- Господин главнокомандующий, разрешите?
Годжун поднял голову. От стоящего на пороге маршала веяло бедой.
- Проходите, - вздохнул главком, - докладывайте.
Маршал скользнул к столу и аккуратно разложил перед командиром документы.
- Департамент особых исследований требует проведения внеочередной операции. Вот запрос. Все подписи присутствуют. Я жду вашего приказа.
Взгляд у маршала стал совсем пустым, а голос – звонким.
- Так что, разрабатывать план операции?
Годжун смежил веки и потер лоб. Ответственности Тенпо не боялся и планы, самые, скажем так, оригинальные разрабатывал без всяких приказов. Значит, дело предстояло тухлое и противное. Годжун прочитал запрос.
- Какого рожна?.. – начал он было, но понял, что вопрос не к маршалу. – Что за координаты? В этом Небесами забытом месте никогда монстры не водились.
- Никогда не водились, а теперь завелись, - пожал плечами маршал. – Гигантские змеи-людоеды. Их и необходимо… нейтрализовать. По странному совпадению у главы департамента и его жены завелись драгоценности из тамошних минералов. Видимо, змеи-людоеды мешают увеличить их количество. Не мните бумагу, Годжун-сама.
Годжун выпустил из когтей сомнительный запрос, встал и прошелся по кабинету.
- Приказываю: план операции разработать. Срок – месяц. И, Тенпо-доно, - драконья лапа опустилась на оплечье маршала, - тасуйте группы, как карточные колоды, но Вниз должны пойти самые молчаливые.
Маршал ушел, а Годжун направился в чулан, где хранились книги ценные и редкие, но к военному делу отношения не имеющие.
На протяжении следующих нескольких недель плавное течение будней главкома неоднократно прерывалось.
- Годжун-сама, я по поводу того дела…
- Да, Тенпо-доно, слушаю.
- Необходима дополнительная экипировка. Прошу подписать бумагу, адресованную главе департамента финансов.
Годжун заглянул в документ, встал и открыл личный сейф.
- Чем меньше забрызгаемся, тем легче будет отмыться.
- Годжун-сама, я по поводу того дела…
- Да… Тепно-доно, у вас ветрянка?
- Это комары. Лично произвел разведку местности. Что-то там, действительно, нечисто.
- Годжун-сама, я по поводу того дела….
- Кенрен-доно, какого «того»?
- Годжун-сама, ну того, по которому сегодня маршал доложить не может. Он отдыхает.
- От чего отдыхает?
- Мы Внизу решили пройти по разным маршрутам и встретиться у приметных камней. Выхожу на точку, а маршал на валуне сидит и зеленой ящерице что-то рассказывает. Я - ему: «домой пора». А он говорит: «не могу уйти, пока она мне не ответит». Еле скрутил умника нашего.
- Годжун-сама, я по поводу…
- Тенпо-доно, ящерицы разговаривают?
- Виноват, Годжун-сама. План операции сверстан. Разрешите предъявить на утверждение?
- Да. Садитесь.
Годжун внимательно прочитал документ.
- Почему нет перечня конкретных действий по поимке монстра? Мы там что, месяц сидеть будем?
- Мы?
- Естественно.
- Монстр, по данным разведки, редко появляется. И повадки его до конца неизвестны.
- Приманка?
- Не установлена.
- Обычно, это отражено в местных легендах.
- Он, предположительно, сокровища стережет. Чем, Годжун-сама, - прищурился Тенпо, - можно приманить стража сокровищ?
Годжун оскорбился.
- Маршал, у меня всех сокровищ – две тысячи придурков под командой, и перл коллекции - генерал Кенрен.
Дракон взял чистый лист и принялся писать.
- Теперь, по крайней мере, ясно, что там хочет особо исследовать глава департамента, - добавил он зло. - И, будьте любезны, за день до высадки десанта пошлите кого-нибудь вот с этим письмом к главнокомандующему северной армией.
Тенпо вышел в коридор. Он не собирался читать чужую депешу, он просто посмотрел на неё. Кроме печати, конверт скрепляло нерушимое драконье заклятье. Ого!
Портал располагался на вершине холма. Принимал десант охотников на змееподобного монстра генерал Кенрен.
- Вот, - объяснял он, - местные здесь не ходят. Прямая видимость в лесу – до пяти метров. Есть питьевая вода.
Вокруг, цепляясь за валуны и осыпи, росли невысокие пушистые ели. На редких проплешинах виднелись березы.
- Это отсюда ещё можно разобраться с направлениями, а если спуститься вниз, ориентиры немедленно теряются. Видите берёзу с двумя стволами? Там лагерь. Правее – ручей. Двигайтесь, а вам, Годжун-сама, я должен кое-то показать.
Кенрен повел командира в противоположную от лагеря сторону, где среди деревьев мерещился прогал.
- Ну, как вам это?
Для наглядности генерал топнул ногой по широкой извилистой тропе.
- Дорога. А говорите «не ходят». Близко от лагеря, - с неудовольствием констатировал Годжун.
- Дорога? На этой дороге моряка укачает. Ни одного прямого участка.
- Между деревьями проложена.
- Осмотритесь.
И, правда, лес вокруг стоял стеной.
- Если уж дорогу прорубать, так ровно. Тут не ходят. И не ездят. Тут ползают.
Годжун встал на тропу и волнообразно повел плечами.
- Тьфу! Кенрен-доно, маршал с вашей теорией знаком?
- Это его теория.
- Но настолько крупное создание уничтожило бы все живое. И зимой подохло.
- Тенпо говорит, что инфернальное существо может не обладать обычным метаболизмом. Вы, к примеру, едите мало…
- Сам он «инфернальный метаболизм», - пробурчал Годжун, ковыряя спрессованные еловые иглы носком сапога. – По одному никуда не отлучаться, парализаторы держать наготове. Идите, я погуляю, присмотрюсь.
- Дорогу-то к лагерю найдете?
Дракон нахмурился.
- Палатку мне поставьте. Развели… панибратство. Перед бойцами стыдно.
Годжун ещё в Тенкай понял, что существо, на которое предстоит охотиться, реально. Иначе телодвижения главы особого департамента не имели смысла. Но сначала он надеялся, что Внизу их ждёт какой-то случайный ёкай или крупный представитель местной фауны. Дракон медленно побрёл по проложенной дороге. Идти, вопреки мнению Кенрена, было приятно. Ещё несколько поворотов, и деревья расступились. Стекая в темное озерцо, звенел ручей. Валуны, там, куда долетали брызги, покрывал мох. Подальше от воды, на прогретом солнцем камне грелись ящерки: пяток серых и одна изумрудная. Дракон пошел к воде. Он с удовольствием погладил густой влажный, покрытый жемчужными каплями мох.
- Ты пришёл сюда на воду смотреть?
От звонкого голоса Годжун едва не соскользнул в озеро. На давешнем камне сидела изящная дама, одетая в диковинное, отливающее зеленью и перламутром платье.
- Госпожа? – удивился дракон.
Дама засмеялась.
- Как ты меня назвал? А сам-то из господ будешь? Или из служивых?
- И то, и другое, госпожа.
- Знатная у тебя коса. Я такие у солдат видела, только косы те куцые были и тонкие, ровно, как крысиные хвостики.
Дама протянула руку и без всякого смущения дотронулась до пряди белых волос на виске дракона.
- Ай, - она в страхе отдёрнула руку, - сын мертвой воды!
- Мертвой?
- Соленой и горькой.
- Не пугайтесь.
- Как же не пугаться, вон, чешуя! – улыбнулась дама.
Годжун коснулся ее белой точеной кисти и спросил:
- А разве на этой руке никогда не бывает чешуи?
Женщина поднялась. Её глаза загорелись гневом, в голосе прозвучал грохот обвала:
- За чьей ты жизнью пришел, чужак?!
- Не нравится мне это все, - ворчал Кенрен, помешивая еду в котелке. – Погода портится.
Невдалеке погромыхивало.
- На грозу не похоже, - успокоил его Тенпо.
- И змей пропал. Наверняка заблудился.
- Найдем.
- Найдем. По запаху… разложения, - буркнул генерал и тут же получил локтем в бок.
На поляну вышел Годжун. Плащ на нем был несколько перекособочен, волосы торчали дыбом, но, в целом, главком выглядел обычно.
- Если вы это об ужине сказали, Кенрен-доно, то я предпочту сухой паёк.
Утро началось для маршала с воплей любимого генерала.
- Опять пропал!
- Да что ты волнуешься?
- Надо что-то делать!
- Надо – делай. На тропе поставь засаду. По периметру пробегись, посты проверь.
Но неугомонный генерал этим не ограничился. Путешествуя по окрестностям, он уткнулся в ручей, неширокий, но полноводный и быстрый. Следуя за бегущей водой, Кенрен спустился к лестному озерцу, где сквозь клекот и бульканье услышал…
- За чьей ты жизнью пришел, чужак?!
Дама оказалась могущественной колдуньей. Не будь Годжун стихией, одним валуном в этих горах стало бы больше. Наверху грохнуло, в воду посыпались камни. Применять магию к хрупкой женщине дракон не мог. Но длинные ногти новой знакомой и перспектива попасть под камнепад не оставили ему выбора.
Годжун обхватил фурию обеими руками и прыгнул в озеро.
Через минуту они мирно сидели на теплом валуне.
- Отвернись, - стуча зубами, приказала промокшая красавица.
- Дудки! – ответил Годжун, выливая воду из сапога. – Так раздевайтесь.
- Да как ты смеешь!
- Смею, потому что иначе вы меня, госпожа, по затылку камнем стукнете.
- И, верно, стукну! Тогда помоги: распусти шнуровку на платье.
- Может быть, в ящерку обернётесь. Быстрее высохнете.
- Ой, - засмеялась дама, - скромный какой! Покраснел! Ну и ты тогда стань таким, какой есть на самом деле.
- Не могу, не помещусь я на валуне.
Дама скинула платье и осталась в шитой серебром рубашке. Годжун разложил сушиться шинель и плащ.
- А где поместишься?
- Там, - мотнул он головой в сторону тропы.
- Чуяло мое сердце беду. Что же тебе здесь надо, воин заморский? Золото и камни дорогие?
- Монстра… Чудовище, которое ползает по той тропе.
- Чудовище, говоришь? Господа, особенно пришлые, тоже так его называют. А здешние, которые с умом, кличут Великим Полозом. И беды от него не видят.
Годжун с досадой стукнул по валуну кулаком.
- А вы, госпожа, хорошо этого Полоза знаете?
- Встречала.
- Так предупредите его об опасности.
- Смешной ты, парень. Он меня и слушать не станет. А то, ещё осерчает, хоть я и дочь ему. Отступился бы ты…
- Дочь? Не могу, госпожа, долг не позволяет.
- Я тебя каменьями драгоценными одарю, отдашь свой долг.
Годжун горько улыбнулся.
- Вы не поняли. Честь не позволяет.
- Честь? В наших краях слова такие редко услышишь. Всё больше о золоте и прибыли говорят. Убьет тебя отец.
Дракон отвел взгляд.
- Знаю, о чем ты молчишь… Сам силой не обижен, да?
- Не печальтесь, госпожа, раньше времени.
Годжун обнял притихшую волшебницу за плечи и прижал к себе.
- Быстрый какой! Знаешь, что за такое бывает?
Дракон некстати вспомнил Кенрена и не удержался – улыбнулся:
- В глаз?
- В кандалы и в подземелье, если парень из завода, а отец девушки богат. Мой же возьмёт, да и превратит тебя в гада какого-нибудь.
- А я и так - гад, - ответил дракон, наклоняясь к бледно-розовым губам.
- Дурень! Кто Хозяйку поцелует, все на свете забудет!
- Кого поцелует?
- Я – Хозяйка Медной горы!
- Забудет, говоришь? Хорошо бы… Давай проверим, - предложил Годжун.
Ответить Хозяйка уже не смогла.
Солнце склонялось к горизонту. Исчезли шмели и пчелы, только крупные стрекозы продолжали носиться над зеркальной водой.
- А люди меня боятся, говорят, что я жестокая и бессердечная, - Хозяйка нежно погладила чешуйчатую щеку дракона.
От этих слов Годжуна буквально подкинуло на месте.
- Ох, мне давно пора вернуться!
- Быстро же ты в память пришёл! – усмехнулась Хозяйка. – Что, старшой строгий?
- Хуже! – ответил Годжун, споро причесываясь пятернёй. - Я сам старшой.
- А ты приходи сюда утром, я косу твою волшебным гребнем расчешу, может, тогда ты обо всем забудешь. Придешь?
- На рассвете, - пообещал дракон, застегивая плащ.
Он пришел к заветному камню, когда небо сменило бордовую окраску на лимонную. Солнце ещё не встало, только у редких облаков алели донца.
Хозяйка стояла на берегу и смотрела в дымящуюся туманом воду.
- Оставайся, летом в озере будешь жить. Зимой – в горе, там зимой тепло.
Годжун подошел к ней и обнял за плечи.
- Не могу. И ты не можешь бросить свою Медную гору.
- Верно говоришь.
- А хочешь ко мне в гости?
- Как есть, смешной. Давай я лучше косу тебе расчешу, растрёпа.
Следуя за бегущей водой, Кенрен спустился к лестному озерцу, где сквозь клекот и бульканье услышал, как тихий и чистый женский голос выводит грустную песню. Кенрен отвел в сторону густую еловую ветвь. На камне, сгорбившись, сидел Годжун. Тоненькая высокая женщина расчесывала его волосы сверкающим на солнце гребнем. Крик, несущийся от змеиной тропы, заставил всех троих очнуться.
- Тревога!
Женщина опустила гребень. Кенрен выскочил из укрытия. Годжун, зло на него зыркнув, встал. Он поцеловал женщину в лоб и сказал тихо:
- Пора. Прощай. Не поминай лихом.
Воины Небес понеслись к тропе. Они не знали, что вслед за ними летит птица с изумрудными крыльями.
Годжун успел как раз к тому моменту, когда сверкающий золотой бронёй гигантский змей бросился в атаку на ками.
- Назад!
Пламя, вырвавшееся из пасти чудовища, натолкнулось на стену воды и с шипением погасло.
- Кто ты? – с некоторым удивлением спросил Полоз.
- Король-Дракон.
- Что тебе здесь нужно?
- Я пришёл сразиться с тобой.
- Сражайся.
Полоз, как кобра, поднял голову, сразу став в два раза выше Годжуна.
- Превращайтесь, командир! – крикнул Кенрен.
Годжун вытащил катану и, не глядя, бросил ножны в сторону.
- Превращайся, кретин! – не своим голосом взвыл генерал.
- Остановитесь, - голос соткавшегося из теней существа звучал низко и оглушительно. - Как дух земли, приказываю тебе остановиться, Золотой Змей.
- Довэнь, - скрипнул зубами Годжун, - я об этом не просил.
- Мне не понравилось твое письмо, Жунь. Миром этого дела не закончишь. Приказать ему сдаться я не могу. Змей, прими вид человека и сражайся на равных. Да, так лучше.
И, правда, на тропе вместо огромной змеи появился рослый плечистый воин в сверкающих доспехах. Годжун опустил катану.
- Никакой дух не выстоит против стихии. Ты приказываешь ему погибнуть. Я не буду сражаться.
- Жунь, приказ подписан Императором. Его невыполнение чревато.
- Будем считать, что я струсил и провалил операцию. Департамент особых исследований останется без монстра.
Кенрен подскочил к Годжуну и радостно хлопнул его по плечу.
- Не останется! Сразу же видно было, что дело – дрянь. Я неделю назад в морозилке припрятал крокодила неучтённого. Отчитаемся крокодилом.
Десант собирал палатки, когда на поляну явился Золотой Змей в человеческом обличии.
- Прощайте, чужаки. Прощай, Дракон заморский.
- Прощай и ты. Но, уважь просьбу, позволь своей дочери иногда гостить у меня.
Лицо Полоза исказилось. Человеческие черты начали плавиться, сквозь них проступила морда зверя. Полоз вцепился когтями в белую шерсть драконьей шинели и взвыл:
- Как ты осмелился попросить о таком! Мою дочь – в полюбовницы! Даже думать не смей!
Годжун пожал плечами.
- Я, не раздумывая, взял бы Хозяйку в жёны, но она принадлежит этим горам. В чем оскорбление? Почему ты злишься?
Полоз разжал руки и отступил на шаг.
- Правду говорила дочь: ты не из другой страны, ты из другого мира. Отпустить, я её не отпущу, а обещание своё исполню. Просила дочь передать тебе подарок. Не носят воины таких украшений, да дело не моё.
И с этими словами Полоз повесил на шею Годжуну изумрудное ожерелье.
Через два часа, в штабе Западной армии главнокомандующий стоял перед столом адъютанта и диктовал список ближайших дел.
- На подпись всё отдадите маршалу Тенпо. Завтра меня практически не будет, и послезавтра, и, вообще…
Адъютант, пришибленный ожерельем, и окончательно добитый словом «вообще», отложил перо, но продолжил машинально кивать. В тишине послышались лёгкие шаги: по коридору плыла Милосердная.
- Мне тут сказали, что ты вернулся с трофеем. Покажи украшение.
Дракон поднял бровь.
- Какое украшение?
На нем, и впрямь, не было никаких украшений. Только на плече, в складках плаща хоронилась зеленая ящерка. Но кто её там увидит?
Утром Годжун по привычке поднялся ни свет, ни заря.
- Пан Лун, я уйду на несколько часов.
- Опять ты меня чудно называешь, - усмехнулась Хозяйка медной горы.
- Не хочется говорить «Хозяйка». Ты же не называешь меня главнокомандующим? Переводится это имя, как стражница потаённых мест, хранитель каменьев и золота, змея, которая…
- Хватит, хватит, - взмахнула руками зеленоглазая красавица, - кличь, как хочешь!
- Да, кстати, вчера забыл подарить, - дракон достал из шкатулки нитку ровного крупного жемчуга.
Среди жемчужин затаился практически необработанный аметист.
- Жемчуг из моего океана, а камень я нашел у тебя на родине. В зависимости от освещения, он может быть почти зелёным, как твои глаза, и почти красным…
Хозяйка встала на цыпочки и крепко обняла дракона за шею.
- Белый Уж, иногда не надо так подробно объяснять.
Годжун шмыгнул носом:
- Привык… с бойцами, тьфу, воинами… ну с этими…
- Иди и возвращайся скорее.
- Не скучай.
- Пойду на рыбок твоих дивиться.
- Кх… Только не колдуй. Ещё одну малахитовую лягушку я не переживу.
- Разве плохо?
- Золотые рыбки, если они действительно золотые, тонут. Я не люблю дохлых металлических карасей.
- Прости, помнилось, что ты бедно живешь.
- Если всё есть, то многого не надо.
- Хорошо. Я выращу около пруда незабудки.
Дракон поцеловал Хозяйку и унесся по своим главкомовским делам.
- Где? Где этот генерал, от всего отвязанный! Я его сейчас!
Далее последовала широко распространенная в армии угроза сексуального характера. Тенпо усомнился в способности главкома что-то плохое сделать с генералом вот прямо сейчас.
- Тогда, я его потом! – прошипел дракон.
- Годжун-сама, я находился под впечатлением, что у вас появился более привлекательный объект…
Годжун сграбастал маршала за узел галстука, но заглянул в изумрудные глаза и разжал пальцы.
- Тенпо-доно, это не предмет для шуток.
- Годжун-сама, простите, никого не хотел оскорбить. А Кенрена я сам не могу найти.
- Здравствуй, Пан Лун, - Годжун наклонился и поцеловал свою любимую ящерку в щёчку.
Венок из мелких голубых цветов сиял на смоляных волосах Хозяйки. Женщина закончила плести второй венок и улыбнулась дракону. Кроме цветов, около пруда невесть откуда появилось несколько красивых валунов. На одном из валунов Пан Лун и сидела.
- Откуда?.. - развел руками дракон.
- Твой воин заходил. Чернявый такой. Не принято у нас к чужим женам заглядывать. Вот я и не удержалась. Заколдовала. Прости.
Годжун присел на корточки и погладил камень.
- А назад? – спросил он тихо.
- Нет, ну, если ты так хочешь, пожалуйста, - Хозяйка закрыла лицо ладонью и заливисто расхохоталась.
На дорожке показался Кенрен. Прижимая к груди огромный валун, он неверными шажками брёл к пруду.
- Полдня таскаю я эти булыжники, - уронив камень к ногам командира, выговорил генерал, - отпустите, Годжун-сама!
Через четверть часа Кенрен на трясущихся ногах добрался до библиотеки.
- Да, - потирая шишку на затылке, пожаловался он обожаемому маршалу, - случалось, влетало мне от мужей, но только не за ландшафтный дизайн.
- Годжун! – рявкнула Милосердная, элегантным движением бедра распахивая дверь кабинета. – Своенравный мальчишка… Конзен, в смысле, отказался стать посыльным. Пришлось самой прогуляться.
За столом никого не было. Бодхисатва ухмыльнулась и приоткрыла первую створку шкафа. Книги. Вторую створку. Белая и серая униформа. Сапоги. Потянуло смесью ароматов ваксы, пыли и гари.
- Скучный ты, Годжун! В шкафу положено хранить скелет. Желательно не один. И, уж конечно, не свой. Куда ты делся?
Бодхисатва прислушалась. За неприметной дверцей, ведущей в личные апартаменты, звякнуло.
- Прокололся! Выходи.
Никакого эффекта. Заперто.
- Годжун!
- Его здесь нет, - отозвался глубокий альт.
Милосердная удивилась, нахмурилась и от души дернула за ручку двери.
- Открывай, клоун, доберусь до твоих яиц - фальцетом запоешь!
Угроза подействовала. Дверь распахнулась, бодхисатву обдало волной острого и противного запаха.
- Что это? – ахнула Милосердная.
На пороге апартаментов стояла тоненькая зеленоглазая дама.
- Скумбрия.
- Канон, - кривясь от вони, представилась бодхисатва в ответ.
- Верно, рыба с запахом. Поэтому и не велено было дверь открывать. А меня зовут Пан Лун. Заходи, раз уж пришла. Ты кто, такая грозная?
- Я, вообще-то, богиня любви и милосердия.
- Богиня любви? – изумилась дама. – Я, было, подумала, что это генерал Кенрен снова пожаловал.
Милосердной очень не понравилось упоминание в таком контексте хамоватого генерала. Какая вопиющая непочтительность! Главная сплетница Тенкай, конечно, слышала, что доселе равнодушный к сердечным делам Годжун привез с собой наложницу. Не то, чтобы Милосердная ревновала, не то, чтобы ей вообще был нужен это рогатый, покрытый чешуей зануда. Однако, при удобном случае, она осведомилась у главы юридического департамента о законности подобного проявления романтических чувств. «Она не ёкай и не человек. Дух. Все законно», - немедленно ответил чиновник. «Точно?» - удивилась такой решительности бодхисатва. «Точно», - подтвердил глава департамента, любуясь крупным бриллиантом в своем новом кольце. Тогда Милосердная решила получить информацию из первых рук.
- И кто же ты такая? Явно не дракон!
- Дракон, - улыбнулась дама, - только очень маленький, с ящерку. В горе Нижнего мира живу.
«От этих гор – одна суета».
Милосердная оценила ладную фигуру, тяжелую черную косу и ясный насмешливый взгляд собеседницы.
– Это незаконно: таскать на Небеса всяких… ящериц, - заявила она строго.
В изумрудных очах годжуньей гостьи блеснула медь, радужка опасно пожелтела.
- Правильно говоришь: нечего нам тут делать. Скажу Белому Ужу, что ты меня гонишь. Дома я и накормлю его, как следует, и среди ночи будить не позволю.
Милосердная представила, что именно в отсутствие главкома сотворит с армией не отягощенный административными талантами маршал. И что по этому поводу скажет Конзен. Точнее, что он будет говорить по десять раз на дню.
- Ужу, значит, скажешь? – Милосердная ласково улыбнулась.
- Ужу! – энергично кивнула Пан Лун.
- Бедный дракон… - бодхисатва театрально закатила глаза, - низведен до прозаичного пресмыкающегося. Но, неудивительно, драгоценности он тебе не дарит, платье носишь простенькое, рыбу вонючую заставляют готовить. Это не Уж, это аспид подколодный. С другой стороны, государственными делами не обременяет. Взаперти держит. Да и как тебя в обществе показать? Там нужно поддерживать разговоры о политике и об искусстве, к месту прочесть хокку, сыграть на сямисэне…
- На балалайках у нас только пьяные мужики играют. А на дудочке я умею.
- На чем?
Пан Лун провела перед носом собеседницы перепачканной в муке рукой, на открытом окне колыхнулась занавесь, невидимая флейта запела тихо и печально.
- Да, - оценила Милосердная, - отличная песня. Как раз змей заклинать. Хотя, Годжун и так - в вечном трансе. Толку от него. Слушай, а он, вообще, знает, зачем нужна женщина? А ты сама-то знаешь? Могу просветить, так сказать по долгу службы.
- Один уже предлагал. Пришлось его поучить маленько. На тебя похож. Тоже цепью обмотался. Хочешь, познакомлю? Будете друг об друга греметь, как каторжники, - Хозяйка склонила голову набок и лукаво улыбнулась. - В нашем мире любой ребенок знает, зачем быка к корове повели. А, как в ум тот ребенок входит, так понимает ещё, что, чем меньше без дела говорить, тем больше силы для дела остается.
Милосердная, не отличающаяся мирным нравом, разразилась длинной речью. О любви и милосердии. А потом о милосердии и любви.
- И, учти, здесь косы носят только солдаты, - закончила она проникновенную речь.
Пан Лун смиренно выслушала наставления и тоже открыла рот:
- А теперь, позволь мне сказать то, что я хотела сказать уже давно. Хвост, - ящерка потыкала пальцем себе в темечко, - твой хвост, съехал набок, и выглядит смешно. Слишком тяжелый зажим. Если у наших девиц случаются редкие волосы, они заплетают в них больше лент. Просто и красиво.
Кенрен шел к Годжуну, когда наперерез ему кинулся маршал.
- Назад. Там Милосердная в гости к Хозяйке заглянула.
- Думаешь, подерутся? – загорелся Кенрен, который до сих пор не мог забыть валуны. – Ничего страшного!
- Кенрен, ты идиот! Страшное наступит, если они сговорятся! Ох, у Годжуна на этот случай хотя бы заступница есть.
Устав от светской беседы, дамы перешли к решению насущных вопросов. Теперь колдуньи весело болтали и смеялись. Они прикидывали, какие самоцветы особенно подойдут к фиалковым глазам Милосердной и как разнообразить гардероб Хозяйки, чтобы он понравился дракону и одновременно соответствовал легкомысленной моде Небес.
ИНТЕРМЕДИЯ. СТИХИИ
Феникс влетел в комнату совета, осмотрелся, отдышался и радостно сообщил:
- Дракон опаздывает.
- Это ты опоздал. А Годжуна просто не будет, - проворчал Тигр, плотнее закрывая дверь.
- Не удивительно, - пожал плечами Феникс, - такая красотка дома, охота ему на ваши рожи любоваться!
- Вот об этом и поговорим. Втроем, - нахмурился Черепаха. – Дракону о совете не сообщили.
- Так у нас тут будет заговор против него? – обрадовался Феникс.
- Скажешь тоже… - блеснул глазами Тигр.
Черепаха нахмурился ещё суровей и заговорил:
- Как вы знаете, Годжун привез из Нижнего мира гостью…
- Странная тема для военного совета, - воскликнул Феникс, - хочешь посплетничать – так и скажи! Я, кстати, с этой дамой знаком! Она меня чаем поила. Ничего особенного. Я про чай. Зато сласти к нему прилагались очень даже вкусные.
- Какие - такие сласти? – недоверчиво фыркнул Тигр.
- Фрукты в сиропе, - Феникс от воспоминаний аж глаза закатил.
- Варенье, - поправил его Черепаха. – Речь не об этом.
- А жаль! Ещё кедровая настойка и медовуха.
- Постарайся не открывать рот в течение нескольких минут. Я не шучу!
- А я не могу всерьез обсуждать наличие у взрослого мужчины красивой женщины.
- Проблема не в ее наличие, а в том, что она – дух земли.
- Ну и что? Родится у них, в крайнем случае, какой-нибудь промежуточный дух болота.
- Ты не понимаешь? Равновесие стихий нарушилось. Никто не знает, к чему это приведет. И никто не хочет узнавать. Меня уже спрашивали, зачем я подсунул наивному ребенку свою креатуру.
- Да этот ребенок кого угодно забодает! - расхохотался Тигр, параллельно соображая, что такое «креатура».
- Но, на Небесах полно всяких мелких духов-прислужников. И никто не дергается, - удивился Феникс.
- Вот именно, это слуги. Годжун слишком серьезно к гостье относится.
- Годжун ко всему слишком серьезно относится. Что ж ему теперь, одному куковать?
- Я об этом подумал, - ответил Фениксу Черепаха. - Годжуну нужно жениться на высокородной ками с большим штатом обслуживающего персонала. Тогда в его доме появится много женщин. Одну лишнюю никто не заметит.
- Неизвестно, как к этому отнесется Хозяйка, - засомневался Тигр.
- Насколько я успел заметить, Пан Лун не по-женски здравомысляща.
- Внешность у дракона подкачала. Но если осторожно намекнуть на его полную индифферентность к будущей жене, желающие найдутся, - приступил к планированию Феникс.
- Если акцию грамотно пропиарить, тщеславные отцы невест Годжуна на кусочки разорвут. Дочь – королева драконов, - внёс свою лепту Тигр.
- Это ему может не понравиться. Поскромнее. Кстати, для разработки плана действий я привлек солидного эксперта. Слышите, идёт?
Милосердная грациозно проплыла мимо стихий и рухнула в предложенное кресло.
- У меня своей работы полно. Некогда. Устала дико. Вам-то, воякам, какое дело до милосердия? - пробурчала она, сдувая с носа прядку.
- Мы - касательно любви, - приступил к объяснениям Черепаха,
- … и, мне кажется, будет неплохо, если вы замолвите слово, - закончил он.
- Замолвлю, - пообещала бодхисатва и вдруг оживилась. - А перед кем?
- Перед родителями невесты. Надо тонко объяснить им ситуацию. В случае, если вы будете свахой, успех мероприятия гарантирован.
- Ну… пошли. Для начала, сообщим жениху, что он жених.
Жених встретил делегацию неприветливо и лапидарно.
- Чего надо?
Он потоптался на пороге, ожидая ответа, зевнул и по-собачьи клацнул зубами.
- У самой глаза слипаются, - посочувствовала Милосердная. - Пан Лун спит?
- Она уехала.
- Правда?
- Правда. Так что вам нужно? Всем.
Черепаха взял слово.
- … и, думаю, лучше всего подойдет женщина упитанная, золотоволосая. Для контраста…
Годжун проснулся.
Чуткий легкокрылый Феникс вынырнул из-под загребущей драконьей лапы и прыгнул в распахнутое окно. Черепаху и Тигра выручило то, что, следуя спасительному инстинкту, они брызнули по коридору в разные стороны. Годжун, ослепленный яростью, заметался, и момент был упущен.
Перед дверью осталась только Милосердная. От смеха она не могла сделать и шага. Годжун ткнул пальцем в ее теплый мягкий бочок.
- Твоя идея?
- Д-д-довэня….
- Промахнулся он с культурно-историческими реалиями. Не додумал. Ну, я ему завтра додумаю, - пообещал дракон и ушел спать.
КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.
Годжун любовался озером, которое теперь считал своим, чисто умытым небом и буйной травой с вкраплениями мелких цветочков.
Дракон, уже несколько дней гостивший в Медной горе, сказал Пан Лун, что хочет пройтись. Высокие своды чудесных пещер тяготили духа воды. Ящерка поняла любовника и отпустила.
- Я так и думал!
Густой низкий голос отвлек Годжуна от созерцания пронизанных светом водорослей.
- То-то Хозяйка суетится, еду готовит. Обычно, ее не допросишься. Как же ты осмелился сюда явиться?
- Здравствуй, Полоз, - сказал Годжун. - Являются привидения. Военные прибывают.
Полоз усмехнулся.
- Опять, милок, биться пожаловал?
- Нет.
- А что так? Давай силой померяемся.
- Не хочу. Устал я.
Полоз вздохнул.
- И чем же ты, такой несуразный, дочь мою околдовал? От чего устал-то?
- Воевал.
- Гм. А скажи, вояка, камень этот разбить можешь?
- Нет. Жалко. Красивый камень.
Полоз хмыкнул:
- Жалко камень?
Древний змей подумал и улыбнулся.
- Сабля у тебя, не ребячья ли?
Годжун отстегнул ножны и передал оружие отцу своей Пан Лун.
- Знатный клинок, - удивился Полоз. - Мастер ковал. Откуда?
- От отца.
- Жив?
Годжун склонил голову. Полоз скривился, глубоко вдохнул лесной воздух, огладил ладонью кору старой ели и спросил.
- А твоя мать? Как дочь мою встретила?
- Мать ушла вместе с отцом.
Полоз долго молчал. Молчал и дракон.
- Хороший меч у тебя, а рукоять плоха. Тряпкой какой-то обмотана.
Годжун оживился.
- По ней рука не скользит: кровь впитывается. Рукоять потом можно заменить, зато клинок и хозяин останутся.
- Ишь ты! А у нас мечи любят каменьями драгоценными украшать.
- Это для гордости, не для войны. Воин не будет рисковать ради бахвальства.
- Да? Заметил я, чудно вы живете.
- По-всякому…
- Воины твои, они как обычные люди были.
- Они боги. Небеса принадлежат им. А я – дракон. Мне принадлежит четверть драконьего мира.
- Что же ты чужим служишь?
- Я защищаю Небеса от скверны.
- Мы, значит, скверна?!
- Заметь, сражения не случилось. Тебе я открою правду. Небеса думают, что я сражаюсь за них. Пусть думают. На самом деле, я сражаюсь за свою родину и защищаю её от Небес.
- Мудрено. Мне проще. Вот золото, - Полоз топнул ногой, мох расступился. – Захочу - подарю, захочу - отниму. Пошли ко мне, такого нигде больше не увидишь.
Своды пещеры встретили хозяина и гостя золотым светом огромного очага, черной кованой мебелью и запахом жареного мяса.
- Расщедрилась. Полгода отца голодом морила, - ухмыльнувшись, пробурчал Полоз. – Садись, угощайся.
Годжун осторожно пристроил тощий зад на изукрашенное тонкой вязью сиденье.
- Нда, если в ярости плюешься огнем, то держать деревянную мебель убыточно.
Полоз захохотал.
- Это ты меня тогда, по чести сказать, оплевал с ног до головы! В пещере этой все по-моему устроено: пол из золота, мебель чугунная. Мой любимый сплав, и мастера лучшие ковали. А тебе какой металл больше по сердцу?
- Сталь с повышенным содержанием марганца.
- Ась?
- Впрочем, я не специалист, - смутился дракон.
- Заметно, - буркнул Полоз. – Нет бы тебе в русалку какую влюбиться.
- У русалок тоже отцы есть.
- Давай, хоть, тогда поборемся с тобой, без мечей. Для порядка.
- Какого порядка? – удивился Годжун.
- Бока тебе намну, душу свою успокою.
- Ничего себе, порядок! Ладно, давай.
Далее следовало.
Полоз ударил Годжуна кулаком в лицо. Годжун увернулся, зацепил стул и с чугунным грохотом рухнул на пол.
Полоз по наивности прыгнул к поверженному дракону. Годжун пяткой выбил из-под Полоза ноги. Полоз отлетел к стене, по дороге перевернув скамейку с райскими птицами.
Оба поднялись.
Годжун умудрился схватить Полоза за запястье и заломить ему руку.
Полоз умудрился ударить Годжуна по голени и таким образом освободился. Он немедленно протянул руку к белой косе. Годжун мотнул головой. Зажим косы ударил Полоза по носу. Полоз временно ослеп от слёз, но нашарил противника и повалил его на пол.
Клубок тел столкнулся с массивным столом. Лежащая на столе жареная курица улетела вдаль.
- Ах, вы! – раздалось с порога. – Я старалась…
Клубок распался. Полоз поднялся и, держась за поясницу, побрел к курице.
- Вот для этого и нужен золотой пол: все стерильно.
Годжун, кряхтя, вернул мебель на место.
- Вот для этого и нужна чугунная мебель: все цело, - проворчал он.
Курицу положили на серебряное блюдо и вернули на место. Полоз налил в два кубка чудом сохранившуюся медовуху:
- Отдам тебе мою ладушку. Сражаться, если судьба приведет, за нас будешь?
- Да, - поклялся Годжун.
В чайной, куда обычно забегали перекусить неженатые офицеры, стояла мертвая тишина. Причиной ее безжизненности был главком Годжун, обедающий в центре зала. Прямой, серый и опасный, как ствол орудия, дракон сидел перед большим чайником и, судя по всему, собирался так сидеть долго.
С его приходом сразу завяли цветы на столах, а у окружающих пропал аппетит.
За окном противно моросило. Один их высокородных князей, торопящийся на важное совещание, обратился к Годжуну, как к духу воды:
- Нельзя ли, уважаемый, дождь прекратить?
- Плановое мероприятие, - единственным тусклым глазом созерцая чашку, ответил дракон.
- На время хотя бы? – немедленно пошел на компромисс чиновник.
- Я должен на кнопочку какую-нибудь нажать? Или кран закрыть? – осведомился Годжун, демонстрируя чашке клыки.
Князь ничего не ответил, только рукой махнул и ушел в дождь. Все в Тенкай знали, что дракон, после бунта своих подчиненных и длительной командировки на Запад, сильно изменился. Он раздался в плечах, утратив былую хрупкость, жемчужная чешуя на лице загрубела, а огненный взгляд помрачнел. Но это было ещё не всё. Характером дракон стал мерзок и на расправу скор. Пожалуй, только к своим бывшим попутчикам он относился более-менее терпимо. Но однажды, в недобрый момент на Высшем Совете, Конзен посмотрел дракону в лицо, содрогнулся и с тех пор старался обходить бывшее транспортное средство стороной. После путешествия секретарь Милосердой сделался очень чутким, когда дело касалось неприятностей. Маршал, вынужденный часто общаться с драконом, всегда был с ним предельно вежлив. Только генерал…
Вот сегодня, например, Кенрен, проходя мимо драконьего стола, неожиданно брякнул:
- Ну, что? Погода шепчет: «займи, но выпей»?
- Сутки ареста, - не поворачивая головы, откликнулся Годжун.
Кенрен уполз к маршалу и там, отряхивая намокший плащ, пожаловался:
- Совсем озверел.
- Слушать твои шутки – большое испытание даже для существа, доброго от природы.
- Но, согласись, озверел?
- Если тебе от этого будет легче, то – да – озверел. И это неплохо. Порядка теперь больше.
- Тебе хорошо говорить…
Маршалу, действительно, стало проще служить. Армия работала, как хронометр. Маршал перестал заниматься рутиной и полностью отдался науке.
Генерал продолжил нытьё.
- Был такой безвредный, как ящерка, а теперь - настоящий варан: хвостом с ног сшибает и живьём жрёт, – Кенрен содрогнулся, вспомнив неприятный момент из прошлого. - Поговаривают, огнем начал плеваться…
- Кто поговаривает? – ухмыльнулся Тенпо. – Доиграешься, сплетник! Погоди, как ты сказал?
- Огнем.
- Нет, не об этом.
Некоторое время маршал размышлял, потом сказал генералу:
- Надо кое-что сделать.
- Я всегда - пожалуйста, - приготовился к подвигам Кенрен.
- Иди-ка ты на губу. Это дело я лучше проверну сам.
- Не опасно одному?
- С тобой опасней.
На другой день, испросив отпуск по личным обстоятельствам, маршал отправился вниз.
Он с трудом нашел ту гору, рядом с которой несколько столетий назад встретил изумрудную ящерицу. За долгую жизнь Тенпо видел много всяких чудес, но в этих горах, впервые в маршальской жизни, животное весело засмеялось над сказанной невзначай шуткой.
- Зря ты пришел к этому озеру, чужеземец. Отсюда не возвращаются, - женский голос звучал жестко и ровно.
- Неужели, ты людей стала губить? – ахнул Тенпо, поворачиваясь к черноволосой красавице.
- Они давно сюда не захаживают, это ты не учён пока, - вздернула бровь женщина.
Воцарилась звенящая тишина.
- Если вы меня сейчас убьете, я так и останусь неученым, - заметил маршал.
Хозяйка Медной горы отвела тяжелый взгляд. Для Тенпо мир опять наполнился звуками.
- Говори, что тебе надо, и уходи от греха.
- Позвольте рассказать вам о Годжуне.
Порыв ветра пригнул траву. Озеро покрылось рябью.
- А есть, что рассказывать? - надменно спросила Хозяйка, но потом все-таки шепнула. – Он жив?
- Жив. Выслушайте. Через неделю после того, как Годжун вернулся отсюда домой, на Небесах произошел бунт.
- Кто же бунтовал? – ахнула Хозяйка. – Неужели он?
- Я бунтовал, вообще-то, - потупился Тенпо, - и ещё кое-кто, но это мелочи… Годжун пытался нас остановить и был серьезно, почти смертельно ранен. Не нами. Несчастный случай. Когда он все-таки умер, нас, бунтовщиков, отправили на перерождение. А потом, чтобы мы смогли заслужить прощение, - в опасное путешествие. Годжун нас сопровождал. Совсем недавно прощение состоялось. Все вернулись к прежней жизни и к прежним обязанностям.
- Ты что, чужеземец плетешь? Как это он поехал, если умер.
- Оговорился, простите. Когда он выздоровел.
- Вот так сказка! – горько усмехнулась Хозяйка. - Столько лет минуло. Нежели нельзя было весточку послать?!
- Наверно, он не хотел, чтобы вы видели…
- Что видела?
- Раны, уродство, - Тенпо показал пальцем на своем лице. – Чтобы вы увидели его слабость и смерть… шрамы. Поверьте мне.
- Да ты ж толком ничего мне не сказал! Только все путаешься, то жив, то умер! – возмутилась Хозяйка.
- Я погиб раньше, чем он… был ранен, - пожал плечами маршал, - и подробностей не знаю.
- Погиб? А кто мне сейчас сказки рассказывает?
- На Небесах можно воскреснуть. Вы же там были.
- Я к Годжуну в гости ездила, а не за загадками вашими.
- До нашей… экспедиции у меня не было возможности с ним поговорить. И потом, во время путешествия, я тоже вопросов не задавал. Только после возвращения на Небеса узнал некоторые подробности. Годжун нашел в себе силы написать правдивую историю бунта. Теперь настала моя очередь отдать ему долг: рассказать вам о том, что произошло с ним.
Тенпо запутался и решил больше не мудрить.
- Короче, он жив, очень тоскует и любит вас. Всё! Долг отдан, можете превращать меня в камень.
Хозяйка задумалась.
- Ступай домой чужеземец. Жив он… Хорошо. Живи и ты.
- Пойдемте со мной.
- Уходи, пока я не разгневалась.
- Без вас не уйду, - решительно заявил маршал.
Тенпо почему-то представил себе Кенрена, который с воплем «Сжалься, красавица! Спаси! Он нас загрыз совсем!» падает перед Хозяйкой на колени. Вероятно, это был тактический просчет - оставить генерала в Тенкай…
- Госпожа, вы тоже тоскуете…
Лицо женщины исказилось от гнева, и она крикнула:
- Говорливый больно! Так будь ты...
Тенпо понял: сейчас произойдет что-то не самое лучшее в его жизни, и тоже завопил:
- Он нас загрыз совсем! И себя тоже! Пощадите! Его, в смысле.
Хозяйка осеклась, подумала и вздохнула:
- Хорошо, пойду, посмотрю на него.
- Кто там? – спросил Годжун, раздражаясь на стук в дверь.
- Маршал Тенпо, - отчеканил Тенпо и открыл дверь.
Дракон стоял у открытого окна. Он даже не удосужился повернуться к вошедшим.
- Быстро же вы, маршал, умеете улаживать свои личные дела.
Острые когти Хозяйки пропороли на маршальском предплечье и рубашку, и халат. Тенпо взвыл:
- Это были ваши личные дела! Обернитесь хотя бы, осел!
После этой тирады маршал, посчитав свою миссию выполненной, сбежал из кабинета.
Дракон яростно крутанулся на каблуках и захлебнулся воздухом. Он несколько раз зажмуривался, но морок не исчезал. Понимая, что сходит с ума, Годжун со всей дури впечатал кулак в оконную раму. Треснуло древнее дерево, посыпалось битое стекло.
- Не ждал?
Годжун помотал головой.
- Неужели прогонишь? – улыбнулась Хозяйка.
- Я… - попытался ответить дракон.
- Молчи, а то скажешь глупость какую-нибудь, потом корить себя будешь, - остановила Пан Лун своего Белого Ужа.
Она подошла к дракону, погладила шрам и сказала укоризненно:
- Возьми платок. Ты руку порезал. Не мальчик уже, стекла бить.
Справившись, наконец, с чувствами, Годжун прошептал в смоляные волосы своей сердечной подруги:
- Пока я был в отлучке, почти весь мой сад погиб, только лазоревые цветы у пруда остались. Я часто туда хожу. Пойдем к ним вместе?
На следующий день, когда Годжун покупал в чайной пирожные, мимо него совершенно случайно прошел Кенрен. На траверзе дракона Кенрен писклявым голоском затянул:
- Пооони мальчиков катает, пооони девочек катает…
Годжун нежно улыбнулся, с трудом сфокусировался на генерале и сказал:
- Сутки ареста.
О том, что было дальше, история умалчивает. Нет ей дела до нашего любопытства.