матерью глядели на сына как живые. Мягко и ласково.