Курьезы из жизни Макара-карманника
Отрывок из 1 кн. Путь Черной молнии
В проход зашел пожилой заключенный, по нагрудной бирке Сашка прочитал, что он со второго отряда, и фамилия его – Макаров.
– Проходи Макар, почифирим,– пригласил его Леха. Тот учтиво поздоровался с каждым и, протянув руку Воробью, шутя представился:
– Сэр! Василий Макаров – поручик Лейб-гвардии ее Императорского Величества… Да короче, Санек, ну ее к едреней фене – эту царицу, давай по-простому, зови меня – Макар. Пацаны прыснули смехом, а Симута весело сказал:
– Макар в своем репертуаре.
– Вась, а ты откуда меня знаешь? – обратился удивленный Сашка к Макарову.
– Кто же про Сандро - этапника не слышал, который шнобель Пархатому на бок свернул, а его быку Горелому из губы пельмень сделал.
Опять все разразились смехом.
– Так ты и есть тот Воробей?! Посыпались вопросы Сашке,– слушай пацан, ты и впрямь молоток!– подбадривали его голоса.
Воробью было приятно со всеми перезнакомиться в отдельности, хлопая по рукам, так он становился частью сплоченного коллектива.
По правилам приличия зоновской жизни, все зэки без исключения должны здороваться. Если кто-то, кого-то проигнорировал, то должен объяснить причину неприязни, иначе он рискует получить черную метку , а его оппонент в свою очередь обязан спросить, почему к нему такое недоверие, иначе братва не поймет и сочтет его не способным постоять за себя.
Познакомившись и послушав Сибирских братанов, Воробей заметил различие между ними и семьями Равиля и Пархатого. «Правильно трактуется пословица: "Рыба с головы гниет", как относятся паханы к своим подопечным, таковыми они и являются. Если в десятом отряде пацаны рассудительные, сплоченные, готовые за друг друга встать горой, чего не скажешь о блатных в шестнадцатом отряде. Все там под стать одному: угодничают, заглядывают в рот, готовы совершить хоть что, лишь бы главный блатарь похвалил, или как произошло со мной: по команде «фас» кинулись, словно взбесившиеся псы. Зато сейчас не перестают мне улыбки дарить. Одним словом – подхалимы! Таких людей я действительно ненавижу, очерчиваю незримую границу и ближе чем на два шага, никого из них к себе не подпущу».
Смех пацанов и мужиков отвлек Сашку от мыслей.
– Еще в моей жизни такая беда приключилась: молодой я тогда был,– рассказывал дальше Макар историю, может выдуманную, а может и вправду. По всей вероятности давным-давно он на свободе кошельки воровал, раз Сашка уловил разговор о карманниках:
– Гоним мы как-то раз с корефаном по центральной трассе, смотрю, бикса стоит на передней площадке, клевая такая, дай думаю, пришвартуюсь. А у нее оказалась дурка разбитая (сумка открытая) . Подошел я к ней поближе, а деваха и впрямь смазливая, а тут подсад на резину (посадка на автобус) начался, меня и придавили к ней. Стою я, и обливаюсь потом, а всем телом ее формы классические чую, у меня ажно в голове чего-то забулькало. Руку мне зажали, не дают свободно работать, кошелек - то зацеплю пальцами, потяну, а он срывается, нет действия свободного. Надо же! В этот момент мой пацан между ног на дыбы встал. Молодуха -то почувствовала его твердыню и айда краснеть. Я стою: ни жив, ни мертв, нас с ней так сдавили, что не шелохнуться. Закрыли мы с ней глаза и стоим. Я - то тащусь , а она молчит, видать ее тоже забрало. Я тем временем шмель (кошелек) уцепил и потихоньку тяну его на свободу, а тут водила автобуса резко ударил по тормозам, сначала вся толпа на нас с ней навалилась, а потом при остановке назад отхлынула, я в этот момент и купил (вытащил) шмель. У меня непроизвольно вместе с выдохом и вылетело слово: "Все-еее"! Я - то о кошельке, а она видно подумала, что я приплыл, аж засмеялась, глядя на меня горемычного. Я конечно на первой остановке и слинял .
Проход опять разразился громким смехом. Начали мужики поближе подсаживаться. Кто с верхних шконок головы свесил, всем хотелось мужика-весельчака послушать, уж больно байки его были прикольные. Макар видит, что попал в круговой обзор и давай дальше заливать:
– А вот еще случай со мной произошел: гоним мы опять вдвоем с напарником по Академовской трассе, в резине народу – как селедок в бочке. Я такой в шляпе, в костюме, представительный. Плащ через руку перекинут, это для того, чтобы из-под него незаметно в ширму (карман) нырнуть .
Сидят две дамы, а напротив их два чувака, видать их телки были, и тема - то знакомая у них на устах. Один рассказывает:
– У моего знакомого из внутреннего кармана на днях кошелек в автобусе украли.
– Да Вы что?!– изумились дамочки.
Другой чувак тут же начал умничать:
– Да не может этого быть, как так? У живого человека и украсть кошелек. Ведь это невозможно, так просто попасть во внутренний карман.
Я пододвинулся ближе к этому "Фоме неверующему" и давай поддакивать:
– Да-да совершенно с Вами согласен, это уму непостижимо, я тоже не верю в это.
Тот, видя, что на его стороне тоже есть поддерживающие его люди, еще больше стал распаляться:
– Да я ему мерзавцу все руки попереломаю, не дай Бог мне такой попадется.
– Вот здесь мы с Вами сродственные души,– продолжал я поддерживать заводного мужика, а сам незаметно, из-под плаща рукой ему по дружески по груди хлоп-хлоп и, выгнав шмеля из внутреннего кармана, подхватил его под полой пиджака. Здесь ко мне Вася Хрипатый – мой компаньон приштырился, я ему шмеля сбагрил , он на остановке и слинял. Попрощался я со всей компанией и напоследок сказал:
– Так что передайте своему знакомому, пусть не заливает, что у него украли кошелек, сам потерял наверно.
Я выскочил на остановке. Представляете пацаны его мину , когда он сунулся за шмелем,– закончил Макар.
Все опять грохнули смехом. Да, рассказчиком он был знатным, бывают же такие люди, слушаешь и как будто сам присутствуешь там, в воображаемом автобусе, а уж посмеяться всей компанией вдвойне приятно, ведь смех – чувство заразительное.
Откровенно говоря Сашке не по нутру были такие истории, он ведь не вор, его мать не учила этому, и за всю свою жизнь он не украл ни у кого ни одной вещи.
Что поделать, раз в колонии собран весь свет воров и жуликов и тем не менее, Сашке как-то легко стало в этой компании, здесь атмосфера была совершенно другая, в отличие от шестнадцатого отряда и его обитателей. Пора было уходить. Он кивнул головой Сибирскому, тем самым давая ему понять, что зовет посекретничать. Они вдвоем, старясь не мешать слушающим мужикам, пошли на выход.