Своих родителей эта маленькая кудрявая черноглазая девочка не помнила. Все её богатство составляли воспоминания о родной бабушке – ее «добрые» морщинки, скромная улыбка, взгляд глубоких голубых глаз, в которых уже давно и навечно поселилась любовь, тепло ее тела, вязанная зеленая шаль с разноцветными цветами вдоль каймы – о как она любила эту шаль, в ней собиралось всё тепло мира- в этом тепле – запах чего-то вкусного – бабушкиного овощного супа, как-то особенно вкусно приготовленного, запах корицы, румяных пирожков и чего-то еще тайного и прекрасного – запах детства, который остается на всю жизнь, - ее пепельные воздушные волосы, чуть сгорбленные плечи, мягкие, сухие руки, неспешные движения и ее голос – тихий, глубокий, невероятно приятного тембра. И чего только не рассказывал этот родной голос, словно из волшебной коробки доставая истории и сказки!
Больше всего девочка любила воспоминания, тогда протягивалась от нее ниточка к далеким предкам, и она чувствовала себя не неизвестной пушинкой, а продолжательницей рода, чувствовала свою ответственность за то, чтобы не подвести славы предков . А предки и вправду были славными – доблестными, мужественными, благородными, верными Богу, долгу и отечеству. Вот один из предков защищает родину в бою и бесстрашно скачет на своем верном коне на врага, другой, стоит на часах, третий путешествует по Сибири, собирая исторические заметки, вот прабабушка, вырастившая 6-х детей, потерявшаяся дом, мужа, двух детей и ни разу не проронившая ни жалобы, ни упрека - человек железной воли и прекрасного воспитания .. А вот ее отец, прекрасный юрист и собиратель коллекции книг, картин и статуй. Правда, девочка так пока и не поняла, куда делась эта коллекция, но в деталях себе ее представляла. Бабушка рассказывала, что одна из его скульптур «Табун лошадей» работы Лансере теперь находится в Третьяковской галерее. Она вырастет и обязательно поедет смотреть на «дедушкину скульптуру.» Бабушка… сколько в ней было кротости, такта, благородства, тонкого милого юмора. Самое серьезное и грубое обвинение и недовольство ее в отношении других людей выражалось ею словами «Как Вам не стыдно!» Всё она делала как-то особенно, размеренно, а на ночь всегда ограждала девочку аккуратным большим крестом твердо обозначая своими крепкими длинными пальцами его на ее лбу, животе и плечах.
Бабушка всегда звала ее Муся. Она знала, что в крещении и по паспорту она Марина, но это официальное имя для официально-холодных случаев. А домашнее и уютное – Муся. К человеку, называвшему ее Мусей она сразу проникалась доверием и нежностью, если ее звали Марина, она вся превращалась в напряженную струнку и старалась помнить, как себя следует вести воспитанной девочке.
А как они праздновали Рождество с бабушкой! Как готовились! Пекли чудесную мазурку, покупали мандарины, орешки, украшали елку и обязательно покупали гуся или уточку и запекали ее с яблоками. Готовили лучшие наряды и с нетерпением ждали такой торжественной и радостной ночной службы.. Как хорошо, что она все так подробно помнит и может в мыслях вновь и вновь проживать те счастливые минуты..
Этим богатством воспоминаний Муся и жила уже который месяц в приюте. Садилась у окна при первой возможности, смотрела на облака или вглядывалась в сумрак ночи и вспоминала, тогда в ее воображении все родные оживали. Она была у них любимицей, бегала в кружевном белом платье и они гладили ее по голове, дарили леденцы, а на день рождения подарили ей красивую большую куклу в удивительном наряде.
Приближалось Рождество, и холод закрадывался в мусину душу. Это первое Рождество, которое она проведет совсем одна. Милая дорогая бабушка умерла в этом году в Крещенский сочельник.
Ее здесь не обижали, но и большого дела до нее никому не было. Неопределенного цвета казенные стены детского дома насквозь пронизывали ее душу холодом, еще холоднее ей становилось от фиолетового оттенка волос старой неласковой нянечки, неуютной столовой с удивительно невкусной едой, рыбой с костями, томатным супом, булками с запахом старой мокрой тряпки, чаем со привкусом моря и всегда без сахара. Для воспитателей она была одной из многих, и не было никого, кто бы искренне интересовался, как она, что она чувствует, о чем думает, кто бы помог ей разобраться с ее страхами, переживаниями.
Раньше она очень любила лечить кукол и мишек, а теперь она могла лишь крепко-крепко прижимать мишку к груди. Раньше в своих мечтах она строила воздушный корабль, внутри которого создавала самую уютную квартирку на свете – с пушистыми коврами, мягкими подушками, с запасами всех необходимых вещей от продуктов до одежды, которых бы хватило на вечность . Ей хотелось пригласить в этот корабль всех самых дорогих, близких и родных, так, чтобы в трудную пору сесть им всем корабль и улететь от всех горестей и жить в мире, согласии и радости. Сейчас она могла лишь мечтать о том, что кто-то согреет ее. Но это было так хорошо, что она даже не позволяла себе об этом мечтать.
Она вся превратилась в маленький напряженный замерзший комок и лишь воспоминание, да любимый плюшевый медвежонок согревали иногда ее душу. Нет, еще на Покров приехал священник причастить всех желавших. Она желала. А когда увидела на столе иконку Пресвятой Богородицы, то слезы хлынули из ее глаз, она неотрывно твердила «Пресвятая Богородице будь мне мамой и заступницей, помоги!» И потом еще долго на ее душе было тепло и радостно, но потихоньку тревоги и одиночество вытесняли эту радость.
Утешение вскоре пришло, довольно неожиданно. И звали это утешение – Николка. Чудесный кареглазый замкнутый мальчишка, вдумчивый и чувствительный, именно такой может стать настоящим другом. Как-то раз после полдника они разговорились, и это было чудом для таких неразговорчивых деток. Разговор их лился не переставая как веселый ручеек. И с того дня ручеек так и не иссякал, а прыгал изо дня в день по красивым камушкам. Муся впервые почувствовала родственную душу, ему она могла рассказать всё, и рассказывала. Самые свои сокровенные чувства, мысли, воспоминания. Николка тоже был рад их неожиданной дружбе, ждал с нетерпение новых бесед и сильно привязался к Мусе. Чего только они не обсуждали! Часто Муся рассказывала, как они с бабушкой ходили в Церковь, как она ставила свечки и чистила подсвечники, как она любила подпевать на клиросе, занятия в воскресной школе, как утешительно для нее было молится. Николка с интересом слушал, рассказывал и о своих редких посещениях храма и о том, как и его сердечко тянулось к Богу. Если Муся ничинала говорить о чем-то слишком серьезно с нотками трагизма, Николка тут же разряжал обстановку дружеским подтруниванием и заставлял Мусю весело смеяться. Им было легко и хорошо вместе.
Как то раз Муся сидела с очень озадаченным видом.
Что с тобой? Спросил Николка.
А я думаю, как же мы жить друг без друга будем. Ты женишься, я замуж выйду, как же мы будем жить без наших разговоров?
Николка задумался и на этот раз промолчал, но вскоре нашлась очередная тема для беседы и ребята уже весело щебетали. Утешение ушло также внезапно, как и пришло. В один день Николку забрали. Муся чувствовала себя совершенно разбитой, покинутой и одинокой, слезы лились из ее глаз, она не находила себе места. Так прошло несколько дней.
В этот день занятий не было, и после завтрака она устроилась сидеть у окна. Сначала она смотрела на облака и определяла какое облако на что похоже, потом она выглянула на улицу и увидела, как мама с папой ведут за ручки радостно подпрыгивающего малыша. Сердце ее защемило и она поспешно перевела взгляд на одетые в снежные платья деревья, а затем снова на облака. Интересно, куда они плывут, что они видят и знают – все эти облачные слоники, овечки, собачки, девочки. Затем ей вспомнилась их с бабушкой маленькая уютная квартира, старый резной шкафик со сломанной дверцей, журнальный столик темного дерева, на котором так удобно было рисовать и играть, старый нераскладной коричневый диван с тремя четырехугольными подушками и дыркой на подлокотнике. Бабушкина шкатулка темного дерева с перламутровыми инкрустациями в которой хранились какие бумаги.. Вот они сидят с бабушкой рядом на диване в тишине. Она держит бабушку за руку, а та смотрит в сторону иконы Богородицы. Девочка замечает слезу скатившуюся по милому лицу. «Бабушка, что с тобой?». «Я молилась, чтобы тебе было счастье».
Вдруг сквозь ее мечты откуда-то издалека донесся голос нянечки. Она прислушалась к скрипучему голосу:
«Марина Миронова, к тебе пришли, иди в игровую.»
Девочка решила, что ослышалась, затем решила, что няня ошиблась, кто мог к ней прийти?, она пыталась объяснить нянечке свое недоумение, но язык почему-то не слушался и она молча поплелась за старушкой, настойчиво тянувшей ее за руку.
В игровой стояла невысокого роста довольно молодая женщина с темными кудрявыми, как у Муси волосами, и голубыми и глубокими, совсем как у бабушки глазами. Рядом стоял темноволосый мужчина . Они как-то одинаково неотрывно и ласково смотрели на Мусю. От мужчины исходила сила и У Муси в голове мелькнула, что с таким папой можно ничего не бояться, впрочем, с мужчинами Муся общалась мало и чувствовала неловкость от того, что не знала как ей себя с ним везти. Муся снова посмотрела не женщину. Ее глаза излучали нежность, заботу и мудрость. Ей так захотелось прижаться к женщине, так захотелось почувствовать ее объятия, тепло, поцелуи, но она не могла себе позволить действовать как заблагорассудится и в итоге слезы двумя теплыми потоками устремились из ее глаз, а руки судорожно впились в мишку. Женщина интуитивно почувствовала как должна поступить, она подошла и нежно обняла Мусю… Когда мусины слезы иссякли, Женщина заговорила.
Меня зовут Вера, а этот дядя – мой муж, Петя. Мы знали твою бабушку и несколько раз видели тебя в храме. Мы знаем, что Господь забрал твое бабушку. С тех пор мне стал сниться каждую ночь один и тот же сон – я видела, как ты входила в храм, покупала свечку у ставила ее у иконы Серафима Саровского. Мы с Петей решили тебя отыскать и вот мы здесь. Мы хотели бы стать твоими друзьями, забрать тебя отсюда. Если ты захочешь, мы станем твоими мамой и папой, а ты станешь нам любимой дочкой. Мы для тебя с Мишкой приготовили комнату – на желтых обоях живут коровы и цыплята, в твоем шкафу есть полочки – избушкой и еще две – норки – чтобы там что-то драгоценное можно было прятать. Рядом с нашим домом есть парк, а в нем конюшни с лошадями и пони и клетки с кроликами, их можно кормить. Скоро Рождество, мы украсим елку, купим орешков и мандаринов, испечем гуся, нарядно оденемся и поедем в наш храм. А после службы будет детский спектакль…
-А мазурку испечем?
- Конечно, ты ведь меня научишь?
Муся молча сжимала руку мамы и никакие силы в мире уже не могли ее уговорить ее отпустить. А еще Муся и не подозревала, что ее впереди ждет еще одно рождественское чудо. Несколько лет спустя незадолго до Рождества Муся и Николка встретились на Рождественской ёлке в Храме Христа Спасителя, а еще несколько лет спустя поженились. И в доме у них живет веселый несмолкаемые ручеек понимания, жертвенной любви, крепкой дружбы и нежности.