Ноябрь – декабрь1982 года… архипелаг Дахлак о. Нокра… МВТ-23
В каюту заглянул наш капитан – Ермилов Сергей Васильевич:
- Сергей… спишь?... Давай ко мне в каюту быстренько…
Времени было около часу дня. Я, сменившись с вахты и пообедав, валялся на шконке под кондиционером готовился «отпустить ласты», т.е. поспать…
Ну надо же… Только словил первый глюк… но надо вставать – капитан зовет! Тем более – лично.
Встаю, иду за ним. По пути он говорит мне:
- Сейчас с тобой поговорят… Веди себя прилично…
Как будто я всегда себя не прилично веду…
Заходим в каюту. В кабинете у кэпа на диванчике сидит военный – погоны с желтыми просветами, одна звезда, каптри, эмблема – «теща пьет чай» [медицинская служба], подтянутый, стройный, светлые волосы… тропичка новенькая, еще видны складские складки… их отгладить трудно, только после первой стирки и последующей глажки они исчезают… Руки-ноги бледновато выглядят, хотя первый румянец – след безжалостного солнца – уже обозначился. Понятно, человек новый на Дахлаке. Но ничего, скоро обгорит, облезет, потом снова обгорит и станет таким же как и все. К тому времени и тропичку уже не раз постирает, и будет она полинялая, выгоревшая и без всяких складских следов. Короче – наш, Дахлаковский, человек будет… как и мы все тут.
Военный встал, протянул руку, представился:
- Майор такой-то… Вы можете не представляться…
Ага… все-таки майор, а не каптри… А меня, выходит, уже знают…
Началась беседа. Вообще-то, не беседа это была, а… Ну как объяснить. Майор был очень доброжелателен, участлив, весел… очень контактен, прост… весьма располагал к себе…
Спросил обо мне, о родителях, о родителях родителей, о доме, о школе, о друзьях, которые остались на родине… любимой девушке, которая ждет-недождется. Очень конкретно интересовался о моих планах на будущее – учиться, работать, обзавестись семьей – ну о многом, всего не упомнишь…
Причем, вы знаете… отвечать хотелось! Ну, так человек подошел к моим заботам и проблемам – настоящим и предстоящим, что почти растрогал меня… Работник политотдела так не сможет… а ныне – батюшка…
Но в голову мою вдруг вкрались некоторые сомнения… Чего это так мной интересуются? Если это доктор, то судя по вопросам – доктор из дурки, а я вроде ничем ТАКИМ в последнее, да и в предыдущее, время не страдал… гвоздей демонстративно шляпкой вперед лбом в палубу не заколачивал… хотя все мы тут немного за восемь-то месяцев… стали немного не «совсем»…
Значит, это не доктор… хотя – «теща чай-то пьет»… Хм… Ничего не понимаю… Точно так же разговаривал со мной Ростислав Маркович, не к месту упомянут будет, перед отправкой на Дахлак… беседы он проводил профилактические, так сказать. Поэтому я хоть и еще совсем зеленым был, однако, опыт жизненный кой-какой уже поднакопил…
А майор минут через двадцать (двадцать!) интенсивного опроса, вдруг поворачивает (или – заворачивает):
- Ты ведь комсорг на судне, верно?
- Да…
- Значит, наш, советский человек…
Бля-нах, а какой же еще, эфиопский уже что - ли…
Но отвечаю культурно:
- Да, конечно… без сомнений…
Тогда майор, всматриваясь мне в глаза, говорит:
- Тогда я открою тебе ВСЮ правду… Я представитель Особого отдела… из Москвы…
Я, чтобы выглядеть посолидней, тертым жизнью, так сказать, хотя обалдел слегка от такого поворота, ответил:
- Я уже понял…
Хотя – ничего я не понял. Похож он был с Тычиной (это тот, который Ростислав Маркович) - просто как братья единоутробные… методы одинаковые. Тычина тоже так же мягко стлал, потом орать начал, требовать от меня, чтобы я сознался – фиг знает в чем… грозил тут же меня упрятать… где я ВСЕ расскажу… уже собирался конвой вызывать (беседа проходила у него в кабинете). Помнится, я тогда Тычине очень сильно нагрубил на грани «фола», серьезно разобидевшись в его необоснованных подозрениях… Есть у меня такая фишка… Могу запросто послать, если не по справедливости дело начинает закручиваться… А Тычина вдруг успокоился, даже остался очень доволен и сказал тоже, как и майор, что я - советский человек… Мы потом с Тычиной, кстати, остались очень хорошими знакомыми…
А майор, никак не отреагировав на мою «осведомленность», продолжил:
- Ты фотоделу где-нибудь специально учился? Фотокружок?
- Специально – нигде… Отец научил. Любитель он был серьезный…
- То есть, ты умеешь фотографировать, пленку обрабатывать, фотографии печатать? Все сам, на всех этапах?
- Да… А что тут сложного – то…
- Ну сложного ничего нет, однако – не все умеют…
Майор сделал паузу… вздохнул и как бы решившись, хлопнул себя по колену:
- Значит так, Сергей… Разыгрывать тебя в «темную» - я не хочу… Знаешь, что такое – «разыграть в темную» или «использовать в темную»?
Если честно, не совсем я понимал в ту пору, как это – в «темную», но на всякий случай кивнул утвердительно.
- Если использовать тебя в «темную», то можно результата не добиться… То есть, если человек не совсем точно осознает для чего он выполняет те или иные действия, то выполнит эти действия без тех нюансов, которые в данном случае очень необходимы… А нам необходимы именно нюансы… Ты парень сообразительный, тупо грузить тебя непонятками я не буду, лучше уж все сразу сказать… Продолжаю открывать тебе карты дальше… В Массауа вы ходите за продовольствием. Продукты вам на борт доставляют шипчандлеры … Всего их четыре… которые работают с нами… Так? Ты их всех видел? Всех знаешь?
- Ну, видеть –то видел всех… А знать… Если мимо проходят, обязательно руку суют поздороваться… но это так… обряд определенный…
-Понятно… Главное, ты их видел и знаешь их в лицо… То есть, можешь одного от другого отличить…
- Отличить – могу. Даже по имени знаю каждого… За восемь месяцев хочешь – не хочешь, а запомнишь…
- Очень хорошо… А опиши мне Мухамета… - вдруг обратился с неожиданной просьбой.
- Ну-у-у… - начал я. – Роста с меня… то есть где – то метр семьдесят… не выше однозначно… но повыше остальных шипчандлеров будет… Худой… хрупкий, я бы сказал… кость тонкая. Волосы курчавые…
- Стоп! – Вмешался майор.- Волосы – откуда знаешь? Он всегда в шляпе широкополой… глухой ходит…
- Видел мельком в каюте, прямо тут… вот на вашем месте сидел, документы какие-то подписывал… Да они все тут курчавые…
- Дальше…
- Глаза – не знаю… он всегда в очках – капельках ходит…
- Еще…
- Что – то с ногой у него… прихрамывает… иногда с палкой приходил…
- Вот это уже нюанс… Кое-что проясняется. Дальше…
- Лицо узкое… вытянутое… все, больше никак не смогу описать… ничем не отличается от остальных…
- Не густо… И мы ничего про него не знаем. А нам надо знать… Я не зря спросил тебя про твое умение фотографировать… Его надо сфотографировать…
- Так что там сложного… Взять и «щелкнть»…
- В этом вся проблема – невозможно просто так вот взять и «щелкнуть»… Мухамет НИКОГДА не фотографируется… может стесняется, может вера не позволяет, а может – скрыть пытается что-то… У нас есть его фотографии, все они – он в глубокой широкополой шляпе, очки на половину лица… и то – все снимки смазанные… он когда замечает, что его фотографировать собираются – сразу пытается либо руку к лицу поднести, либо отвернуться… все получается вполне естественно. Однако, ни на одной фотографии ни лица, ни глаз… практически – ничего… Понятно?...
- Понятно… - ответил я, хотя ничего понятного не было. Если контрразведке нужно сфотать человека – они это делать умеют мастерски, в кино показывают как это делается… во всех ракурсах… Мы то тут, гражданские причем?
Однако, майор пояснил, что Мухамета сложно подловить… А постоянно находиться в Массау с целью фотографирования одного человека у них возможности нет, да и вызовет это нездоровый интерес… прежде всего у самого Мухамета.
- У Мухамета по нашим данным очень серьезная сеть осведомителей… О ЛЮБОЙ попытке проявить интерес к его персоне моментально будет известно ему самому. Любой иностранец, особенно мы – русские, берется под контроль и негласно наблюдается… Обо всем докладывают ему… Такие действия с его стороны вызывают у нас интерес – зачем простому шипчандлеру так интересоваться посторонними… Даже за вашими группами, выходящими в город из порта, ведется наблюдение… уже проверено. Иногда бывали провокации – верно?
Да, майор был прав… провокации случались. Причем, капитан, вспоминая свой первый визит тремя годами ранее, когда все толь-только начиналось, т.е. наше присутствие в Эфиопии и организация базы на Дахлаке, рассказывал, что в те времена местное население относилось к нам гораздо приветливее… Могли запросто перейти через улицу с противоположной стороны и поцеловать руку в знак признательности… В порт в то время один за одним приходили советские пароходы с техникой, продовольствием, всевозможным оборудованием…
А сейчас, в год 1982, этого всего нет… техника вся переломалась (сам лично видел «кладбища» с переломанными нашими «ЗИЛами»), продовольствие съедено… можно и камнем запустить… или устроить пляску вокруг группы, показывая непристойные жесты и распевая что-то, что знай мы их язык – обязательно бы полезли в драку…
Инструкции о правилах поведения в подобных ситуациях были однозначными и не подлежащими обсуждению – организованно отходить к месту стоянки судна. И никакой самодеятельности! Как бы обидно не было, каких бы шишек или травм бы тебе не нанесли – только отход! А как хотелось иногда схватить такого вот урода и переломать через коленку! Нет ничего проще – они все худые, маленькие… а мы – как правило на целую голову выше, крепче, сильнее… ВСГовская лихость, привитая в потасовках на родине после кабаков, кипела и требовала выхода наружу… Но! За любой взмах руки можно было лишиться визы на всю оставшуюся жизнь… Вот и приходилось ломиться за ворота порта…
Надо сказать, при подобных провокациях нас никогда не преследовали… так покидают камнями – и все… Иногда мы даже на судно не возвращались сразу, а продолжали «хожениЕ»… Причем, во многих местах нам были действительно рады – в барах, магазинах, лавчонках… Ну и что, что русские – деньги – то несли, какая разница какой ты – русский иль иной какой… лишь бы платил.
… Майор продолжил:
- У нас. – Он сделал ударение на эту фразу… Понятно было у «кого». – Есть некоторые подозрения, которые надо либо развеять, либо подтвердить, что Мухамет не совсем тот, за которого себя выдает. Тем более, появился он в этих местах относительно недавно – года два как… Откуда – не понятно. Продукты поставляет по ценам ниже цен других шипчандлеров, но тем не менее процветает… Поэтому интерес к нему есть и ведется работа во многих направлениях… Наше с вами направление – лишь маленький вклад в тут большую работу, которая проводится – просто добыть изображение этого самого Мухамета… Но наш участок – очень важный, отнестись надо очень серьезно и выполнить в полном объеме… Сейчас просто такой момент, когда это сделать будет наиболее легко…
- Это почему?
- Во-первых, вы уже «примелькались»… Восемь месяцев исправно ходите за продуктами и водой, лишний людей нет… ведете свой маленький бизнес…
Ёпрст!!! И это известно… Шипчандлеры поставляли нам рога буйволов, совершенно бесплатно, которые мы обрабатывали, приводили в товарный вид, а потом обменивали на Дахлаке… кто на что… в основном на спиртное… или что попрозаичнее – сгущенку, соки и тп…. Хотя, в принципе, это был секрет полишенеля…
… - что в общем не совсем законно, но и не вызывает особых хлопот, если ченьдж производится не на государственное шило… В общем, у вас помимо официальных дел, есть еще «дела»… Верно?... Да не крути ты головой отрицательно… Никто никого за это наказывать не собирается… Я просто привожу аргументы о доверии шипчандлеров именно к вашему экипажу, который они за такое время достаточно изучили… даже появились дружеские отношения…
- Во-вторых, вы тут уже достаточно долго, скоро должна быть смена…
- А смена скоро? Вы что-нибудь знаете?
- Знаю… Смена будет не скоро… Но на сегодняшний день ей бы уже пора быть. Это понимают шипчандлеры… и как-то уже начинаются готовиться к ней… То есть – к другим людям, лицам, взаимоотношениям… При этом понимают, что КАК вы их преподнесете новому экипажу – так и будет процветать их бизнес в дальнейшем… Понятно?... Если Сергей Васильевич шепнет своему сменщику, что Зара, например, - козел и продукты у него лучше не брать, то надо полагать Зара потеряет в своем бизнесе… А это обидно… Да не об этом речь…
- Поэтому, зная, что экипажу пора меняться, мы пустили слух в Массау, что смена совсем рядом, т.е. идет на попутном судне… и дней через… восемь – десять будет на Дахлаке… А посему ваш приход в Массау, который состоится дня через три, будет последним с вашим экипажем… Легенда такая – вы в последний раз пришли в порт… происходит обряд прощания… вам уже море по колено, бояться нечего, вас увозят на родину… поэтому пить по русскому обычаю никак не возбраняется… иными словами, вы пьянствуете… Кстати, не шибко качественно, но весьма заметно... Обходите все бары… пиво, вермут местный… можно коньяк – убойная сила при этом климате… пьянеете… повторюсь – меньше фанатизма в вопросах потребления зеленого червяка… ломитесь в конторы шипчандлеров… друзья как-никак… прощаетесь с ними… пьете там… на брудершафт – как хотите. Ведете себя естественно – пьяно. К Мухамету – ни ногой! У шипчандлеров трепитесь, что с кем вы дружите – у того и будут проводиться в дальнейшем закупки… Громко, авторитетно… Сергей Васильевич идет с вами, информация так сказать из первых рук… Фотографируетесь на долгую-долгую память – обычай такой!!! К Мухамету, повторяюсь, ни ногой! Он сам прибежит… Разводите его на выпивку… да что там разводить… сам предложит. Если раньше вы отказывались – так было положено, то теперь – вас обуяла сильнейшая жажда… Вот тогда – то ты его и фотаешь на память… Без шляпы, очков… с разных ракурсов… Создайте вокруг него вихрь… чтобы он сам потерялся и не понял, что фотографируют его совсем не на память… Пусть в объектив попадет не только он один… так не вызовет подозрений… фотаешь всех вместе со всей «честнОй» компанией… исключительно для себя… показывать это никому нельзя, потому как… «секир башка» за пьянку, да еще с иностранцем… Мухамет это знает и понимает, что налево фотки не уйдут…
- Ага… а вы потом всем визу – хлоп! Употреблять спиртное, тем более в обществе иностранцев категорически запрещено!
- Никто из вас не пострадает… Даю слово. Нам нужна только фотография Мухамета, а ваши пьяные рожи, поверь, ни к чему… Мы делом занимаемся, а не ищем нарушений в моральном облике… советского моряка!
- Пойдете вчетвером. Знают об истинных мотивах похода только двое – ты и капитан… Остальные двое – это как раз «в темную»… Ребят подберите покрепче… Возможно, камеру попытаются вырвать после съемки – пацаны должны будут вступиться… объяснять им ничего не надо… просто по принципу «наших бьют» ввязываются в драку, если возникает такая необходимость… Ты фотоаппарат ни под каким предлогом из рук не выпускаешь. Вообще, надень его так, чтобы трудно было снять… Возможно, Мухамет вздумает сам вас всех сфотать, типа, тоже на память – это может быть предлогом завладеть камерой, поэтому будь начеку… Камеру можно только в руки капитану… Все понятно?
- Понятно…
Майор достал из портфеля сверток…
- Тут пленка… уже в кассете. Остается только вставить в фотоаппарат… Реактивы… Разведешь сам. Только не сегодня… Перед проявкой. Проявлять будешь на СЛЕДУЮЩИЙ день после «того как»… Не дай бог испортишь по пьяни…
- Обижаете…
- Не обижаю… а предостерегаю. Второй попытки уже не будет! Помни об этом!
- Но если смена так и не подойдет… как мы объясним свое появление в Массау в следующий раз?
- А никак… Тебе какая разница… Напутали там штабные что-то… нет смены… и точка!
Да уж, «штабные напутали»… аж еще на четыре с гаком месяца. Общее время нахождения нашего экипажа составило год и две недели чистого времени нахождения в этой командировке, не считая пути «туда - обратно»… Да не в этом суть, просто к слову.
…. Операция по идентификации «агента мирового капитализма» была проведена следующим образом…
Дня через три мы действительно пошли в Массау. Обыкновенный рейс. За год мы совершили около 35 подобных рейсов.
Подходим к «нашему» причалу, становимся лагом, сразу цепляем шланг для бункеровки водой. Вода льется едва – едва. Шестьсот тонн принимались около трех – четырех дней. Для ускорения процесса в трубопровод иногда врезали погружной насос, чтобы он уже не «ВЫкачивал», а наоборот, «ЗАкачивал» воду в танки.
С приходом водолея на берегу уже стояли шипчандлеры… «Кто первый – того и тапки» - таков принцип. Считалось, что кто вперед прибежит, тот получает и самый большой заказ… Так считалось, но, думается мне, не всегда соответствовало действительности. А они, шипчандлеры, уже всегда ждали нас, готовы даже чалки принимать (что иногда и случалось), лишь бы засветиться и показать свое рвение. И откуда им было известно, что водолей именно в этот день подойдет? Не круглосуточно же они высматривают с берега «алые паруса»… какая к черту с них Ассоль.
Мухамет никогда заранее не приезжал. Появлялся уже после всех, и наплевать ему было на то, кто «первым тапки оденет». Он предлагал такую цену плюс ТАКОЙ презент, что никогда в пролете по заказу не оставался. Иными словами, заказ ему всегда был обеспечен… И еще, он нам поставлял рога буйволов бесплатно, тогда как остальные пытались вымутить на них какую-то копейку… Поэтому мог рассчитывать на нашу лояльность.
После заказа шипчандлеры разлетались его выполнять. Прыгали на свои «велики» и давай педалями крутить… Мухамет, кстати, приезжал на белом тойотовском пикапчике, правда, весьма ушатанном.
Поставка заказанных продуктов на борт судна обычно осуществлялась в день его отхода на Дахлак, т.е. через три – четыре дня, как раз к моменту, когда водолей брал полный бункер воды. Судовые рефкамеры не позволяли загрузить такое количество фруктов и овощей, какое требовалось на весь личный состав базы, поэтому погрузка всегда производилась прямо на танковую палубу водолея непосредственно перед самым отходом. Через четыре часа мы приходили на Дахлак и все перегружалось на СХ [Судно-хранилище], стоящее там намертво… Таким образом весь груз находился минимальное время вне места надлежащего хранения и, следовательно, риск его порчи становился минимальным.
Единственная существующая опасность – вода. Как я уже говорил, груз складировался прямо на грузовой палубе и во время перехода, если погода была свеженькой, волна иногда «наведывалась» на палубу «погулять» по ней и, естественно, груз подмокал… Но это было не очень страшно… в смысле для груза.
На «дело» пошли на следующий день. С утра. С утра солнце не так жарит. В полдень солнцепек несусветный часов до 17! А после… тогда уже вечер, солнце «падало» стремительно в тех широтах, в 18 часов уже наступало темное время суток. А по темноте гулять по чужому городу – уставы в те годы не велели… увольнения на берег были запрещены.
Вышли в таком составе…. Капитан, я, Санька Макшанов и Серега Курапов. Последние двое упирались, правда, - Сашка после вахты, а Курапов в вечном недосыпе был… Да и что там (в городе) они еще не видели. Действительно, что интересного? Все уже давным – давно исхожено, проверено, отмечено и в памяти и на фото, и денег нет… Однако, был сделан намек, что идем к шипчандлерам, которые всегда угощали и пойти в увольнение с целью их посещения было удачей… то бишь – «халявой».
Мне выпадала вахта, но я был заменен донкером Серегой Новиковым. Он всегда мотористов заменял, потому, что сам по образованию был мотылем , а по сему работающего дизель - генератора бояться ему не положено и знать как обращаться ним знакомо… А донкерские обязанности при такой скорости бункеровки его нисколько не напрягали.
Сначала зашли в один бар, потом во второй. Платил за все капитан (я так понимаю, что деньги были выделены…), а иначе – никак. Массау порт дорогущий, но мы-то задание выполняем… Извините за шкурное отношение, но не свои же тратить…
Сразу хочу внести некоторую ясность по поводу баров… Бар – это только фанерка или даже картонка с надписью «BAR». Все остальное - ни в какие сравнения с самой жалкой нашей придорожной забегаловкой. У нашей забегаловки хотя бы окна и двери есть, тогда как у «баров» Массау были только пустые проемы. Оно и понятно – жарко, и ночью и днем, а зимы не предвидится в ближайшие тысяч десять лет, если вообще предвидится.
Кое-где в качестве «хай-тека» под потолком были установлены огромные вентиляторы, однако, нигде не работающие… во всяком случае я ни разу не видел, чтобы хоть где-то они двигали воздух. Кое-где были холодильники, но служащие для статуса, а не для охлаждения. Напитки охлаждались льдом, постоянно привозимым большими брикетами. Этот лед, колотый мелкими кусочками, ни в коем случае нельзя было бросать в напитки для охлаждения. Себе дороже, заразы всякой вокруг было в изобилии… Хотя местные не брезговали – привыкли. Нам же запрещалось, да и сами мы понимали.
Бар обязательно был оборудован барной стойкой, за которой возвышались ряды бутылок со спиртным, поражая нас, в тут пору не избалованных выбором спиртных напитков (что говорить – знали только названия «Экстра», портвейн «777» или «Кавказ» и еще не более десятка «зеленых змеев»), разнообразием этикеток. И как положено - сам бармен, он же официант, он же вышибала и он же, подозреваю, хозяин этого развеселенького заведения, становящегося таковым в ночное время, когда в помещении прямо над баром начинал функционировать бордель. Самый натуральный… Вот поэтому – то нас, советских моряков, и не пускали в увольнения в темное время суток, дабы не подвергать испытанию наш «облико – морале» совдеповского моряка.
Собственно, повествование у меня получается несколько не совсем правдивым. Мол, загибает автор. Какие могут быть бары, спиртное и поведение «навеселе» за границей в те времена. Как хотите – можете не верить, но было все именно так, как я описываю Более того, я так считаю, что если человек более восьми месяцев в отдалении от дома, видит перед собой одно и то же «кино», в ближайшее - отдаленной перспективе замены экипажа не предвидится, то небольшие (именно небольшие) гражданские радости в виде некоторого количества спиртного однозначно не помешают. Тем более, что все для дела…
Вот так, значит, пошли по барам… В каждом – пиво, орешки… мне – фанта. Не потому, что я был «фотографом» по тайному распределению обязанностей и надо было блюсти «зоркость глаза»… Просто пиво, да простят меня его ярые поклонники, я в ту пору не любил. Да и сейчас не жалую. Выпитая бутылочка «33» рождала немедленную головную боль и никаких приятностей. Поэтому, питие пива я избегал насколько можно… так – если глоток, другой – и все!
А тут вдруг капитан бутылку коньяка заказал! Гулять так гулять! Хозяин радостно заверещал – день задался! Те немногие аборигены, что в баре тусовались, заинтересованно загалдели. Коньяк напиток и дорогой, и крепкий… последнее было наиболее весомым аргументом для получения бесплатного зрелища для немногочисленных посетителей бара «а ля пьяный в дым русский»… или «когда русские окажутся в «Уганде». Они – то только могли себе позволить пиво цедить сквозь зубы, при этом умудрялись упиться до бесчувствия с двух бутылочек «тридцать третьего» по 0,33 литра. А каково что покрепче выпить, каковы ощущения? Самим не по карману – так хоть со стороны посмотреть. Возможно (не исключаю этого), делались ставки. Не знаю, телеграф у них особый был изобретен для связи между собой, но через минуты три – четыре посетителей в баре резко прибавилось, к нескрываемому удовольствию бармена. Все пялились на нас, что –то активно между собой обсуждая…
Ну, мы в грязь лицом не ударили. В смысле не упали. «В такую жару… водку… теплую… стаканами?... С большим удовольствием» - как говаривал один мой не флотский знакомый. Из закуски – только орешки. И кофе. Бармен кофе за счет заведения поставил.
Вот именно тогда я впервые отведал настоящий эфиопский кофе. Да, к стыду своему – впервые за восемь месяцев. Все как-то не до него было.
Кофе был подан в медной высокой посуде с длинным носиком. Я бы назвал этот кувшин чайником, только узким и высоким, арабский вариант (может – аравийский?). Из носика торчала какая-то сухая трава. Как потом объяснили, трава выполняла роль фильтра и дополнительного ароматизатора, придающего кофе какой-то дополнительный вкус. Кофе разливался в белоснежные фаянсовые чашечки. Мы привыкли видеть кофейные чашки маленькими, крохотными. В нашем случае чашечки были довольно большого диаметра, но очень низкими.
И сам кофе… Черный как деготь. Но что поразило в первый момент – при разливании он казался вязким, что-то типа сиропа по плотности. Пить его можно было только маленькими глоточками – очень крепкий. Вкус – не передаваемый, описать невозможно! Никогда в жизни мне не пришлось более пить такой замечательный кофе. Будете в Эфиопии – обязательно попробуйте местный кофе. Только не из кофе-машин, а приготовленный в медной посуде, обжаренный на медной сковороде на углях и измельченный в такой же медной чашке и медной ступкой! Ручаюсь – вы навсегда запомните этот замечательный вкус! И такой мощный подъем! Драйв, по современному. А как отрезвляет!!!
…К столику подтянулся «ходок». «Ходоки» - это попрошайки из посетителей, местное племя бичей и пропойц, типа наших бомжей, только наглей в десять раз. Их много было в порту – работали в основном на погрузке или разгрузке судов. Ночевали тут же в порту – главное найти картонку и устроиться так, чтобы тебя грузовик ночью не переехал. Днем выползали в бар что поближе, если в порту не было работы. Так и сидели до вечера…. Или до очередного парохода. А на ночь – картонка, порт, надежная шхера где-нибудь под краном. Вечно то ли пьяные, то ли «уколотые», какие-то «не в себе» и вечно грязные. Вечно ищущие выпить на шару. Им не западло было подойти к столику и что-нибудь поклянчить у посетителей из спиртного. Бармены, правда, всегда пресекали попрошайничество в барах, но меньше их от этого не становилось. Как правило «ходок» подходил к столику и, указывая на спиртное, показывал жестами – угости!
Мы всегда также жестами показывали – свободен! А когда «ходок» не унимался и не хотел быть «свободным», тогда как правило и вмешивался бармен, и несколькими резкими фразами на своем языке возвращал «ходока» на свое место или, в зависимости от его состояния «стояния», выгонял прочь. Так было всегда.
Сейчас «ходок» подтянулся со своим стаканом и указывая пальцем на бутылку коньяка, показал жестом – угости! Капитан как бы устало и назидательно (задолбали эти немцы) проговорил:
- Ну что тебе? Этого?! Ну, ты борзой!...
Абориген энергично закивал, да, мол, угости вот этим напитком – всю жизнь мечтал… Да мы, может быть, тоже мечтали и мечтаем, так ведь мечтать-то не вредно.
Аборигены, кореша «ходока», видя, что выклянчивание спиртного не приводит к немедленному отсыланию на загадочные три русских буквы, а приобретает форму диалога, возможно с положительным результатом, коль проситель не был немедленно послан, еще радостней загалдели, подбадривая своего товарища одобрительными возгласами «давай, мол, жми, отступать нельзя, за тобой Москва… пардон – Аддис-Абеба»!
Капитан глянул на нас – нальем? И увидев, что у нас не вызывает никакого возражения возможность ограничить себя некоторым количеством спиртного потому как «хватит уже», моряк загранзаплыва меру знает и всегда готов придти на помощь угнетенным народам Африки, указал пальцем на стол – мол, поставь стакан, сейчас налью. Если честно, нам было достаточно, мы люди не жадные и хоть за нами не следило всевидящее око политработника, заталкивать в себя спиртное, хотя и весьма благородного происхождения, сверх положенного в набирающую силу жару не горели желанием.
«Ходок» радостно хлопнул стакан на стол. Капитан плеснул на палец.
- Забирай!
Однако «ходок» отрицательно замотал головой – нет, мало (вот наглый!)… он же не один, у него за спиной еще несколько корешей, он и о них беспокоится. Какая крепкая дружба, надо же! Кореша зааплодировали.
- Еще что ли? Пжалста…
Капитан плеснул еще на палец. Но «ходок» и в этот раз отрицательно мотнул головой. Аул корешей разразился овациями.
- Ну ты даешь, парень… Ладно…
Стакан «ходока» еще наполнился, теперь уже не так скромно как в первые два раза, а весьма существенно. Теперь в стакане было больше половины янтарной жидкости. В нашей бутылке почти ноль, слезы одним словом.
- Все… Иди…
Капитан добавил загадочное русское слово из трех букв и махнул рукой прочь от стола. «Ходок» все правильно понял. Взял стакан, собрал на нем глаза в кучу и держа его прямо перед собой, развернулся курсом к своей шайке… Собрание корешей скандировало – «вей-вей-вей», как приветствуют козы козла по возращении с чужого огорода, размахивая ветками и всяческими, не понятными из-за языкового барьера, возгласами и кричалками.
«Ходок» сделал шаг… потом еще пол шажка… остановился в секундном замешательстве, не ослабляя фокуса на стакане перед собой. Затем поднес стакан к своим губам и, запрокинув голову назад, так же как и мы, картинно, собака, оттопырив локоть (параллельно палубе линкора), при этом шумно выдохнув (ну плагиат чистой воды!), одним махом выпил все содержимое стакана. Насмотрелся, чудило, на нас… Но мы-то люди тренированные…
Наступила тишина. Кореша «ходока», видимо, осознавали увиденное и мучительно привыкали к мысли – их кинули. Просто, легко, подло… Все на «о»…
Мы тоже несколько напряглись – как будет действовать столь крепкий напиток на недоедающий организм братского народа… может «кони двинет»? Айя-яй, тогда будет. Но мы ж не знали…
«Ходок» стоял… Затем слегка качнулся влево… затем вправо и выронил стакан… потом вперед… назад… опять влево… вправо… Амплитуда его раскачиваний становилась все больше и больше… теперь повинуясь раскачиванию он был уже вынужден делать безконтрольные шаги влево-вправо-назад-вперед…
Возгласы корешей после полуминутного замешательства стали совсем уже не одобрительными, а скорее враждебными, но «ходок», раскачиваемый неведомой силой, делая неосмысленные шаги на непослушных ногах, продолжал приближаться навстречу своим неприятностям, делая это скорее интуитивно, нежели осмысленно. Через шаг – другой ноги отказались слушаться… видимо, мозг экстренно перешел в режим отказа вообще контролировать что-либо, а говоря по-русски – переключился на «Афанасия», т.е. полного «дурака», и «ходок» рухнул на столик к своим корешам, сметая расставленные на нем бутылочки с пивом, вызвав этим действом еще большее неудовольствие собутыльников. Послышался звон разбитого стекла, возмущенные возгласы , надо полагать – мат на местном наречии и звуки тумаков… Но «ходока» это нисколько не волновало. Ему было хорошо и безмятежно. То, что ему было безмятежно, а главное – хорошо, было очень даже «хорошо», потому как помирать от огромного количества спиртного, переданного нами, представитель братской и босой Африки в ближайшее время не собирался… Наоборот, собирался поспать беспробудным алкогольным сном.
Бармен засуетился с целью пресечь смертоубийство и задержания виновных для возмещения причиненного ущерба… Короче, начались разборки, к которым мы, к счастью, не имели ни малейшего отношения и предпочли удалиться, весьма солидно. Нас это не касалось. Надо было «линять» по тихой, то бишь – быстренько и без долгих прощаний…
Вот маленький эпизод того похода за фотографией «агента мирового капитализма». Баров было три, но только этот запомнился. Во-первых, кофе. Во-вторых, кипеж. Ну да ладно… Из памяти как-то не стерлось – вот и написал…
А нас ждал Мухамет… Вернее сказать – мы ждали. В конторке какого – то из остальных трех шипчадлеров, не помню уже кого именно, назовем его – Зара, Мухамет нас «накрыл». Все правильно, как и предсказал майор – сам прибежал.
Мы мирно сидели на диванчике, перед нами был журнальный столик заставленный пустой тарой, а капитан с Зарой уже трижды поклялись в вечной дружбе… мы в разговоре не участвовали, языковый барьер, понимаешь ли. Они там о своем… А что означает покрученная перед Зарой пустая бутылка из-под пива Зара и так понимал - трижды выставлялось пиво, кстати, холодненькое – холодильник работал… трижды был уточнен заказ (ведь надо было как-то оправдывать свой визит) и пересмотрены некоторые позиции по моркови и картофелю в сторону увеличения стоимости поставки (типа, что вам стоит немного поднять закупочную стоимость, все – равно же едите домой…), но сдается мне, что по этому поводу Зара зря выставлял свое пиво… его надежды не оправдались. Особо оговорен момент того, что Зара является лучшим другом капитана и наши сменщики должны будут в первейшую очередь работать именно с ним, Зарой, а уж потом с «этими»… Но тут я загибаю, ведь не зная языка, как я мог понять о чем они с кэпом говорят?…
Вот тут влетел Мухамет. Зара сразу как-то сник и постарался превратиться в веник. Чувствовалось, что Мухамет авторитетом пользовался… и вести переговоры за его спиной с целью приумножить свой бизнес в ущерб его, Мухамета делу, было весьма рискованным мероприятием.
Капитан сидел на краю дивана и разговаривал с Зарой, который сидел за столом, углом примыкающим к дивану. Рядом с кэпом сидел я. Потом Сашка Макшанов… И уже на другом краю дивана, облокотившись на валик и подперев рукой голову, дремал Серега Курапов. Такая была наша позиция. Перед нами стоял низкий, типа журнального, столик, заставленный бутылками.
Если честно, я не готов был фотографировать. Света маловато. Нет, я, конечно, запечатлел Зару с кэпом, но это так… чисто для «на память», однако, в качестве снимка были сомнения из-за освещенности. Экспанометр, встроенный в фотоаппарат показывал минимальное количество вариантов, допустимых для нормального снимка. Да какие там варианты! Вариант был один – максимальная выдержка при максимально открытой диафрагме, и то с очень большой натяжкой на более – менее качественный снимок!
И надо же было Мухамету заявиться именно к Заре! Хотя, если честно, у других шипчандлеров конторки в части освещенности были не лучше – днем (наверное, не только днем, но и ночью) жалюзи на окнах были плотно закрыты для создания тени. Входная дверь была открыта, но ее проем был занавешен чем-то вроде марлевки… Кстати, выход из офиса был прямо на улицу…
Вот Мухамет и зашел… просто переступив порог мазанки прямо с улицы.
Кэп ткнул меня в бок. Я понял и вскочил, уступая место на диване Мухамету. Он возражающее замахал рукой, но иного места рядом с капитаном не оказалось, так что в итоге ему пришлось все-таки сесть именно туда, куда надо было. При этом, не сняв ни очки, несмотря на отсутствие в помещении яркого солнечного света, ни шляпы. Принял из рук Зары бутылочку Фанты, предварительно отвергнув предложенное пиво.
Повернулся к капитану для беседы… Капитан, широко улыбаясь, вдруг снял с Мухамета шляпу и дурашливо надел себе на голову.
- Слыш, Мухамет, дай поносить!
Мухамет, обалдев от кэповского маневра, потянулся было за шляпой, но кэп отпрянул, отталкивая руки Мухамета и приговаривая:
- Да дай, говорю, поносить… верну… верну, ей богу… я только поносить… отдам, я сказал!
Тут еще Сашка Макшанов вклинился весьма удачно – сзади протянул руку и снял с Мухамета очки и немедленно натянул себе на нос…
- Ну как я выгляжу…
Тут же повернулся вправо к Курапову, расталкивая его с целью покрасоваться в очках. Курапов мычал в ответ – товарищ был после вахты, неспавший и под «парами». Ему не хотелось прерывать дрему, поэтому Макшанов довольно долгое время сидел затылком к Мухамету, успешно отводя своими руками попытки Мухамета вернуть себе очки:
- Слышь… да ты чего! Пусть корешь позыкает как я выгляжу… верну я тебе твои глаза!..
Мухамет метался между кэпом и Макшановым, стараясь вернуть свое имущество. Продолжалось это секунд… ну двадцать… ну полминуты от силы. Естественно, ему потом все вернули. Но мне хватило!
У меня был «Зенит Е», подаренный мне родителями на семнадцатый день рождения (этот фотоаппарат и сейчас у меня). Пленку надо было переводить в ручную, плавно, без рывков, иначе ее можно было просто порвать в протяжном механизме. Успеть навести фокус. Нажать спуск. Это потом, спустя многие годы, у меня появился фотоаппарат, который мог на одно нажатие сделать пять снимков сразу один за другим. И не надо было отвлекаться на протяжку пленки, нацеливание, наведение на фокус, не заботясь об освещенности – встроенная вспышка сама определит, когда ей надо включиться… Но тогда, не с самым современным фотоаппаратом, моя фотосессия для меня самого выглядела вполне по геройски и верхом профессионализма!
Три снимка… Потом были и другие снимки «на память» долгую, но уже при полном параде Мухамета – в шляпе и очках, красиво сидящих всех, кто был в офисе, на фоне батареи пустых бутылок, в обнимку… Но важны были только эти три фотографии.
И сейчас стоит перед глазами негатив, рассмотренный мной на свет – только негатив, самих фотографий я никогда уже не смог увидеть – журнальный столик с пустой бутылкотарой, слева на диване Курапов с запрокинутой головой и приоткрытым ртом (спит), Макшанов, толкающий его за плечо и подставляющий Курапову свою физиономию в очках… Справа капитан, придерживающий левой рукой на голове шляпу Мухамета, а правой машущий то ли мне (фотой быстрей!), то ли отмахивающийся от Мухамета… смеется во весь рот… И Мухамет… правый анфас (кинулся к кэпу за шляпой), левый анфас (потянулся за очками к Макшанову)… и прямо в объектив, взгляд снизу вверх, то – ли растерянный, то ли злой…
…Майор просмотрел негативы, остался вполне доволен. Сдержанно поблагодарил. Отсек часть пленки с несколькими кадрами начала нашего вояжа, не имеющим к нему никакого отношения, и ушел. Больше я его никогда не видел, и больше никто мне не напоминал о том, что произошло в тот далекий ноябрьский день 1982 года в порту Массау на Эфиопской земле…
Хотя, нет. Вру. О тех событиях напоминает фотография, сделанная мной из отсеченных майором негативов. На ней Макшанов с Кураповым, слегка пьяненькие, стоят на улице Массау на фоне старенького автомобиля иностранного производства (иномарка!), в руках Курапова виден (специально развернул) подаренный кем-то из шипчандлеров календарь на 1983 год с голыми девушками…
И еще – запись в трудовой книжке – благодарность за добросовестное исполнение интернационального долга… Хотя имеет ли она отношение к тому событию – еще вопрос…