9
Юлисса оказалась искусной целительницей. Через несколько дней воспалившаяся рана перестала сочиться гноем и начала подживать. Лихорадка прошла и силы девушки быстро восстановились. Она встала с постели и занялась своими обязанностями.
На другой день к ней подошла Лайта и спросила:
- Эльма, можно забрать из клетки Брайта? Он совсем плох.
В связи с последними событиями провинившийся любимец совсем вылетел у девушки из головы.
- Что с ним?
- Он без сознания уже сутки.
- Не просил пощады?
- Нет. За всё время он не произнёс ни слова.
- Пусть его достанут и отнесут в лазарет. Передай лекарю, что я приказала поставить его на ноги.
- Спасибо, Элли.
- Он тебе до сих пор нравится?
- Да…
- Хочешь взять его себе?
- А ты отдашь?
Эльма на мгновение задумалась и честно ответила:
- Не знаю.
Когда бесчувственное тело достали с клетки и снесли вниз, Эльма вышла во двор, чтобы взглянуть на бывшего наложника. Вид у него был ужасный и от него дурно пахло. Взглянув на бледное измождённое лицо с запавшими глазами и спёкшимися от лихорадки губами, Эльма невольно почувствовала лёгкие угрызения совести. Не слишком ли строго она его наказала за вполне естественное желание любого человека быть свободным?
- Думаю, он не жилец, - услышала она позади знакомый голос, и, оглянувшись, увидела подошедшего Лоя Лофера.
- Он не попросил пощады…
- Упрямый парень… Мне сказали, это ваш любимец.
- Был.
- Он вас обидел?
- Он пытался бежать.
- Глупец! Если бы я был на его месте, ни за что не оставил бы такую женщину!
- Ты серьёзно?
- Вполне!
- Хочешь занять его место? – прищурилась девушка, внимательно глядя в необычные зеленовато-голубые глаза анзорца.
Лофер перестал улыбаться и его глаза тоже прищурились.
- Даже не знаю… Не хочу закончить, как он. – И тут же перевёл разговор на другое. – Как ваша рука, сударыня? Я бы хотел сразиться с вами ещё раз.
- Не боишься?
- А вы меня? – снова заулыбался мужчина.
- В прошлый раз я показала не всё своё мастерство.
- Я вам тоже.
- Ладно… Как только я верну себе форму, мы выясним, кто из нас искусней.
- С нетерпением буду ждать этого момента, госпожа, - поклонился Лой.
Несколько дней Брайт находился между жизнью и смертью, и лекарь лишь бессильно разводил руками. Тогда Эльма обратилась к Юлиссе. Больного перенесли в его комнату и девушка начала над ним колдовать: поила больного отварами, втирала в кожу какие-то мази, купала в травах, настоянных на вине и меду, читала заговоры и заклинания и окуривала целебным дымом.
Через пару дней Брайт пришёл в себя, но был, как безумный: никого не узнавал, бормотал что-то невразумительное, часами смотрел в одну точку. Юлисса напоила его каким-то зельем и он крепко уснул. Проспал он больше суток, но когда проснулся, был нормальным здоровым человеком. Он был ещё слаб и без посторонней помощи не мог даже голову поднять, но все его слова и действия были осмысленными, а память восстановилась до того момента, как корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. Юлисса сказала, что он забыл о том, кем был раньше, и о днях, проведённых в клетке, и лучше ему об этом не напоминать.
Эльма, пришедшая проведать больного, молча посмотрела на не узнавшего её Брайта, ничего не спросила, ничего не сказала, и так же молча ушла.
Прошло ещё несколько дней. Хорошее питание и заботливый уход быстро поставили Брайта на ноги и он перестал нуждаться в услугах Юлиссы. Эльма, в благодарность, подарила рабыне пару золотых браслетов и отправила в свою комнату, где она жила вместе с другими личными рабынями виолки.
В тот же день она приказала привести бывшего наложника и Лайта ввела его в приёмный зал. Эльма, как и в первый раз, восседала в своём кресле, похожем на трон. Так как Брайт не помнил, что он был рабом и провинился, за что и понёс наказание, то не опустился перед госпожой на колени, а молча смотрел на неё, ожидая, что она скажет. Лайта, облокотившись о косяк двери и сложив руки на груди, тоже ждала решения подруги и госпожи.
- Брайт Нолтис, - медленно произнесла Эльма, глядя на мужчину сверху вниз.
- Да, миледи…
- Своим поведением ты доказал, что ты настоящий мужчина, и я дарую тебе свободу… Но это не значит, что ты можешь покинуть остров. Мы все здесь, в некотором роде, пленники. Пленники моря и обстоятельств. Я предлагаю тебе службу. Ты можешь стать одним из моих личных воинов, а госпожа Лайта, которой ты нравишься, - Эльма слегка улыбнулась, увидев, как нахмурилась подруга, - с удовольствием обучит тебя воинскому ремеслу. Принимаешь ли ты моё предложение?
- Принимаю, миледи, - без колебаний ответил мужчина.
- Тогда принеси мне клятву верности и ступай за госпожой Лайтой – она всё тебе покажет и расскажет.
Прошло ещё несколько дней. Рана Эльмы успешно заживала. Она уже могла держать в руке меч, но о поединке говорить было рано. Вспомнив о неудавшейся охоте, Эльма вновь собралась на остров. Сначала она хотела позвать с собой девушек, но затем подумала о Лое Лофере, и решила устроить себе романтический отдых. Позвав мужчину, она сказала:
- Ваша банда испортила мне охоту, и сейчас я снова хочу поплыть на Лесной. Составишь мне компанию?
- Мы будем только вдвоём?
- Да.
- С большим удовольствием буду сопровождать вас, госпожа, - расплылся в широкой улыбке Лой.
- Я беру тебя только как слугу… И телохранителя. Вдруг, там ещё кто-то объявился? Так что не радуйся.
- Для вас, миледи, я готов на всё! – ещё шире заулыбался анзорец.
В тот же день, после полудня, они отплыли, взяв маленький челнок. Лой умело работал вёслами, а Эльма сидела на корме, любуясь игрой мускулов на его худощавом, но сильном теле, проступавших сквозь тонкую ткань сорочки. Невольно она сравнила его с Брайтом. Эти двое были полной противоположностью: Брайт – светлокожий, беловолосый, с сияющими светлыми глазами, с уравновешенным и твёрдым характером, спокойный и выдержанный. Лой же – подвижный, как ртуть, озорной, рисковый, весельчак и балагур, изменчивый и непостоянный, как цвет его глаз, то небесно-голубых, то зеленоватых, как море в полдень; черноволосый, смуглый и непоседливый. Перехватив взгляд девушки, он улыбнулся ей своей неизменной ослепительно-белозубой улыбкой, и спросил:
- О чём вы думаете, госпожа Эльма? Вы смотрите на меня так, словно собираетесь выставить на торги, и решаете, какую сумму за меня запросить.
- А за сколько бы ты себя продал?
- Смотря, кто покупатель… Вам бы я отдался за один поцелуй.
Эльма неожиданно встала и пересела на скамью Лоя. Взяв его лицо в ладони, она запечатлела на губах парня нежный возбуждающий поцелуй. Вёсла выпали из рук мужчины, и они обвились вокруг талии девушки, заключив её в крепкие объятия.
Насладившись поцелуем, Эльма мягко высвободилась из его объятий и вернулась на своё место.
- Теперь ты мой навек?
- Да… - выдохнул ещё не пришедший в себя мужчина. – Я ваш раб, хоть и без серебряного ошейника…
- Кстати, он свободен… Если хочешь, я могу его тебе подарить. Думаю, он будет неплохо смотреться на твоей шее.
- Брайт глупец, если пытался сбежать от такой прекрасной женщины… Я бы от вас никогда не ушёл, даже, если бы вы меня прогоняли.
- Каждому своё… Брайт любит свободу, а ты женщин. Сколько их у тебя было: десять, двадцать, сотня? Свободных и невольниц, девственниц и шлюх…
- Сколько было, тех уж нет… Я же не спрашиваю, сколько у вас было мужчин?
- А я и не скрываю: Брайт был пятым и самым лучшим из них.
- Почему же вы его отпустили?
- Он меня не любит.
- А вы хотите любви?
- Я хочу любви, как всякая женщина.
- Мало кто в Глайсиме считает вас женщиной… От вашего вида всех бросает в дрожь. В гарнизоне о вас и ваших подругах ходят жуткие слухи. Если хоть половина из них правда, то вы – исчадие ада и бессердечная… - Лой умолк на полуслове и смущённо улыбнулся.
- … сука, - закончила за него девушка. – Я знаю, как меня называют. Возможно, это прозвище вполне заслужено. Но такова моя натура, и им придётся с этим смириться. Чужая слабость меня раздражает, я ненавижу трусов, подлецов и предателей. Я воин. Меня с детства отучали от жалости, слабости, сожалений. В шестнадцать лет, на своём выпускном экзамене, я должна была убить щенка, преступника и раба. И я их убила без сожаления и угрызений совести.
- Странные обычаи у вашего народа… - пробормотал поражённый Лой.
- Ты всё ещё хочешь меня? Ты не боишься? – подалась вперёд Эльма, пристально глядя в глаза мужчины.
- А любовников в пылу страсти вы не убиваете?
- Я не паучиха…
- Значит, я могу вас без опаски поцеловать?
- Только, если я пожелаю.
- А вы не желаете этого?
- Сейчас нет. Греби, Лой, греби…