- Не, ну ты в натуре Бадлон! – орал выпавший из коляски Хрякин. – Ты чо, притормозить не мог?
Он встал на четвереньки и как очумевший кот, которого ткнули мордой в дерьмо, начал яростно отплевываться от густого болотного фондю, хлынувшего во все полости его лопоухого скворечника.
Бадлон, по документам Сема Зяблов, перегнулся через руль мотоцикла и, забыв о своем обострившемся холецистите, затрясся от неудержимого смеха.
-Абассцака! – визжал он.
Сегодня местные шестерки Бадлон и Хряк умыли самого Кутикулу, присланного из области нового хозяина Закорюкинской тюрьмы общего режима. Угнали милицейский «Урал» прямо из-под носа начальника тюрьмы.
Им, домушникам со стажем, давно бы рога мочить в местной академии, да Хрякину на редкость повезло с двоюродным братом. Лейтенант Скороспелов служил опером в районе. Своих принципиально не сажал. И был категорически против областного начальства. Не, ну, правда, на кой ляд в местной тюрьме кум из области? Тут и местных мусоров строить накладно. А у этого, фиг знает, что на уме.
Для того чтобы выяснить, что на уме у нового погонщика вертухаев, отчасти по собственной инициативе, а также волей пославшего их лейтенанта Скороспелова, и предприняли Бадлон и Хряк вопиющее покушение на частную милицейскую собственность.
С трудом находя твердую почву под разъезжавшимися в разные стороны конечностями, Хрякин дополз до коляски. Бросил в неё верхнюю часть своего тучного тулова, потащил на себя, пытаясь забраться внутрь. Колесо соскользнуло в лужу, и Бадлон, подброшенный резким переворотом мотоцикла, со всей дури шлепнулся туда, где пару минут назад барахтался Хрякин. Выдержать такого унижения Зяблов не смог.
Подельники сцепились не на жизнь, а на смерть.
Майор Кутикула был против глобализации и перевода в район. Местечковость устраивала его гораздо больше, ибо кормила. Дома все давно схвачено, оплачено и помалу крутилось в нужном направлении. Ехать к черту на рога, во вшивую Закорюковку, пусть и на повышение, совершенно не хотелось. Кто знает, как повернется. На местах народ темный, мстительный. Но в областную прокуратуру уже не раз обращались с сигналами о кумовстве и сокрытии истинных преступников, и центру срочно понадобился козел отпущения. Почему выбор пал именно на него, Петр Кузьмич Кутикула, конечно, догадывался и цеплялся за кормушку из последних сил. Только не помогло, наверху все уж сладилось и назначение скоропостижно подписано. И пришлось смирится, подчинившись приказу и затаив внутри горькую обиду.
Наглость местной шпаны, наверняка действовавшей по чьему-то наущению, поразила майора Кутикулу в самое эго. И без того уязвленный, майор не мог позволить, чтобы еще и мелкие местные отморозки попирали его достоинство и честь. Не долго думая, он угнал первое подвернувшееся транспортное средство и бросился в погоню за преступниками.
- Стоять! - соскакивая с велосипеда, майор выхватил пистолет. Вид перемазанных и возбужденных грабителей произвел на него какое-то неожиданное нервическое впечатление. Будто он внезапно вспомнил что-то. Или получил толчок в задницу. Все обиды вдруг вспыхнули в нем, как ослепительная новогодняя петарда. Он встрепенулся, издал дикий победный клич и, повинуясь неконтролируемому внутреннему порыву, бросился в драку.
Когда лейтенант Скороспелов, узнав о случившемся, в оперативном порядке неторопливо подоспел на помощь, арестовывать преступников было уже поздно, равно как и спасать майора Кутикулу. Пытаясь задушить друг друга, участники битвы героически захлебнулись дерьмом в неглубокой фондюшнице бездорожья.
- Обоссака! – только и смог сказать Скороспелов, вытирая со лба выступивший было пот.