---------------------
…Поезд начал притормаживать, а потом и вовсе остановился. Нам приказали выйти и построиться около поезда. За окном было ещё темно, но через окна плацкартного вагона, на слабо освещенной платформе, мы прочитали название станции: «Муляровка».
«Платформу» эту, можно было назвать с большой натяжкой платформой – ибо прямо на землю были наложены бетонные блоки, выровненные понизу отдельными, зацементированными кирпичами. С поезда приходилось не сходить, а спрыгивать – такой низкой она была.
Мы были молодыми, и такие неудобства нас не огорчали. Нас выстроили, сделали перекличку, и, убедившись, что весь народ в наличии, повели на посадку в крытые автомобили, которые еле-еле различались в темноте, из-за плохого освещения станции.
Наконец мы въехали в ворота части, в которой предстояло прослужить целых три года. Нас группами развели по казармам, указали наши места–койки и предупредили, чтобы мы вели себя как можно тише, так как весь личный состав отдыхает, а будить его не следует…
В военном городке, рядом с населенным пунктом, под названием Мышанка, стояли восемь шестиэтажных старинных корпусов, построенных из красного кирпича. В этих корпусах размещалось два полка – один «артиллерийский», а другой полк - ПВО.
Артиллерийским полк числился для маскировки – на самом деле на вооружении этого полка стояли ракеты стратегического назначения. Для отвода глаз, сохранились, для всеобщего обозрения, штук шесть наших легендарных «Катюш», с которыми полк, в составе прославленной дивизии (не помню названия) дошел до Берлина…
Определили меня во взвод управления, и для начала, поручили писать плакаты на тему гарнизонной и караульной службы. Такими вещами мне никогда не приходилось заниматься, и я напомнил об этом командиру взвода.
Ожидая, что он сделает мне выговор за попытку игнорирования его задания, и в наказание, отправит в наряд на кухню, я был удивлен, когда он в мягкой форме, объяснил мне, что армия не санаторий и нужно делать, то, что приказывают. У меня хватило ума не препираться больше с командиром, решив, что начальству виднее, и стал постигать науку плакатной «живописи».
Мне выдали бумагу, под названием «ватман», тушь и широкие перья. Кто-то объяснил, как это делается и работа «закипела». Почему выбрали именно меня – ведь такая работенка считалась «блатной», я тогда не задумывался особо – заставили, значит так надо, им виднее.
Лишь на третьем году службы, мне удалось выяснить, почему мне «везло» и, многие не совсем «благовидные дела» мои сходили с рук. Оказалось, был у меня здесь Ангел-хранитель, с офицерскими погонами, но о нем попробую написать немного позднее.
Плакаты я написал. Их развесили по стенам казармы, и они провисели всю мою службу. И, к тому же, прилично выглядели. Я потом даже удивлялся себе самому – как это не имея навыков написание плакатов, у меня всё получилось с первого раза, и я оправдал оказанное мне доверие.
------------------------