Вадим целый вечер убил на то, чтобы изготовить на своём компьютере фирменный бланк Заречного УВД и найти где-нибудь в интернете похожую печать, которую можно было бы перенести на придуманный текст первоапрельского розыгрыша. Эти несколько часов улыбка то и дело наползала на лицо приколиста, стоило ему представить, с каким видом будет завтра читать этот «рапорт» его приятель Лёшка.
После мучительного творческого процесса (и как это писателям удаётся так складно фантазировать?) документ был готов. Распечатанный на хорошей бумаге и скреплённый размашистой подписью, которую пришлось отрабатывать не меньше получаса, документ выглядел очень даже убедительно. По крайней мере для Лёшки, все вечеринки для которого одинаково заканчивались полным провалом в памяти.
Утром Вадим зашёл в кабинет, поздоровался с шефом, всегда приходившим первым, взял из ящика стола папку с документами и отправился по другим отделам. Без пяти девять, когда там сидела лишь строгая, не обращающая внимания на посетителей неразговорчивая дама пенсионного возраста, занёс изготовленное дома письмо в канцелярию, положил его среди других бумаг, предназначенных их отделу, заглянул в курилку, потрепался с мужиками, рассказал несколько свежих анекдотов, почерпнутых спозаранку на сайте приколов, и пошёл в свой кабинет.
Лёха что-то сосредоточенно читал.
- Привет! – поздоровался с ним Вадим. – Ты почту ещё не брал?
- Привет! – откликнулся Лёха, протягивая для пожатия руку. - Сейчас схожу.
Забирать в канцелярии почту было его негласной обязанностью, которую Лёха с удовольствием выполнял, потому что можно было лишний раз поболтать с симпатичными девчонками, с которыми неисправимый ловелас давно хотел наладить более тесные отношения, но никак не мог выбрать – с которой. Из канцелярии парень возвращался с неизменной улыбкой, вдохновлённый кокетливыми сотрудницами. Но на этот раз вид его был более, чем унылый. Он сел за свой стол, передал шефу газеты и пару конвертов, одно письмо протянул Вадиму, сам, прикрывая каким-то документом листок бумаги, углубился в его изучение. При этом его и без того грустное лицо принимало выражение настолько трагическое, будто он находился на похоронах скоропостижно скончавшегося близкого человека.
Вадим знал, что в такое состояние привело его приятеля вчерашнее сочинение, но старался не подавать вида и не расспрашивать о причине плохого настроения. Примерно через полчаса Лёха сам протянул листок. Вадим положил его перед собой и начал медленно читать, вникая в каждое слово, будто это не он сам являлся сочинителем полученного документа.
« Главе администрации города Междуречья господину Несмеянову Ю.К. Рапорт. Многоуважаемый Юрий Константинович! – было написано в письме. – Довожу до Вашего сведения, что в субботу, 25 марта, сотрудник администрации Черепков А.В. устроил в своей квартире, где проживает один, пьяную оргию. На замечания соседей вести себя после 23.00 потише, как это предусмотрено правилами общежития, он только сделал музыку громче. Из его квартиры стали раздаваться пьяные выкрики, женские визги, какие-то глухие удары. К моменту приезда вызванного соседями наряда милиции, шум в квартире почти утих, но к старшему патруля обратилась живущая в соседнем доме женщина и потребовала задержать Черепкова А.В, обвиняя его в попытке изнасилования её несовершеннолетней дочери Лезгиной Оксаны Михайловны, находившейся в то время в состоянии сильного алкогольного опьянения в квартире обвиняемого.
В 03.50 минут пострадавшая Лезгина О.М в присутствии обоих родителей отвергла в отношении обвиняемого все обвинения, её мать забрала заявление и попросила освободить Черепкова А.В. из камеры. Он в присутствии родителей, пострадавшей и трёх сотрудников милиции извинился за недостойное поведение и сообщил, что с Лезгиной О.М. они собираются пожениться, как только ей исполнится восемнадцать лет.
На основании этих устных заявлений дежурным по отделению Драпеко В.А. заявление о попытке изнасилования гр-м Черепковым А.В гр-ки Лезгиной О.М было аннулировано. Но поскольку в журнале имеется запись о вызове патрульной машины, считаю своей обязанностью довести наличие данного инцидента до Вашего сведения для принятия мер административного воздействия на сотрудника Черепкова А.В.
Начальник Заречного УВД подполковник милиции Краснопёров В.В.»
- Вроде получилось неплохо, - удовлетворённо думал Вадим, медленно вчитываясь в написанный вчера текст. Дочитал, посмотрел на сидящего будто в ожидании смертного приговора Лёху, кивнул ему головой, предлагая выйти в коридор.
- Какой это вы там заговор затеяли? – заметил кивок Алексей Иннокентьевич.
- Да нет, что вы, - засмеялся Вадим. – Я тут анекдот вспомнил, хотел Лёхе рассказать.
- Тогда почему в коридоре? Рассказывай тут, я хоть с вами вместе посмеюсь, если весёлый.
- Так вы же, Алексей Иннокентьевич, анекдоты про рыбаков слишком близко к сердцу принимаете.
- Да ладно, не выкобенивайся!
- Алексей Иннокентьевич, я предупредил.
- Давай-давай свой анекдот.
- Дай человеку рыбу - и он будет сыт один день. Научи человека ловить рыбу - и он весь день будет сидеть в лодке и пить водку. А вот ещё один: «Рыбак достал из банки червяка, а тот и говорит: - Мужик, ты очень резко не подсекай, а то уши закладывает». Ещё: Жена Сергея Григорьевича поймала самого большого леща, когда не разбудила мужа на рыбалку.
- Вот этот похож на правду, - заулыбался Алексей Иннокентьевич.
- А может про охотников, - воодушевился Вадим.
- Ну, давай про охотников.
- Возвращается мужик домой с охоты, а жена спрашивает: «Что это от тебя так воняет?» «Да понимаешь, я пошел на медведя, а Тузика оставил дома. Вижу – берлога. Взял дрын и давай там шуровать. И тут кто-то мне на плечи сзади лапы положил. Думал – медведь, со страху обделался. Потом повернулся, вижу что это не медведь, а Тузик, а остановиться уже не могу».
- Тьфу на тебя! И где ты только такие гадкие анекдоты берёшь?
Вадим от такого неподдельного возмущения шефа расхохотался. Улыбнулся и вконец загрустивший Лёха.
- Алексей Иннокентьевич, я ещё один свежий знаю. Только он, как бы это по-вашему выразиться, слишком срамной.
- Нет уж, уволь! Срамные вон Алексею можешь рассказывать. Ему про баб больно уж нравятся.
Ребята вышли в коридор.
- Что скажешь? – сразу спросил Лёха, как только дверь за ними закрылась.
- По поводу?
- Ну, письма этого на имя главы. Это же ещё хорошо, что оно по ошибке в секцию с нашей почтой попало. Представляешь, что было бы, окажись оно у босса?! Всё! Крындец полный. Сегодня же на хрен бы уволил. И не по собственному.
- Да не расстраивайся ты так! – начал было успокаивать друга Вадим.
- Тебе хорошо говорить – не на тебя же из ментовки телега пришла.
- А ты что правда так жестоко залетел?
- Понимаешь, я же ни фига не помню. Ну, да, пили мы с ребятами. Девчонки тоже были. И Оксанка была, ты же её знаешь, оторва ещё та. А потом я в полном отрубе. Вот ни капли не помню.
- Так что? Теперь жениться будешь?
- Понимаешь. Я даже не знаю, что теперь делать. Если её родаки и вправду заяву писали, то как отвертеться, ума не приложу.
- Женись.
- Да нафига она мне шалава такая нужна? Ты что – издеваешься?
- Наоборот, более, чем серьёзно. Я даже готов быть свидетелем на твоём бракосочетании.
- Да пошёл ты! – отмахнулся Лёха. – Ты пойми, что тут не до шуток. Мамаша у неё ещё та стервоза. Знаю, не раз сталкивался.
- Да ладно тебе, - обнял Лёху за плечи Вадим. – шутка это. Ты что забыл, какое сегодня число? Дурень, 1 апреля, а ты всё взаправду принимаешь.
- Вадим, я знаю, что ты меня хочешь успокоить. Но письмо-то настоящее. Ты что сам не видел?
- Да не бери в голову. Это я вчера его сочинил, чтобы тебя с первым апреля поздравить.
- Да иди ты, утешитель. В ментовке наверняка ответ будут ждать. Как быть, ума не приложу.
- Да говорю же тебе, что это шутка первоапрельская.
- Иди ты, и без твоих утешений тошно.
Приятели вернулись в кабинет, где их с нетерпением ждал Алексей Иннокентьевич.
- Ну, что юмористы? Доигрались? Дошутились? Уже до уголовного дела дошло? Допрыгался со своими малолетками! – он взял со своего стола сочинённое для первоапрельской шутки письмо. – Вот до чего твои пьянки довели!
- Алексей Иннокентьевич. Так я же не на работе пью… - начал оправдываться Лёха.
- Этого мне ещё не хватало, чтобы на работе пил. Я бы тебя тогда махом отсюда выпер, не посмотрел бы, чей ты сын и что парень толковый.
- Алексей Иннокентьевич, да это первоапрельская шутка. Я сам это письмо написал, - вступился за Лёху Вадим.
- Вы что тут из меня дурака делать собрались что ли? – возмутился шеф. – Заступничек. У самого, поди, рыло в пушку. Вместе пьянствовали, теперь заступаться вздумал.
- Да Вы успокойтесь. Алексей Иннокентьевич, я сейчас докажу. – Вадим обрадовался, что догадался вчера сделать копию файла на флэшку. Он вставил её в компьютер, открыл документ и отправил его на стоящий на столе шефа принтер.
Алексей Иннокентьевич взял выползший из принтера лист, долго смотрел на него через очки и поверх них, потом строго сказал:
- А ты знаешь, сколько дают за подделку документов?
- Да какую подделку. Каких документов? Бог с Вами, Алексей Иннокентьевич! Это же первоапрельская шутка.
- Вот за такую шутку запросто лет пять схлопотать можешь. Если делу ход дать.
- Алексей Иннокентьевич, но Вы, когда в газетном киоске закладки для книг в виде долларов покупаете, не считаете, что это подделка. Вон у Вас на столе как раз несколько таких банкнот лежит.
- Ты доллары с милицейскими рапортами не путай. Доллары эти американцам пусть боком выходят, а тут родная милиция под сомнение подведена. Авторитет правоохранительных органов подрываешь. Это тебе не шутки.
- Да в том-то и дело, что шутка! – уже чуть не взмолился Вадим. – СегоднЯ же первое апреля!
- первоапрельские шутки ты во внерабочее время шути. А тут государственное учреждение. Понимать должен, не маленький. Короче, я этому письбму пока ход не дам. Посмотрим, что да как. Но если это и вправду из милиции, обоим вам не сдобровать. Работу можете искать заранее. Я такого бардака у себя в отделе не потерплю.
До конца дня работали молча. Никто из троих даже не пошёл на обед. А вечером Вадиму позвонил пьяный Лёха:
- Слушай ты. Придурок царя небесного! Приезжай, я тебе морду бить за твои шутки буду.
- Лёха, ты что? Сегодня же первое апреля. Шутки –то понимать надо.
- Ладно, тогда я тебе морду набью завтра, 2 апреля.
И отключил телефон.