Отдых в северных просторах.
Колыма, имеется в виду не северная река, а территория вдоль Колымской трассы. В этих местах, рыбалка разнообразная. Ловля красной рыбы, крабов, корюшки, наваги, камбалы, окуня в Охотском море. Рыбалка в озерах Якутии окуня, щуки, налима, мальмы. И в каждой рыбалке есть замечательные моменты, наполняющие душу рыбака искренней радостью.
Лов красной рыбы сетями практически тяжелый коллективный труд, а вот брать кижуча на блесну – это уже рыбалка с большой буквы, когда мощная рыбина в 6-10 килограмм оказывает сопротивление и удочка, с подвязанным последним коленом, изгибается дугой. Вот где азарт!
Я видел одного командированного из центральных районов страны, которого вывезли на подобную рыбалку, и ему удалось вытащить приличный экземпляр лосося. Выловленный кижуч – серебряным ихтиандром изгибался и вздрагивал на берегу, а командированный, исполняя танец дикаря вокруг рыбины, размахивал руками, прыгал, громко визжал и смеялся.
Или зимний лов краба. На первом этапе тяжелейший труд. Надо пробить десять-пятнадцать майн, т.е. бурится четыре лунки и между ними обычной половинкой двуручной пилы выпиливается лед. Но вот и готовы лунки, установлены краболовки с наживкой из куска корюшки и, можно лежать и смотреть, как краб медленно заползает на сетку.
А можно отъехать к скоплению рыбаков и некоторое время половить корюшку и навагу. Для удачного выбора лова в этом случае без бинокля не обойтись. Там, где клев рыбы идет активно, над рыбаками стоит стойкий туман. Попробуй в ватных штанах, полушубке помахать руками, доставая рыбу с десяти - тридцатиметровой глубины. Благо крючки изготовляются из латуни без бородка, как у обычного крючка. Намотал челноком леску на руки, отклонил пойманную рыбку от лунки, и просто встряхнул ее и она уже трепещется возле ног рыбака, распространяя тонкий аромат свежего огурца.
На колымских озерах в летний период без специальной техники (вездехода, вертолета) добраться проблематично и потому массовой рыбалки не получается. Только при пожаре леса наших мужиков вертолетом забрасывали в глухие места в верховья реки Хинике и там, в озерах они на примитивную снасть из лески, груза, мощного крючка и куска ветки вместо поплавка налавливали десятки килограмм рыбы. Их байки, что даже на окурок беломора ловилась, а пока тащишь, например, окуня, щука его пыталась за хвост схватить………
Но осенью по зимнику мы пробивались к якутскому озеру Алысардах и минимум по мешку брали, по выражению коренных жителей “сорную рыбу”: окуня, щуку, налима. Основной лов велся на подхват. Вырубается майна метр на метр, на месте озерной глубины около 4 метра. По углам вырубаются майны небольшие для растяжки на резинках сетки, которая привязывается к шестам из вырубленных длинных лиственниц. По углам сетки привязывается еще леска и в метрах 3-4 связывается в единый узел. Над майной сооружается каркас, обтягивается шахтной вентиляционной трубой, ставится небольшая печурка. В этом домике обычно сидят двое, дно под майной посыпается рисом для большей видимости. Подходит стайка окуней, сетку начинают собирать в виде кошелки 5,а то и 10 - рекорд до 40 мощных, до килограмма каждый экземпляр, окуней за один улов. И еще один секрет. У домика устанавливается работающая бензопила. Я думал, что ритмичный стук о лед привлекает окуня, но оказывается причина в другом. Однажды вечером в темноте я с шахтным светильником пришел в домик и попытался поработать с блесною. Так вот, удовил в проеме движение. В ночной период со дна активно поднимается водяной житель бормаш - небольшой рачок, похожий на мини креветку и на зимовку впаивается в лед. Стук работающей бензопилы о лед, видимо, отбивает такую живность, и она снова медленно опускается на дно. Это и привлекает окуня.
Из нашей приезжей команды рыбаков двое ловят наподхват, а остальные вокруг домика достают окуня и щуку на обычную мормышку. И когда заканчивался малек, рыбаки с таким же успехом ловят окуня и щуку на глаз выловленного окуня.
Экономический спад в стране вороньим крылом зацепил районы Крайнего Севера. На их территории, в которую спокойно поместится Франция и пару Великобританий, проживает вне областного центра всего несколько сотен тысяч человек. Чуть теплится у нее угледобывающее производство, да несколько золотодобывающих приисков в сложнейшей борьбе за выживание моет драгоценный металл. Жизнь очередной раз стала замирать на Колыме.
Но есть и положительные моменты. Очищается природа от разрушительного воздействия человека. Снижение промывки золотоносных песков очистили до первозданной чистоты воду ручьев и притоков реки Колымы, расширили просторы обитания и нереста для хариуса и серюка и другой рыбы. “Серюк”, так на Колыме называют разновидность сига – мощный серебряный оковалок триста, четыреста граммов до килограмма. Лов его затруднен из-за маленького узкого рта. Мелкая мормышка не всегда выдерживает мощную рыбу, а большую серюк не берет.
Избавилась Колыма и от людишек, безмозгло истязающих природу.
Два клоуна, приехавших из Донецких степей в колымские просторы за длинным рублем, решили поживиться рыбкой и в период нереста хариуса в верховьях одного из ручьев, впадающих в реку Эмтыгей, сыпанули мешок карбида и стали ждать, когда всплывет рыба. Эти придурки элементарного не понимали, что северная рыба не имеет воздушного пузыря и при гибели не всплывает, а тонет.
Много лет минуло после такой протравки ручья, а рыба так и не появилась там, как отрезало.
Избавляется северная жемчужина от гибельных воздействий человека и расцветает. Станет богаче народ российский, не будет материальных проблем
у заядлых рыбаков, охотников, туристов для посещения экологически чистого Российского пятнышка (таких мест, ох как мало уже осталось, даже на необъятной Руси) и ринутся они в Колымские края для настоящего созерцательного, а не потребительского отдыха и станут они восстанавливать пошатнувшееся в урбанизированном, технократном мире свое здоровье в первозданной природе.
В сентябре-октябре прекрасная рыбалка и охота на сплаве по Аян-Юряху от слияния Эмтыгея до моста у прииска Нексикан. Этот маршрут по времени выходных дней: вечером в пятницу начинаешь сплавляться на резиновой лодке и вечером в воскресенье выходишь к мосту. Но лучше не спеша.
Мы с Анатолием Блиновым сплавлялись три с половиной дня. Он, на оранжевой с большими бортами и длинными веслами лодке (с прибамбасами) для морской рыбалки. А я, на своей старенькой, но прочной и надежной, из толстой резины лодки “Омега”
На лодке, для подъема ватер линии и прохода мелких перекатов на дно я вставил надувной матрац, Клев по всему маршруту был вполне приличным, но на одном месте, как правило, ловится пару тройку хариусов, остальные прекращают брать приманку. Либо надо ждать, либо сплавляться дальше до следующего скопления рыбы.
Спали на пожоге. На косу в период паводка намывает уйму сушняка. Разложишь костер в размер палатки, часа три, пока готовишь еду и отдыхаешь, прогреешь основательно гальку, затем тщательно уберешь с этого места головешки, прометешь метлой из прутьев, накидаешь веток и можно ставить палатку. Хотя в безоблачную погоду можно палатку не ставить, тепла от земли хватает до утра. Однажды я в простуженном состоянии сплавлялся и болел только до первой ночевки на пожеге. Прогрелся так, что на утро встал, как вновь народился.
Во второй половине следующего дня тормознулись мы у скалы. Солнце уже скрылось за остроконечную сопку и черная тень легла на заводь возле скалы. Хариус в притемненной воде менее сторожится и на мормышку, а иногда и на мушку берет активнее.
Смотри! – Говорит, кивая головой и показывая рукой в сторону вниз по течению, Анатолий. –Якут на лошади переплавляется.
Из распадка между сопками Солнце высветило зеркальную бронзовую с серебренными проблесками дорожку, по которой с нашего берега двигался силуэт, действительно похожий на человека, переплывающего Аян-Юрях на лошади.
- Во первых это не якут на лошади, а олень с большими рогами плывет, - ответил я, внимательно рассмотрев силуэт животного. – Самец наверное на гон собрался? Он сейчас переплывет и пойдет вдоль косы на встречу нам. Видишь рога какие, мешают они быку по кустам шарахаться.
Анатолий засуетился, быстро рванул к своей лодке, оттолкнул и чуть не черпанув в сапоги воды и перевернув лодку, ввалился в нее и быстро стал переплавляться. Охотничий азарт захватил все его тело, до дрожи. Пересекли реку они с оленем почти одновременно. Мощный самец двигался вдоль косы ближе к кустарнику, крупные ветвистые рога придавили его голову к самой земле и губы касались гальки, оставляя капельки влаги. Пройдя не более десяти метров олень вынужден был останавливаться, поднимать голову и внимательно осматриваться, затем снова продолжать свой путь.
Анатолий, перебравшись на другой край косы, не успел схорониться у ближайшего завала от приближающегося животного и спрятался за лодкой, приготовив свое ружье-вертикалку.
Я, по мере продвижения оленя по косе, осторожно положил удочку и сам прилег, что-бы не напугать его непроизвольными шумами или резкими движениями и стал наблюдать за ситуацией.
Олень очередной раз остановился и, вдруг напрягся, устремив взгляд на лодку, окрашенную в раздражающий зрение цвет. Его осторожность взяла верх. Самец, задрав голову и почти положив рога себе на спину, ринулся в кустарник. Выстрелы Анатолия не достигли цели. Он еще полежал за лодкой, затем, не спеша, осмотрел место ухода в кусты оленя и, нехотя вернулся под скалу.
Анатолий нервно дергал, распутывая леску на брошенной в азарте охоты удочке и смущенно улыбаясь, крякал и пытался оправдываться: - Не дошел до выстрела всего метров пятнадцать сволота, точно бы завалил, а бык какой здоровый! Видал?
- Завалил и нас бы заловили за браконьерство, сколько нам потом платить бы пришлось? – Прервал я унизительные оправдания напарника, а потом после паузы добавил: - А вообще то причиной всего твоя лодка. Она для морских путешествий поэтому и расцветка ее соответствующая, чтоб издаля было видать. Я все ума приложить не могу, почему это утки метров за триста от нас в сторону шарахаются. Почитай охота наша закончилась, теперь ты за мной будешь идти, я хоть на шурпу уток возьму.
В одном месте у крутого берега я заметил подранка, причалил невдалеке и с ружьем на изготовку сверху подошел к намеченному месту. Подранка нигде не было. Я прошел немного вниз, вверх нет, как испарился. И только приглядевшись в притопленные ветки ивняка увидел, что подранок клювом уцепился за ветку и повис, сжав крылья и лапы. Течение кидало его тело из стороны в сторону, но держался он крепко. Подплыл Анатолий, я показал ему “инстинкт самосохранения” птицы. Анатолий остался дежурить у подранка, а я пошел дальше. Вечером мы поели наваристой шурпы из двух крупных жирных грохаля и шилохвости…….
Через неделю, когда у плесов со спокойной водой появился оскал из белоснежных заберегов, мы уже с другим напарником, Владимиром Назаровым, за восемь дней прошли этот маршрут. Владимир, кряжистый сибиряк на видавших виды лодке марки “Нырок”, с более мощным оружием – пятизарядкой и запрятанными в низ рюкзака несколькими сетями. Вот такой у меня был напарник, хотя охотник, как оказалось, неважнецкий (хорош был только охотничьи байки на привале травить). В первый налетевший на него табунчик выстрелил один раз и мазанул. Как выяснилось второй патрон заклинил. А во второй раз по высоко идущему табуну саданул очередью так, что в молоко как в копеечку. Третий случай вообще смехотворный. На повороте в завадушке какой то охотник для утренней и вечерней зорьки кинул несколько десятков манков и на косе поставил палатку. А на день снимать манков поленился. Вот на этих аккуратных манках Владимир и отличился, да так старательно, что после его выстрелов три манка затонули напрочь и не менее пяти дали вполне видимый крен.
Я шел за ним в метрах пятьсот и на плесе долго выслушивал, прибежавшего на выстрелы хозяина манков. Все он пытался выяснить кто этот козел, который расстрелял его манков.
На очередном плесе я догнал Владимира и предупредил, что за следующим поворотом надо остановиться пополдничать.
Владимир ждал меня в условленном месте. Он уже перекусил. Я, греясь крепким ароматным чаем, стал ему разъяснять ситуацию, имея опыт предыдущего сплава. Противоположный берег крутой, в начале плеса осыпался. А угол берега, куда ударяла стремнина, обвалился вместе с кустарником. Ветки кустарника хлестали по воде, выбивая пузырьки и пену, которые вперемешку с пожухлой листвой кустарника и лиственницы, кружилась возле веток, сворачиваясь в воронки. В этом месте ближе к вечеру вода начинала кипеть от всплесков хариуса.
Я рассказал об этом Владимиру, двое рыбаков, копошившихся в конце косы, видимо услышали меня и тоже задержались. Я настроил удочку, снял мормышку, оставив только большой крепкий из желтого пенопласта со свинцовой сердцевиной самодельный поплавок и выше поплавка две мушки – двойники с подмоткой разноцветным люрексом ярких перьев петуха. Такое устройство позволяло мне производить в любое намеченное место невдалеке от берега и быстро доставать рыбу.
Владимир не послушался меня и остался на косе, а я переплавился к крутому берегу, поставил рядом канн и приготовился к лову. Вода начала закипать и я не успевал делать забросы, как один, а то и два хариуса висели на мушках. Короткая леска позволяла быстро отцеплять рыбу и вновь делать заброс. За 30-40 минут у меня канн был заполнен и я начал рыбу бросать прямо в лодку.
Владимир тоже ловил хариуса на мушку и на мормышку, но мало производительно. Он был вынужден забрасывать почти к моему поплавку и пойманную рыбу вываживать на косу. Если я ловил 5-7, то он одного. И те два рыбака с другой стороны косы повторили ошибку Владимира. Может они бы и переплавились ближе ко мне, но место под крутым берегом было только максимум на двоих. Наконец то Владимир смякитил свой промах и переплавился ко мне, но удочка у него не была настроена на короткий лов, да и клев постепенно начал стихать….
На майские праздники мы с Владимиром Назаровым и Валерием Бушкиным ездили на шахтном Урале – вахтовке ниже моста по Аян – Юряху на зимовальную яму. Мощная машина не смогла пробиться прямо к яме, водитель не стал рисковать и мы около трех километров вынуждены были пробиваться на охотничьих лыжах. На маленькой зимовальной яме сидели рыбаки из районного центра Сусуман, на большой – два брата, водители нашего шахтного рейсового автобуса. В первый день на большой яме лов был неудачным. У меня ленок оборвал мормышку, Валерий поймал одного хариуса и все.
Я ходил искал другие зимовальные ямы, но безуспешно, правда возвращаясь и, проходя мимо маленькой ямы, один Сусуманский рыбак мне тихо сказал, что вечером они уедут и посоветовал на следующий день занять их места. Владимир на ночь поставил в разломе сеть. Мы расстроенные неудачей молча поужинали. Валерий Бушкин почти живьем слегка подсолив съел пойманного хариуса. Авитаминоз давал о себе знать. Предлагал и нам, но мы отказались.
Я сдвинул у костра прямо на снегу лыжи расстелил на них перьевой спальник снял валенки и забрался в него. Тепло от костра быстро сморило меня и я задремал. Мои напарники маялись у костра на валежниках и были вынуждены все время поддерживать костер. Так, что у пылающего костра в спальнике я выспался основательно.
Весна в наших краях запоздалая, она медленно подминает под себя жгучие морозные дни и длинные ночи. Победную песнь весны начинает яркое Солнце, ласкающее затравленный длинной зимой организм. И в это утро рассвет ярко пыхнул на кристально чистый снег и заиграл всеми цветами радуги. Перекаты уже освободились ото льда, вода весело журчала, исполняя гимн свободы.
Владимир достал свою сеть. В ней находилось несколько хариусов, серюк и ленок, в губах которого висело несколько оборванных мормышек, была и моя. Хорошая примета.
Мы пришли на маленькую яму, в разлом запустили привязанное на палку зеркало. Ого го…… По понятным только рыбе тропам по яме двигался приличный косяк из хариуса, серюка и каталки. Я наметил место для лунки возле переката. Тянуло туда рыбу к воде, насыщенной живительным кислородом. Мы осторожно забурили только по две лунки и даже по льду старались перемещаться тихо, чтобы не спугнуть косяк.
Я вообще разложил спальник и лег возле лунки, прикрывая ее собственной головой. Лов, как в аквариуме. Четко виден подход к мормышки хариуса или серюка. Мормышка обычная свинцовая с подмоткой из медвежьей шерсти. Рыба с разных сторон окружала мормышку и внимательно разглядывали ее. Потом вроде бы отворачивалась, отходила, но вот резкий удар по крючку…, есть! Хариус, серюк, хариус уже трепещится на крючке.
Ближе к обеду Валера переобулся в болотные сапоги и в открытой воде набрал ручейника. Клев сразу же усилился.
Братья с большой ямы несколько раз кричали, спрашивая: - Ну как у вас!
- Да так, себе… - Отвечали мы. Однако ближе к трем часам по полудни, заподозрив все таки неладное, братья подтянулись к нам.
Вот это да…! – Зачесали они затылки при виде нашего улова, - а говорили, что так себе.
К вечеру клев уже менее активен, да и пора нам выходить к месту, где должна ждать машина. Мы собираемся, становимся на лыжи и придавленные ощутимо потяжелевшими от рыбы рюкзаками направляемся по своей, пробитой вчера лыжне. Рыбалка закончилась, удачная она была? Удачная. Спасибо Господи!