Закон тайги. таёжная деревня. повесть

               
                Глава1.
  - Тормози,сбрасывай!
  - Куда? Чем засыпать будем? Снегом? Весной растает…
  - Что ты! Сечас долбить?Сбрасывай,говорю, снега побольше навалим… Весной захороним…
    Костя всё слышал,но сказать ничего не мог…Он лежал вместе с Мишкой и Сёмкой в кузове грузовика,но они были мёртвые, а он ещё живой,хотя почти без памяти.Он чувствовал,как схватили Сёмку за руки и за ноги, раскочали и бросили в сугроб,так же и Мишку,потом бросили и Костю… Соскочили,забросали снего выбрался м,уехали…
     Костя открыл глаза,снег залепил рот и нос,но пелена снега пропускала воздух.
Костя начал барахтаться,,стряхнул снег.Он был в одной нижней рубашке,прилипшей к телу,мокрой от снега.Мороз был не очень большой,но мела метель,ветер прохватывал насквозь,снег мешал дышать.
   Костя встал на каркчки,потом поднялся совсем,сделал шаг - и обхватил руками ствол дерева.Кругом тайга шумела,спорила с метелью,а Костя шел куда-то,проваливаясь в снег,хватаясь за ветки деревьев,его рвало,он терял сознание,падал,вставал,опть шел.
  Сколько так продолжалось,он не знал,но рвался куда-то из последних сил.Вдруг мальчик наткнулся на плетень,пошёл по нему,отыскивая калитку,нашел и увидел разметённую дорожку.Он прошелдо ерыльца,шатаясь,размахивая руками,как пьяный,
взобрался на высокое крыльцо и упал,стукнувшись о запертую дверь.
    Очнулся Костя в постели,на теплой верандочке,под одеялом,сшитом из лоскутов,под головой - пёстрая подушка,и никого не было рядом,попробовал поднять голову и бухнулся головой в подушку.И вдруг заплакал навзрыд,всхлипывая,не утирая слёз.
  Прибежала маленькая девочка,позвала мать.Пришла тётушка,повязанная платком.
 -Ну что,касатик,очнулся?
Костя чуть улыбнулся потрескавшимися губами.
 - Говорить можешь?Откуда ты?Как звать-то?
 - Я Костя.Я из детского дома.
 - Убежал?
 - Нет,я болел,решили,что уер,вывезли,закопали под снег…И Мишку закопали,и Сёмку…
Они всё равно мёртвые,а я очнулся…Не отдавайте меня обратно!Всё равно я мёртвый!
  Тётушк задумалась,запечалилась,сидела,молчала…Пришел дядька в тёмной рубахе и пиджаке внакидку,бородатый.Тётушка спросила его:
 -Ты слыхал?
 -Слыхал…- Дядька обратился к Косте:
 -Хочешь жить с нами?
 -Ой,дядечка,хочу!
 -Так вот,с этого часа я для тебя не дядя,а батя,отец твой,понял?
Костя кивнул. 
 -Слушай дальше…Ты теперь Коля,Николай Городов,по отчеству Алексеевич.Лет-то тебе
сколько?
 -Двенадцать.
 - Пойдёт…
 -Ой,дядечка,век благодарить буду!
 -Скажи - батя…
 - Батя…
 - То-то,а вот мать твоя,зовут её Марья,а это сестра твоя - Дашутка…Мать!Надо
метрику нашего Колюньки поискть…Ты всё понял?
 -Понял,батя!
 -Ну,поправляйся,живи…
   Дядька вышел,а тётушка стала поить травным чаем больного мальчика.Чай был
 немного горький,но вкусный.Костя пил и с благодарностью смотрел на свою новую маму.Лицо у неё было светлое,глаза зелёные,добрые.Костик напился,и ему очень захотелось спать.Он закрыл глаза,и Марья,взяв за руку Дашутку,ушла на кухню.
Но Костя не спал.Он вспоминал родную маму и всё,что случилось прошлой зимой,весной и летом.
   Костя жил с мамой в Хабаровске,на улице,которая спускалась к базару.Зимой хорощо
было кататься на самокатах,которые сами мальчишки мастерили из дощечек и старых
коньков.Самое главное у самоката был руль,которым можно было быстро повернуть,
если в начале улицы показывалась машина.
   Папу Костика арестовали под Новый год,но для мальчишки жизнь мало изменилась.Он только плакал по ночам,а днём - та же школа,те же друзья-мальчишки.
 Мама работала в поликлинике,и жили они во дворе этой поиклиники…А в начале лета,
в июньскую душную ночь,пришли за мамой.Прежде,чем уйти с конвойными,мама попросила разрешения уложить сыну рюкзачок.Ей позволили.И попрощаться позволили,поцеловать в макушку,обнять крепко.Костя был словно ватная игрушка,только тихо плакал,и руки
висели,как тряпочные.Маму увели,а потом скомандовали сыну:
 - Ну-ка ,выходи,малой!Хватит кукситься!
 Костяподхватил рюкзачок,вышел в осеннем  пальтишке,в ботинках,как мама одела.Ему велели лезть в "Чёрный воронок,"а когда он замешкался,поддали прикладом.Мальчик
 кричал:
- Не трогайте меня!Я сам залезу!
 Конвойные больше ругать  парня не стали:было уже светло,и,хотя улица была пуста,
 они знали,что из-за сдвинутых занавесокна них смотрят…
  Это утро,такое солнечное,шумящее зелёной листвой,пропахшее цветами, свежестью большой реки,навсегда оталось с Костиком
  Детдом был в деревне,и деревенские детдомовцев не любили,дразнились,дрались.В детдоме их понукали:"Эй вы,дети шпионов,поворачивайтесь!"Они всё для себя делали сами:мыли полы,стирали,работали на огороде,чтобы были овощи для детдома,рубили дрова,топили печки.В начале зимы Костя простыл,болел с высокой температурой,теряя сознание,почти ничего не ел.Лекарств в детдоме не было,ухаживать за больными было
некому,так и умерли Сёмка с Мишкой,а его тоже посчитали мёртвым…
   И опять переменилась Костина жизнь…Так случилось,что подобрал его дядька Алёша
 У семьи Городовых случилось страшное горе:умер сын Коля,напоровшись на ржавый гвоздь.И никто ещё не знал об этом. Зимой жители маленькой деревни редко ходили друг к другу в гости. Деревня была глухая, староверская, таёжная. Алексе Степанович решил сразу:"Бог взял - Бог дал." Так и стал жить Костя за Колю, а тётка Марья выходила его, и к началу декабря поднялся мальчик на ноги.
    Дядька Лёша уходил в тайгу на охоту. Взял он с собой Костю-Колю, за собой они тянули сани-нарты, на нартах - припас, а ещё что-то длинное, закутанное в мешковину. Вышли рано, часа в четыре, было ещё темно, метель мела низовая, прошли деревню быстро. Шли на широких таёжнх лыжах. Мальчик на лыжах ходить умел:его выучил родной отец, но то были узкие"городские" лыжи, а эти широкие, и шли они без лыжни, прямо по снежной целине, но корка наста держала хорошо.
   С высоких кедров и елей сыпалась кухта(рыхлый снег), собаки ныряли в снег и прыжком выныривали, как из воды. Около ели собака облаяла белку, как бы приглашая охотника, но мужчина и мальчик не обратили внимания на собак - они тащили тяжелые нарты по снежной целине. Солнце ,не по-зимнему яркое, щедро ветило, стало даже жарко. Шли до заимки почти до самого заката.
  Избушка на таёжной заимке основательная: с печкой, с трубой, стол струганый,
полати. Оставили нарты на дворе,затопили печку из того, что было  приготовлено в прошлый приход,закипятили чай, подогрели пирожки, повечеряли.Прежде, чем ложиться спать,затащили нарты в холодные сени. Собаки,получив свою порцию еды, свернулись на полу избушки. батя постелил на полатях ряднышко, устроил вещи под голова и позвал Колю. Улеглись, накрывшись батиным полушубком и колиной телогрейкой. Коля заснул сразу, Алексея одолели думы. Он не жалел, что приютил мальчика, наоборот, новый сын ему нравился: хороший помощник, тихий, не балованный. Но не утихла боль от потери своего сына. Он всё вспоминал его = задорного, вихрастого, улыбчивого, его смех ещё звучал в ушах отца…
    А поутру, когда поели, опять взялись за нарты, но везли недолго. Остановились у старой ели, взяли лопаты, стали снег разгребать, очистили место, батя дал мальчику ломик, нарисовал прямоугольник. Коля стал долбить  землю. Но скоро батя натаскал сухих веток и развёл огонь в ямке, вырытой заступом. Пока огонь согревал землю, батя подрубил широкую, трухлявую ель, и они принялись пилить её двуручной пилой, а когда ель упала, очистили ствол от веток, и батя, отмерив, сколько нужно, наметил, где пилить, и они опять пилили, а потом батя долбил дерево, пока не получилось что-то вроде лодки-долблёнки.Коля же копал землю.
    Он понял, что роет могилу, а батя делает гроб. Понял Коля, что торопится батя потому, что зимний день короток…Наконец и могила была готова, и долблёнка…Алексей подошел к нартам, распутал верёвки, снял мешки. Коля увидел того мальчика…Он уже высох, но на лице застыло страдание, губы открыты, как для крика, руки прижаты к груди, пальцы сжаты в кулаки. Батя взял тело на руки иположил в "лодку", устланную хвойными лапами, наклонился, поцеловал в лоб, рукой подозвал Колю. Мальчик нагнулсяи коснулся губами холодного лба.Ему показалось, что это мрамор,но он не боялся, только жалко было…
   Батя и Коля взяли "лодку" с двух концов  и стали опускать. Батя прыгнул в яму и устроил "лодку", потом Коля подал ему выдолбленную крышку. Батя перекрестил сына двуперстным крестом и закрыл крышку, затем вылез, и уже вдвоём они засыпали и заровняли могилу.
   В избушку вернулись затемно. Алексей Степаныч молчал,Коля, тоже молча, шел за ним. Повечеряли пирожками с чаем, накормили собак, легли спать.Так и стали жить они в избушке. Дружно жили, много не разговаривали. Батя на охоту с собаками ходил, Коля кашеварил. Он умел похлёбку, кашу, картошку сварить. Батя научил его готовить мясо. Брал Колю на охоту не часто, но стрелять белку научил. Так и дожили до весны, когда потекли с сопок ручьи в ледяном ложе, зацвели кое-где первоцветы, распустился багульник.По последнему талому снегу ушли Батя с Колей в деревню, на нартах везли мясо, шкурки на продажу.Марья встретила их радостно. Поцеловалась с мужем, Колю поцеловала в щёку, он вздрогнул: вспомнил, как родная мама , прощаясь, прижала его и поцеловала в макушку.
    Деревня, кда попал Костя, была старообрядческая, таёжная, глухая. Редко деревенские выезжали в район, ещё реже в Хабаровск. За пушниной к ним приезжал скупщик, менял пушнину на охотничий припас, одежду, мануфактуру, необходимые продукты, денег не давали, но и так жилось неплохо: огород, корова Зорька, дрова рядом, тайга даёт ягоды, грибы, лимонник, травы в чай и для здоровья…
    Время от времени вся деревня собиралась в просторной избе старосты, садились на скамьи перед столом, мужики впереди, бабы в белых платках с детьми, даже с грудными
на рукаж, на скамейках позади.Сначала разбирали сельские дела, потом молились, пели хором молитвы. Мальчишек ставили с боку стола, чтобы запевали, а подхватывали все.
Колю тоже поставили петь, но он молитвы не знал, а подпевал за всеми. После собрания староста позвал Алексея Степановича и Колю к столу.
 - Чтой-то твой отрок молитвы не знат?Раньше знал…
 -Болел очень…Память отшибло…
 -Чем болел?
-Застудился шибко…Думал я - помрёт, а вот - выжил…
 - Научи молиться-то…
 - Научу…
  Вот и весь разговор.А Коля стоял ни жив, ни мёртв, но обошлось. Деревня приняла Колю…
      Батя с Колей собирались на покос, пятилетняя Дашутка капризничала, просилась на покос. Батя только усмехался, а Коля сажал Дашутку на спину и бегал с ней по комнате, на кухню, на веранду. Батя и мама Марья смотрели на них и улыбались ласково. Ушли на покос в тайгу до зорьки, жили на заимке, а полянки искали вокруг. Коля учился косить , учился копнить. Батя не мог на него нарадоваться: Коля послушный, немногословный, за всё благодарный, какой-то забитый, не таким был настоящий Колька…Но Кольки нет…Бог взял, Бог дал…А Марья ждёт ребенка.
    Коля помогал на огороде, пилил с Батей дрова, помогал по дому маме Марье
(он называл её маменькой). Играл с Дашуткой, которая его обожала.
     Жизнь бежала на другую зиму, отшумел листопад. Маменька наварила варенья из голубицы и брусники, насолила грибочков, огурцов, капусты. По утрам были заморозки,
но Коля не болел, наоборот, окреп, загорел за лето, ходил в унтах и телогрейке.
Батя подумывал, как бы сделать ему полушубочек из овчинки и шапку из енота.
       А в детдоме летом похоронили всех, кого закопали зимой в снег, не считая, в общей яме и не спохватились Кости Малкова. А осенью вдруг в детдом приехала костина мама. Принял её заведующий, показал книгу, где было записано, что Костя Малков умер, не перенеся воспаления лёгких, показали ей общую могилу, холмик возле забора,
где не было никакого знака. Мама нарвала в тайге поздних цветов и ягод с веточками
и положила на холмик. Она долго стояла на коленях в палых листьях, прижав к груди сцепленные пальцами руки…Неизвестно, узнала бы она в крепеньком, загорелом Коле
своего Костика, бледненького, тоненького, болезненного.


                Глава 2

   В ту весну всё расцветало всё радовало: и огород, и общее поле, где сеяли пшеницу, рожь, овес, гречиху, садили картошку.С работами управились быстро и на общем поле, и у себя, а в начале лета грянула война. Хотя деревня была таёжная, в армию забрали всех от 18 до 50 лет.Собрался сход в избе у старосты. Парни и мужики, которым уходить, стояли перед сходом в праздничных рубахах и без картузов. Староста говорил мало:
 - Мы все - люди старой веры. Господь говорил:"Не убий", но издавна в годы беды и лишений против супостата Русь высылала своё войско. Вы теперь - ратники, защитники наши, идите с миром, защитите Русь, не щадя живота своего.
  Мальчики, построенные у стеночки, запели молитву, те, кого назвали ратниками, подхватили громко и грозно. Затем вышел Алексей Степанович Городов:
 - Простите, люди добрые, дети наши, жены наши, отцы и матери, братья и сестры, простите за простите за всё, что мы не так сделали, может, словом вас обидели  (он поклонился народу в пояс), пожелайте нам добого пути, силы в бою, ясной головы и твёрдой руки. Прощайте, живите здесь за нас, правьте хозяйство, берегите малых деток, слушайте старших, будьте во здравии…
   К столу вышел старик Иваныч, бывший партизан, которого ещё в гражданскую"Дедом"называли:
 - Будьте покойны, воины наши, всё мы сохраним, вы там воюйте, Русь охраните, себя сберегите, нам весточки шлитете сильны духом, храбры сердцем и честны разумом.
         На следующий день приехал грузовик, и вся деревня вышла провожать. Бабы,многие с грудными на руках, плакали тихо, не выли в голос. Батя Алёша шёл в обнимку с беременной Марьей, а рядом Коля вёл за руку Дашутку. Остановились.Батя взял Колю за плечи:
 -Ну, Колька, на тебя семью оставляю, береги мать, смотри за Дашуткой, справляй всю работу, я тебя всему выучил, как знал…
  Он трижды поцеловал Колю, поднял Дашутку высоко-высоко, расцеловал и поставил
 на ножки рядом  с Колей.И стал прощаться с Марьей, тихо что-то говорил ей, гладил по волосам, обнимал, целовал и опять говорил что-то, а она кивала и смотрела ему в лицо…
    Попрощались, сели в кузов грузовика, машина поехала, а ей вслед махали руками, платками, слышался тихий плач. Деревня осиротела…Староста был мужик ещё не старый, хотя и без руки ещё с гражданской, но авторитет в деревне имел и управиться мог.
   Коля ходил со всеми на общее поле, помогал маменьке в огороде и по хозяйству. Он вытянулся, раздался в плечах, был спокойным, немногословным, настоящий хозяин в семье.А в июле у Марьи подошли роды, и Коля растерялся бы, если бы маменька не была такая деловая и спокойная. Морщась от боли, послала Колю к бабке Агаше, всё прибрала в доме, сама ушла в баньку, от людей и от скотины подальше. Пришла баба                Агаша и стала командовать Колей: то печь в баньке растопи, то воды в котёл натаскай, то простынь старую тащи. А была ночь, никто в деревне света не зажигал, только у Городовых была суета, но вся деревня знала, что творится, и многие молились, стоя на  коленях…К утру родился мальчик. Колю допустили в баньку. Он взял на руки спелёнутого, спящего человечка, маменька благословила их, перекрестила и нарекла своё чадо Константином (так велел Батя Алёша). Баба Агаша крестилась, в баньке было жарко и пахло травами.
  Пришло письмо от Бати. Слал он всем поклоны, писал, что учат его на снайпера, потому что глаз верный и рука твёрдая, что скоро учёба закончится…Задумалась Марья:письма не шибко скоро идут, может , и отослали уже…Коля утешал:справится Батя, домой вернётся. Дашутка вертела листочек, развёрнутый из солдатского треугольника, всё старалась опять сложить углом.


                ГЛАВА 3

   После Нового года наехали в деревню чужие, беженцы с Украины и Белоруссии.Лес рубили, дома строили, обживались в тайге, но здешним не мешали и на сход ходили редко, когда позовут. На сходе одна приезжая, с виду городская, сказала, что детей учить надо, что она учительница, но нужно для этого помещение.
     Подсчитали, что детей с приезжими больше сорока. Решили, что в соседнее село за десять километров ходить незачем, а если учительница возьмётся, то можно собирать три раза в неделю здесь, в избе, где сход собирают, только зимой, когда работы в поле нет. В погожий зимний день собрались ребятишки в "школу", а там уже стоят свежесколоченные столы и скамейки длинные. Стала Анна Матвеевна узнавать, кто умеет читать, писать, удивилась, что большие мальчики и девочки из местных писать и читать не умеют, добралась до Коли, продиктовала - написал чисто, правильно, задала задачку задачку - просчитал.
 - Вот и отлично! Будешь мне помогать маленьких учить…
 Стал Коля наставником, показывал малым буквы, старших ребят Анна Матвеевна обучала по-своему, побыстрее, но в школу ходили не часто - надо было дома управляться.Учительница спросила Колю:
 - Откуда так хорошо всё знаешь?Тебе в шестой класс надо ходить…
 - Меня батя учил.
 - Ходи в школу в соседнее село.
 - Не пойду, некогда, Батя в армии, маменька с малым… Кто поможет?
 В самом деле Коля боялся: вдруг узнают его в школе! Правда,две зимы прошло, а вдруг…Страшно возвращаться к той проклятой жизни, а маменька без него как останется? Да и попадёт семье за то, что взяли, не ввдали…Мало как могут распорядится…Коля не маленький - сообразить может…
  Но недолго ему пришлось в "школу" ходить. Призвал его староста и велел в тайгу идти вместо отца, пушнину добывать, сдавать надо…Требуют…
  Заготовил Коля дров побольше, напекла маменька пирогов, собрал он припасу, ружьё батино взял,нарту увязал, и ещё двое парнишек с ним собрались: один свой, а другой из приезжих, с Украины. Ранним утром встали на широкие лыжи,свистнули собак и пошли в тайгу, на батину заимку. Приезжий всё отставал, на лыжах не умел ходить, ремешки ему завязывали, учили,как с сопки съезжать. Один раз он всё-таки завалился, но обошлось,только нос расшиб, посмеялись, утёрли снегом…
   К заимке пришли затемно…Весь день шли, Коля и Саша нарту тащили, а Остапка по
 себе шел, да и то из-за него хлопот было…Вошли в избушку,Остапка как сел,так прислонился к стене и заснул. А Коля с Сашкой растопили  печь, Картошку сварили в чугунке,Остапку растолкали:"Иди,ешь!" Повечеряли,заснули кто где: кто на полатях, а Остапка на печь залез.Утром определились: Коля остался кашеварить,а Сашка с Остапкой пошли охотиться.Вернулись они поздно и как-то неладно Вломился Остап в избушку, Сашку за собой тащит, раненого, сам плачет:
- Я нечайно,хиба я думал, що воно так стрелить…
  Коля посмотрел: нога задета неглубоко, кость цела… Вынул пульку, рубаху чистую порвал на бинты,перевязал, посмотрел на Оставку - сидит, плачет, сопли утирает рукавом.
 - А ну, цыть!- прикрикнул на него,как батя.- Че сопли распустил? Как ты его?
 - Я нечайно…Я не хотел…
  Очнулся Сашка, Коля дал ему пить.Накормил всех, Остапка на печку залез, примолчался…Коля и Сашка стали думать,как дальше жить. Рана небольшая, но неделю лежать надо.Коле одному в тайгу ходить, а Остапка пусть кашеварит.
 - Да он не сможет!
 - А чё делать? Шкурки добывать надо…
 Так и порешили…Наутро Коля собрался в тайгу,свистнул собак,встал на лыжи и ушел до вечера.
  - Ты чё, Остапка, творишь? Ты как картошку чистишь?
  - А що?Як розумию, не моё мущинско дило картоплю скубать…
  - А чё твоё мущинско дело?
  - Щоб баба наскубала, а я зьив…
  - Ишь ты какой! Да где же нам бабулю взять? Мы охотники, Остапка, а ты с нами добром пошёл,мы силой тебя не брали.Мало что я из-за тебя лежу,так ты и делать ничего не можешь. Ну-ка подвинь ко мне стол, чугунок поставь сюда, воды налей, да не проливай зря - сам по воду пойдёшь! Теперь смотри, тоненько, ремешком, кругленько…
  Остапка сопел, весь покраснел, но чистил, слушал Сашку. Начистили картошки.Стал
 Остапка печку растапливать…
  - Куда ты сразу все дрова пихаешь?! - кричит Сашка.
  - Ты щепочек, коры положи,разожги костерок, одно полешко потоньше сунь, а потом другое, разгорится - ещё доложишь.
 Сопел Остапка, но слушался.Растопил печку,картошку в печь поставил. Сашка его  по воду на ключик послал: "Смотри не заплутай!" Ничего, пришел Остапка воды на коромысле принёс два ведра, потом пол голиком подмёл, всё до места убрал, во всём Сашку слушал, только пыхтел, медведь неповоротливый, а Сашка приговаривал:
  - Я с тебя, увальня, такого охотника сделаю!
  - А мамка гутарила,ще я маленько дитятко,- не выдержал Остапка.
  - Ха! Выросло дитятко до потолка - всё маленько.Ну и держался бы за мамкину юбку, чё навязался? Чё с нами пошёл?
  - Я буду усе слухать.
  - Ну вот и слушайся, маленько дитятко!
     К вечеру картошка парилась в печке, закипятили чайник. Пришел Коля, обил унты на крыльце, зашел в избу, бросил на лавку несколько беличьих шкурок, сказал Остапу:
  - Иди,развяжи на нарте, там козочку я подбил, свежевать надо, сварим мясо к картошке.
 Коля при помощи Сашки освежевал козу. Остапка только смотрел. Шкуру распяли на палочках и повесили на стенку, а мясо разделили на части, часть порезали в чугунок с водой и сунули в печку, а остальное вынесли на чердак, на мороз Остапка удивлялся, как мальчишки хозяйничали, разговаривали между собой серьёзно, как взрослые.Собираясь в тайгу, он думал, что это развлечение, будут они аукаться, на лыжах кататься, а оказалось в тайге мужская работа, а ребята какие-то хмурые, и всё умеют, как взрослые.
      Жизнь на заимке вошла в колею.Остапка осваивал нелегкое таёжное дело, Сашка стал прыгать по дому с клюкой. Коля взял в тайгу Остапку, только хмуро пошутил:
 - Ты смотри, меня не подстрели, а то шкурки добывать будет некому.
 Остапка только опустил большую круглую голову.
      Собаки загнали белку на дерево. Коля дал Остапке ружьё.
 - Целься в глаз, не порти шкурку.
 Остапка выстрелил - и снял белку.Коля поднял, посмотрел:
 - Ну, с почином тебя, а теперь свежуй, пока не застыла.
  Показал, как это делается. Остапка смахнул шапку снега со старого пня, сел и сделал всё, как Коля велел. Коля смотрел, подсказывал и похвалил:
 - Молодец! Толк из тебя будет…
      Сашка поправлялся медленно, но Коля с Остапкой охотились, и к весеннему снегу сделали много. Туманным утром встали на лыжи, пошли не спеша, наст ещё держал.Сашка мог идти на лыжах, только медленно.Еще солнце не закатилось, а они были в деревне.Коля зашел в дом - маменька только руками всплеснула: совсем взрослый парень. Дашутка бросилась к нему, поднял её высоко, как Батя, и поставил осторожно на пол. После баньки, распаренный, в исподней батиной рубахе сидел за столом, хлебал щи, а маменька сидела напротив и смотрела на него. Дашутка сидела рядом, потом забралась на руки, и они стали есть одной ложкой: ложку - Дашутке, ложку - Коля сам. Заплакал маленький, маменька взяла его на руки и стала кормить, накрывшись большим тёплым платком. Малый ел, а она всё смотрела на Колю, то ли жалела его, то ли любовалась им, выросшим и возмужавшим, то ли думала о чем-то своём, вдруг сказала:
 - Скоро вырастешь, сынок, нас покинешь навсегда, может, не вспомнишь…
 - Зачем вы, маменька, что вы такое говорите! Я всегда буду с вами, никуда не уеду, не уйду!
 - В армию возьмут - уйдёшь. Может ещё и на войну попадёшь…
 -Маменька, мне только пятнадцать.
 - Быстро года идут, Коленька!
 - Не бойтесь, Маменька,я отовсюду вернусь! Я всегда буду с вами, здесь мой дом, другого не будет!От Бати нет письма?
 - Нет, сынок, как ты ушел в тайгу, ни одного не было…
 Разговаривали тихо, Коля держал на руках заснувшую Дашутку, на руках у Маменьки спал маленький Костик.


                ГЛАВА 4

      Была весна 1942 года. Коле по метрике в мае  должно быть 16 лет.Костя Малков ы был младше…События глухо проникали в таёжную деревню. Радио здесь не бло, газеты н не доходили,только скупщик пушнины рассказывал, что дальневосточники сражались
  под Москвой( "И наш БАТЯ был там,"- подумал Коля). От Бати не было писем, почитай,всю зиму, но Маменька надеялась, ждала, говорила,что сердце её подсказывает
 - жив.В доме всегда чисто, уютно, ранним утром стоит сонная тишина и особенный
 запах сена и тёплого парного молока.Маменька уже Зорьку подоила.Коля  выбегает во
 двор - и за топор, дрова рубить. Свежий ветер пузырит розовую рубаху, путает
 русые волосы, зябко…С сопки плывёт клочьями туман, заря краснеет по частоколу ёлок,и солнца шар показывается из-за леса. Коля несёт поесть поросятам и смотрит,
 как они толкаются, чавкают и ногами лезут в корытце, потом он выпускает овечек
 в стадо и Зорьку провожает к пастуху. Всё село ожило, гонят со всех дворов скотину,пастух кричит и хлопает кнутом, а пастушонок наигрывает на рожке. По
 деревне идёт Пашка-вестовой и кличет на общее поле.Накануне запахали трактором с плугами большое поле и уехали в соседнюю деревню за десять километров, надо сеять.
 Народу взрослого нет, на сеялках - девчонки, а с конями управляются парнишки,
 вроде Коли. Коля работает с сестрой Остапки Галинкой. Чёрные косы Гали убраны под платок, завязаный вокруг шеи и на лоб, даже чёрные брови под платком, только удивительно большие чёрные глаза в пушистых ресницах смеются навстречу Коле, их руки сталкиваются, когда они вместе высыпают мешок зерна в сеялку. Они еще слова не  сказали, только Галя всё улыбается глазами, а Коля ей в ответ растягивает рот в широченную улыбку. А мимо идёт весна, то серёжки на берёзе качнёт, то свежим ветром  в ёлках прошумит, а сегодня Коля нашёл, проходя низкое место, незабудки и принёс их Галинке…
     Прошумела весна, настало время покоса, и маменька отпросила Колю на два дня в тайгу покосить на заимке сена для Зорьки. Коля неохотно уходил с общего покоса, но пришлось, и вот он один косит в тайге, остановился передохнуть, смотрит - Галя идёт с граблями на плече, с узелком в руке.
 - Коси, Коля, я тоби подмогу, сено поворошу, поснидать принесла, поснидаемо…
 Косит Коля, а Галя подгребает сено и песню поёт о том, как гай шумит, дивчина с хлопцем говорит…Траву солнышко высушило, коса не берёт, вместе копны метали, сели обедать. Галя обрату налила в железные кружки, хлеб маслом намазала, огурцы солёные на скатёрку высыпала - вот и весь обед, а сытно…
 - Меня твоей невестой дразнят…
 - А разве не так?
 - Не знаю. Ты не говорил…
 - Придем…Маменьке скажем.
 - Скажет,молоды ще…
 - Ну и что…Невестой можно год, и два, и три ходить, пока не подрастёшь…
 - Колечко мне подаришь?
 - Достану у кузнеца, подарю
 - Золотое?
 - Где золота взять? Золото только у старателей…Какое достану - твоё будет.
 - С камушком?
 - Можно и с камушком, я давеча у распадка камушки нашел, розовенькие да красненькие. Бусики можно тебе сделать.Пойдём работать,копёшки три ещё поставим…

      
                ГЛАВА 5

      Поспела пшеница на общем поле. Вся деревня собралась на жатву.Девчата нарядились в ленты и бусы,парни надели яркие рубахи. Вывели на поле коней, запрягли парой в косилку,на косилку сели Коля с Сашкой. Коля править,Сашка вилами сбрасывать скибки для вязальщиц.Баба Агаша подошла к коням,что-то пошептала,погладила,дала травки покушать…
 - Ну, трогай! - махнул рукой староста.
 Тронули медленно,девчата ленты в гривы коням припрлетают, поверье такое: кто ленту в гриву коню на ходу заплетёт,той нынчезамуж идти или невестой быть…Только женихи все в армии, на фронте, а в деревне только девки да парни-малолетки.Кони пошли быстрее, Сашка вилами скибки сбрасывает, а за косилкой девчата и бабы сноп вяжут.
     Коля с Галинкой к жатве объявились женихом и невестой. У Гали на пальце железное колечко с розовым камушком,а на шее красненькие бусики, а у Коли гладкое кольцо с молитвой!"Спаси и сохрани". Кольцами менялись в доме у старосты при всём народе - обручились.Теперь все знали, что Галя - колькина невеста.
   Пришёл с войны сосед Городовых Антон Козлов, без ноги, на костылях, недолеченный. После встречи со своими, на неделе зашел к Городовым. Марья собрала на стол, попили чаю…Сидели,молчали…Сосед нерешительно начал:
 - Слушай,соседка, только спокойно, не плачь, я слёз женских не выношу, слушай, в Хабаровске, в госпитале, твой лехит, лицо обожжённое, глаза слепые…
 Марья сидела тихо, вроде не слышала, что говорил сосед.
 - Ты слышишь аль нет?
 - Слышу я…- сказала одними губами. - Что ж домой не напишет? Сестричку попросил бы, мы бы приехали…
 - Не хочет он таким домой возвращаться…Вам надо самим ехать…Уговаривать…
 - Спасибо,сосед, что пришёл, объясни, куда там идти, я поеду…
 Вечером пришел Коля с работы, узнал страшную новость и пошёл к старосте отпрашиваться.Марье одной трудно будет в Хабаровске, да ещё с грудным на руках. Староста отпустил.
      Шли по тайге до станции Верино. Коля нёс Костика да ещё мешок за плечами.Осенний день тёплый, солнечный. Подошел поезд, зашли в общий вагон, маменька покормила,перепеленала, укачала Костика. Народу немного, солнце ходит по вагону, и ехать недолго - всего какой-нибудь час. А на вокзале по утреннему времени тоже непюдно. Коля знал, где госпиталь, пошли пешком, сзади госпиталя был огромный парк, совсем одичавший, настоящая роща. ошли до здания, нашли приёмный покой, медсестра подошла, высокая бледная женщина средних лет. Коля смотрел на неё, узнавал…Мама! Его мама с тонкими руками, с чёрными бровями на бледном овальном лице,из-под косынки - кудрявые волосы…седые.Она дала им халаты, провела по чёрной лестнице прямо в палату. Батя сидел на койке, вцепившись руками в край, на глазах повязка. Марья подошла, села рядом. Коля остался у двери с Костиком на руках, потом Маменька кивнула ему, он подошёл, протянул Бате маленького, сел с другой стороны, говорили…Батя ещё не мог уйти из госпиталя: может, глаза спасут, слепой не будет.Подошла медсестра, села напротив, на стул, сказала, что она по профессии глазной врач, постарается всё сделать, чтобы Алексей Степанович видел. Марья гладила Батю по обожженной щеке, плакала беззвучно. А Коля думал о своём… Мама его не узнала, объявиться ей сейчас не мог, мало ли что получится…Но мама,родная, усталая, седая мама…А Маменька и Батя тоже свои, родные. Понемногу Маменька успокоилась3 пришел врач, сказал: ещё зиму Алексей должен лечиться в госпитале, может быть, будет видеть.С медсестрой, Людмилой Семёновной, договорились, что она позвонит на станцию, если что…Попрощались, поехали обратно, и только в поезде Коля признался Маменьке, что встретил родную мать…
  - И как же ты не сказался?! - ахнула Марья.
  - Как же я откроюсь, мало ли что будет! Все знают,что я мёртвый, а как всё раскроется, нас с мамой уберут по добру, чтобы не болтали много. А вам что будет?Ведь не выдали, приютили, за Колю записали…
 - Да, верно ты говоришь. Что же делать будем? Может,когда приедем в другой раз, я сама поговорю и Бате скажем, все вместе и подумаем, что делать…Ещё обнимешь свою мамочку! Ты её нашёл, ты знаешь, где она, остальное всё будет хорошо.
     В город собрались не скоро. Шла жатва, Коля работал на косилке, которая ходила по кругу, а углы жницы обжинали серпами.Работа жницы, как песня:плавным движением заводит руку, когда берёт вжменю колосья, а другой рукой срезает серпом и кладёт срезанные колосья на сгиб руки, захватывает ещё, накопится на руке небольшой сноп, перевязывает его свяслом и относит в суслон. Коля на косилке проезжает мимо Гали и любуется её плавными движениями, и старается разглядеть её лицо, закутанное белым платком. Другое поле скосили косами-литовками, бабы и девки вязали снопы, к вечеру поле было в суслонах, будто вышло богатырское войско. Убрали рожь, скосили овёс, промолотили, перевеяли, сдали хлеб государству. Копали картошку, а вывозили её с поля солдаты на военных студебеккерах. Крестьяне жили за счёт своих огородов, да ещё после обмолота оставались в соломе зёрнышки. Вот эту соломку(её называли озадки) забирали крестьяне…
 Закончились работы, и Маменька с Колей поехали в город. По дороге они порешили, что Маменька поговорит с Людмилой Семёновной, а Коля всё расскажет Бате.
 Пришли в госпиталь, принеслигостинцы всем. Коля остался с батей и с маленьким, а Марья вышла к Людмиле Семёновне.
 - Мне надо поговорить с вами, - сказала она просто.
 - О чём?Я всё рассказала вам.Скоро будем делать операцию, потом снимем повязку. Я думаю, всё будет хорошо.
 - Нет, я не о том, давайте сядем рядышком...Только прошу не плачьте,не кричите,что бы ни услышали, старайтесь виду не подавать, сидите спокойно.
  Марья говорила почти строго, но очень тихо.
 - Вы были арестованная?
 Людмила Семёновна дёрнулась и свела брови.
 - Не надо дергаться,тише, сидите спокойно, отвечайте, а то разговора не будет.
 - Была…
 - Вашего сына Костю взяли в детдом?
 - Его похоронили…- Людмила подняла руки к губам, подавила рыдания.
 - Опустите руки, тише, тише, - Марья говорила с улыбкой и пристально смотрела на Людмилу. - Так вот,жив твой мальчик. Его схоронили, бросили в снег, он очнулся, прибрёл к нам под дверь, а у нас в ту пору сынок родной, Коленька, помер, так мы твоего подобрали, выходили, а своего схоронили в тайге, под ёлкой, а твой стал жить у нас за Колю, ему семнадцатый годок пошёл, парень складный, справный, работящий.Он ведь тебя признал давеча…
 Людмила сделала попытку вскочить, но Марья удержала её:
 - Сиди, думать надо, что делать будем.Да ты очнись, послушай меня! Если сейчас признаешь, заберёшь, то попадёт и тебе, и ему, и нам. Тебе и ему за то, что много знаете, нам за то, что подобрали, да не сказали, да за другого живёт.Нельзя сейчас объявиться!
 - Да, нельзя…Что же делать?
 - А я вот как думаю, да и твой сын рассудил: сейчас оставить всё как есть, ты знаешь, он знает - и всё. Ему в армию скоро, война не кончается…А сейчас не бросайся к нему, веди себя тихо, а то все пропадём.
 Людмила Семёновна сидела, опустив голову, слёзы подступали к глазам, она встала, подошла к окну, достала кусок бинта из кармана халата, вытерла лицо, повернулась спокойная, лицо светлое:
 - Спасибо вам!
 Вышел Коля с маленьким на руках, Марья пошла к мужу.Людмила Семёновна села за дежурный столик, Коля - напротив. Они смотрели друг на друга, улыбались. Коля стал говорить о жатве, о том, что у него есть невеста, обручённая, галей зовут, что он скоро на охоту пойдёт, на таёжную заимку.
  Людмила смотрела на него, широкоплечего парня, на его обветренное загорелое лицо и искала чего-то прежнего, родного, знакомого, и вдруг он чуть поверулся, стал качать ребёнка и вздёрнул подбородок, а она узнала знакомый жест мужа и чуть не вскрикнула, а он улыбнулся и стал ещё что-то говорить, но она ничего не понимала, тодько сейчас до неё дошло, что её сын жив, сидит здесь, перед ней. Дверь палаты приоткрылась, выглянула Марья, все вошли в палату, сели, Алексей нашёл ощупью руку Людмилы Семёновны, крепко сжал:
 = Вот ведь как жизнь распоряжается! Ничего, разберёмся, не дети малые…
  Людмила Семёновна проводила Марью с Колейдо самого выхода и дого смотрела, как они уходят:женщина в тёплом платке и старых мужских ботинках и высокий широкоплечий парень с ребёнком на руках, а за плечами дорожный мешок.


                ГЛАВА 6

   Рядом с домом родителей Гали жили белорусы Сердюки. Сашка Сердюк всё время вставал у Гали на дороге, заговаривал с ней, зачем она в невесты пошла, из-за железного колечка что ли…Так он может и золотое подарить, зачем ей этот сосунок Колька, он, Сашка, старше да умнее. Галя отмалчивалась, уходила, а если сильно приставал - звала брата. В это время с золотых приисков приехал старший брат Сашки Никодим Сердюк. Тоже приметил Галю, а ему, Никодиму, идти скоро в армию, так что терять нечего - всё равно здесь не жить. Решили братья Галю украсть. Сашка думал просто пошутить, но Никодим думал иначе…
    Обсуждали братья как-то свои дела за домом в огороде, а галин брат подслушал, что они решили Галю украсть завтра утром, как пойдёт по воду на колодец. Подслушал да и к Коле побежал.А Коля вместе с ним к старосте пошёл (дело к ночи было). Староста решил так: Коля соберёт своих друзей, человек пять, а староста сегодня в галин дом зайдёт и останется там ночевать. Собрались колины ровесники и по одному пришли в галин дом. Раненько утром выбрались в засаду, а Галя пошла по воду открыто,как всегда. Туман ползёт с сопки, улица ещё безлюдна. Набрала Галя воды ведро, стала другое из колодца вытягивать, только поставила на сруб - братья Сердюки тут как тут, завели ей руки назад, мешок на голову накинули и потащили.А ребята их уже окружают. Бросили Сердюки девушку - и бежать, а ребят много, поймали сразу, и староста из дому вышел:
 - Чё такое тут?
 -Мы пошутить хотели,- отвечает Сашка Сердюк.
 - А ну, парни, обыщите их!
 Обыскали. У Никодима нож нашли, да не кухонный, длинный, острый.
 - Зачем тебе нож?
 Молчит Никодим. Галю освободили. Все в дом прошли. Сел староста за стол:
 - Ну-ка, парни, говорите всё, как есть, или я вас в милицию сдам, а ты, Никодим, сидел уже по малолетству за убийство нечаянное. Ну, говори, всё будет здесь, между нами…
   И рассказал Никодим, что хотели они Галю в тайгу уволочь, а там = как выйдет. Его брат не знал, думал - шутка, а он и снасиловал бы, и убил бы, не пожалел…
 - Тольковы на меня не докажете ничего, а нож, мало ли для чего у меня нож…
  Староста помолчал,  потом рассудил так:
 - не собираемся мы ничего на вас доказывать, идите домой, братья Сердюки, да не шкодите больше, не всегда вам так сойдёт, а свои дела мы сами разберём.
     Староста собрал сход в своём доме, и решили Галю с Колей обвенчать обрядом, и пусть Галя идёт в дом Николая жить. Всё устроили быстро.Галя приоделась, Коля тоже надел самое лучшее, собралась вся деревня в доме старосты.Галя и Коля расписались в какой-то книге, а затем начался обряд, как в церкви:"Венчается раб Божий Николай рабе Божией Галине, раба Божия Галина рабу Божию Николаю…" И свечи жгли, и венцы держали, и кольца появились откуда-то настоящие, золотые, купленные, и хор пел - всё было очень торжественно.
     А тем временем у Городовых в доме стол накрыли - кто что принёс. Ехали от дома старосты на тройке с бубенцами, а на пороге Маменька встречала молондых ихлеб-соль подносила, и за столы сажала. Юыло всё по чину, и свадьба гуляла до петухов Осталась Галя в семье Городовых, а было молодым по семнадцать лет…
     ЧЕрез несколько дней в деревню приехал Уполномоченный райотдела милиции.Предъявил старосте удостоверение и спросил, по какому праву он венчал несовершеннолетних да ещё избил Никодима Сердюка.
 - Я тебя должен арестовать и в район отвезти, а там пусть разбираются.
 - Почему вы говорите мне "ты", что за фамильярность такая? Я никуда не поеду, а давайте потолкуем сначала.
 - Я с тобой толковать не намерен.
 -Зато я намерен. Вы мне свой документ показали, я вам свой покажу.
 Староста полез куда-то за пазуху и вытащил книжечку, обёрнутую в бумагу, раскрыл и показал из своих рук. Уполномоченный встал.
 - Извините, товарищ майор!
 - Тише! Никто здесь не должен знать, кто я, а своему начальству точе не надо докладывать, скажите только(тут он наклонился через стол к уполномоченному и шепнул ему что-то), он знает и вам скажет, что делать.И чтобы не тыкали больше мне, герою гражданской войны, понятно? Дайте-ка мне жалобу, я сам разберусь, всё будет спокойно…
 Уполномоченный отдал старосте заявление, ещё раз извинился и уехал, а вскоре Никодима Сердюка взяли в армию.

                ГЛАВА 7

      Марья собралась в город одна, маленького Костика оставили на Галю, а Коля три дня как ушел в тайгу на заимку, сним - брат Гали Остапка, а с ними увязался Сашка Сердюк. До зимовья добрались быстро, нарты с припасом дотянули, печь растопили, поели - и спать на полати. А наутро, когда всё сверкало, искрилось под морозным солнцем, Коля с Остапкой пошли в тайгу, а Сашку оставили кашеварить,
   Серый широкогрудый Байкал скоро сошёл вбок, ныряя в снегу, добрался до дерева и облаял белку. Коля снял с плеча ружьё, прицелился, но мимо уха звикнула пуля, он быстро присел и обернулся: под деревом боролись Сашка с Остапкой, в снегу валялось ружьё.Коля подскочил. Вдвоём с Остапкой они скрутили Сашке руки ремнём и поставили его на лыжи. Коля подобрал сашкино ружьё. Втроём пришли в зимовье, посадили Сашку к столу, скрученного ремнем по рукам, Коля сел напротив.
 - Ну, рассказывай…
  Сашка молчал. Остапка стукнул его лицом о стол:"Говори!"
  Коля сказал тихо:
 - Придётся его  к старосте отвести…
 Сашка заплакал:
 - Ну и ведите! Всё равно меня Никодим убьёт.Он письмо передал, грозился, если я не убью, он меня убьёт…
 - Где письмо?
 - В кармане…В левом…
 Коля нашел письмо, прочитал, что брат прикаывал Сашке убить, и писал, что скоро сам явится в деревню, а если Сашка не убьёт, то Никодим расправится с братом.Пришлось бросать охоту и идти в деревню. День нахмурился, ветер стал раскачивать деревья, крутить белые столбы, но парни хорошо знали дорогу и к ночи дошли до деревни. Сашку вели посередине, рук не развязывали.ПО деревне шли сквозь снег, летящий в лицо, прямо к дому старосты. Постучали  и ввалились, все заметенные снегом, оставив собак на улице.
  Староста оглядел их и понял, что неспроста сорвались парни с охоты, а один из них связанный стоит…
 - Ну, раздевайтесь, прошу за стол, сейчас чайку сделаем…
 Парни сняли заснеженные шапки, полушубки, унты, развязали Сашку, сели за стол и рассказали всё старосте. Он задумался, глядя на Сашку.
 -Ну и что ты собираешься делать? Чуть Колю не убил! А теперь тебя брат не помилует… Когда собирался навестить-то?
 Сашка молчал, опустив голову и шевеля покрасневшими пальцами рук.
 - Молчишь? Иди домой, жди брата…
 - Не пойду, боюсь…
 - Ну, тогда вот так! Ты иди домой, а я распоряжусь,чтобы наши парни за тобой пошли, в дом по одному пустишь. Только если ты наших продашь - смотри!
 - Ни, я не продам, всё сделаю,как вы велите!
 - Коля, Остап! Вы завтра раненько возвращайтесь на заимку, а Сашка пойдёт домой, но не один, я ему дам спутников. Только чур, Коля, Остап, ни слова никому, даже Гале!
   Коля с Остапкой пошли ночевать к Городовым, а Гале сказали, что ловушки на соболя забыли, пурга пошла, потому вернулись, завтра уйдут рано…Марья ещё не вернулась из города, Дашутка спала да маленький Костик тихо посапывал в люльке…
    Марья и Алексей, выписанный из госпиталя, задержались в городе до утра, они гостили у Людмилы Семёновны, которая жила теперь в маленьком домике на берегу речки Чердымовки. У дома был небольшой огородик, а в окно заглядывала черёмуха - всё напоминало деревню. Пили чай при свечке, у Людмилы, кроме пайки хлеба да ржавой селёдки, ничего не было, Марья достала свои припасы. На следующее утро они уезжали и оставили Людмиле почти все продукты, что были с ними. Утро было солнечное, сияющее.Алексей хорошо видел на один глаз и немного на другой и радовался яркому утру, свежему снегу, синему небу… Людмила Семёновна проводила гостей до вокзала и на прощание сняла с руки колбцо с бирюзой:
 - Отдайте Гале! Пусть будет мой подарок на свадьбу.
 - Ты летом к нам приедешь, - говорила Марья.
    Уехали Городовы. Людмила Семёновна пошла в больницу на дежурство. Целый день она думала о сыне, и было ей почему-то тревожно…Городовы добрались до деревни к вечеру, пришли домой затемно и увидели Галю в слезах, и Дашутка, глядя на неё хныкала, стараясь успокоить Галю, совала ей платок, гладипа её склонённую голову. Марья стала расспрашивать, но ничего не смогла узнать, кроме того, что Копя и Остапка ночевали дома и раненько утром ушли в тайгу, не велев никому ничего рассказывать. Алексей тем временем молча хозяйничал: накрыл на стол, и все сели чай пить. Дашутка забралась на колени к Бате, ласкалась, целовала в щеку. Скоро все улеглись, в доме стало тихо и сонно.
    А на другом конце села не спал Сашка, не спала вся сашкина семья, а на скамье у стены тихо сидели три дюжих парня. Тихо…Только слышно стук ходиков на стене…Вдруг кто-то тихонько стукнул в окно. Сашка подошел, вгляделся - за окном стояла сгорбленная тёмная фигура.Увидев  Сашку в окне, махнула рукой в сторону двери. Сашка покорно пошел к выходу, парни, прижимаясь к стенам, крались за ним.
    Сашка открыл дверь - тень шагнула в сени, и сейчас же человека схватили дюжие руки, отняли оружие, зажали рот, скрутили и повели из дома, двое вели, а третий остался посмотреть: вдруг ещё кто-то есть, но не было никого, и тайга молчала, затаившись после пурги.Привели человека к старосте, а Сашка остался дома, родители не спали, мать стояла у окна полуодетая, молча смотрела на происходящее, не зажигая огня. У староосты с человека сняли казённую армейскую шапку-ушанку. Это был Никодим Сердюк. Он стоял, опустив голову, двое держали его за руки.
 - Ну, что делать будем? С поста ушёл? Охранять послали - а ты дёру?Знаешь, что за это положено?
  Никодим стоял молча
 - Расстрел положен за дезертирство в военное время! Хочешь умереть? Ну?
 - Я не буду больше!
 - Как малое дитя!"Не буду!" Кто знает, может, ты сейчас пойдёшь и убьёшь брата своего, и Колю, и Галю.
 - Не стану я никого трогать!
 - Вот что… Я бы мог тебя сейчас  отправить в Хабаровск, всё равно что на смерть…Кто знает, что ты сбежал?
 - Никто… Пост мой недалеко… В тайге…
 - Хочешь жить?
 - Хочу, я не буду… Я вернусь…
 - Так! Проводите его на пост! Только без шуток! Слышишь ты?
 - Да! Да!- Никодим повалился на колени, его подняли.
 - Пошли, быстро!
 Увели Никодима те же парни, что брали его в доме. Увели далеко, на пост, и никто не узнал, что Никодим натворил в ту метельную ночь.За ним проследили до того, как сменился с поста, только тогда парни ушли в деревню.


                ГЛАВА 8

       Пришла весна в тайгу, стал оседать снег, выпрямились тоненькие деревца, согнутые сугробами в дугу. Коля с Остапкой собрались в деревню, собрались рано, чуть развиднелось, солнце встретили на полпути, стояли на склоне сопки, когда брызнуло лучами из-за сопки напротив - и пошёл диск выплывать, сначала чуть розовый, а потом белый, ярый, жаркий, хоть загорай на снегу. Снег проседает, идти трудно, трудно тащить нарты с мягкой рухлядью(шкурками),но Коля любуется искристым снегом, ручейками в ледяном ложе, а на бугорке земли, рядом со снегом, беленький хрупкий цветок на тонкой ножке.Сорвать его бесполезно: сейчас завянет ився красота уйдёт. У Коли рождаются строчки:
                Такой нежный,
                Белый подснежник,
                Тычинки тонкие,
                Лепесточки звонкие.
                Рядом со снегом,
                В талой водичке,
                Качается на ножке
                Цветочек - невеличка.
  Коля улыбается и мечтает, как принесёт своей Галинке стихи о лесном цветочке. А дома встретили его и Маменька, и Батя, почти здоровый, только лицо сильно обожжено, один глаз почти закрыт да и руки искалечены…Но ведь живой же! Галя подошла тихонько,стесняясь своей полноты, обняла мужа Собрали на стол, только садиться - стук в дверь. Мама, Людмила Семёновна на пороге. Коля встал из-за стола, обнял, помог снять пальто, села она рядом с ним и Гапей, а напротив Маменька с Костиком на руках, Дашутка у Бати на коленях - вся семья в сборе.
      День рождения Кости Малкова в июне, но по колиной метрике выходило, что родился он в мае, значит, в мае ему исполнялось 18 лет, а Гале 18 исполнилось в марте…Наступил май, и поехали молодые в Хабаровск расписаться в ЗАГСе официально. Галя всё тянула шаль на талию, чтобы не очень видать было полноты, но все равно работники ЗАГСа улыбались, когда молодые расписывались в книге. Здесь была и Маменька с маленьким на руках, и Людмила Семёновна, не было только Бати и Дашутки - остались хозяйничать.
    После всего пошли к Людмиле Семёновне, посидели недолго, надо было ехать домой - хозяйство, сеять надо, огород садить. Людмила Семёновна с ними ехать не могла - отпуск кончился. Коля с Галинкой были счастливы, а кругом всё зеленело и качалось от ветра, блестело на солнце.Скоро Коле в армию. Увидит ли он своё дитя? Возьмёт ли на руки? Или придётся, как многим молодым отцам, только в письме прочесть, что родился…Хорошо ещё, что так сошлось: узаконили молодые свои права.
     Настал день, когда опять в доме старосты выстроились парни-погодки, встали перед людьми, поклонились всей деревне и ушли, благословенные, кто на время, а кто навсегда. Галя не плакала, обнимала мужа, только трудно было её оторвать от Коли. Батя взял её за локотки и уговаривал:
 - Ну, пойдём, хватит, пойдём, родная!
 Как во сне пошла Галя к Маменьке. рядом стояла Людмила Семёновна, поддержали Галю - она еле стояла на ногах.
 Посадили призывников в машину, увезли…А через месяц Галя родила сына… Плохо ей стало на огороде, когда сажали картошку под лопату:один копает, другой бросает, да не целые картофелины, а верхушки с глазками - и так вырастет! А Галя копала - и вдруг присела на землю. Маменька подбежала к ней, Батя бежал с другой стороны, тащил ряднышко подстелить, а Дашутку послали за бабой Агашей. Тут же, на огороде подстелили ряднышко, Батя принёс простынку старенькую, чтобы порвать на тряпки. Прибежала баба Агаша, прогнала батю, и тут же, на огороде, расположилась - поздно было идти в дом, так и родила Галя на огороде…Подняла баба Агаша на ладонях дитя к солнышку:
 - Кричи, родненький, кричи шибче!
 Обмыла его в кадушке с дождевой водой, запеленала, подала Гале, Галя сидит на полосе огородной, дитя кормит, от счастья улыбается, Маменька ей плечи прикрыла тёплым платком.
 - Как назовёшь?
 - Колей…
 - Колей нельзя…Отец его может…- и не договорила…
  Галя покормила, передала Маменьке дитя, поднялась и тихонько все пошли к дому, а на крыльце Батя взял на руки малыша.
    Коля ещё был в Хабаровске, в учебке, когда пришло письмо, что у него родился сын. Отпустили Колю на три дня посмотреть на сына, повидаться с женой, с родными, и пришел он в деревню под вечер, подержал на руках малыша, повидал жену, поговорил с Батей, с Маменькой, помог на огороде, а на обратном пути заглянул на часок к родной маме - вот и вся радость, а что впереди - неизвестно.
  Уже после войны сложили песню:
                "Протрубили трубачи тревогу,
                Всем по форме к бою снаряжен,
                Собирался в дальнюю дорогу
                Комсомольский сводный батальон.

                До свиданья, мама, не горюй,
                На прощанье сына поцелуй,
                До свиданья, мама, не горюй, не грусти,
                Пожелай нам доброго пути."
   А во время войны собирались быстро и без песен…И вот поезд, состоящий из теплушек, спешит на запад, и Коля у раскрытой двери, опершись на доску, перегородившую проём, смотрит,как мимо пролетают поля, покосы со стогами сена, сопки, тайга, деревеньки, станции, большие и маленькие, вот и Байкал, скалы, ключевой холодный воздух, а дальше - Сибирь. В больших городах стояли мало и то где-то на десятых путях, ничего не купишь, да и денег у Коли нет. Только наодной станции девчонка насыпала ему кружкой из ведра голубицы в пилотку, да на маленькой станции баба напоила ключевой водой. Ехали по Уралу, по лесам с огромными елями, затем потянулась нищая, разорённая врагами земля, а потом по Румынии на машинах, где-то в Карпатах догнали фронт.
    Еаля всё ждала писем, качала дитя в люльке. Назвали маленькото Иваном(так хотел Коля), а Галя звала сыночка Ивасиком, так и пошло в семье.Не знала Таля, что Иваном звали родного отца Коли…Был Ивасик на полтора года младше Костика, который приходился ему дядькой. Дашутка подросла, стала помощницей в доме и уже не залезала бате на колени…Алексей однажды подумал, что с появлением Коли в семье всё пошло ладом, отступили горести, только за Колю тревожно(Алексей очень хорошо знал,что такое фронт). Руки у Алексея почти зажили, правда, на левой не было двух пальцев, остальные плохо сгибались, но правая рука двигалась хорошо. Лицо было сильно обожжено но он видел, иэто было счастье! Сколько мог, помогал на жатве и у себя в хозяйстве. Вечером,когда дети засыпали, Марья заваривала травный настой, набирала в ладонь травной воды и подносила к глазу Алексея, закрытому веком, как чашкой, закрывала глаз, потом умывала мужу лицо. После такого умывания глаз чуть приоткрывался, с каждым разом всё больше. Она мыла руки мужа, погрузив их в плошку с травной водой, потом вытирала и целовала обожжённые пальцы и те места, где не было пальцев, а он целовал её склоненную голову…Галя тихо плакала в своей боковушке, слушая, какплещется вода, как Алексей называет Марью голубушкой, светиком ясным, солнышком, любушкой…А от Коли давно не было писем…
       Галя мало выходила из дому, но когда шла по воду или гуляла с Ивасиком на руках, часто встречала Сашку Сердюка. Он всё говорил ей, что Колю убили, что он это точно знает, что ей, наверное, скучно, но он может утешить…Она шла молча, ни одним словом не отвечая Сашке. Скоро Сашку взяли в армию, и Галя вздохнула свободно. Но с фронта вернулся Никодим Сердюк, без руки, сильно контуженый. Он пришел к Городовым и сказал, что сам видел, как Николай упал во время атаки убитый…Никодим выложил на стол целую пачку солдатских писем-треугольников.
 - Простите, пожалуйста, Сашку.Он перехватывал и прятал.
 Галя ахнула. Оказывается вот почему они не получали писем! Хорошо, что, не получая ничего, она писала и писала мужу.
 Вскоре Городовы получили похороку… Галя по ночам плакала над похоронкой, а днён тихо, без слёз работала по дому, только улыбаться перестала. Никодим, встречая её, здоровался, но особого внимания не проявлял. Не знала Галя, что во время той атаки Никодим выстрелил Коле в спину и мимо него, упавшего лицом в грязь, побежал вперёд. Он же после боя и сказал, что видел гибель Николая Городова. Но не знал Никодим. что похоронная команда подняла Колю, а он застонал, и его отнесли в полевой госпиталь. Он долго не приходил в сознание, Был, как говорят, между жизнью и смертью, а при нём не было ни документов, ни медальона(его сорвал, пробегая мимо, Никодим). Но Коле и теперь повезло. как в детстве…Он выжил.


                ГЛАВА 9

      Опять в деревню пришла весна. Ивасик уже вставал в самодельной кроватке, а Костик бегал во всю. Марья с Галей  сажали огород, ходили на общее поле. Алексей и Дашутка нянчились с маленькими. Надо было жить, работать, растить деточек.
      Весеннее утро начиналось солнечно, с ветром, майской свежестью. Галя наносила воды с колодца, подоила корову, выгнала её в стадо, Марья выгнала овечек, понесла корм свиньям, Галя процедила молоко, проснулся маленький, покормила, сели за стол, позавтракали, собрались на общее поле.
    От двора к двору бегал бегал мальчишка, собирал всех на сход. Городовы пошли всей семьей с маленькими детками.Галя с Ивасиком на руках, Марья вела Костика за ручку, Дашутка. как невеста, в бусиках, в серёжках маминых, Алексей шел сзади. В избе старосты собрались все: и староверы, и переселенцы. Сидели молча, чувствовалась какая-то тревога, последние годы приучили людей не ждать ничего хорошего.Староста встал, торжественный, на пиджаке блеснул орден Красного Знамени.
 - Товарищи, люди добрые, друзья, победа пришла, Германия подписала капитуляцию, война кончилась!
   Люди сидели тихо, так напряженно, что можно было испугаться, они будто не поняли, что сказал староста. Тогда он позвал:
 - Мальчики, выходите сюда, будем петь хвалу Господу!
 Мальчики вышли, вышли взрослые, пришедшие с фронта перекалеченными, запели хвалебный гимн по старинному складу. Взрослые пели грозно, строго, а детские голоса звучали тоненькими колокольчиками, как бы просили, умоляли о чём-то. Все поднялись с мест, женские голоса звучали стройно, будто утешали или чего-то ждали от ясного солнечного утра.Староста взмахом руки отпустил всех и сел, все стали потихоньку расходиться по домам.Праздновали все по-своему. У староверов собирали остатки муки, пекли пироги, садились всей семьёй чай пить, а в переселенческой половине села гуляли с бражкой.
    К обеду из города приехала Людмила Семёновна, радостная, нарядная. Сели за стол, но страшно было Городовым погасить радость Людмилы Семёновны известием о похоронке. Переглянулись Марья с Галей, посмотрели на Алексея, он чуть кивнул, посмотрела Марья на Дашутку, опустила девочка головку. Все поняли друг друга без слов, и ничего не узнала Людмила Семёновна в этот праздничный, ликующий день о своём сыне…

        Прошло время - и Коля пришёл в себя, но долго ещё не мог вспомнить, кто он и откуда. То чудилось раннее детство, он Костя Малков, но он почему-то знал, что об этом нельзя гворить. Потом он вспомнил батю Алёшу, тайгу, охоту, что он не Костя, а Коля, не Малков, а Городов. После долгого молчания он заговорил и рассказал, что он Городов Николай Алексеевич, нзвал семью, деревню, где он жил, и туда послали запрос. Физически Коля был здоров, ждали только ответа с Дальнего Востока, чтобы выписать Николая Городова в часть.
        Алексея Городова позвал староста. Семья собралась вечерять, когда пришёл сынишка старосты.
  - Дядя Лёша, идите, вас папаня зовёт.
 Алексей пошёл с мальчиком, В комнате, где собирались на сход, староста сидел один за столом.
  - Садись. Вот письмо, читай.
 Алексей взял письмо, уже распечатанное, стал читать, потом посмотрел на старосту, опять стал читать.
  - Что скажешь?
  В письме, отпечатанном на машинке, было означено, что в госпитале после тяжелого ранения очнулся солдат и назвал себя Николаем Алексеевичем Городовым, проживавшем ранее в деревне такой-то, в семье отца Алексея Степановича Городова.
  - Вот как бывает…- задумчиво сказал староста.
  - Ты не помнишь приметы такой, особенной, что у твоего Коли была?
  - Как же, помню, мы на охоте были, мишку встретили, лапой махнул, по руке Кольку задел, долго рука болела, вот тут, около плеча ямка осталась порядочная(Алексей показал на руку около плеча).
  - Что ты, на себе не показывай!
  -А-а, что мне будет! И так весь покалеченный!
  -Значит так, я записываю: на левой руке , возле плеча, большая вмятина - след лапы зверя, полученный на охоте. Может ещё что вспомнишь?
  - Да, около уха - родимое пятно с большую пуговицу, с той стороны, за ухом.
  - Так, и это зопишем. Послушай меня, Алексей Степаныч, не говори пока своим, не обнадёживай, мало ли что…
  - Ладно, понятно…
  Когда Алексей пришел домой, то сказал, что уговаривались о зимней охоте, да он не знает, сможет ли стрелять.
  Настало время покоса. Надо было ехать на заимку.А кому? Алексей мог держать косу очень недолго, рука болела так, что слёзы выступали на глаза.Одному невозможно было ехать в тайгу.Он договорился с соседом, который Пришёл с войны без ноги и ходил на самодельной деревянной, что будут кость вместе  на две семьи, но нужно ещё кого-нибудь, решили, что с ними поедет Марья, а Костика оставят на Галю. Дашутка поможет, досмотрят как-нибудь. Утром раненько запрягли соседского коня Ёжика в телегу и уехали. На Галю легло всё хозяйство, да ещё надо на общее поле ходить… Тяжело…Но так надо… Галя только вечером присела за стол, Дашутка поставила на стол варёную картошку в чугунке. Костик влез на скамейку, как большой, а Ивасик сидел на коленях у Гали. В дверь тихонько стукнулись, вошёл мальчик:
  - Хлеб да соль.
  - Садись с нами.
  - Благодарствуйте, я веречерял. Вам письмо велели передать, папаня меня послал.
  Мальчик протягивал фронтовой треугольник. Дашутка взяла письмо.Мальчик поклонился:"Приятно вечерять До свиданьица"- и исчез.
   Дашутка несла письмо Гале, держала обеими руками. Галя осторожно развернула треугольник, стала читать вслух, побледнела,но читала ровным, тихим голосом:
  "Здравствуйте, мои родные! Батя Лёша, Маменька, моя любимая супруга Галя, Дашутка и детки - Костя и Ваня! Я долго после ранения, находясь в госпитале, не помнил, кто я есть, но теперь, после письма из нашей деревни, в котором Батя Лёша указал мои приметы, мне сделали документы и отправили в часть. Пишите мне на номер полевой почты, который я указал в адресе. Всем кланяюсь низко-низко, особенно Бате Алёше и Маменьке, а мою любимую супругу Галю целую крепко, а также целую сыночка моего Ваню и Дашутку, и Костика. Жду вашего ответа. С тем и подписуюсь. Николай Городов."
   По лицу Гали бежали слёзы, она поцеловала письмо, прижала бумагу к груди. Костик держал в руке картофелину, дул на неё и ничего не понимал. Дашутка прижалась к Гале и тоже плакала, а Ивасик, которого Галя успела покормить, тихо спал у неё на руке.
        Через две недели приехали с покоса Алексей с Марьей и всё узнали. Первое, о чем сказала Марья, было:
 - Как хорошо, что не сказали тогда Людмиле!
 Никто в деревне не знал, что огромная армия, после победы над Германией устремилась на Восток. Опять Коля ехал в эшелоне, опять мелькали, как в кино, Урал, Байкал и долгое Забайкалье. И вот с детства знакомые места:Хабаровск, пересадка по машинам и по ВОлочаевской улице, мимо регулировщицы на перекрестке, дальше на Тихоокеанское шоссе и мимо-мимо, и к маме родной не попасть, мимо станции Верино, и в деревню к родным не попасть, дальше, дальше, к границе, на полную готовность, а ночбю, по ракете, через границу - в бой, в дальний поход по земле Китая, занятой Квантунской армией японцев… Вернёшься ли ты Колька? Увидишь ли свою любимую Галю и маленького сыночка Ваню, батю Алёшу, маменьку Марью и свою родную маму, Дашутку, Костика - всех, кто живёт в твоём сердце…


                ГЛАВА 10

      Весть о том, что Николай жив, облетела всю деревню. Узнал об этом и Никодим. Разные мысли теснились в его голове:а что если Николай узнал его, когда Никодим наклонился и сорвал с него медальон? Или он был без сознания?Глаза ведь были закрыты…
      Капитуляция Японии была надеждой, что скоро Николай вернётся в деревню. Письма приходили редко, но всё же приходили. Галя и семья не догадывалиь, что Коля в Порт-Артуре.
        Всё случилось ночью во время патрулирования. Коля и его нпарник Саша из Хабаровска шли по безлюдной узкой улочке, молча шли, автоматы на груди, одна рука на автомате. Японские камикадзе напали откуда-то сверху.Саша был убит сразу ножом.Коля попятился к стене, на него бросились сразу двое, схватил их за шеи, стукнул лбами, упали, бросился ещё один с ножом, ногой отбил нож и ребром ладони стукнул по шее так, что тот упал. Четвёртый выстрелил, пуля звинькнула около уха, японец бросился на Колю, но на выстрел подоспели матросы. Николай стоял, прислонившись к стене, а вокруг лежали те кто напал. На лицо Николая в ту минуту лучше было не смотреть. Подобрали погибшего Сашу, пошли дапьше, к порту… Наутро Сашу хоронили. Коля смотрел на спокойное теперь лицо друга, и было больно, что уже нет войны, а люди так ненавидят, что бросаются даже на верную смерть…А в голове вертелся один вопрос:"За что? Почему оборвалась молодая жизнь?"
   В деревню Коля вернулся только зимой, демобилизованный…
            Тихо падает снег за подмороженным окошком, Коля сидит на лавке перед столом, держит на руках спящего Ивасика, Галя вышла по хозяйству. Коля думает долгие зимние думы: приезжала родная мама на два дня, привезла разных книжек хочет, чтобы Коля Учил математику, физику, поехал в Хабаровск. в заочную школу, сдавать экзамены, определяться по результатам в какой-нибудь класс, а Батя хочет, чтобы Коля пошел белковать на заимку. Где уж тут математику учить!Но маме родной Коля тогда ничего поперек не сказал. Сидит Коля,задумался, загляделся на снегопад, вспомнил тот зпой снег, которым его в детстве засыпали…Мама родная в мечтах строит разные планы, а того не знает, что староста спрашивал, что за женщина приезжает к ним. Коля ответил, надо мол у Маменьки спросить, родня вроде её… Но староста знал, что Людмила Семёновна сидела в тюрьме и что мужа её расстреляли. В тот же день Колясказал маменьке, что староста интересуется…Как раз Бате в город надо было. Он и передал Людмиле Семёновне, чтобы не навещала так часто, теперь не скоро приедет…Как это обидно, не видеть родную маму, не сметь признаться, что он её сын!
       Через несколько дней, когда наст мог выдержать лыжника, Коля с Батей ушли в тайгу на заимку. Теперь Батя кашеварил, а Коля ходил на охоту. Задорная молодая собака Куска, дочка чёрной Тайги и серого Байкала, загоняла белок, иногда Коля для еды стрелял козочку, промысел шел ходко, жили с Батей дружно, а ранней весной, как всегда, по весеннему, оседавшему насту вернулись в деревню. И выбежали женщины, встречая своих мужей-охотников, крепко обняла Галя своего ненаглядного мужа, Маменька встретила Батю. Женщины помогали разобрать поклажу с нарты, а глаза сияли от большого счастья.
    Счастье изменчиво… Староста позвал к себе Алексея, Марью и Колю. В избе старосты пусто, а перед ним на столе бумага. Вошли, поклонились, сели по приглашению.
 - Вот послушайте, что пришло ко мое:"Уведомляем, что Людмила Семёновна Малкова два года пребывала в тюрьме в районе Магадана, реабилитирована за недоказанностью вины. Её сын, Константин  Иванович Малков, болел воспалением легких в детдоме, где он находился, умер и похоронен вместе с другими на территории детдома.Малкова после освобождения была в детдоме, уведомлена о смерти сына, посетила могилу, где похоронен её сын." Здесь всё правда?
   - Да,здесь всё верно.
   - Почему же Малкова приезжает к вам?
   - Она вылечила моего мужа, она нам как родная.
   - Почему ваш сын Коля бывает у нее в Хабаровске?
   - Мы посылаем продукты, привозит кй, мы ей очень благодарны…
  Марья отвечала спокойно, тихо, мужчины молчали.
   - Хорошо, так и запишем, : знакомая, значит, спасительница…А почему вы говорили, что родственница?
   - Так ведь в деревню могли не пустить!- опять отвечала Марья
   - Умная ты женщина, Марья, умная и жалостливая.
   - Какая есть.
   - Только пусть Малкова пореже здесь бывает.И Колю тоже пореже посылайте…На праздник можно…
   - Хорошо, всё поняли.
  Вышли молча. Когда шли по улице, Коля тихо сказал:
   - Кто-то следит за нами и доносит, да не старосте, а куда-то дальше.
          Так оборвалась ниточка между Колей и родной мамой. В Хабаровск Коля уже не ездил, если нужно отправлялся Батя, брал иногда с собой Дашутку, заходили в больницу за выпиской на инвалидность, за подтверждением, за рецептом для Алексея и виделись с Людмилой Семёновной. Дашутка незаметно передавала ей письма от Коли, но обратных писем Людмила не писала, а передавала на словах, и листочки колинаы и жгла вечером в печке. Последний раз она сказала,чтобы Коля  не писал, а тоже передавал на словах. Когда Батя и Дашутка пришли в следующий раз, их обыскали санитары, все вещи перетрясли, ничего не нашли и очень удивились.
     Коля всё время думал, кто же следит за ними в деревне. Стал присматриваться и стал замечать Никодима, который всё крутился на их улице, стоял  напротив дома, даже иногда в окошки заглядывал.Коля подошел к нему:
  - Здравствуй, Никодим! Что ходишь мимо, не зайдёшь? Зайди, посидим, поговорим…
  - Да некогда мне!
  - Говорят, ты тоже на фронте был?
  - Был, как видишь!
 Никодим показал культяпку правой руки, задрав рукав рубашки.
  - А где ты был?
  - Разве ты со мной не встречался?
  - Нет, не припомню…Нет!
     Лицо Никодима прояснилось. Значит, Николай ничего не знает! Можно оставить его в покое. А Галя? Никодиму она по-прежнему нравится, но не так, потому что Галя очень изменилась. Нет больше черноглазой тоненькой девушки с красными бусиками и косой, обвитой вокруг головы, а в праздник увитой цветами. Галя стала женщиной, повязанной серым платком, с ребёночком на руках, с тревожными глазами, коса, разделённая на две, спрятана под платок, румянца на щеках не видно, серая длинная юбка скрывает ноги до самых ношеных ботинок, даже походка изменилась, не такая лёгкая и летящая, как прежде, потому ине приставал Никодим особенно, даже тогда, когда Николая ещё в селе не было.Глядя на Николая, Никодим удивлялся, как такой видный, интересный, только что вошедший в полный расцвет своей молодости, любит Галю, хотя она стала обыкновенной бабой, удивлялся, что Коля не учится, хотя умный и, несомненно, очень грамотный, а он доволен простым крестьянским трудом, охотой, простой жизнью, ведь живут Громовы небогато. А когда Никодим заметил, что в семью приезжает какая-то женщина, ностал писать письма в органы.Он боялся Коли, но теперь почувствовал, что Коля ничего не знает.Но почему органы ничего не сделали с Городовыми?Правда, староста позвал к себе старших Городовых и Колю, но что он говорил им, Никодим не знал, не знал он и того, что старосте известно про письма…
   Никодим просто решил уехать и вскоре пропал из села. А куда он исчез, знал только староста, даже родителям Никодим не сказал, куда уезжает.
   А Коля был счастлив, любил Галю, ждали они второго ребёнка, и жизнь, казалось, повернулась к ним хорошей стороной.


                ГЛАВА 11

     Людмила Семеновна уже работала врачом, заведовала глазным отделением больницы, её очень ценили за опыт и благодарили больные. В свою избушку на Чердымовке она возвращалась поздно.По выходным и праздникам работала на своём огородике возле дома, но грусть не оставляла её: видеться с сыном она не могла, она была одинока, особенно чувствовала это вечерами в своей избушке, когдасидела долго за полночь со своими думами. Кошка садилась напротив неё, умывалась и поглядывала на хозяйку.Вдруг Людмила, глядя на кошку, сказала так горько и протжно:"Мяяяу!" КОшка подошла, встала на задние лапки, передние положила ей на колени и одной лапкой постучала по коленке, потом вскочила на колени к Людмиле, положила передние лапки ей на грудь и постучала лапкой около шеи, мол, успокойся, не плачь, я с тобой! Людмила обняла кошку и заплакала навзрыд. Потом кошка свернулась у неё на коленях и замурчала, а Людмила гладила её и понемножку успокаивалась.
        После жатвы и уборки картошки в больницу к Людмиле Семёновне зашли Алексей с Дашуткой. Дашутке уже минуло шестнадцать, она расцвела здоровой деревенской красотой - быстрая, улыбчивая.Дашутка передала Людмиле  Семёновне деревенские гостинцы и шапочку из белки, которую сделал маме Коля. Алексей помалкивал, а Дашутка рассказывала, как живут Коля и Галя, что у них скоро вторая лялька будет, а Ивасик уже бегает и говорит вовсю.
  - Они с дядькой шкодные такие!
  - С каким дядькой?
  - А мамин Костик дядькой приходится Ивасю, хоть и не намного старше!
  - Дашутка, а тебе учиться надо! Ты ведь даже не совсем грамотная?
  - Грамоту я знаю, меня Коля выучил, и считать выучил, а чё ещё надо? Ведь я невеста уже…
  - Кто же жених счастливый?
  - Да у соседа, который без ноги с войны пришел, парень, Антошкой зовут, стрше меня…Хороший такой…Будет мне 18 - поженимся…
   Дюдмила Семёновна удивлялась: как же у них всё просто и складно! Растут, любят, женятся…Думала, кто был бы её Костя, если бы всё было без ареста, без его "смерти"…А так - действительно, умер тот мальчик Костя, а живёт другой, и внуки её не будут учиться, а всю жизнь будут крестьянами-охотниками в далёкой  таёжной деревне. А, может быть, так лучще? Ведь нашел её сын там свою сюдьбу и счастлив! А деревня маленькая, нет ни школы, ни больницы, никому деревенька не нужна, кроме тех, кто в ней живёт…А время щло… У Гали с ®олей родилась дочка, забавная такая.Ивасику шёл девятый год. Коля учил его грамоте, счёту и всему, что знал сам, а Людмила Семёновна  страдала за своих внуков, и очень ей хотелось забрать их в город, учить по-настоящему.
         К старосте морозным мартовским днём пришли трое: один в штатском и двое милиционеров. О чём они говорили со старостой, никто не знал, но он ушел с ними, а на следующий день, пасмурный, снежный, мальчишка собрал всехна собрание.
       У Городовых мужчины были в тайге, также и во многих семьях. На собрание пришли женщины с детьми и старики. За столом сидел человек, которого давно не видели в деревне, рядом с ним - участковый, его знали: время от времени бывал в деревне.
  - А где мужики? - спросил участковый.
  - Не знаете разве? В тайге… - ответил женский голос из толпы.
  - Ладно, с ними после разберёмся. Слушайте меня, кто есть. Ваш староста Морозов - шпион и враг народа, мы его арестовали(участковый не сказал, что арестован староста по многочисленным доносам Никодима, который подписывался -"рабочий с прииска"), с ним сейчас в Хабаровске разбираются. Я привёз вам нового старосту. Прошу любить и жаловать: Сердюк Никодим,рабочий с прииска, ону вас порядок быстро наведёт, не будете песни петь и свадьбы играть, будете жить, как весь советский  народ.Люди молчали, только странно было, что человек без руки мог быть рабочим с приисков…
  - Што молчите? Или не согласны? Кто не согласен?
  Все молчали.
  - Староста, скажи своё слово!
  - Ладно, Никодим встал,- мы с вами не совсем чужие, вы меня знаете, я думаю, будем жить дружно, ссорится нам незачем. Я вас не трону зря, но кое-кого придётся побеспокоить. Где Алексей Городов? А где Николай? Кто из семьи Городовых здесь?
   Встала Галя, спустила с колен маленькую Марьяшу.
  - Я с семьи одна…Муж и свёкор в тайге, свекровь болеет, старшенький мой, ванятка, с отцом в тайге…
  - Вот мы тебя и арестуем пока, а потом и мужа, и свёкра, и свекровь твою, а детей - в детдом, шпионы вы иностранные!
   Галя стояла, повязанная серым платком поверх кожуха, и молчала, Марьяшка вцепилась в мамкин подол. И вдруг Галя заговорила:
  - Ты за что мстишь, что тогда в тайгу меня не уволок? Тогда мешок на голову насунул, теперь удавку на шею вяжешь? Думаешь, я не скажу за прошлое? Я всё о тебе скажу, ты сам знаешь, что я о тебе знаю!
  - Шо? Ты ещё говорить вздумала? Да тебя до тюрьмы не довезут!
  - А я знаю! Ты ж палач, Никодим! Как носил нож за пазухой, так и сейчас носишь зло на всех!
  - Взять её! - крикнул Никодим.
 Маришка дико закричала. Бабы сплотились вокруг Гали, но от двери двинулись два милиционера и стали пинками расшвыривать толпу. И вдруг скрипнула дверь. Все обернулись. В двери стоял староста. Он был без сопровождения, один. 
  - Что здесь происходит?
  Староста пошел к столу, все расступились, пропуская его, милиционеры застыли, не зная, что делать.Никодим стоял у стола, рядом с ним - участковый.Староста тихо заговорил, повернувшись к народу:
  - Люди, односельчане, я к вам пришел с печапьной вестью: сегодня скончался вождь советского народа товарищ Сталин…
   И наступила тишина, и стало слышно, как свистит вьюга за окнами…все в комнате стояли молча, опустив головы, кто-то из женщин всхлипнул. Никодим переглянулся с участковым, кивнул милиционерам - и все они тихонько вышли. Староста позвал детей к столу, они запели печальными голосами, а за окнами разгулялась метель, плакала, как ребёнок, свистела и выла на разные голоса.
          И опять как-то стороной прошла беда мимо семьи Городовых. Побежали ручьи с таёжных сопок,пришли из тайги мужчины, но пришли они уже не в ту страну, не в то время, что  было раньше.И КОля смог навестить летом свою родную маму, которую тоже чуть не арестовали по "делу врачей". Староста похлопотал - и Люлмилу Семёновну по её просьбеперевели в деревню доктором, но ещё раньше она получила в Хабаровске однокомнатную квартиру в новом доме вместо домика на Чердымовке, где снесли все деревянные постройки и начали большую стройку, взяв грязную речку Чердымовку в трубу, а на месте речки образовался большой Амурский бульвар, окруженный домами-новостройками. А Людмила Семёновна жила теперь в деревне, в её квартире жили Дашутка с мужем.Антон работал на железной дороге путейцем. Он шутил:
  - Схоронят путейца - три дня земля колебаться будет, потому по привычке копать будет!
   Вечерами он шел в заочную школу, приходил домой поздно и рассказывал жене о том, чтоузнал на уроках, а она украдкой читала его школьные учебники. Вскоре Дашутка сдала экзамены в пятый класс и тоже пошла учиться. Она не работала - ждала ребёнка и очень скучала по деревне…
   А Коля наслаждался: мама рядом, Батя с ними,Маменька здорова, любимая Галинка нянчит детей - всё на месте, жизнь идёт, и Коле с Галей скоро по тридцать лет.

,