Случайностей не бывает. Случается просыпается память, и некоторые предметы и вещи становятся более притягательными. Обычно это происходит в раннем возрасте. Ребёнок тянется к карандашам, и начинает рисовать удивительные картины, или же едва дотягиваясь до клавиш, начинает верно, без ошибок, наигрывать когда–то услышанный мотив.
Наверное кто-то в роду имел способности к музицированию, или рисованию - предполагаем мы. Когда моя дочь начала пропадать в конюшнях, тренер сказала мне, не стоит дочь отваживать от лошадок – это "болезнь и болезнь неизлечимая".
Линка выросла с лошадками, с ними связывает и своё будущее, но не буду забегать вперёд, время покажет, и это будет уже другая история.
Меня же интересует прошлое, та тайнопись крови, которая проснулась в моей дочери. Я начала наводить справки. Оказалось и у моего деда по линии отца, и у деда по материнской линии были лошади.
Но то были лошади – кормилицы, их оберегали наравне с дугим домашним скотом. А сегодня, гостивший у меня отец, рассказал историю, которая возможно и послужит ключом к разгадке.
Случилась она перед войной, в начале сороковых. У деда был младший брат, и был у него конь любимый, красоты необыкновенной – рыжий, с белой гривой и белым хвостом. Да и хвостом-то это назвать неправильно.
Если Господь дал птицам крылья, лошадь для полета получила гриву и хвост.
Винцент, так звали брата, часами пропадал в конюшне, расчёсывая да приглаживая крылья своего любимца, чем вызывал недовольное ворчание матери: разбалуешь мол коня, так нe ты на нём, а он на тебе ездить будет.
Да только зря беспокоилось сердце материнское. Цукрик оказался не только красавцем, но ещё и очень трудолюбивой лошадкой. И если бы не случились колхозы, не знал бы Винцент и Цукрик беды.
Не помогли тогда ни слёзы, ни упрямое ржание. Уж как ни брыкался Цукрик, а и ему не позволено было единоличником остаться. Может и свыклось бы, срослось, да председателем колхоза стал человек из босяков, никогда особого рвения к земле не казавший, да только глаза недобрые на чужое добро, да зависть чёрную в душе утаив, стал он первым доносы строчить, кто, да сколько добра нажил, да где припрятал.
Особо ему не мил был красавец конь. Только его велел седлать, собираясь в город. Да рассказывали, все тридцать миль гнал его нещадно. Мокрый, весь в пене, возвращался Цукрик в конюшню. Так и загнал коня. Уж какое крепкое сердце конское, а не выдержало. По утру нашли Цукрика мёртвым, так и не смог после очередной поездки на ноги подняться.
Говаривали деревенские, вскоре и председатель пропал, то ли донёс на него кто, то ли пригрозил. Да и Бог с ним.
Да только Цукрик-то не пропал...
- Линка, ты бы переоделась после конюшни, на весь дом разит, - ворчу я.
- Мам...ну как ты можешь так говорить - это ведь самый чудесный запах на свете!
Фото - автора.