ГЛАВА 3
ТРУДНОСТИ РОСТА
***
Теперь Светлана Петровна уже и сама преподавала. Сыну Дмитрию ничего не оставалось, как быть отличником. А что делать, когда у тебя такой строгий учитель. Да еще и дома продолжается учеба. Только, понимаешь, поужинаешь и садишься к телевизору боевик посмотреть, как тут же раздается:
– Дмитрий, к доске.
Это означало, что сейчас начнется подготовка к завтрашнему дню. И пока мать не убедится, что материал сыном усвоен, никаких боевиков. И оно ему надо? Школа круглые сутки без передыху. Но что поделаешь, матерей не выбирают.
***
Поэтому Дима под предлогом помощи пожилым людям сбегал после уроков к кому-нибудь из бабушек. Особенно к Майе Михайловне. Без обиды для Татьяны Степановны. Потому что она сразу же начинала осматривать внука, заглядывать в уши, горло, щупать разные важные части организма для исключения всяческих зарождающихся в детском теле болезней. Профилактика прежде всего!
А любовь внука к бабушке не настолько велика, чтобы безропотно терпеть постоянные медицинские изыскания. Поэтому чаще прибегал Дима к другой. Которая всегда, как юная пионерка, была готова к его приходу.
Свежеиспеченные пирожки, свежесваренный суп, тушеные овощи и тефтельки на пару. Или что-нибудь аналогично вкусное и питательное. Потому что, как любила повторять бабушка Майя, калорийное питание – основа воспитания. И все человеческое хамство и злость от недоедания и, не дай бог, от сухомятки. И только сытый человек способен на хороший поступок. И кушай, Димочка, чтобы быть таким же умным, как твой папа. Дай бог ему здоровья.
Майя Михайловна не могла успокоиться с момента появления внука на свет. А внук ли это? Всем сердцем и душой она верила. Но в мозгу вертелась подленькая мыслишка: Сережа и его мать Татьяна тоже постоянно вертятся вокруг Светланы и Дмитрия. С чего бы это? Но как только внук прибегал к ней домой и кидался на шею с диким криком:
– Бабуля, я не ел с того раза, как был у тебя в прошлую среду! – Майя Михайловна тут же забывала про все сомнения.
– Как не ел! Боже мой, о чем только думают эти современные матери. Я сейчас же позвоню ей и скажу, что теперь ты будешь жить у меня.
– Нет, бабуля. Ты меня не совсем правильно поняла. Я, конечно, что-то ел, но разве это можно считать едой? После твоих пирожков и котлеток.
– Ах, ты мой родненький, – обнимала Майя Михайловна хитрого пацана. – Сейчас я тебя покормлю. Кожа да кости остались от ребенка. Давай договоримся, Димочка. Приходи ко мне каждый день обедать. Может, хоть немножко бока округлятся. Чем ты будешь думать в школе с такой худобой.
– Я не могу каждый день, бабуля. Завтра я обещал бабушке Тане помочь.
– Эта женщина заставляет тебя работать?
– Нет, ей надо пересадить рыбок в другой аквариум, чтобы помыть тот, в котором они живут.
– А что же ее сынок ненаглядный не поможет своей мамочке?
– Бабуля, дядя Сережа поздно приходит домой, готовит себе ужин и ложится спать. Потому что у бабушки Тани много больных.
– Ах, дядя Сережа. Ты – моя умничка. Бедный, бедный Сергей. При живой матери сам готовит себе еду. Это непостижимо. Твой папа никогда не подходит к плите. Он даже не знает, как она включается. Он даже не ведает, сколько ложек сахара он любит в чае. Потому что я ему подаю уже размешанный! – гордо заявляла Майя Михайловна.
– Бабуля, ты, когда говоришь «твой папа», кого имеешь в виду?
– Неужели тебе не ясно? У каждого человека может быть только один отец. Остальные варианты противоестественны.
– Дядя Марик, конечно, клевый, но…
– Молчи, Дмитрий, не разрушай мою нервную систему. Иди, горе. Мой руки и к столу.
***
Зато Сергей Иванович, пользуясь служебным положением, добывал для Светланы и Дмитрия бесплатные путевки в разные оздоровительные места.
– Для жены и сына, – смущаясь, говорил он.
Начальник отдела, ведающий распределением летнего счастья, с подозрением смотрел на несоответствие фамилий жены и мужа.
– Она сохранила девичью фамилию. В память о героическом отце, – отвечал Сергей Иванович. – Он брал Зимний Дворец. Или Брестскую крепость. Или рейхстаг. Короче, герой был.
– Так он погиб? – спрашивал начальник.
– Ну, что вы. Живой, только сильно покалеченный в трех местах.
– Так, может, и ему путевочку куда-нибудь организовать? – участливо интересовался товарищ.
– Ну что вы. Он прикован к постели. Только и может, что петь революционные песни. Как запоет «Смело, товарищи, в ногу». А мы как подпоем со Светочкой и Димкой. И у всех слезы на глазах.
– Можно, я его навещу? – спрашивал начальник. – Апельсинчиков снесу, пирожных с кремом.
– Что вы! Он никого не желает видеть с тех пор, как слег. Стесняется очень. Раньше-то лихой рубака был. О-го-го! Если нас соседи сверху, не дай бог, заливали, он как хватал шашку со стены, как поднимался к ним на этаж. Да как орал: «Контрреволюцию развели? Всех к стенке! Без суда и следствия!»
– Передавайте ему, Сергей Иванович, пламенный партийный привет. Я тоже, знаете ли, был контужен во время срочной службы. У меня, правда, случай банальный произошел – на голову корыто с раствором упало с четырехметровой высоты. Но комиссовали с резолюцией в военном билете «получил ранение во время выполнения важного государственного задания». Это я офицерскую баню недостроенную охранял, пока они там с бабами развлекались.
И каждый год Света с Димкой за государственный счет дышали морским воздухом, случайно глотали морскую воду и специально объедались мороженым.
***
Когда Димка перешел в третий класс, приключилась одна история.
Его маме, как и предполагаемым отцам, исполнилось двадцать восемь лет. Самостоятельные уже люди. Короче говоря, Сергей Иванович принес Светлане и сыну, как он наивно предполагал, путевки в Египет. А Светина мама, Анна Ильинична, как вышла замуж за Анвара, так домой и не приезжала. Да и дочери ее материальное положение позволяло только на трамвае не чаще восьми раз в месяц кататься.
В общем, не виделись лет семь. А тут такая оказия бесплатная.
Света, конечно, обрадовалась. А про Димку я вообще молчу. Целый день скакал на диване и кричал: «Египет, Египет, параллелепипед! Египет, Египет, параллелепипед!» Тоже поэзия, хотя и низкого уровня.
Они, конечно, позвонили сразу же Анне Ильиничне. Порадовать думали молодую мать. Но что-то энтузиазма в ее голосе не услышали. Нет, она говорила, мол, конечно, приезжайте, будем рады. Но радости в голосе не присутствовало.
Короче, поехали. Путевки-то уже были. Гостиница в другом городке находилась, но километрах в двадцати от того, в котором Анна Ильинична проживала. Разместились в номере и сразу, горя нетерпением встречи, поехали к маме-бабушке и брату-дяде. Она в обычном многоквартирном доме жила. Почему-то одна дома оказалась. Хотя стол накрыла, фрукты разные экзотические выставила, соки, бутылку вина.
Обнялись, прослезились, пока Димка манго с ананасом трескал.
– Мама, а где Анвар и братик мой, Мубарек? – спросила Света.
– Они уехали, – пряча глаза, ответила Анна Ильинична.
– А ты им разве не сказала про наш приезд?
– Не успела. Они раньше уехали.
– И когда вернутся?
– Никогда, – зарыдала Анна. – Никогда. Они меня бросили.
– Что ты такое говоришь? Признавайся, что случилось?
– Ну, что могло случиться? Эти мужчины. Не смотри на меня так. Я абсолютно ни при чем.
– Мама! Опять?
– Да ничего серьезного и не было, доченька. Так, пригласил меня в ресторан секретарь российского посольства. Познакомились, когда я документы оформляла. Кстати, могу и тебя познакомить. Очень симпатичный молодой человек.
– Мама!
– Ну, что. Посидели, выпили. Вспомнили о Родине. Знаешь, как я тоскую о доме. Тебе не понять.
– И все? И из-за этого Анвар тебя бросил?
– Представь себе. Такой оказался ревнивец.
– Мама, ты что-то явно не договариваешь.
– Ах, ну да. Была я раз в гостях у этого секретаря. Или два. И что, из-за этого разводиться и отбирать у меня моего мальчика, моего Мубарека? – Анна Ильинична выдавила из себя слезу. – И даже запрещать мне его видеть хотя бы изредка?
– Так ты теперь одна?
– Ну, почему же. Все-таки Анвар повел себя благородно и оставил мне квартиру. И выделяет мне пенсию небольшую. На жизнь хватает. Ну, и секретарь посольства захаживает в гости. Всегда с фруктами, с вином.
– Дима, – тут же отреагировала Света, – оставь этот банан. Пойдем, я тебе сейчас другой куплю.
– Брезгуешь? Родной матерью? А я ведь с этим секретарем из чувства патриотизма. Знаешь, как им тут тяжело на чужбине? Вдали от дома, среди вьюг и холодов, среди вражеского окружения.
– Мама, что ты говоришь. На улице плюс сорок. Может, домой вернешься? Раз так тоскуешь?
– Нет, это теперь мой крест. И я буду нести его до конца. Не ждите меня. Который час? Все, извините, родные, мне еще подкраситься нужно. Один местный богач должен заглянуть. Что ты смотришь? На чашку чая.
***
А вообще-то в Египте было классно. Дайвинг, шопинг, паркинг, тренинг, менинг…ит. Шутка.
(Продолжение следует)