- А ты, как твое имя? – хан, наконец, обратился к ожидающему этого преступнику.
За спиной стоял покорный своему властителю слуга Ганз. Хитростью изловил его самого и безжалостно пристрелил торговца. Сорванная сделка, собственная поимка и ожидание приговора – что еще нужно для счастья?
- Азат, - с напускной небрежностью отпустил заключенный.
Хан сузил глаза. «Не привык, что с тобой разговаривают в таком тоне, Жами?» - улыбнулся про себя преступник.
- Ты осознаешь свою вину, Азат? Понимаешь, за что ты сейчас здесь и за что можешь получить суровое наказание?
«Что за глупые вопросы, друг мой? Раньше ты был более жесток. Когда прокладывал себе дорогу к трону, ты не особо интересовался, понимают ли осужденные свою вину.»
- Вполне. Что ты хочешь, Жами?
Из-за спины раздался непонятного рода звук, издаваемый Ганзом, который, по всей видимости, не ожидал такой наглости от заключенного. Хан заметно напрягся. По нему было видно, как он медленно начинает раздражаться. Властитель привык, что ему подчиняются беспрекословно, не смея сказать что-то попрек, боясь преступить закон. «Не с тем связался, Жами» - Азат, с каждым своим словом улыбался внутри все шире и шире, видя раздражение хана.
Прочитав короткую нотацию на тему вежливости, властитель упомянул имя Всевышнего. Что-то екнуло внутри. Азат непроизвольно сорвался на крик, осудив Бога во всех бедах. Собственных и вселенных. В ответ на это Жами, побагровев от злости, взревел так, что даже преступник непроизвольно поежился. Чуть помедлив, будто осмысливая уже принятый мысленно приговор, хан проговорил последнее более отчетливо и даже хладнокровно:
- Ганз, вместе с Атаниязом уведете наглеца к Осьминожке!
Внутри, будто жидкость, расползся холод. «Вот и договорился ты, Азат» - промелькнуло в голове у заключенного. Спиной он почувствовал, как слуга напрягся, услышав приговор, и робко обратился к Жами:
- Властитель, вы уверены?
Утвердительный ответ хана не заставил никого в этой комнате усомниться в неоспоримости принятого им решения. Азат почувствовал, что на его руке уже лежала кисть Ганза, а сам он сочувствующим взглядом уставился на заключенного. Слуга поклонился и вывел за собой преступника.
Азата, пока не подтянулся Атанияз, держали в небольшом «обезьяннике» - клетка два на два метра, сваренная из железных прутьев, когда бывшими забором. Табуретка – единственное имущество в этой передержке. Минут через десять, наконец, пришел Атанияз. Оба конвоира были облачены в костюмы радзащиты. Преступнику такой роскоши не полагалось – кто будет тратить ценные, буквально на вес золота, «защитники» на ходячих мертвецов? У обоих за спиной висели автоматы Калашникова, на поясах – по два запасных рожка и противогазы с разных сторон.
Ганз открыл клетку и вывел заключенного. До выхода на поверхность от передержки было совсем не далеко – она была расположена так, чтобы не слишком долго вести заключенных по их родным туннелям – и это расстояние троица преодолела всего в несколько минут, пройдя по одному из ответвлений к гермозатвору.
На поверхности уже гуляла темнота, сгуститься которой мешала ярко светившаяся луна. Группа снова вышла на Промышленную, но уже другим составом. Внутри у Азата было холодно, однако на лице блуждало только безразличие. Всего через несколько десятков минут с ним расправиться самое страшное и легендарное чудовище Мертвого Города. Всего лишь за одно мгновение сотрет с лица поверженной, изъеденной ядерными язвами Земли еще одного человека.
Внутри холодно. Но это не страх. Безразличие. Теперь не к чему строить планы, не то, что на завтра, даже на час вперед. Можно забыть все желания и мечты. «Хорошо все же, что не обзавелся семьей – было бы хуже. Хотя жаль. Быть может, все сложилось бы совсем по-другому, иначе, не так скверно. Обидно». Теперь не к чему мысли о чем-то не сделанном – уже ничего не исправить.
«Какой по счету я у тебя буду, Осьминожка? Не так часто Жами использовал такое наказание. Только специально для вип-персон – самых отъявленных идиотов. Таких как я? Нет, хуже. Для убийц, насильников, грабителей. Жестоких и безнравственных уродов. Мог ведь промолчать. Просто промолчать. Правильно дед говаривал: «со своим уставом в чужой монастырь не ходят» и «молчание дороже золота». Ясно, не согласен, но за язык никто не тянул ведь. Хотя, что теперь, время – его не повернешь вспять.»
Мысль о побеге у Азамата исчезла сразу, когда вышли на поверхность: по виду конвоиров ясно – уйти не дадут. Раз был приказ вести к мутанту-палачу, значит только к нему и никакой вольности. Говорят, нельзя смотреть ему в глаза – страх парализует моментально и не отпускает до самой смерти. Лучше глаза вообще закрыть. Только этот советы для слабаков, для тех, кто боится смерти. Да кто это так говорит? Никто из тех, что чувствовали это, рассказать не сможет! Азамат же - сын, хоть и внебрачный и безызвестный, бесстрашного сталкера, многое сделавшего для Каганата. Правда они никогда не встречались, и мальчик знал об отце только понаслышке. Но это не мешало восхищаться и подражать ему.
Потому и сейчас, насколько не была бы ужасной смерть, которую примет Азамат, опорочить имя и славу отца, никогда не знавшего и не узнающего о сыне, он не мог. Да что там! Собственная гордость не позволяла испугаться какой-то старой брюзги с косой вместо костыля.
Группа перешла растрескавшийся асфальт Промышленной и углубилась в высокую траву, росшую вплоть до края берега. Нечеткую границу между сушей и протокой омывала бирюзовая, прозрачная вода. Надо же! Отчего-то протока не почернела, не приняла вид растекшихся широким потоком чернил, как основное русло, а оставался таким же чистым, как до Катастрофы. Азату тогда было всего восемь, но он хорошо помнил этот берег, помнил еще не заросший густыми, разноцветными джунглями остров Отдыха, на котором он с матерью и ее друзьями часто собирались на пикники.
Помнил он и тот день, когда все привычное глазу вдруг перестало существовать. Когда за несколько часов все кануло в Лету. Голосила, надрывая механические связки, на весь город воздушная тревога, военные во всей суматохе раздавали приказы гражданским. А в это время ядерные боеголовки падали с небес, подминая под себя все: людей, здания, автомобили – и оставляли после себя лишь огромные рыхлые ямы – глубокие рваные раны на лике уничтожаемой мировыми распрями Земли. Очнулся он уже в одном из убежищ – ничего непомнящий мальчик, потерявший свою мать. Чуть позже его приютила пожилая пара. Однако через год, при объединении ближайших укрытий человека, некоторые из которых буквально захватывались, оба старика погибли. Тогда он остался действительно один. Лишь позже он узнал о том, что его отец, о котором когда-то рассказывала ему мать, тоже спасся. Но встретить его так и не удалось – мальчик не знал, как выглядит его родитель. Будучи казахом, Азат получил право на жизнь в новосозданном подземном городе, но уже тогда у внутри у него зародилось жгучее чувство ненависти к Жами. Потому всю свою жизнь Азат старался насолить хану, по возможности испортить тому и жизнь, и славу. А теперь хан с завидной легкостью избавился от бунтаря.
Троица уже спустилась к берегу.
«Сколько еще времени осталось? Какой будет смерть? Придет ли страх? Главное не поддаваться!»
На другой стороне протоки Азат заметил существо. Оно выскочило из кустов и подобралось к воде. Мутант был похож на огромную кошку, только слегка изменившуюся во внешности, детали которой рассмотреть издалека было довольно затруднительно. Нагнувшись над водяной гладью, потомок кошачьих недолго смотрел на нее, а потом отпрянул и вновь скрылся из виду, прикрываемый листвой.
Вода около центра протоки забурлила и в том месте показались небольшие отростки , похожие на возвышающиеся над потоком водоросли. Но шевелились они не как растения – как живые.
«Это и есть твоя Осьминожка, Жами?» - ухмыльнулся Азат – «Я думал, будет что-то более эффектное, чем короткие щупальца!»
Словно прочитав его мысли, отростки с большой скоростью взмыли к небу. Теперь они были несколько метров в длину и пару – в ширину. Только это уже внушало страх. Но как говориться: «это еще цветочки». Вода между щупальцами вновь забурлила, показалась тень, откидываемая подводным существом, и через мгновение показалось само тело чудовище, нависшее над водой. Настоящий осьминог, увеличенный в несколько раз по всем параметрам.
«Довольно милое имя для такого зверька. Умеешь ты пошутить, Жами.»
Посмотрев в огромные, бездонные, заполненные тьмой, глаза чудовища, Азат на секунду почувствовал нарастающий страх, но сразу обуздал его. Ярость и жестокость в купе с жаждой убить просматривались в них. Азат спиной почувствовал, что конвоиров пронял благоговейный ужас.
«…и выбрать достойного палача.»
Еще минута, и мутировавший осьминог направил одно из своих, беспокойно мечущихся над поверхностью воды, щупалец в сторону жертвы, вздымая им волны. Ганз и Атанияз отпрыгнули на несколько шагов назад, чтобы чудовище не захватило их, но в то же время, держа приговоренного на мушке. Мгновение – и он обвит мокрым, скользким щупальцем, усыпанным огромными присосками и висит в нескольких метрах над землей. Практически сразу осьминог скрылся под водой, утягивая за собой жертву.
Несколько минут, хоть и привычные к такой картине конвоиры стояли как вкопанные, и отправились обратно ко входу.
- Ты заметил, он ни разу не закричал? – удивленно и задумчиво обронил Ганз.
***
Ночной проспект завораживал свой необычностью и в то же время веял страх перед неизведанностью. По одну сторону – обычные постройки, по другую – заводы и склады. Никто за двадцать лет не посмел вторгнуться на территорию покинутых когда-то заводов, потревожив их покой своей наглостью. Слишком сильны и страшны были слухи, ходившие о тех землях. Даже самые опытные сталкеры, нередко сами от скуки придумывающие наводящие ужас байки, не осмелились проверить эти территории.
Но сейчас, ничего не замечая вокруг, не обращая внимания на легендарную границу известности и безызвестного, Матвей шел, погруженный в свои тяжелые воспоминания. Его взгляд впивался в милое лицо Карины. Ее красивые волосы, бесцветные от жизни под землей, но неестественно для этой жизни мягкие. Ее глаза – бездонные, словно пропасть, но прекрасные и такие же голубые, как чистое небо. Ее нос, аккуратно выполненный создателем, проникшимся идеей создать совершенное по красоте существо и не испортить ничего неаккуратным движением руки. Ее губы – аккуратные линии, завершающие пленяющий образ девушки. Всевышний действительно создал чудо, но чудо это вовсе не для нынешнего мира – жестокого и беспринципного. Этому небесному цветку нужно было появиться на несколько десятков лет ранее, под ярким, дарящим настоящий, согревающий свет, солнцем. Его подобия в виде лампочки было мало.
Воспоминания сменяли друг друга, занимая места перед проектором на мозг в порядке очереди. Вот они вместе с девочкой играют, сидя на полу, устеленном старыми, потертыми коврами. А вот они все вместе, с родителями и соседями пьют чай – чей-то день рождения. Снова смена – Матвей вытащил, наконец, Карину на поверхность, долго не выбирающуюся наверх после случая в магазине. А вот их первый, настоящий поцелуй. Тех чувств не описать и не повторить. Ничего похожего Матвей не испытывал ни до, ни после него.
Вот Карине уже шестнадцать. День, когда парень видел ее последний раз. Воспоминание больно резануло прямо по сердцу, а по щеке прокатилась соленая капля, оставляя за собой влажную дорожку на пыльном лице.
«Черт!»
Матвей попытался привести себя в чувство – не время раскисать. Район не спокойный, можно и вовсе не дойти до цели, остаться здесь навсегда. Шумно втянул воздух сквозь тугие фильтры и тут же закашлялся от натуги.
«Сколько времени прошло с выхода?»
Снайпер взглянул на часы – уже два часа он шастает по проспектам. Фильтры за это время успели забиться. Из карманов разгрузки выудил два новых и тут же заменил старые. Дышать стало значительно легче. Карина снова предстала перед взглядом Матвея. С каждой попыткой отогнать наваждение, девушка появлялась все настойчивее. А спустя несколько таких появлений Карина вдруг резко изменилась. Стала такой же, как в кошмаре – худой, уставшей, потрепанной. Ее облупленные губы мертвенно-синего цвета лишь громко прошептали: «Помоги!»
Матвей остановился и встал как вкопанный. Слишком хорошо и отчетливо он услышал голос, слишком для видения. Уже стянув с плеча винтовку, он крутил ее стволом вокруг своей оси, внимательно всматриваясь в темноту. Яркий лунный диск освещал проспект, поэтому можно было без особого труда высмотреть что-нибудь подозрительное. Однако Матвей не видел ничего. Продолжая упорно всматриваться в опустевший когда-то проспект, он медленно вернул ВСС обратно за спину.
Еще минута наряженного ожидания услышать или увидеть что-либо, и снайпер двинулся дальше. Не любил он эту улицу. Слишком много странностей рассказывали про нее, да и сам он повстречал немало нечисти на этом пути. Не мудрено – Граница! Однако выбора особо нет – нужно как можно быстрее добраться до Каганата и найти Ворона. Очень дорого может стоить даже потерянная минута. Для Карины.
До эстакады Матвей добрался за полтора часа. Слишком быстро по меркам нынешнего мира, слишком безрассудно для нынешних опасностей. Этот мост, в отличие от того, что на Ленина, остался цел, поэтому спускаться на железо-дорожные пути смысла не имело. Жилые постройки теснились все ближе друг к другу, и вскоре он вновь оказался на перекрестии их взглядов, свернув на улицу некоего Сизова. Добрел до дома с табличкой «Ул. Сизова 43».
Остановившись напротив двери на третьем этаже, Матвей немного помедлил. Но спустя несколько секунд он уже стоял в коридоре. Пустота – ни шкафов, ни вешалок, ни скамейки – ничего. Прошел в одну из комнат, мягко ступая по паркету, который растрескался уже очень давно. Кровать с металлической основой, небольшой деревянный шкаф и низенький столик. В центре комнаты – пожилой мужчина, сидящий в инвалидном кресле спиной к Матвею. Он смотрел в окно, выходящее на сторону бывшей проезжей части. Матвей сделал шаг к нему.
- Ну, здравствуй, старик.
***
Знахарь даже не обернулся в сторону гостя. Он уже знал, что тот придет. У него была необходимость в этом.
- Здравствуй, мой юный друг.
Гость обошел коляску, на которой располагался Знахарь, и присел на корточки напротив старика. Матвей – друг и помощник. С ним у старца давно были деловые отношения, как и с другими сталкерами. Но существовали и более близкие. Снайпер всегда помогал одинокому старику, не имеющему возможности, в виду отсутствия ног, самостоятельно передвигаться, продовольствием и делами. Знахарь же в благодарность восстанавливал патроны из стреляных гильз, собранных и принесенных Матвеем.
- У меня снова есть для тебя что-то, – уже пронятым хрипотой голосом проговорил старик.
В «своей» квартире он жил спокойно. Ему не требовалась защита от внешней агрессивной среды – за несколько лет Знахарь обжил комнату, раз в три дня, хоть и с трудом, делал влажную уборку, благо мебели было совсем немного, и тянуться в разные уголки: высокие и далекие – не приходилось. Дышалось тут с легкостью и без респиратора. Матвей стянул с лица полумаску.
- Хорошо. У меня для тебя тоже, - улыбнулся снайпер.
Скрипя колесами, коляска, под усилиями Знахаря, покатила его к шкафчику. Он приоткрыл дверцу и достал небольшой сверток. Вернулся обратно. Матвей уже держал в руках несколько консерв и бутылок, которые собрал на складе. Старик благодарно улыбнулся и отдал сверток снайперу, не забыв принять и его дары. Матвей развернул узелок, и у него в руках оказалось около шестидесяти девятимиллиметровых патронов для винтовки. Снайпер аккуратно разложил их на полу и принялся заполнять опустевшие в перестрелках магазины. Зарядил три на десять и один на двадцать патронов обоймы, и распределил по жилету. Остальные, чуть больше десяти, патроны тоже отправились в один из карманов разгрузки, звякнув при падении о себе подобных.
- Твою трехлинейку тоже не обижу – и для нее есть подарочек, - Матвей с довольным видом из недр одного из карманов рюкзака выудил маленький мешочек с патронами калибра 7.62 мм для своей старой винтовки Мосина, которую обменял на, хорошо служившую ему, винтовку специальную снайперскую. Еще пока ни разу ВСС не подвела своего хозяина, но лучше не каркать.
Следом за патронами к советскому ружью, из рюкзака выплыли стреляные девятимиллиметровые гильзы, которые снайпер собирал как раз для того, чтобы старик подарил им новую жизнь. Матвей обиженно подумал о том, что в перестрелке с демоном гильзы собрать не удалось. Знахарь принял их и крепко пожал протянутую ему руку.
- Помощь нужна какая?
- Нет, все спокойно, - старик отрицательно покачал головой. – Новость только. На Комсомоле, говорят, новая аномалия какая-то. Кислый толком не объяснил, но рассказывает, что с ней шутки плохи, бдительней к ней надо быть.
«Кислый, - промелькнула у Матвея мысль – ну раз Кислый предупредил. Тот из-за пустяков народ волновать не будет»
- Что же, буду осторожен. Спасибо. Скоро свидимся, - Матвей снова улыбнулся старцу и уже тихо проговорил – Может быть.
***
Снова надоевший респиратор, его тугие фильтры, через которые нельзя вдохнуть настоящий, свежий воздух. Но и без него никак – радиоактивная пыль и разнообразные химические соединения еще витают в воздухе. Кто их знает, через сколько лет все, наконец, прибьет к земле, а сами частицы потеряют свою активность.
Матвей вновь оказался на проезжей части. Он давно проверил множество домов в этом районе и знал, что никто не представлял опасности на данном участке пути, однако случается всякое – миграция мутантов или случайная охота, поэтому снайпер так же придерживался центра дороги.
«Что за аномалия интересно? Комсомольский всегда славился своей спокойностью. Редко когда приключений найдешь себе на части тела. Ладно, разберемся.»
Взгляду открылся небольшой лесок, огражденный металлической оградой, за которую он разрастись, пока, не посмел. Когда-то на этом месте был ПКиО – парк культуры и отдыха. Теперь только чаща, надежно скрывающая своими густо поросшими деревьями то, что находилось на территории парка. В небе, по направлению вниз по улице, Матвей заметил слабое зеленное свечение.
«Что еще?»
Для того, чтобы узнать что же давало такой эффект, снайперу пришлось пройти чуть больше полукилометра. Только тогда он увидел здание Банка, окутанное зеленоватым свечением, которое исходило с его крыши. Точно на карнизе стояли буквы «Сб..анк», а рядом с ними располагалась четырехгранная пирамида, выполненная из стекла, от которой правда осталась только конструкция. Эти архитектурные изыски и горели зеленным светом.
«Это и есть та аномалия?»
До здания банка было тоже около километра, но в этот раз Матвей не спешил – мало ли что там за чертовщина может твориться. Внимательно разглядев все просматриваемое пространство проспекта, он двинулся вперед. И увидел Мишу. Он стоял по центру проезжей части около банка. Только вот почему-то он не беспокоился о том, что может быть обнаружен. Пройдя всего сотню метров, Матвей заметил, что уже в течение какого-то времени слышит странный гул. Правда, звук этот был приглушенным. Но с каждым шагом он нарастал.
Снайпер остановился, но звук продолжал усиливаться. Что-то приближалось к проспекту. С неба! Матвей вскинул голову и застыл от ужаса, клином впившегося в его тело – в воздухе парило нечто. Существо странной формы, похожее на вытянутый брус с округлыми концами и крыльями по бокам. Эта странная, черная фигура приближалась к проспекту на огромной скорости, оставляя за собой точно такой же черный след дыма. Чем меньше расстояния существу оставалось проделать, тем больше оно казалось в размерах, и тем невыносимее становился гул, распространившийся по всему проспекту и отражающийся от стен построек, чтобы соединиться в один большой, невозможный для слуха обычного человека звук.
Снайпер, не дотерпев до конца «представления», бросился к обочине, пренебрегая правилами безопасности передвижения на поверхности. Он вовремя унес ноги – как только его нога коснулась бордюра, существо уже черпало носом асфальт и грязь проспекта, по инерции направляясь в ту сторону, где только что стоял Матвей. Он успел прильнуть к земле, когда крылья гигантского монстра пронеслись над его головой, и потому остался невредим. Через несколько десятков метров чудовище остановилось и затихло.
Только теперь снайпер разглядел в его формах самолет – та непонятная металлическая конструкция, о которой он читал в книгах и выспрашивал у отца, и никогда не мог понять, как ей все-таки удавалось под своим весом взлетать к небесам. Но больше всего его интересовало, откуда он взялся. Уже двадцать лет о полетах под небом можно даже не вспоминать – для этого не было ни возможностей, ни способностей. Барнаульский аэропорт давным-давно разгромлен, и взлетать самолетам было попросту негде, а сами агрегаты давно проржавели от дефицита человеческой заботы.
Рассмотрев металлическое чудовище, Матвея заинтересовал еще один вопрос – почему он дымчатый? Выглядит словно не настоящий, по всей площади клубиться дым. Создавалось впечатление, что если к нему прикоснуться, то рука попросту, ничего не почуяв, пройдет сквозь дымовую заслонку. Задумавшись, он не заметил, как из-за угла дома выплыла тень. Именно тень. Только услышав странный звук, похожий на бульканье кипящей воды, Матвей обернулся и увидел, что перед ним, примерно в трех метрах, стоит… нет, парит! человеческая фигура. Ее тело было схожим с «телом» металлического монстра – такая же густая дымка, расплывающаяся в разные стороны, изредка делая тело бесформенным, а глаза горели раскаленными угольками, буквально испепеляя жертву.
«Призраки! Вот про какую аномалию рассказывал Знахарь!»
Матвей попятился назад, а через секунду, решив, что другого выхода нет, рванул мимо призрака. Замешательство заставило остановиться его уже через несколько метров. На проспект, выползая из разных мест, стекалась огромная дымчатая масса. Изредка в ней мелькали человеческие силуэты. Некоторые из них смотрели на человека. Матвей почувствовал, как спина мгновенно взмокла, а по всему телу пробежался холодок страха.
«Сколько же вас тут?»
Неизвестность всегда пугает. Неизвестность потенциально опасная – пугает больше всего. Когда перед тобой враждебное существо, которое ты видишь впервые и не знаешь, на что оно способно, ужас пронизывает тебя до костей даже не от ее вида, а от своих мыслей и фантазий. Сейчас Матвей уже проклинал себя за то, что бросился вперед, вместо того, чтобы бежать дворами. И решил быстро исправить ошибку – свернул на проулок за углом многоэтажки. Видимо заметив, что жертва вырывается за ареал, призрачная масса двинулась за ним. Матвей спиной почувствовал ледяное дыхание смерти, которая догоняла его вместе со сворой духов.
Слева от дороги – площадь Ветеранов, та самая, по которой шли те пятеро мародеров. «Вот и пригнала судьба на место преступления, - мелькнуло в голове - Чтобы отомстить? Или поиграться?». Стена многоэтажки закончилась и, между ней и зданием библиотеки, показалась разросшаяся на ее территории небольшая роща. Нырять в лесной массив Матвей не решился – мало ли кто его там поджидает – и рванул дальше.
«Черт!»
Бежать было не куда – со стороны Ленинского проспекта в его сторону на огромной скорости двигалась такая же призрачная масса. Стало ясно – призраки пытаются зажать свою жертву. Секундная заминка и Матвей вбежал в библиотеку. Входных дверей на месте не оказалось и потому, инстинктивно потянувшись закрыть за собой дверь, дабы перекрыть дорогу врагу, снайпер лишь уперся в стену.
Дальше, не теряя времени на долгую разведку местности, он рванул к лестнице, ведущей наверх, на ходу оглядываясь по сторонам. Лишь когда он добрался до четвертого этажа и оказался в широком коридоре, Матвей остановился, выхватил из-за спины винтовку и нацелился в проход. Не потому, что надеялся убить хотя бы одного призрака – это невозможно! - а потому что умирать, не сопротивляясь, смирившись, отдаться в руки смерти, не хотелось. Прошла минута, две, но в проеме так никто и не появился.
«Отстали?»
Выждав еще немного, Матвей, наконец, позволил себе осмотреться, хотя это разумнее всего было сделать на входе. Длинный, широкий коридор, несколько дверей. На одной из них выцветшая надпись: «Зал гуманитарных наук». Недолго думая, снайпер зашел в дверь. Внутри практически все пространство было заставлено стеллажами, которые давно пустовали. Но раньше на них стояли книги – это Матвей помнил хорошо… Но сейчас попытался избежать воспоминаний.
Немного отдышавшись, он понял, что жутко хочет пить. Вымотанный организм требовал восстановления солевого баланса. Матвей стянул с себя рюкзак, спинка которого была мокрая от его пота, достал бутылку и маленький мешочек. Развязав узелок, он аккуратно пересыпал его содержимое в бутылку и хорошо взболтал. Наконец снайпер позволил себе сделать несколько объемных глотков соленной теперь воды. Руки трясли после пробежки, но Матвей старался пить аккуратно, не пролить ни капли – вода слишком дорогого стоит, чтобы позволить себе ею пренебречь.
Убрал все обратно в рюкзак, туго затянул и поставил его рядом со стулом, на который уже собирался присесть сам. Но за спиной что-то зашевелилось, раздался тихий шорох, и Матвей затылком почувствовал холодное, ужасом пронизывающее до костей, дыхание…