ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ: Настоящее имя девочки изменено, чтобы родители не узнали свою дочурку и, поругав за то, что уходит гулять без спроса, не поставили в угол.
Как-то вечером солнце пышно взбило подушки облаков, сладко зевнуло, заражая зевотой всех дневных жителей, и укрылось с головой легким перистым одеялом… Конечно, солнце прекрасно знало, что спать, укрываясь полностью, очень нежелательно, так как приходится дышать спертым, застоявшимся воздухом, но избавиться от этой вредной привычки никак не могло. Вскоре Светило заснуло и принялось выводить носом рулады, которые у него переняли все соловьи. Было уже совсем поздно, хотя петухи еще не начали поглядывать на часы, чтобы прокричать первую зорю. Это было время таинства и волшебства.
И именно в этот час на подоконник открытого окна маленького домика сбежала маленькая Леди. Если вы не присутствовали при этом, то конечно удивились: «От кого могла сбежать эта маленькая Леди?». Всем известно, что Леди могут сбегать только от нежеланного замужества, но ведь маленьким Леди это никоим образом не должно грозить. Так вот, она не сбегала ни от кого. Она просто сбежала вниз по лунному лучу, семеня крохотными ножками и балансируя для равновесия прозрачными крылышками, которые росли у нее за спиной. Спрыгнув на подоконник, Леди прошлась туда-сюда, словно по паркету зала для балов. Подошла к дальнему краю подоконника и какое-то время всматривалась вглубь комнаты, освещаемой лучиком, по которому она добралась сюда. Удовлетворенно кивнула смугловолосой головкой, взмахнула крылышками… Нет, определенно трудно описывать такую маленькую Леди, если вы ее никогда не видели. Но самые догадливые, наверное, подумали, что взмахнуть могли только какие-то большие создания вроде орлов или птицы Рух. Правильно, крылышки малышки затрепетали и перенесли ее в глубину комнаты, прямо на подушку кровати, на которой безмятежно спала девочка.
Склонив головку набок, гостья с минуту рассматривала спящую. Наверное, ей пришло на ум что-то очень смешное, потому что она прыснула в кулачок и запрыгала на месте. Потом ухватилась обеими ручками за нос девочки и принялась тормошить его. Ручки были такими крохотными, что одной ухватиться за нос она просто не смогла бы. Это - то же самое, как если вы попробуете ухватить одной рукой огромную ташкентскую дыню. Прошло какое-то время, прежде чем девочка сморщила нос и громко чихнула. Тут уместно сказать, что озорницу этим действием как ветром сдуло, и если бы не ее чудесные крылышки, она оказалась на полу, упав с огромной высоты.
Еще хорошо если бы ей удалось упасть в мягкий пушистый тапочек в виде Мишутки. А вдруг на жесткий и твердый, как дерево пол? Впрочем, пол и был деревянный. Но к счастью и благодаря крылышкам этого не произошло.
Сердито фыркнув, Леди снова опустилась на подушку и оказалась прямо перед широко распахнутым глазом.
— Ты кто? — спросил, конечно, не глаз, а его хозяйка.
— Я – Фотя, — представилась гостья. – А тебя как зовут?
—- Люкай, — разумеется, девочку звали не совсем так, а точнее, совсем не так, но имя вырвалось само по себе.
— Какое странное имя, — удивилась Фотя. — Это что же, когда ты играешь с друзьями, тебя Люкашкой кличут?
—- Вот еще, Люкашкой! — обиделась девочка. — Люкашка. Что ли я какашка какая? Просто Люкай. А вот у тебя имя вообще непонятное, таких имен и не бывает вовсе. Прямо какое-то Фу ты, ну ты – ножки гнуты.
Пришла очередь обижаться собеседнице.
— Нормальное фейное имя. У нас у всех такие имена. Фаня, Фися, Фиря… Если бы я когда-нибудь стала взрослой, меня звали по другому. Но ни в коем случае не Фатимой.
— А чего ты здесь делаешь? — спросила девочка.
—- Это ты чего ЗДЕСЬ до сих пор делаешь? Нашла время рассыпаться в кровати, когда столько чудесинок происходит в мире.
Люкай представила, как она рассыпалась по простыне, словно манная каша, которая не желает вариться в кастрюльке, и засмеялась. Фотя начинала ей нравиться все больше и больше, как будто слово больше можно применить к крохе размером с мизинчик Люкай.
— И что, мы будем играть с тобой? — спросила она.
— Не играть, — ответила фея, девочка уже поняла, что ей ничего не сниться и это самая что ни на есть всамделишная фея. — Ты испытаешь Гранд Диозное приключение!
Она именно так и сказала, Гранд Диозное.
Люкай была очень серьезной и рассудительной девочкой. В свои полные пять с половиной лет она уже много знала и сама прочитала несколько книжек. Нет, книг. Но Фотя произносила, казалось бы, знакомые слова таким тоном, что они воспринимались буквально. Девочка представила огромную лабораторию, полную всяких механизмов, стеклянных колб, извитых трубочек и себя в белом халате, занятой испытанием приключения.
— А где я стану испытывать его? — спросила она.
— Есть одно загадочное место, — ответила фея.
И опять было непонятно, где же находится это гадочное место, за которым будет происходить испытание. На всякий случай девочка сказала:
— Только ни в какую кроличью нору я не собираюсь лезть, — недавно она прочитала «Алису в Стране чудес» и знала, о чем говорит.
Фея отмахнулась.
— Не волнуйся, мы пойдем другим путем! — и Фотя, ухватив Люкай за прядку волос, свисавшую над ухом, взлетела и неожиданно резко дернула за нее.
— Ай! — вскрикнула бедняжка. — Там, откуда ты, что ли не учат приличным манерам? Ты с меня сейчас сдернешь скальп, как лавину с горных Альп.
Люкай порой и сама не понимала, откуда в голове выскакивают, как пузыри в луже под дождем и точно как пузыри лопаются, всякие разные умные слова. Она была продуктом воспитания книг, телевидения и радио, и иногда услышанное тихонько пряталось в ее головке и лежало до лучших времен. Что это за лучшие времена и кто их определяет, девочка не знала, но так часто говорила бабушка. В одном Люкай была уверенна определенно – клоков волос вряд ли лишаются в лучшие времена.
Фотя тем временем, не давая опомниться, тянула ее вперед. Из спальни, по коридору, с крылечка во двор… Только сейчас маленькая искательница приключений хватилась, что забыла у кроватки свои любимые мягкие тапочки.
— Пустяки, — отмахнулась фея на робкий протест девочки, — босячкой не вырастешь.
Слово «босячка» той определенно не понравилось, но и пугала перспектива не вырасти. К счастью Люкай вспомнила, как бабушка рассказывала о своем босоногом детстве и успокоилась. Со временем стать такой же морщинисто-доброй, как бабушка, она совершенно не возражала. Нельзя же всю жизнь проходить в детских трикотажных колготках.
Тут какой-то посторонний камушек дерзко уколол ее нежную пяточку. Девочка ойкнула. Ей нечасто приходилось бегать голыми ножками по земле.
В дальнем углу двора, у самого забора, рядом с будкой спал цепной пес Дружок. Вы, конечно, сразу представили огромную, лохматую псину с огромной пастью, усеянной острыми зубами. Такого самого настоящего псокодила. И кличкой, по меньшей мере, Друг. На самом деле это было маленькое добродушное и лохматое создание. Произносить последнее слово нужно было обязательно слитно, потому что если не видеть Дружка и произнести раздельно, вот так: со здание, то в размерах можно легко ошибиться. Дружок был двупородной собакой. Свою родословную он вел от папы мопса и мамы мальтийской болонки, которые познакомились во время променада (слово это ассоциировалось у Люкай с чем-то сладким, вроде мармелада) в парке, когда их хозяйки увлеченно обсуждали новые модели дачных соломенных шляпок. Высокомерные, спесивые собачники отвернулись от малышей-мопсолонок и Дружок оказался в семье Люкай. Маленькая хозяйка до сих пор не решила, кем же был на самом деле ее Дружок. Если по папе, то – мопсолонка. Но поскольку он был мальчиком, то, скорее всего — болопс.
Фотя остановилась возле собачьей будки. Дружок приоткрыл один глаз — поскольку его мордочка представляла собой сплошную неухоженную клумбу, догадаться об этом можно было лишь по движению брови. Промёл разочек хвостом пыльную дугу по вытоптанной земле, тяжело вздохнул и снова погрузился в сон. Из-за всяких странных слов Люкай постоянно приходилось отвлекаться от дел и задумываться. Ну, как можно ПОГРУЗИТЬСЯ в сон. Ведь не всегда же снится море или речка. Иногда сны бывают вовсе даже сухими. Ее размышления прервала Фотя:
— Давай, полезай быстрее, нам надо успеть.
— Что значит полезай? – возмутилась Люкай, от неожиданности забыв поинтересоваться, куда это им необходимо успеть. — Ты обещала, что мы пойдем другим путем.
— Правильно, другим, — ответила фея. — Это же коНУра, а не коНОра. Давай, полезай, — нетерпеливо повторила она.
Люкай вздохнула, от чего Дружок удивленно вскинул голову, и полезла в коНУру. Там было тесно. И хотя Люкай была маленькой девочкой, пришлось сесть на корточки. Так, что колени оказались на одном уровне с головой. Со стороны могла показаться, что ее уши растут на коленках.
— И что дальше? — спросила она у Фоти, барражирующей над ее правым плечом.
— Отодвинь среднюю доску в задней стенке и выползай наружу.
— Но там только забор! И будем мы какие-то подзаборные.
Взрослые всегда неодобрительно отзывались о подзаборных, и Люкай не хотелось стать одной из них.
— Не беспокойся, — успокоила спутница, — там нет забора.
Доска отодвинулась на удивление легко, Люкай протиснулась в образовавшуюся щель, выпрямилась и замерла. Вокруг не было ничего. Нет, даже так — НИЧЕГО. Если не считать узкой черной дорожки шириной со ступню, убегающей куда-то вдаль. По обе стороны дорожки и ПОД ней ничего не было. Точнее, было нечто блеклое, отблескивающее перламутром, но точно не облака, а — ничего.
— Пойдем, — потянула ее фея. — Это - Пурламутровое нечто, тут невозможно упасть.
Девочка боязливо поставила на дорожку одну ногу.
— А нам долго идти? — спросила она.
— Ну, поскольку нам идти не по долготе, а по широте, то не очень, — успокоила Фотя.