-Племяш мой, Федька вроде хороший парень, но какой-то завидущий,а от этого все у него наперекосяк. В прадеда Семена, видать пошел, такой же рыжий и непутевый. Тот всю жизнь пробарогозил беспутно и этот туда же, а ведь скоро уж тридцатник стукнет, балбесу.
Дед Серега, могучий шестидесятилетний мужик, любит выйти вечером во двор покурить и порассказывать байки о своих деревенских родственниках.Всякий раз у него находится необычная история.Он с удовольствием затягивается дешевой сигаретой, выдыхает и продолжает.
- Вот, возьми охоту, ведь совсем с ума сошедший. Понимаешь, терпеть не может, если кто удачливее. В последнее время,правда, попритих - дед усмехается.
-Сентябрь-то в этом году побаловал - сухой, теплый. Ну, Федька с отцом и собаченкой Гречушкой по выходным похаживали на уток, но зачастую пустые возвращались. Тут, кто - то и скажи, что на Шайтанке рябчиков полно. Завидки Федюню так и придавили. Отец, брательник мой, еще, подначивал: - Давай, покажи, как ходят на боровую птицу неумеючи.
Мать охала,мол, в такую даль на Шайтанку собрался. Слухи, всякие, не чисто там.
Дед Серега увлекается своим сказом и забывает про курево.
- Да, разве тормознешь упрямца, когда вожжа под хвост попала. Манков себе понабрал. В первый же выходной порвал за добычей. Ну, лазил там по ольшаникам, старался, подманивал птицу на разные голоса. Да, не отозвался ему никто. Тишина - ни пуха тебе, ни пера. Я бы с такой охоты сразу домой пошуршал. Племяш же гонористый, признавать не хотел, что как дурак проходил в пустую цельный день. Решил, с утра подкараулить куриный род на ягоднике. Брусничник-то, краснеющий около заброшенной деревни, он давно приметил и радовался. У рябчиков брусника в почете как первейшее лакомство и переночевать в деревне сподручней, чем в лесу. Правда, деревня оказалась давно брошенной. Избы без ухода порушились: у какой крыша провалилась, а у какой стена просела. Опасно заходить того и гляди обрушится.
- На другом конце деревни, этак на отшибе, увидел вроде жилой дом. В окошках блестело стекло. Подошел ближе, огляделся. Нет, давно там людей не было, все травой заросло. Дом-то снаружи прочный. В избе тоже пол крепкий, печь целехонька. За печью у окна железная с панцирной сеткой кровать. Ржавая заскрипела, но не дрогнула под Федькой. Тут и придумай он сделать постель из еловых лап, благо вплотную к дому подступал ельник. Дед,неловко крестится:
-Только вошел, под первой елкой споткнулся о сгнивший крест. Дом, оказывается, стоял у деревенского кладбища. В бабьи-то страшилки про покойников Федька никогда не верил, не торопясь наломал веток и вернулся. Поужинал. За окном совсем стемнело. Пора ложиться спать. Погасил фонарь, взглянул в окно и обмер.
-Из темноты с кладбища на него смотрели два светящихся глаза. Жуть, тут сковала парня, замер как остолбеневший. А горящие глаза давай ему еще подмигивать. Доведись до меня бежал бы из этой деревни. Дед вспоминает про потухшую сигарету и стряхивает пепел с колена.
- Федор-то наш, отчаянный вишь, любопытниченье и перемогло у него страх. Схватил ружье и туда - в темноту. Впопыхах забыл фонарь, но возвращаться не стал.Луна взошла и светловато стало. Красные глаза на месте замерли и продолжали подмигивать.
Как добежал не помнит.Очухался,когда пень увидел.Ну,тут зло его и взяло. Здоровущая ель, переломилась видать от старости, и остался высоченный пень. На его коре-то и обжилась какая-то святящаяся слизь. Вблизи и то она походила на два глаза. Ветки соседних елей качались, ну и мерещилось, что пень подмигивал. В сердцах он ободрал и выбросил всю кору. Плюнул на пень, пнул со всей мочи, что тот, аж, крякнул. Вернулся и как ни в чем не бывало уснул.
Утром, дураку, все показался вообще смехом, вот и решил посмотреть, что за живность на коре светилась. Да, какой там коры, даже пня не нашел. Долго бродил. А, вот, как будто и не бывало того пня! Не до рябчиков стало.
Дед опять закуривает, затягивается долго смотрит на зависший неподвижно дым и,наконец, заключает:
- Одно слово - Шайтанка.