В том году выдалась действительно волшебная осень. Если честно, Матвей не ожидал, что она окажется именно такой. Последний раз в его жизни такая осень случилась ещё в детстве, когда мальчик пошёл в первый класс. Потом дожди и ветра закрутили свою вечную карусель, а эта осень была тёплой. Тёплой и какой-то приятной, что ли. Не хотелось, чтобы она проходила. Мелькали мысли о том, что хотелось бы остаться в этой осени навсегда. И не надо ни зимы, ни лета.
Сентябрь выдался нежно-тёплым, и золотистые листья шуршали под ногами, когда Матвей шагал по ним и поддевал их носками ботинок. Осенний парк был тих и пуст, лишь на самых центральных дорожках собирались мамочки с колясками. Но Матвей любил гулять на самой отдалённой от центра аллее, где редко бывали люди. И сейчас он снова направился туда, намереваясь спокойно порисовать и расслабиться. Но сегодня на аллее он был не один.
Рядом с берёзой стояла девушка в ярко-алом платье и с длинными рыжими волосами, такими рыжими, что казалось, будто у неё на голове огонь. Она делала совершенно невообразимую вещь – держала в руке кисть и красила ею лист дерева. Кажется, девушка не замечала Матвея, да тот и не выдавал ничем своего присутствия. Но вскоре это ему надоело. Мало ли какие наркоманки бродят по осеннему парку.
- Эй,- Матвей подошёл к ней и вопросительно уставился в её чуть испуганно расширенные медового оттенка глаза,- ты чего делаешь?
- Рисую, - тихо ответила девушка, потупившись и убрав кисть за спину. Матвей хмыкнул.
- Странно ты рисуешь. У тебя нет бумаги?
- Но ведь это то же самое,- со спокойной уверенностью произнесла рыжеволосая, уже не пряча кисть, а вертя её в пальцах. – Разве бумагу делают не из древесины?
Матвей не нашёл слов, чтобы ей возразить. Более того, он любовался странной и красивой девушкой. Таких он ещё не видел. Нет, на его курсе было много девушек. Совершенно разных, рыжеволосых, брюнеток, блондинок, русых, одна даже в синий цвет выкрасилась, а вот таких, как эта странная художница, он не встречал. В её глазах было что-то особенное, не похожее на других. В глазах девушки светилась мудрость и умиротворённость и какая-то печаль, какая бывает обычно у стариков или тяжелобольных, но это не старило её, ничуть, наоборот – придавало экзотичности её образу.
- А меня зовут Матвей,- тихо произнёс парень. Ему казалось, что не стоит говорить громче шороха листьев. Почему-то боялся, что эта девушка просто растает в воздухе. Но она не растаяла, а просто улыбнулась.
- Очень приятно, Матвей, - но своего имени не назвала. Да Матвей и не хотел этого. Ему нравилось то волшебство, что создавала девушка с кистью в руке, а её настоящее имя, каким бы оно ни было красивым, опошлило бы всю атмосферу.
- А я тоже художник, - улыбнулся парень, показывая альбом в руках, ради которого и пришёл, - хочешь, я нарисую тебя?
Девушка чуть удивилась, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
- Да. Я бы хотела быть нарисованной, - тихо ответила она. – Завтра. Сегодня много дел. Ты придёшь?
Спокойный вопрос, без нотки волнения, с уверенностью, что Матвей придёт. И он кивнул головой, потому что знал, что мечтает её нарисовать.
На следующий день Матвей прибежал в парк сразу после занятий. Он взял с собой мольберт и кисти, потому что хотел нарисовать вчерашнюю знакомую именно акварелью. Простой карандашный рисунок ей не подошёл бы.
Девушка уже сидела на лавочке. В её руке была та же кисть, и она сосредоточенно красила кленовый листик в руках. В глазах её была печаль.
- Он умер, - как только Матвей подошёл, протянула ему лист на ладони.
- Это всего лишь лист, - удивлённо произнёс парень. Девушка наморщила носик, отводя глаза.
- Ты будешь меня рисовать?
- Да, - он ткнул пальцем на мольберт. Встань около берёзы, пожалуйста. Хм… осенняя композиция… Слушай, а ты не против, если я буду называть тебя «Осень»?
- А я и есть Осень, - улыбнулась девушка, поднимаясь со скамейки, - называй так.
Заявление её немного удивило Матвея, но к странностям Осени он уже привык. Настроив мольберт, коснулся кистью холста, нанося первый мазок. Девушка старательно позировала. Казалось, её не волновало ничего вокруг. Ведь обычно позирующему человеку трудно, чешется нос, хочется моргнуть – а Осень даже не моргала. Стояла, как вкопанная, и лишь редкие порывы ветра развевали её алое платье. А Матвей вдохновенно рисовал.
С тех пор прошёл уже месяц и настал октябрь. Каждый день Матвей приходил в парк, чтобы рисовать Осень. Почему-то он тянул с рисованием, оправдывая себя тем, что хочет сделать рисунок более идеальным, но через время понял, что дело было не в этом, а в Осени. Со временем Матвей влюбился в неё. В её чуть усталый и печальный взгляд. В её вечно спутанные огненные волосы. В бледные губы, которые она постоянно закусывала. В тонкие запястья, которые всегда обнажало платье. Вот только улыбки на её лице Матвей больше не видел, и с каждым днём печаль в глазах девушки становилась больше и глубже. Казалось, её терзает непонятная боль изнутри.
- Осень, ты в порядке?
- Я увядаю, - призналась девушка, зябко поведя плечами. Матвей сбросил с себя куртку и накинул ей на плечи. Осень покачала головой и сняла с себя куртку, возвращая ему.
- Не холодно.
- Как хочешь. Почему ты увядаешь?
- Скоро зима.
- Так что же?
- Зимой я умру, - она говорила об этом абсолютно спокойно, будто и не переживала по этому поводу и принимала будущую кончину, как данность.
- Нет! Почему?
- Наступит зима, - упрямо повторила девушка, закусив губу,- зима, а не осень.
- Ты… - Матвей почему-то не счёл Осень сумасшедшей. – Но.. а я? Я люблю тебя. Я люблю тебя, Осень!
Девушка улыбнулась. Порыв холодного ветра растрепал огненные волосы, тонкие плечи дрогнули от стужи.
- Влюблённый в осень.. – тихо произнесла она, будто зашелестели листья, - красиво звучит. То, что нужно для художника. Ты прославишься…
- Осень, не покидай меня.
Матвей шагнул вперёд и обнял её. Осень не ответила на объятия. Её тело было холодным и как будто неживым. Шагнув назад, девушка чуть склонила голову набок, осматривая Матвея.
- Прости.
Ночью пошёл снег. И с тех пор Матвей больше не видел Осень. Каждый сентябрь он приходил на то же самое место, но больше не увидел ни одной странной художницы, красящей листья. Только картина осталась ему в напоминание. Рыжеволосая девушка с непонятной печалью в глазах в окружении золотых листьев.