Откуда растут ноги у официозного путинского консерватизма? Ситуация видится так: в девяностые необходимы были интеллектуалы, которые бы проводили либеральную идеологию. Такую задачу выполняли телеканалы, газеты и вся печатная продукция. Ну, вспомним тогдашние ОРТ, НТВ и так далее. Плюс куча литературы про зверства красных и про добрых белых генералов. Проблема вот в чем: эту идеологию пытались насаждать искусственно. То есть они не принимали в расчет тех, кого называли «коммуняками». Речь вовсе не идет о марксизме. Люди, которых называли красно – коричневыми именно что традиционалисты. Назовм это некоторым «патриотическим» трендом. В нем смешались две составляющие: полуфрейдистские комплксы от развала СССР, тоска по великой державе(что можно считать правым элементом, включая сюда и разные РНЕ), с другой стороны это оставшиеся от того же СССР сильно потрепанные идеологические установки и ненависть к буржуям (условно назовем эту составлющую левой). Обе эти составляющие можно было наблюдать в 1993 году, когда красные флаги соседствовали с имперскими.
Это с одной стороны. Теперь про детей. То есть про НБП. Как ни крути, а дети это всегда дети своих родителей. Бунт против старших поколений возможен, да, но связь между поколениями всегда присутствует. Другое дело, что она присутствует именно в опосредованном виде. Что мы имеем: родители консервативны, традиционалисты, и бунт против них должен заключаться в разрыве от традиции. Здесь надо отметить, что часто то, что называют левым, по сути левым не является. Простой бунт, голое отрицание, несмотря на всю свою радикальность, вовсе не является орудием против буржуазной цивилизации, а часто наоборот служит ее сохранению. Фриула была государством вольных художников и поэтов, но тем не менее фашистским государством. Привлекателность фашизма как раз и состоит в сочетании левого бунтарства с консервативными лозунгами. В чем заключался бунт? Да как раз в том, чтобы показать, что и фашисты, и коммунисты это одно и то же, это в первую очередь весело. То есть идеализация самых, казалось бы отвратительных сторон истории, элемент шутовства и карнавала. Как видите, и здесь присутствуют две составляющие: с одной стороны левый радикализм, с другой – полуфашистский фетишизм и любовь к тоталитаризму.
Вопрос о том, насколько прогрессивны эти течения, спорный. Да, это консерватизм, но не унылый консерватизм охранительного толка. Это такой консерватизм, который вырастает из толщи необразованных масс, и сам, конечно явление отрицательное. Но в чем – то он прав, точно так же, как в чем – то прав обыденный здравый смысл.
Основной момент, который хотелось бы выделить, это то, что все эти люди хотели некоего возвращения назад, и видели решение своих проблем в возрождении доброго и заботливого государства, а отнюдь не в ликвидации капиталистической системы. Отсюда вывод – это движение не могло привести ни к чему иному, кроме как к усилению роли государства.
Кроме того, существуют циклы. Во всех буржуазных государствах либералы поочередно сменяют консерваторов, и наоборот. Вся разница только в том и состоит – большее или меньшее будет влияние государства. То же самое происходит и в России, только со своей спецификой.
Вернемся к расстановке политических сил: с одной стороны находились либералы, с другой – все кто против. Это явлением было аномалией, следствием болезненного распада СССР. Естественно, такая аномалия не могла сохраняться бесконечно. В общем и целом все противники системы(от новых левых до старых) сходились в одном – необходимо возрождение патриотизма, мощное государство, сильный лидер. Требования, как можно видеть, весьма далекие от марксистских. Здесь не было главного: не было опредлено отношение к власти и частной собственности.
Отсюда видно, что появление Путина было предвосхищено всей логикой событий девяностых. Еще во время выборов 96-го года Кургинян говорил о необходимости «некоммунистического Зюганова». Вполне естественно, что такой человек вскоре появился. Что сделала новая власть? Она просто взяла на вооружение лозунги КПРФ, несколько приправленные государственным либерализмом. У «левых», «красно – коричневых», называйте их как хотите, была выбита почва из – под ног. Их существование перестало иметь всякий смысл. Власть просто – напросто забрала все их лозунги, стала якобы «выполнять» их требования(благо, и цены на нефть позволяли).
В таких условиях происходит «распад» старой идеологической схемы, схемы девяностых, и болезненное выстраивание новой, где левые являются действительно левыми, а правые – правыми.
Первой на себе этот ощутила НБП. Ей пришлось сменить свои лозунги на прямо противоположные, и перейти от воспевания диктатуры и тоталитаризма к борьбе с ним и союзу с либералами. И хотя казалось, что они всего – лишь поменяли тактику, та идеологическая база и та субкультура, которая составляла основу организации, оказалась подорвана. Несмотря на то, что начало нулевых было отмечено бурной активностью этой партии, это было ни чем иным, как началом конца организации. Совсем запоздалая попытка вернуться к старой риторике(национализму и имперскому флагу), говорит только о тупике, в котором она оказалась.
Что происходило с парламентскими левыми, то есть с КПРФ. То, что прежняя патриотически – шовинистическая идеология перестала работать, стало ясно довольно быстро. Но другой – то под рукой нет, за исключением марксизма, который для партийной верхушки как бельмо в глазу. Поэтому старую идеологию пришлось уже насаждать силой, причем в более агрессивных формах(так называемый «русский вопрос»). В девяностых такие вещи не пришлось бы оговаривать специально, это само собой разумелось. Начавшаяся затем травля чудом левых («неотроцкистов») только подтвердила, что партия цепляется за прошлое. Тем не менее КПРФ оставалась единственной оппозиционной парламентской партией, что позволяло ей собирать голоса и заявлять о своей поддержке, хотя на самом деле на то, что они говорят и пишут, никто уже не обращал внимания. То, что партия идеологически мертва, подтвердили и шатания во время массовых митингов на Болотной и Сахарова – с одной стороны поддержка акций протеста, с другой – желание отмежеваться.
Националисты наконец стали привычными националистами. Если раньше многие были националистами «по территории», то теперь развилась сугубо расистская(преимущественно фанатская) субкультура. Уважение к советскому прошлому, которое раньше присутствовало у многих из них, сменилось чуть ли открытым гитлеризмом. О прежнем союзе националистов и «левых» никакой речи быть не может.
Образуется типичный для всего мира расклад сил: левые – либералы – правые, и места национал – патриотам и красно – коричневым в нем нет.
Что же произошло на мартовских выборах? Одной из главных причин того, что власти удалось на время погасить протестную активность является то, что ей удалось воскресить призраков девяностых, и внушить страх перед разрушением государства. В этом, на мой взгляд, и кроется главная причина такого массового голосования за Путина. Довольно большая часть населения живет в мире девяностых, просто в силу своей необразованности и удаленности от источников информации. Но, как можно видеть эти идеологические жупелы в рано или поздно все равно рано или поздно перестанут действовать. Власть в последний раз уцепилась за остатки старой идеологии, и это признак непонимания того, что делать дальше. Это тупик. Доверие к Путину падает и неизбежно будет падать. Но для того, чтобы появилась левая альтернатива, «коммуняки» должны наконец стать марксистами, а до этого еще очень далеко.