9.
В этот июльский день Иво по поручению Казака собирался в дальний путь – в село Солонешное. Там должен был забрать несколько фляг мёда у местного предпринимателя. Эйде попросила подвезти её – она хотела побывать у деда и бабушки. Село Солоновка как раз по пути – на середине маршрута.
Она уселась рядом с Иво и его маленький «Тэрцел» взял с места в карьер. Машина неслась от Молодёжного городка по лесу, петляя на поворотах легко и плавно, но скорость Иво не сбавлял. Когда выбрались на ровный участок дороги, ведущий к понтонному мосту, спидометр зашкалил. Сосны по обе стороны дороги, трамвайные вагоны на путях, проходные заводских цехов, выглядывающие из леса, встречные автомобили – всё это мелькало с такой скоростью, что трудно было отличить, что есть что.
-Тише, тише, - верещала Эйде. – Мы же в городе. Тебя оштрафуют.
-Не в первый раз замуж, - отозвался Иво. – Я знаю, где можно гонять, а где не стоит.
На спуске к понтону он, действительно, сбавил скорость – там находился пост ГАИ. Кроме того, все машины останавливались на въезде – платили за пользование мостом. Там уже образовалась небольшая очередь из стоящих один за другим автомобилей.
Деревянный настил загрохотал под колёсами, гулкое эхо вторило ему внутри каждого понтона. Казалось, что мост не настоящий, сделан, как будто, из огромных спичечных коробков. Как только это сооружение выдерживало такой поток транспорта да ещё напор воды.
За рекой, круто повернув направо, Иво выбрался на Смоленский тракт. Эйде ухватилась за пластмассовый поручень – знала, что сейчас они не поедут, а полетят над дорогой. И полетели. Звуковой сигнал, предупреждающий о высокой скорости, звучал почти постоянно. Нудное пиликание надоело Иво и он включил магнитофон.
Эйде только охала, когда под колёсами чувствовались неровности дороги. Музыки она почти не слышала от напряжения.
-Больше никогда с тобой не поеду, - крикнула она.
-Мам, не бойся, - смеялся Иво, - сегодня мы останемся живы. Сегодня не наш день.
-Не наш, не наш! – подтверждала Эйде. – Но ты сбавь немного, а то мы скоро оторвёмся от земли и улетим в небо.
Она почти угадала. Когда «Тэрцел» свернул с бетонки на асфальт Солонешенского тракта, машина пошла мягче. Иво ещё добавил скорости. Эйде вцепилась одной рукой в поручень, другой – в сиденье. Вот это как раз оказалось не лишним. Может быть, поэтому она и не пострадала.
На самом ровном новеньком участке дороги машину вдруг резко развернуло, потащило к обочине и в одну секунду они оказались в кювете. «Тэрцел» лежал на крыше колёсами вверх. Эйде, полулёжа в сплющенном состоянии, слышала, как в тишине струйкой выливается из бака бензин.
-Сейчас взорвёмся, - как-то спокойно подумала она. – Иво, ты жив?
-Мам, выбирайся из кабины. Срочно. Сможешь?
-Попробую.
-Давай, я тоже буду стараться.
Они одновременно выползли из кабины и встали по обе стороны перевёрнутой машины.
-Уходим, - крикнул Иво, - как можно дальше.
Они побежали в сторону дороги, выбрались на асфальт и издалека наблюдали за этой дикой картиной – лежащим вверх колёсами ярко-малиновым «Тэрцелом». Прошло минут пятнадцать. Взрыва не было, значит, обошлось, хотя запах бензина доносился даже туда, где они стояли.
-Вот чем закончилась твоя гонка, - сказала Эйде.
-Мам, гонка тут ни причём. Почему-то заклинило руль.
-Вот и заклинило от сумасшедшей езды.
-Нет, причина какая-то другая.
Эйде осмотрелась по сторонам и поняла, что находятся они совсем рядом с тем местом, где два года назад произошла авария. Большегрузный кран со стрелой наперевес столкнулся тогда с пассажирским автобусом. Стрела смяла левый бок автобуса. Восемь человек, занимавших сидения с этой стороны, погибли.
В память об этой трагедии на обочине дороги были установлены металлические обелиски и чёрные чугунные кресты. Надетые на них венки, увитые черными лентами, говорили о том, что погибшие не забыты. Рядом с ними уже подросла и зеленела нежными первыми листочками посаженная родственниками берёзка.
-Иво, ты понял, где мы перевернулись?
-Вижу, - сказал сын, - здесь погибли люди. Я помню эту историю.
-Нам очень повезло. Мы остались живы. Значит, ты был прав – сегодня не наш день.
-Да, мам, не наш. Мы ещё поживём. Но что делать с «Тэрцелом»?
-Будем ждать кого-нибудь, попросим помочь поставить машину на колёса. Может, она заведётся. Хотя, бензин-то теперь весь вытек.
Через полчаса подъехала синяя Газель с фургоном. Втроём с водителем они раскачали «Тэрцел» и перевернули его на колёса. Бак был пуст. Газель с помощью троса вытянула машину на трассу. Водитель налил три литра бензина. К удивлению Иво, мотор заработал, как будто ничего не произошло. Они уселись на сидения и, помахав помощнику, продолжили путь.
Эйде только сейчас стало не по себе. Её трясло и подташнивало. Но она знала, что это просто запоздавшая нервная реакция – никаких ушибов у неё не было. Иво тоже не получил ни царапины.
И всё-таки, это было странно – перевернуться на ровном месте и именно там, где погибли люди. И при этом остаться целыми и невредимыми. Конечно, это Знак Божий.
-Иво, послушай меня. Сегодня Бог предостерёг тебя. Предупредил – будь осторожен. На дороге или где-то ещё, везде – будь осторожен. И я тоже прошу тебя о том же.
-Мамочка! Я знаю, что моя жизнь будет короткой. Но на дороге я не погибну. Я знаю это точно.
-А вот этого не надо. Никто не знает, сколько проживёт.
-Я знаю, мам. Да и цыганка мне сказала, что жить мне всего двадцать девять лет.
-Иво, не верь никаким цыганам. Врут они всё. Ты проживёшь до девяноста лет. Ты убедился, что тебя Бог бережёт?
-Бережёт до того дня, который…
-Иво, я твоя мать. И я говорю тебе – ты долгожитель. Девяноста лет – это твой минимум. Почему надо верить какой-то цыганке, а не мне?
-Ладно, мам, верю!
-То-то же! – сказала Эйде.
Иво дотянул до Солоновки. Там переночевал, подремонтировал «Тэрцел» и утром отправился в Солонешное уже один. Эйде осталась у стариков.
-Иво, обратно на «Тэрцеле» я не поеду. Доберусь до города автобусом, - предупредила она. – Теперь я понимаю, почему Женька не хочет с тобой кататься.
Иво только смеялся в ответ.
10.
-Мам, ты знаешь, Казак предлагает нам с Женькой поехать в командировку в Казахстан. Если благополучно привезём оттуда груз, заработаем по пятнадцать тысяч зелёных.
-Иво, подумай сам – за что могут платить такие деньги?
-Ну-у, не знаю…
-Это или какая-то контрабанда, или что-нибудь похуже. Поймают – получишь не пятнадцать тысяч зелёных, а пятнадцать лет. Вот и думай – стоит оно того?
-Да-а, ты права.
-Иво, пусть Женька думает сам, а ты даже и не приближайся ни к чему подобному. Кроме того, Женька – родственник Казака. Он-то выйдет сухим из воды. А ты получишь по полной программе.
-Мам, я просто спросил. Я уже отказался.
-Вот и молодец. Никому не верь. Если ты соглашаешься на что-то, то тебе и отвечать. Казак твой ни за что отвечать не станет. Откупится. А у тебя денег нет. И у меня их нет.
-Знаю, мам. Но так надоело, что их нет.
-На еду и одежду ты себе наскребаешь? Будь доволен и этим. Сейчас такие времена, что надо радоваться каждому прожитому дню. Жив сегодня, значит, всё нормально.
-Но так ведь не должно быть. Человеку нужна надежда, мечта.
-Конечно, нужна. Но, как сейчас говорят, времена не выбирают – в них живут и умирают.
-Эх, не повезло мне. Времена достались мутные.
-Вот это ты правильно сказал. Точное слово – мутные.
Такие беседы повторялись ещё несколько раз. Казак предлагал своим ученикам перейти от мелких торговых дел на крупные операции. Эйде пока удавалось отговорить Иво, и он всё ещё занимался перевозкой товаров – пищевых фасованных продуктов, мяса, муки, сахара.
Но Женька за это время уже скатался в Казахстан на своей «Ауди». Сорил деньгами. Играл в биллиард, в карты.
-Ну, вот, мам. С Женькой ничего плохого не случилось.
-Не равняйся на этого парня. Он – родственник вашего хозяина. А ты – один. Я в торговле тебе не помощник. Ни в чём не разбираюсь, но знаю: что можно Женьке, то нельзя тебе!
Эйде понимала - рано или поздно Казак всё равно уговорит Иво на поездку в Казахстан или на что-либо другое, не менее рискованное. Но думать о том, что Иво уйдёт из этой компании, не приходилось. Эйде знала – Иво не бросит Женьку.