Подкаблучник.
Ну, подкаблучник я, ну, и что? Мне об этом уже давно мама сказала, первый раз приехав к нам в гости "за тридевять земель". На мой вопрос:
- А себя ты каблучком не считаешь?,- она ответила улыбаясь:
- Нет, сынок, у нас в доме папа голова, а я шея, куда поверну, туда голова и смотрит.
А мне лично наплевать голова я дома или хвост. По барабану. Да, ещё перед отъездом мама спросила:
- И за что ты её так любишь?,- а я и не нашёл, что ответить, только плечами пожал.
Это много позже я уже мог ответить не только ей, но и себе самому: за то, что всегда, в любом состоянии и настроении хотелось домой, несмотря на то, сколько часов, суток или месяцев назад вышел из него, своего дома, где бы он не находился, не оборачиваясь (о примете такой: хочешь вернуться - не оборачивайся,- давно уже поведал отец), но твёрдо зная, что смотрит мне в спину моя Танюшка.
Первый день нашей свадьбы гости отгуляли шумно и весело, драка даже не наметилась ни разу, но отцы были абсолютно трезвыми. А на второй день, когда остались только близкие родственники, разошлись наши фронтовички, водочку любили оба, но головы не теряли. Ближе к вечеру подозвали они нас, а тесть и говорит:
- Татьяна, сама вояку выбрала, а по сему, если хочешь иметь семью, твёрдо усвой: придёт грязный, уставший и злой - встречай с рюмкой в одной руке, огурцом в другой и с подолом в зубах...
Тёща, милый мой дружок, не дала договорить, налетела-зашипела:
- Казацёк, казацёк, поцём луцёк? Одурел? Ты что ребёнку говоришь?
А он только улыбался. Так вот, если убрать всю нарочитую пошлость этих слов, то именно так меня встречали дома всегда. Иногда даже сейчас, не на долго конечно, хочется куда-нибудь "командироваться", так сладок был миг возвращения домой.
Ведь как хорошо, вернувшись домой, обнять такую родную, тёплую-тёплую жену прямо в маленькой прихожей "хрущёбы". Она прильнёт к тебе и тут же выскользнет со словами:
- Мойся, ужин будет минут через двадцать.
Помоешься, зайдёшь детей поцеловать, а дочка, старшая она у нас, обнимет твою голову и спросонок шепнёт в самое ухо, аж щекотно:
- Как хорошо, что ты уже дома, папочка, а то мама говорила, что мы должны ещё целых два дня себя хорошо вести, чтобы ты приехал!
И не трудно было даже уставшему помыть посуду или простирнуть детские вещички, если она укладывала взбудораженную моим возвращением ребятню. Стирал под строевые песни в собственном исполнении. Казус правда поначалу выходил. Ну, помните на "стиралках активаторных" валики такие стояли, бельё выжимать, крутишь-крутишь одни детские колготки с полминуты? Так я брал сразу пару этих колготок и выжимал почти насухо одним движением. Жена правда довольно быстро сообразила, почему это колготки эти над коленками у детей быстро рвутся - пришлось "дури" поубавить.
За ужином, даже если сама уже поела, сидела рядом. С мороза или "с устатку" рюмочку наливала, себе тоже, губы помочить за компанию. Даже не верится уже, что были такие времена когда початая бутылка водки могла больше месяца ждать в холодильнике "своего часа".
А потом оставались вдвоём...
Была ещё одна причина побыстрей, вдвоём, закончить дела: в любую минуту мог зачихать-закашлять динамик в "прихожке" и выдать до "очертенения" знакомое:
- Вас вызывает семьсот пятый!
Так вот, если вызовут на ночь глядя, и если повезёт "приползти" под утро, то... Ну короче, слышал я много россказней от этих, как их, "мачо" (школьный товарищ, кстати, говорил, что в тех краях слово это означает "неуёмный придурок" и ничего больше), так ведь врут поди, лично я себя тогда не очень то мужиком чувствовал.
Деньги отдавал все до копейки, по началу "аж" 178 рублей, и это на 39 рэ больше многих других лейтенантов, добавляли за особые условия службы (был такой приказ: 50% от оклада, это у "летёхи" 110-ть, но не более 39-ти). Как она умудрилась купить на них (самой работать по началу было просто негде), хоть и в кредит, детскую кроватку, диван, сменивший страшно неудобную КЭЧевскую кровать-полуторку с панцирной сеткой (одно достоинство у неё всё-таки было: даже поссорившись спать "приходилось" в обнимку, как минимум попа к попе ВПРИТИРКУ), маленький ковёр и даже молодёжную стенку, которая до сих пор стоит на летней кухне в отличии от кучи выброшенной на свалки "всего Союза" более поздней мебели, знает только она сама, но "почему-то" не любит об этом вспоминать. Ах да, "заначил" первые свои премиальные на 23 февраля, 5-ть рублей, чтобы жене на 8 Марта подарок купить, духи "Красная Москва"(много ранее онЕ назывались "Любимый букет императрицы"),выпали из удостоверения, когда рубашку в стирку отдавал. Она, несмотря на молча выслушанные объяснения, так расстроилась, что с тех пор ни на что и ни копейки не утаиваю. Если её нет дома, то беру в секретере, но обязательно говорю сколько и на что взял. А когда, уже на Севере, сказал жене, что если сейчас машину не купим, то уже и никогда, услышал всего одну фразу в ответ:
- Храни где хочешь, но домой принесёшь - я найду им применение.
Взял ссуду в кассе взаимопомощи 5 тысяч, положил на сберкнижку сроком на год, а потом снял "навар" 150 рублей и вернул долг в кассу: пятьдесят. Ей понравилось, тем паче она уже и сама очень прилично получала. Сделали так ещё три раза. Машину, правда, "шоху" с одиннадцатым двигателем еле успели купить (случай помог) в самом начале июля скотского 91-го уже за 16288 р. 48 коп.(подсчитала же ... какая то)! И это был только первый раз, ну когда ограбило нас государство самым бессовестным образом, отблагодарило за 29 лет безупречной службы!
Почитай уже за сорок лет совместной жизни мы с Танюхой и не поссорились "по хорошему" ни разу. Может потому, что она не учит меня водить машину или забивать гвозди (гвозди, кстати, один раз попробовала, но об этом как-нибудь в другой раз), а я не лезу в её кастрюли и мне абсолютно наплевать на то, какие и куда она купила занавески или обои?
Жили мы всю службу в маленьких закрытых гарнизонах, а по сему об измене жены муж узнавал последним. Но ни одной самой хитрой "честной давалке" не удавалось дурачить своего "сохатого" больше полугода. Служба такая, никто не знал когда вызовут, когда вернёшься. Присказка такая бытовала:"Жена не должна спрашивать когда ты придёшь, может только уточнить, рассчитываешь ли ты придти сегодня".
Ой! Ну, ревнивая, конечно же, до тихого ужаса. Главное ведь абсолютно беспочвенно. Именно за эту беспочвенную ревность я и обматерил её года три назад первый, надеюсь и последний, раз, дурой трахнутой назвал. На что она не задумываясь, она вообще-то за словом в карман никогда не лазит, ответила:
- Да, трахнутая, и не раз, но только тобой.
На том и помирились. Она у меня никогда к маме не собиралась, и даже в другую постель не ложилась, когда ссорились. Ляжет и отвернётся к стенке. И кто может долго терпеть, чтобы не погладить и не потереться? Ну вздохнёшь пару раз, если чувствуешь, что виноват. Ну, а как повернётся со словами:
- Да ну тебя!,- всё, твоя...
Моей жене можно всё! Потому что она лучше меня знает, что ей нельзя!
Так что пусть я подкаблучник. Мне с молоду хватало "командирствования" на службе, там приходилось принимать порой не лёгкие решения и отвечать за них, а придя домой, я уже говорил, со строевыми песнями помогал жене мыть пол, посуду, ну что попросит, или даже не попросит, а я сам увижу, что она не успела сделать. Не делал за неё, а помогал, тем паче награда за это никогда не заставляла меня ждать.
- Я за пазухой не жил, Не пил с господом чай я ...",- пел в одной из своих многочисленных песен любимый мной Высоцкий, но если переиначить слова поэта, сейчас, ну хоть убей, не вспомню кого именно, то:
Избавил бог меня всего от трёх напастей:
В старости о юности тужить,
Делать не любимую работу,
С нелюбимой женщиною жить!