Глава двадцать первая
В последние дни в наших отношениях с Андреем наметился некий прогресс. Он очень часто звонил, но ни разу не положил трубку первым. Возможно, он не безнадежен. К тому же, внял моим мольбам и не приехал в Питер на выходные. С одной стороны, я была довольна, а с другой – стала подозревать, что не так уж сильно он по мне скучает. Но главное – он прислал мне отчеты сыщиков о наблюдении за Вавиловым. К сожалению, за ним наблюдали только за воротами особняка, и его телефонные разговоры не прослушивали, так что информация была неполной. Все же Вавилов не был домоседом и каждый день выезжал в Москву. Один раз заходил в Ленинку, но пробыл там всего два часа, однажды удостоил своим вниманием университет, кафедру прикладной математики, беседовал с заведующим кафедрой о возможности публикации в их тематическом сборнике в соавторстве с кем-нибудь из их сотрудников. Однако никаких материалов своему собеседнику не оставил, обещал переслать по электронной почте. Видимо, научной работой он все-таки занимался.
Двадцать второго августа встречался в ресторане с женщиной, ее фотография прилагалась. Проследить за женщиной не удалось, так же, как и подслушать, о чем они разговаривали. По мнению сыщика, на влюбленную парочку они не походили. Я внимательно всмотрелась в фотографию. На ней и она, и Вавилов сидели боком. На вид ей было слегка за тридцать, густые золотистые волосы, модная стрижка, в остальном довольно заурядна. В тот момент, когда был сделан снимок, они внимательно смотрели друг на друга, но выглядели слишком сосредоточенными, чтобы заподозрить какие-то нежные чувства. Похоже, московские сыщики тоже не блещут. Как можно было ее упустить? Впрочем, объяснение прилагалось. Когда женщина вышла из-за стола, сыщик решил, что она просто отправилась в туалет, так как никаких признаков прощания не было, и он остался следить за Вавиловым. Но через десять минут тот подозвал официанта, расплатился и вышел на улицу, где остановил такси и отправился в особняк.
На следующий день у него состоялась еще одна встреча в ресторане, на этот раз с мужчиной. Похоже, сыщик, следивший там за Вавиловым, был толковым. Ему удалось и разговор подслушать, и установить личность незнакомца. Оба являлись членами одного шахматного клуба и во время встречи обсуждали предстоящий турнир, организаторами которого являлись. Все данные любителя шахмат прилагались, но, на мой взгляд, они интереса не представляли. Любопытно, что за ужин расплатился Вавилов, похоже, проблем с деньгами у него нет, видимо, Андрей довольно щедр.
Дважды за неделю Вавилов посетил казино, оба раза провел там по три часа. В первый раз проиграл около тысячи долларов, во второй остался в небольшом плюсе. В казино общался с несколькими мужчинами и одной женщиной, но установили личности только двоих. Ничего интересного. Теперь я понимала, откуда у Вавилова появились сведения о посещении игорного заведения Румянцевым.
Меня очень заинтересовала информация о его визитах в жилой дом на улице Бирюкова. Сыщикам пока не удалось установить, к кому он приходил, так как оба раза он проникал в подъезд вслед за жильцами, не набирая на домофоне номер квартиры и не пользуясь ключом. Сыщику приходилось ждать следующего удобного случая, чтобы войти в подъезд, но к тому времени Вавилов уже скрывался за какими-то дверями. Дом был двенадцатиэтажным, в подъезде шестьдесят квартир, так что вычислить в какую именно приходил Вавилов, пока не удалось. Судя по времени, которое он там проводил (два часа сорок минут и два часа двадцать пять минут) сыщики предположили, что он посещал любовницу. Сейчас проверяли список жильцов, пытаясь вычислить одинокую женщину подходящего возраста, но особых иллюзий на этот счет не строили. В квартире могло быть прописано несколько человек, хотя на самом деле там жил один. Кроме того, некоторые квартиры наверняка сдаются внаем и необязательно официальным способом. Так, совершенно случайно установили, что в том подъезде проводит свои сеансы ясновидящая, хотя она прописана совершенно по другому адресу. На ее двери нет никаких табличек, прием ведется по предварительной записи по телефону. Ясновидящая довольно популярна, так что сыщику едва удалось втиснуться в ее плотный график. Сеанс произвел на него большое впечатление. Он узнал о себе много нового и интересного, и ближайшие жизненные перспективы его порадовали, так что он решил поверить в ее талант. Ко всему прочему, ясновидящая оказалась молодой и привлекательной. Однако на сеанс с сыщиком она потратила не более сорока минут, а Вавилов находился в доме гораздо дольше. В общем, он вряд ли появлялся там для того, чтобы встретиться с очаровательной Пифией.
Ознакомившись с отчетом, я задумалась. Жизнь этого мямли весьма насыщенна, но главное в другом – на поддержание такой жизни нужны деньги, и немалые. Он посещает казино, ходит в рестораны, шикарно одевается и перемещается исключительно на такси. Неужели Андрей так расточителен? Одно дело – стол и кров, и совсем другое – обеспечивать жизнь денди и плейбоя. И его нельзя сравнивать с Борисом. Борис – брат его невесты или гражданской жены, но ведь Петр, по сути, совершенно чужой человек! Хотя, возможно, я не права, Андрей считает его членом своей семьи. И все же напрашивается вывод, что у Вавилова есть и другие источники дохода. Но какие – неужели казино? Во всяком случае, на этой неделе он в минусе, да и по-крупному, судя по всему, не играет. Еще этот загадочный адрес на улице Бирюкова – к кому он приходил? Может быть, там держат Алину? – вдруг пришло мне в голову. Хотя вряд ли центр Москвы – подходящее место для этого.
Следующая неделя началась с нервотрепки. Максим взял недельный отпуск, чтобы помочь жене на первых парах управляться с сыном, и оставил за себя Яну. Она в первые же минуты своего правления устроила Марине скандал за то, что та не разместила нашу рекламу на каком-то занюханном сайте, у которого и посетителей-то раз, два и обчелся. Марина в запальчивости ответила, что Яне надо лечиться, после чего скандал разгорелся с новой силой. Мы с Эдиком, подняв головы над перегородкой, ошарашено переглядывались. Дурной характер Яны был и раньше известен, но до столь явных его проявлений не доходило. Весь день, не поднимая головы, я стучала по клавишам, не желая стать очередной жертвой плохого настроения и дурного характера Яны, Эдик тоже был преувеличенно трудолюбив. Лишь за обедом мы отвели душу, перемывая косточки новой начальнице.
- Хоть бы любовника себе нашла, - ворчала Марина. – Хотя, кто на такую злюку польстится?
Несмотря на напряженную работу, я стала лучше себя чувствовать, прекратились приступы внезапной слабости, которые в последнее время так донимали меня. Московские друзья обо мне не забывали. Каждый раз, беседуя с Борисом, я надеялась услышать какие-то отголоски событий, происходящих в особняке, но никаких признаков, что Андрей каким-то образом «разбирается» с Инной, не было. Тогда я переводила разговор на поиски им работы, отчего его настроение сразу портилось. Он говорил, что пока ничего подходящего не нашел, а горбатиться за гроши не собирается. Похоже, мое пристальное внимание к его трудовой деятельности стало раздражать Бориса, и звонки стали реже. То же самое и с Сергеем. Когда я в очередной раз отвергла его предложение встретиться в Питере, он в лоб спросил:
- У тебя кто-то есть?
- Да, мое сердце занято, - признала я.
- Неужели навечно?
- Вполне возможно.
После этих слов он не стал бросать трубку, а сказал, что будет иногда звонить, на что я ответила, что мне приятно с ним общаться, но я не хочу водить его за нос. Самое странное, что и Андрей стал реже звонить, только по вечерам. Зная распорядок дня в особняке, я решила, что он делает это сразу после ужина, так сказать, на десерт. Он по-прежнему был нежен со мной, через слово звучало «детка», но он казался озабоченным, и даже во время наших разговоров тревога его не отпускала. Я попыталась выяснить, в чем дело, но он ответил весьма уклончиво, якобы появились какие-то проблемы в бизнесе. Об Инне он ни разу не упомянул, я его о ней не спрашивала, так что те задачи, которые стояли перед нами, были не решены, и наши отношения будто заморозились. Именно этого я и добивалась, но когда это произошло, счастливой себя не почувствовала. Регулярно Андрей передавал приветы бабушке, в ответ на что она бурчала, что ей кажется странным, что он больше не приезжает. Я объяснила, что у него сейчас очень много дел, не вырваться, а я пока ехать в Москву не хочу.
- И не езди! – воскликнула она. – Он, конечно, красивый мужчина и обходительный, но не забывай, что он богатый! Смотри, не позволяй себе лишнего! Мужики ведь как – только «своего» добьются, сразу в кусты!
Мне казалось, что в бабушке говорит не только классовое чутье, но и личный опыт. Один день сменялся другим, но ничего судьбоносного не происходило. На след Алины выйти никак не удавалось, а она не объявлялась. Я позвонила Валентине, но и у нее не было новостей.
- Да что ты дергаешься! – разражено сказала она. – Алина всегда думала только о себе. Если не звонит отцу, значит, все у нее в порядке, и деньги ей не нужны.
Впервые с момента исчезновения Алины ее мачеха проявила свое истинное лицо. Ей на падчерицу наплевать. Если та вообще сгинет, то ей только лучше будет. После этого разговора я решила, что впредь буду связываться с Сергеем Николаевичем, надеюсь, он уже достаточно окреп.
Отсутствие новостей и замороженные отношения с Андреем подталкивали меня к действиям. Я позвонила Картузову и как следует надавила на него, заявив, что если в ближайшие три дня новости не появятся, то мы откажемся от его услуг. Потом поговорила с Андреем о Вавилове. Оказывается, он лишь бегло просматривал отчеты сыщиков, изучать их у него не было времени. Он и мне посоветовал особо не загружаться, а довериться профессионалам. Когда я сообщила, что в течение недели, Вавилов просадил тысячу долларов в казино, Андрей невозмутимо заметил, что Петр вполне может позволить себе такие траты, тем более, он наверняка иногда и в выигрыше остается. По моей просьбе он прислал мне очередную порцию отчетов, и я засела за их изучение.
Эта неделя у Вавилова получилась не менее бурной, чем предыдущая, и прошла под знаком шахмат. Три дня Петр принимал участие в шахматном турнире, потом выбыл, но до конца недели посещал шахматный клуб в качестве болельщика, где был весьма общителен. В субботу вместе с любителем шахмат, с которым встречался на прошлой неделе, и двумя женщинами отправился в роскошный ресторан, где как следует отметил окончание турнира. За ужин расплачивался Вавилов, не поскупившись на чаевые, после чего проводил свою даму домой и остался у нее на ночь. Фотография дамы и ее краткая биография прилагались. Ей было тридцать шесть лет, красотой и стройностью она не блистала, зато работала в редакции научного журнала. Наверняка у Вавилова к ней корыстный интерес. Ему нужны публикации, если не для научных целей, то для того, чтобы отчитаться перед Андреем и хоть как-то оправдать свою праздную жизнь. А как же Инна? Может быть, насчет их интимных отношений я придумала? Просто живут два человека под одной крышей, общаются, возможно, делятся личными проблемами, ведь их ситуации во многом схожи – оба зависят от Андрея, а любовниц Петр ищет на стороне, не желая рисковать своим положением. Тогда это полная катастрофа. Значит, я ни на шаг не приблизилась к Алине, и вся эта слежка, на которую Андрей тратит кучу денег, никому не нужна. Ну, обнаружат еще парочку его любовниц, и что? На этой неделе он лишь однажды ненадолго зашел в казино и вышел оттуда с полутора тысячами долларов в кармане. Возможно, он везучий, и именно выигрыш - источник его благосостояния. Все мои подозрения под напором новой информации рассыпались в прах. Что же делать?
На работе обстановка оставалась нервозной. Отпуск у Максима закончился, но за время его отсутствия отношения между Мариной и Яной так накалились, что их отсвет то и дело падал и на нас с Эдиком. Я, не поднимая головы, работала, когда позвонил Сергей. Первая фраза была неизменной:
- Наташа, привет! Это Сергей Дружинин.
Его веселый голос придал мне хорошего настроения. Отвечая на его приветствие, я вышла в коридор, чтобы не мешать работать чересчур трудолюбивым сотрудникам.
- Я в Питере, - огорошил он меня, - но ты ничего такого не думай. Я приехал на конференцию по автоматизированным системам и робототехнике. Только что выступил с докладом, теперь перевожу дух.
- Поздравляю! – искренне воскликнула я.
Сергей рассказал о своих впечатлениях, затем предложил встретиться сегодня вечером, так как ночным поездом возвращается в Москву. Я согласилась.
- Ты что предпочитаешь – роскошные рестораны или кафешки? – поинтересовался он.
- Кафешки.
Мы договорились встретиться в семь часов у станции метро «Василеостровская». Предстоящее свидание вызвало у меня прилив сил и энтузиазма. Склоки на работе, непонятная медлительность Андрея в решении проблем с Инной и отсутствие новостей в расследовании грозили погрузить меня в депрессию, так что встречу с жизнерадостным и оптимистичным человеком я восприняла как подарок судьбы. Заскочив после работы домой, я переоделась, подправила макияж и в назначенное время была у метро. Сергей уже ждал меня с букетом маленьких розочек необычного цвета в руках, и я подумала, надо же, они с Андреем оба выбрали сиреневые цветы, будто зная, что это мой самый любимый цвет. Поздоровавшись, Сергей оттопырил локоть, и я взяла его под руку.
Наш путь лежал на 9-ю линию, где находилось мое любимое кафе. В нем не было ничего особенного – небольшое помещение, скромный интерьер, но чисто и уютно. Здесь вкусно кормили, звучала приятная музыка, и здесь любили проводить время студенты. Сергею мой выбор понравился, и мы устроились за угловым столиком. Он был голоден и заказал кучу блюд и бутылку сухого вина. Мы с ним виделись всего второй раз, к тому же, наша первая встреча была очень короткой, но казалось, что мы старые друзья. Недостатка в темах для разговора мы не испытывали, обсуждая все подряд, начиная с футбола и заканчивая проблемами на Ближнем Востоке. Внешность у Сергея самая обыкновенная, его нельзя назвать симпатичным, но смотреть на него и общаться с ним было приятно.
- Как у тебя дела на сердечном фронте? – вдруг спросил он.
- Нормально, - неохотно ответила я.
- И кто этот счастливчик?
Мне его любопытство было неприятно, и я сказала, что это не имеет значения.
- Но это не Борис? – не унимался он.
- Нет, конечно!
Он не понимал, почему «конечно», ведь Борис очень красивый парень. Я сказала, что этого недостаточно для того, чтобы мне понравиться. Он меня поддержал, так как тоже считал, что внешность не главное, особенно для мужчины. Я уж подумала, что опасная тема осталась позади, когда он меня огорошил:
- Значит, это Рокотов.
В конце предложения вопросительного знака не было, и я вздрогнула.
- С чего ты взял?
- Я видел, как вы танцевали. Ты плакала, а он тебя целовал.
- Но там же было темно! – окончательно выдала я себя.
- Ну, не настолько, чтобы не видеть, что творится в двух шагах от тебя.
Весь тот положительный заряд, который я получила от общения с Сергеем, мгновенно исчез.
- Значит, ты подглядывал за нами?
- Можно и так сказать.
- И подслушивал?
- Нет, не удалось, - с сожалением сказал он. – Вы тихо говорили, а музыка была слишком громкой.
Я не понимала, зачем он все это говорит. Вряд ли таким способом можно добиться моего расположения. Мне стало тошно, я чувствовала себя так, будто меня раздели посреди толпы.
- Зачем ты мне это сказал?
Он смотрел на меня, антибликовое покрытие на очках поблескивало зеленым цветом, и выражение его глаз я не видела. Видишь ли, начал он, ты мне очень нравишься, и я не хочу, чтобы ты пострадала от козней Рокотова. Он – известный распутник и ловелас, ни одной юбки не пропускает. Я не хочу, чтобы ты оказалась одной из его жертв. Или я со своими предостережениями уже опоздал?
- Смотря, что ты имеешь в виду.
- То самое.
Следовало бы послать его куда подальше, но у меня появилось нездоровое желание побольше узнать от него об Андрее.
- Тогда ты успел вовремя.
Сергей просто расцвел от моих слов, и мало-помалу мне удалось кое-что из него вытянуть. Оказывается, в прошлую субботу Андрей в сопровождении Инны и Бориса явился на юбилей к Степанянам. Он был в прекрасном настроении, сыпал шутками и меткими высказываниями, а о его внешности и говорить не приходится, так что всех очаровал. Инне он особого внимания не уделял, зато не отходил от племянницы Степаняна, юной восточной красавицы и, как показалось Сергею, добился от нее взаимности. Он даже слышал, как Рокотов назначил ей свидание, и та благосклонно кивнула.
- Не может быть, - прошептала я. – Ты ничего не перепутал?
- А как еще можно расценить фразу: «В среду в галерее Кравцова состоится открытие выставки «Современная пластика», думаю, вам это будет интересно»? – процитировал Сергей.
Я была раздавлена. Я не разрешила ему приехать в субботу, но он не стал терять времени даром. Тут зазвонил мой телефон.
- Детка, здравствуй! Я слышу громкую музыку. Ты где?
Голос, совсем недавно казавшийся мне родным, теперь резал уши.
- В кафе, - односложно ответила я.
- С кем?!
- С Сергеем Дружининым.
Я почувствовала, как Андрей напрягся, и поднялась из-за стола, чтобы продолжить разговор в более тихом месте. Прислонившись к стене в узком коридорчике, ведущем в туалет, я будто сквозь туман слушала его:
- Значит, ему ты позволила приехать, а меня держишь на расстоянии? – возмущался он. – Я скоро на стену полезу!
- Я его сюда не приглашала. Он приехал на конференцию, где выступил с докладом.
- Дай ему трубку.
- Зачем?
- Я скажу, чтобы держался от тебя подальше.
- Не дам, - резко ответила я.
Андрей опешил и сменил тон.
- Детка, я не хочу, чтобы ты с ним встречалась. Я очень ревнивый.
- А ты, значит, ни с кем кроме меня не общаешься?
- Общаюсь, конечно, - недовольно пробурчал он, - но по необходимости.
Я не люблю скандалов и бесед на повышенных тонах, но мне захотелось накричать на него и обвинить во всех смертных грехах, я еле сдерживалась.
- Видимо, по необходимости ты отправился в субботу к Степанянам, - зловещим шепотом начала я, - и по еще более острой необходимости весь вечер не отходил от их племянницы.
- Это Дружинин тебе насплетничал?
- Так, проскользнуло кое-что в разговоре, и я задала несколько вопросов.
- Детка, все не так, как ты подумала! Я все объясню!
Мне вдруг все стало безразлично.
- Андрей, не надо никаких объяснений, - устало сказала я. – Между нами все кончено. У нас осталась одна общая проблема – поиски Алины, а со второй можешь не спешить. Меня это больше не интересует.
Я говорила совершенно искренне, и хотя решение было принято скоропалительно, в его правильности я не сомневалась. Его многочисленные связи и прежде вызывали во мне чувство, близкое к брезгливости, теперь же я чувствовала отвращение. Он пытался что-то объяснить, но меня и впрямь это больше не интересовало. Внутри будто все оборвалось. Я попросила его сообщать новости о расследовании и пересылать отчеты сыщиков, после чего собиралась положить трубку, но он все же успел сказать, что позвонит мне позднее, когда я вернусь домой. Еще немного постояв в коридоре, я перевела дух и вернулась к Сергею.
- Это Рокотов звонил? – поинтересовался он.
- Да, но не будем больше о нем говорить.
Вернуть непринужденную и веселую атмосферу начала вечера не удалось, но с помощью вина и хорошей закуски мы вполне достойно завершили ужин. Сергей проводил меня до подъезда, пообещав вскоре позвонить, и я согласно кивнула. Его сегодняшние откровения не добавили ему симпатий с моей стороны, скорее, наоборот, но я решила, что несправедливо переносить недовольство Андреем на него. Лифт не работал, и я, опустив голову и еле волоча ноги, поднималась по ступеням. Все кончено, повторяла я про себя. Мужчина, вызывавший во мне столь бурные чувства, оказался их недостоин. Впрочем, с самого начала я подозревала об этом. Слезы лились по щекам, и я порадовалась, что бабушка на работе, и мне не придется ничего объяснять.
Едва ступив на лестничную площадку, я сразу поняла, что что-то не так, и, вытерев слезы, взглянула на свою дверь. По ее светлой поверхности расплывались красные пятна, мои глаза скользнули по ним вниз. На коврике лежала окровавленная белая рубашка. В то же мгновение я потеряла сознание. Не знаю, сколько пролежала на полу, но меня пробудила к жизни бодрая латиноамериканская мелодия. До меня не сразу дошло, что это звонит мой мобильник. Он надрывался, а у меня не было сил протянуть руку к сумочке, которая валялась рядом. Телефон умолк, но вскоре зазвонил вновь. Кое-как дотянувшись до сумочки, я его достала и приложила к уху.
- Детка, почему ты не отвечаешь? – раздался взволнованный голос Андрея.
- Не могу, еле дотянулась до сумочки, - едва слышно сказала я.
Боже, как он разволновался! Он решил, что мне плохо с сердцем и собрался звонком из Москвы вызвать мне скорую помощь, еле его остановила. Силы потихоньку возвращались, но вставать я еще не решалась. Пока он бесновался и рвал на себе волосы, решив, что наш разговор привел меня к сердечному приступу, я достаточно окрепла, чтобы перебить его, и рассказала, чем вызван мой обморок.
- Ты не ушиблась? – обеспокоено спросил он.
- Ушиблась, но пока не понимаю, насколько сильно, еще не вставала.
- Бабушка дома?
- Нет, на работе.
После этого он перестал выплескивать эмоции и заговорил деловым спокойным тоном, каким в американских сериалах психологи беседуют с потерпевшими.
- На дверь не смотри, сядь и повернись лицом в другую сторону. Когда почувствуешь силы, встань и прикрой глаза. Думаю, ты сможешь открыть дверь и наощупь.
- Погоди! – опять вскрикнул он. – Вдруг в квартире кто-то есть?
Мне стало по-настоящему страшно и, как назло, наш подъезд будто вымер. Лифт не работал, но и по лестнице никто не ходил. Было около полуночи, время, конечно, позднее, но не глубокая ночь.
- Детка, звони в милицию! – принял решение Андрей. – Ведь кровь на двери и окровавленные тряпки не с неба свалились.
Я тем временем села, но получилось, что не совсем спиной к двери, так что боковым зрением я увидела ее, и это заставило меня резко повернуться.
- Андрей, - прошептала я и почувствовала, как он тревожно замер в семистах километрах от меня. – Дверь чистая и окровавленной тряпки нет!
Он облегченно вздохнул и предположил, что все это мне показалось с расстройства.
- У меня больное сердце, но с головой и глазами все в порядке! – горячо уверяла я. – Просто кто-то быстро замел следы!
По-моему он мне так до конца и не поверил. Однако, открывая дверь, я оставалась на связи с ним. Потом он заставил меня осмотреть всю квартиру, но присутствия в ней посторонних я не обнаружила. Я уже и сама стала сомневаться, что разводы на двери и окровавленная тряпка (тогда мне показалось, что это была рубашка) были на самом деле. В голове стоял туман, сердце тревожно сжималось и, не выпуская из рук телефон, я рухнула в кресло.
- Детка, хочешь, я завтра приеду? – спросил он.
И я ответила: «Да!» Никакой логики в моем поведении не было. Просто мне было плохо и страшно и хотелось, чтобы он был рядом. Распрощавшись с ним, я почти сразу пожалела, что согласилась на встречу, ведь все мои сомнения никуда не делись, более того, к ним прибавилась новая информация от Сергея, которая и вовсе мне не нравилась. Теперь придется расплачиваться за минутную слабость.
Глава двадцать вторая
Утром я внимательно осмотрела дверь и кое-какие, едва заметные следы вчерашней мистификации обнаружила. В самом низу двери осталась бурая полоска, видимо от влажной тряпки, которой вытирали дверь. Значит, кровавые следы мне не привиделись, впрочем, я в этом и не сомневалась. Но кому понадобилось устраивать этот кровавый цирк? Глупость какая-то, как и с запиской. Я задумалась. Значит, у меня есть враг не только в Москве, но и в Питере. Или же это один и тот же человек? Я решила выяснить у Андрея, кто из его домочадцев отсутствовал вчера вечером. Мотивы злоумышленника были мне не понятны, разве что он хотел меня напугать. Но с чего он решил, что я испугаюсь? Тут я вспомнила, как потеряла сознание от вида крови, когда обнаружили труп Румянцева. Это произошло на глазах у Эвансов и Бориса. Эвансы не в счет. Неужели Борис к этому причастен? Впрочем, он мог рассказать о моем обмороке, пока провожал группу товарищей к месту происшествия. В той группе были Андрей, Коромыслов, Леша, троица прихлебателей и несколько милиционеров. Ну и что? Кому какая польза от того, что я грохнусь в обморок? Конечно, стресс может спровоцировать сердечный приступ, но о моем больном сердце знает только Андрей. Опять ничего не сходилось. Если кому-то так не терпится избавиться от меня, то почему не поступить проще – например, инсценировать ограбление, надежно приложив меня по голове? Пожалуй, преступник не совсем адекватен. Надо будет проанализировать поведение всех подозреваемых в этом ключе.
Андрею удалось вырваться в Питер всего на несколько часов. Оказывается, приехали китайцы, и переговоры шли полным ходом, так что его визит был своего рода подвигом и жертвой. Я не могла этого не оценить. Он появился вечером, красивый и уверенный в себе, с сиреневым букетом без названия для меня, охапкой цветов для бабушки и огромным тортом. На этот раз бабушка была более приветливой и, поскольку я ее предупредила о его приезде, приготовила одно из своих фирменных блюд – рыбу, запеченную с овощами под соусом собственного приготовления и сочинения, в общем, пальчики оближешь. Мы дружно поужинали за общей беседой, после чего, поблагодарив бабушку за восхитительный ужин, переместились в мою комнату. Едва мы остались одни, как он набросился на меня с таким пылом и страстью, что я едва устояла, но все же отстранила его, не резко, скорее, нежно.
- Давай сначала поговорим о делах, а то потом на это не останется времени, - улыбаясь, сказала я.
С тяжелым вздохом он опустился в кресло. Я села на диван и рассказала о выводах, к которым пришла после вчерашнего инцидента. Он заверил, что Борис и трое друзей-прихлебателей вчера присутствовали за ужином.
- А Леша? – спросила я.
Андрею мой вопрос не понравился. Леша, будто жена Цезаря, был вне подозрений. И все же он сказал, что его верный охранник вчера весь день был с ним и проводил его до дома. Расстались они уже в девятом часу, так что при всем желании он не мог бы оказаться в Питере в половине двенадцатого. К тому же, я ведь сама не знала, во сколько вернусь, так что злоумышленник должен был затаиться в подъезде гораздо раньше. Я вспомнила о неработающем лифте и решила, что его специально вывели из строя, чтобы пока я поднималась по лестнице, подложить тряпку (или рубашку?) и запачкать дверь. Преступник не мог сделать это заранее, так как в таком случае на оставленные им улики мог натолкнуться кто-то другой. Я живо представила, как все происходило. Некто с площадки четвертого этажа наблюдает за входящими в подъезд. Увидев меня, он быстро оформляет декорации и поднимается выше. Ему везет, никто не появляется на лестнице в это время. Все происходит, как было задумано. Я грохаюсь в обморок, он спускается и, пока я валяюсь бездыханной, заметает следы, после чего беспрепятственно покидает место преступления. Однако он здорово рисковал, кто-нибудь из соседей мог его застукать. В общем, ни к каким определенным выводам по этому вопросу мы так и не пришли.
- Детка, может, хватит о делах? – жалобно спросил Андрей.
До сих пор он очень беспокоился, когда мне, по его мнению, угрожала опасность. Чего стоит моя экстренная эвакуация из его особняка после подброшенной записки! Неужели сейчас он считает, что я все придумала или мне показалось? Мне стало обидно, и настроение испортилось.
- Есть еще один вопрос, - мрачно сказала я. – Вчера ты сказал, что все не так, как я подумала. А как?
- Этот маленький сплетник когда-нибудь схлопочет за свою подлость, - проворчал Андрей. – Вечно на вечеринках сидит в углу и наблюдает за всеми сквозь свои блестящие очки.
- Разве он в чем-то соврал?
- Нет, но все равно все не так, как ты подумала.
И он стал объяснять, как же все обстоит на самом деле. По его мнению. Я уже второй месяц сплю в кабинете, начал он, ну, не в самом кабинете, а в небольшой спальне, которая примыкает к нему. Я надеялся, что Инна воспримет это правильно и удалится к себе в квартиру. Однажды такое уже было. Но она этого не делает! Более того, ведет себя как ни в чем ни бывало – мила, заботлива и не устраивает скандалов. Тогда я решил немного надавить на нее, продолжал он, тяжело вздохнув, стал у нее на глазах демонстративно ухаживать за племянницей Степанянов. Она очень симпатичная, правда, дура дурой, двух слов связать не может. Однако и это никакого воздействия на Инну не оказало. Она по-прежнему мила и приветлива и не дает никаких поводов для того, чтобы выставить ее за дверь.
- И долго ты собираешься следовать этой тактике? – хмуро поинтересовалась я. – Зачем искать какие-то поводы? Почему не поговорить откровенно?
- Все не так просто, - вздохнул он. – Но я не хочу тебя впутывать во всякую грязь. Верь мне! Мне никто кроме тебя не нужен, - он сделал паузу, - а ты меня к себе не подпускаешь. Я уже говорил, что готов на стену лезть!
У меня по телу побежали мурашки. «Никто кроме тебя не нужен!» Андрей подошел ко мне и сел рядом, затем неуловимым движением усадил к себе на колени, при этом у него из груди вырвался стон. Я уже была близка к обмороку от нахлынувших на меня чувств, когда по коридору громко протопала бабушка. Невольно отпрянув от Андрея, я посмотрела на него, и мы рассмеялись.
- Екатерина Ивановна очень хорошая женщина, - хрипло сказал он.
Однако мне не хотелось все время шарахаться от звука ее предостерегающих шагов, и я предложила прогуляться.
- Нет, я умру, если ты меня не поцелуешь.
Я не дала ему погибнуть во цвете лет. Незаметно оказалось, что мы лежим на диване и не только целуем, но и ласкаем друг друга. Очередная бабушкина пробежка по коридору заставила нас подняться. Я пригладила ему взлохмаченные волосы и, подойдя к зеркалу, причесалась сама.
- И все же мне теперь будет о чем вспоминать, чтобы продержаться до следующей встречи, - сказал он, улыбаясь мне своими зелеными глазами, в которых плескались золотистые искорки.
Все было, как в прошлый его приезд. Тихий вечер, такси и Леша возле подъезда, Нева со снующими по ней небольшими судами, огни стадиона «Петровский» и Тучков мост, правда, осень потихоньку вступала в свои права, и стало прохладней. Но его пиджак был на моих плечах, его руки под ним ласкали меня, а его губы не отрывались от моих. И опять у нас осталось мало времени на обратную дорогу. Мы шли быстрым шагом, держась за руки, и через это прикосновение будто переговариваясь, как слепоглухонемые. Только перед дверью в квартиру мы сделали глубокий выдох, чтобы прийти в себя.
- Где этот кровавый след? – спросил Андрей. В разговоре я упомянула о нем.
Я взглянула на дверь, потом наклонилась, но никаких следов не обнаружила. Дверь была абсолютно чистой.
- Но там оставался мазок, - прошептала я, - у меня не бывает галлюцинаций.
- Ладно, бог с ним, - сказал Андрей и нежно поцеловал меня.
Мне опять пришлось сделать вдох и выдох, только потом я открыла дверь. Бабушка встретила нас улыбкой! И на этот раз вполне дружелюбно пожелала Андрею счастливого пути.
- Ишь, какие разгоряченные, - сказала она, когда дверь за ним закрылась, - будто на улице жара.
Осуждения в ее голосе не было. Сегодняшнее свидание омрачила лишь последняя сцена перед дверью. Андрей не поверил, что кто-то так жестоко разыграл меня. Никаких улик нет, а моего слова ему, видимо, недостаточно. Куда же подевалось пятно?
- Бабушка, ты случайно сегодня входную дверь не мыла?
- Мыла и не случайно, - с вызовом ответила она. – Кто-то заляпал ее чем-то липким, еле оттерла. А ты почему спрашиваешь?
- Да вроде утром видела пятно, а сейчас его нет.
- Видела, а не вытерла, - проворчала бабуля. – Почему?
- А, было лень.
- Ох, Туся, избаловала я тебя. Да ладно, ложись спать, потом поговорим, а то тебе рано вставать.
Вскоре позвонил Андрей и сказал, что вскочил в поезд в последнюю минуту. Впрочем, всегда, когда мы встречаемся, у нас каждая минута на счету, и в этот раз мы использовали время по максимуму. Я рассказала ему о том, что бабушка сегодня вымыла дверь, так как она была запачкана чем-то липким. Его эта информация почти не заинтересовала. Он вспоминал некоторые подробности нашего свидания, вгоняя меня в краску.
На следующий день я впервые поняла, что значит скучать. Если Андрей был искренен, произнося «Я скучаю» или «Я соскучился», то, как же ему было тяжело! Может быть, он прав, зачем себя мучить в ожидании разрешения всех проблем, когда мы можем все время быть рядом? И еще я поняла, что окончательно и бесповоротно влюбилась в него. Конечно, у меня оставались сомнения в его человеческих качествах, но вроде теперь это не имело прежнего значения. Таким он был раньше, уверяла я себя, но наша любовь его изменит, должна изменить! О том, что, влюбившись в него, предала свою подругу, старалась не думать, но не собиралась прекращать ее поиски.
Выделенные Картузову три дня давно истекли, а он не звонил, и я сделала это сама. Он сказал, что подключил к делу нескольких помощников, и им удалось напасть на след Алины. По его сведениям, она сейчас в Турции, но нужно еще кое-что уточнить. Якобы он собирался со мной связаться, когда появятся более конкретные данные. Не знаю почему, но во время разговора с ним мне показалось, что он водит меня за нос, отчего угрызения совести усилились, а чувство ответственности стало давить еще сильнее. Наша с Андреем самодеятельность пока никаких результатов не приносила, и я в очередной раз решила, что если в течение недели новости не появятся, пойду на поклон к Алинкиному отцу и расскажу все, как есть. Пусть решает, что делать дальше. Я бы с самого начала так поступила, но он как раз в больницу угодил.
После двухнедельного перерыва вышел на связь папа. У них погода испортилась и, похоже, надолго, так что он опасался, что придется свернуть экспедицию раньше, чем планировали. Я ему рассказывала о работе, о новых знакомых, потом завела разговор об операции, хотя прежде старалась увиливать от этой темы.
- Выкладывай, что у тебя произошло. Неужели влюбилась? – проницательно поинтересовался он.
- Да.
- Кто он? - строго спросил папа.
- Мужчина.
Папа рассмеялся, но потом сказал, что рад этому, так как в наше время все возможно.
- Он на пятнадцать лет старше меня, - пояснила я.
По-моему, папе это не очень понравилось, но он выразил уверенность в том, что я не могла влюбиться в недостойного человека, и захотел познакомиться с ним.
- А бабушка с ним знакома?
- Да.
- Ну, и как он ей?
Папа очень доверял ее суждениям. Я объяснила, что бабушке мешают дать Андрею объективную оценку классовые предрассудки.
- Он что, бомж? – испуганно спросил папа.
- Нет, он очень богатый.
Оказывается, и папа был не лишен классовых предрассудков, так как в ответ пробурчал что-то неодобрительное. Другие родственники радуются такому выбору, моих же это, мягко выражаясь, настораживало. Папа пообещал в ближайшем будущем приехать и заклинал не делать «глупостей», так как до операции мне ни в коем случае нельзя рожать. В общем, добавила я папе волнений. Мне сейчас двадцать два года, как раз в этом возрасте умерла мама, и он всего боится.
Пару раз позвонил Сергей. Он рассказывал всякие забавные истории, вел себя весело и непринужденно, но разговоры с ним не доставляли мне прежнего удовольствия. Да, опасно сообщать людям неприятные новости. А Борис звонить перестал – то ли я затюкала его напоминаниями о поисках работы, то ли что-то в его жизни изменилось. Втайне я надеялась, что его молчание как-то связано с «разборками» между Инной и Андреем. Правда, Андрей об этом не упоминал, хотя звонил мне по несколько раз в день, даже во время коротких перерывов в переговорах. Мы не обсуждали ничего конкретного, но во время этих бесед между нами будто натягивалась такая крепкая нить, что казалось, можно ее потрогать.
- Прямо роман по телефону, - как-то прокомментировала мой очередной выход в коридор Марина, когда двух самых озабоченных сотрудников не было на месте.
Конфликт между Яной и Мариной постепенно затухал и сглаживался, но я едва замечала, что происходит вокруг. Что бы я ни делала, с кем бы ни разговаривала, я постоянно чувствовала сладкую боль – я скучала по Андрею. Лишь во время беседы с ним боль немного затихала, но стоило повесить трубку, она вновь возвращалась. Только работа над мозаикой немного успокаивала, но и она не отвлекала мысли от Андрея. Я так хотела увидеть его, прикоснуться к нему и ощутить его объятия. Может быть, тогда боль уйдет. Мои мечтания прервал звонок домофона, и бабушка пошла открывать, потом заглянула ко мне:
- Курьерская служба, бандероль принесли, - удивленно сказала она.
Я выхватила из сумочки паспорт и помчалась в прихожую, решив, что Андрей приготовил мне какой-то сюрприз. Кто еще станет заказывать курьерскую доставку? Я вдруг подумала о бархатной коробочке с обручальным кольцом и замерла в ожидании. Когда позвонили в дверь, я, не глядя в глазок, распахнула ее. На пороге стоял молодой парень с небольшим плоским пакетом в руках. На коробочку с кольцом было непохоже.
- Откуда бандероль? – на всякий случай уточнила я.
- Из Москвы, - ответил он, протягивая мне бланк, на котором я должна была расписаться.
Я заулыбалась. Пусть не кольцо, но наверняка что-то интересное. Закрыв дверь за посыльным, я помчалась в свою комнату. Мне не терпелось увидеть подарок Андрея. Тоже мне конспиратор, даже не намекнул, что мне следует ждать сюрприза. Впрочем, тогда бы сюрприза не получилось. Кое-как справившись с упаковкой, я бросила ее на пол, в руках у меня оказался компьютерный диск. Это видеозапись! - догадалась я. Почему он не переслал ее по электронной почте? В это время в дверь заглянула бабушка, она не имела привычки стучать. На ней был плащ, в руках пакет с мусором.
- Что он тебе прислал? – поинтересовалась она.
Я вытянула вперед руку с диском:
- Компьютерный диск!
- Ох ты, прости господи, раньше письма писали, а теперь одни компьютеры кругом. А что это ты так насорила? Учу тебя, учу, а все без толку, - ворчала она и, подняв с пола упаковку, сунула ее в мешок. – Пойду, к Алевтине схожу, а то она совсем расклеилась, теперь одна осталась. Дочка с семьей вчера переехала в новую квартиру. – Я искренне порадовалась за Алевтинину дочку, но мне не терпелось увидеть послание Андрея, и я включила компьютер. – В общем, ты меня не жди, - завершила свою речь бабуля, - может, у нее заночую.
- Не забудь позвонить, - машинально сказала я.
- Обязательно. Это уж как у нас с тобой заведено.
Я вставила диск в дисковод и застыла в ожидании того, когда появится изображение. Наконец оно появилось. Мужчина и женщина занимались любовью, охи, вздохи, скрип кровати – все, как полагается. Что это могло означать, может, какая ошибка? Я хотела остановить воспроизведение, когда услышала хриплый, искаженный страстью, голос:
- Детка, до чего же ты хороша!
Я чуть не подпрыгнула на стуле. Это был голос Андрея. Тем временем он повернулся к камере, и я увидела на его лице полуулыбку-полугримасу, сделавшую его почти неузнаваемым. Повернувшись, он открыл в блаженстве откинувшуюся на подушки Инну. Я нажала кнопку «стоп», но перед глазами стояло искаженное лицо Андрея, и меня стало подташнивать от отвращения. Я выключила компьютер и убрала диск в ящик письменного стола. Зачем мне прислали эту запись? Я и без того знала, что он два года жил вместе с Инной и, понятно, они не только телевизор вместе смотрели. Неужели кто-то настолько хорошо меня знает, что смог предугадать мою реакцию? Отвращение! Да, я сейчас испытываю отвращение – к нему, к Инне, к себе и вообще ко всему. Кто же все-таки прислал эту запись? Понятно, что не Андрей. Значит, Инна? Больше некому. А ей зачем? Может быть, она решила, что я такая наивная, впаду в шок от увиденного и уйду в монастырь? Или от бессилия просто захотелось сделать гадость? Я и правда в шоке, но постараюсь побыстрее из него выйти. Андрей не мальчик, у него было много женщин, в том числе, и Инна. Но все это в прошлом, он сам так сказал. Теперь он изменился, у нас все по-другому.
Я попыталась вернуться к рукоделью, но руки меня не слушались. Как бы я себя ни убеждала, но увиденное будет трудно выбросить из памяти. И еще! Я больше никогда не позволю ему называть меня деткой. У меня есть имя! Я ведь не называю его котиком или зайчиком. Можно и обыкновенное имя ТАК произнести, что мурашки по телу побегут. Меня переполняли самые разнообразные чувства, но желания позвонить Андрею не возникало. К тому же, насколько мне было известно, сегодня у него завершаются важные переговоры, и мой звонок может оказаться некстати. Понемногу мне удалось увлечься вышивкой, и иголка замелькала в руках с прежней быстротой.
Хоть я знала, что Андрей позвонит, его звонок застал меня врасплох. Я так и не решила, сказать о злополучной бандероли сейчас или при встрече, пусть все увидит собственными глазами. Он обещал приехать, как только завершатся переговоры. Я решила, что с этими известиями можно подождать, но у меня не всегда получается поступать так, как планировала.
- Детка, привет! – радостно воскликнул он.
И я сразу вскипятилась:
- Больше не называй меня так! – вскричала я.
- Боже, детка, что случилось?
- Не называй меня так! – еще яростнее вскричала я.
Через сотни километров я почувствовала, как он волнуется.
- Хорошо, Наташа, объясни, в чем дело. Я и так с тобой, как на вулкане. Не знаю, что будет со мной в следующую минуту – то ли крыша поедет, то ли на стену полезу, то ли в монастырь уйду!
- Мне прислали бандероль с видеозаписью, - сказала я и неожиданно разрыдалась. До этой минуты держала все в себе, а тут не выдержала.
- Что в ней?!
- Там вы с Инной занимаетесь любовью, - тихо сказала я.
- О боже! Детка, не смотри, выброси, растопчи!
- Я смотрела всего пару минут, - всхлипнула я, - но и этого оказалось достаточно. – Перед глазами опять появилось изображение на экране. – У тебя там такое лицо!
- О боже, - повторил он. – Детка, забудь. Все это в прошлом.
Он не переставал называть меня деткой, но мне надоело его поправлять. Минут пять он убеждал меня в своей преданности, и я оттаяла и успокоилась. Нельзя позволить негодяям, приславшим эту запись, торжествовать.
- Андрей, я, конечно, постараюсь все увиденное забыть… Но мне так неприятно…
С металлом в голосе он заявил, что обязательно найдет того, кто это сделал, и сурово накажет. Это напоминало заявления нашего правительства, которое после очередного громкого преступления бьет себя в грудь, обещая найти и покарать убийцу, но проходят годы, а преступники продолжают разгуливать на свободе. Вот и мы с Андреем пока никого не нашли – ни Алину, ни убийцу Румянцева, ни автора записок, а теперь к этому списку добавились еще кровавая мистификация и компьютерный диск.
Закончив очередной фрагмент мозаики, я полюбовалась им, затем приложила к соседнему фрагменту и осталась довольна результатом. Совсем другое дело! Я попыталась представить, как будет выглядеть готовая картина, когда раздался звонок стационарного телефона. Бабушки дома не было, все-таки она решила заночевать у Алевтины, поэтому я направилась в коридор.
- Наталья Нарышкина? – осведомился смутно знакомый женский голос.
- Да.
- Это Инна Лапина, - представилась говорившая. – Вы меня помните?
Первым моим желанием было повесить трубку, но потом я подумала, что от нее смогу узнать, кто прислал этот злополучный диск.
- Да, помню, - сказала я. – Что вы от меня хотите?
Она ответила вопросом:
- Вы получили диск?
- Да, получила, но вас, наверное, неправильно информировали. Я не люблю порнофильмы и никогда их не смотрю.
Я чувствовала себя уверенной и даже пуленепробиваемой. Эта мерзкая женщина боится меня, ненавидит и хочет сделать гадость, но я не позволю ей манипулировать моими чувствами, поставлю ее на место!
- Думаю, несколько кадров вы все-таки видели, - продолжила она разговор.
- К сожалению, да, - со вздохом признала я. – Впрочем, они не слишком меня впечатлили. Я знаю, что вы с Андреем два года жили вместе и, полагаю, время от времени этим занимались. Но это в прошлом.
Она усмехнулась:
- Не только в прошлом, но и в настоящем. Эта запись сделана два дня назад. – У меня сердце екнуло. Нужно было положить трубку, но я продолжала слушать, как завороженная. – Не знаю, почему вы держите его на голодном пайке, но, вернувшись из Питера, он набросился на меня, как зверь.
Я вспомнила его хриплый голос, вырвавшийся стон, неоднократные упоминания о том, что он уже готов лезть на стену, и сердце ухнуло в преисподнюю. Но ведь на следующий день мы беседовали, и все было замечательно. Неужели он притворялся?
- Но два дня назад, - в ее голосе послышались довольные визгливые нотки, - он вернулся в свои, вернее, наши апартаменты. Именно тогда и была сделана эта запись.
- Вы лжете, - севшим голосом сказала я.
- Это легко проверить, - отозвалась она. – В порыве страсти я исцарапала ему спину, особенно левую лопатку. Вряд ли такие раны могли исчезнуть за пару дней. Можете сами в этом убедиться. Или вид обнаженного мужского торса для вас слишком сильное зрелище?
У меня дыхание перехватило, а сердце забилось где-то в горле. Я опустила руку, чтобы положить трубку, но услышала громкий голос:
- Погодите еще минутку! - Я послушно поднесла трубку к уху. – Не думайте, что я позвонила вам, чтобы сделать гадость. Если бы не было вас, была бы другая, для меня нет разницы. Но мой брат к вам не равнодушен, и я не хочу, чтобы вы пострадали. Андрей очень влюбчив, просто патологически влюбчив, а в последнее время его стало тянуть на молоденьких и неискушенных. – Память тут же услужливо подсунула племянницу Степанянов – молоденькую и хорошенькую. Почему-то Андрей выбрал именно ее для того, чтобы якобы позлить Инну. – Но через две недели, - продолжала Инна, - максимум, через месяц он начинает с ними скучать и возвращается ко мне. Он очень ценит наши отношения, так как я не пытаюсь его переделывать. – Видимо и правда ценит, раз до сих пор не выставил из дома, мрачно думала я. – Переделать мужчину в таком возрасте невозможно, - наставляла она меня, - я принимаю его таким, каков он есть.
Сердце уже работало, как паровой молот, но Инна не унималась, а я продолжала ее слушать.
- Еще он любит играть в благотворительность, - говорила она, - ему нравится ощущать себя добрым волшебником. Я слышала, у вас больное сердце, так что будьте готовы, что он с энтузиазмом возьмется за ваше лечение. – Он и вправду уже наводил справки насчет моего обследования в ЦКБ. – Но скоро и это ему наскучит, и он передаст вас своим помощникам. Поверьте…
Я все-таки повесила трубку и, покачиваясь, побрела на кухню. Там плеснула себе, не считая капли, валерианки, разбавила водой и залпом выпила. Потом рухнула на диван, стараясь ни о чем не думать, и вскоре уснула. Наверное, в моем организме сработали какие-то защитные механизмы.
Наутро я чувствовала себя довольно сносно, но настроение было просто ужасным. Я уверяла себя, что нельзя верить ни одному слову Инны, но все, что она сказала, выглядело очень убедительно, и это меня просто убивало. Когда позвонил Андрей, я была совершенно не готова к разговору с ним. Мы как-то вяло поздоровались, он обошелся без «детки», после чего сказали друг другу еще пару ничего не значащих фраз. Нить, прочно связывающая нас последние дни, куда-то исчезла. Слова отскакивали, как мячики пинг – понг, пинг – понг.
- Нам надо серьезно поговорить, - сказал он, - я сегодня приеду.
- Хорошо, - ответила я, не выразив особого энтузиазма.
Когда я повесила трубку, то подумала, а почему, собственно, я так переменилась к Андрею? Неужели я больше верю ей, чем ему? Да, все ее откровения выглядят очень правдоподобно, но ведь я и сама умею лгать очень убедительно. Она просто манипулирует фактами, придавая им нужную окраску, а я и попалась, как дура. Сияя радостной улыбкой, я направилась в ванную. В это время вернулась бабушка и вкратце отчиталась о моральном состоянии Алевтины на сегодняшний день. Потом взглянула на меня и улыбнулась:
- Чего так сияешь? Андрей звонил?
Она впервые назвала его по имени, обычно говорила «он».
- Да, он сегодня приедет.
- Надо будет кулебяку испечь, - себе под нос пробормотала она. - С чем лучше – с капустой или с грибами?
- С грибами, - ответила я и вошла в ванную, но бабушка меня остановила.
- Но ведь я сегодня вечером на сутки заступаю! – воскликнула она.
Недавно у них временно изменился рабочий график. Обычно сутки у них начинаются утром.
- Ну и что, что работаешь?
- А то, - не очень понятно ответила она. Я хотела закрыть за собой дверь, но она не дала. – Погоди, надо поговорить.
Тяжело вздохнув, я прямо в ночной сорочке прошла в кухню и села на стул.
- Давай поговорим, но только быстро. Мне надо на работу собираться.
Бабушка села напротив и уставилась на меня:
- Вот что, Туся, я тебе скажу, - начала она и замолчала. – Андрей взрослый мужчина, красивый и наверняка всякие подходы к женщинам знает. Ты держись с ним построже, не позволяй себе «лишнего».
- Бабушка, о чем ты говоришь! – возмутилась я.
- Я знаю, о чем говорю, сама молодой была.
- Есть, товарищ генерал, - отрапортовала я. – Постараюсь держаться в рамках дозволенного.
- Да уж, постарайся, - пробурчала она мне вслед.
Продолжение следует...