17.
Дядька провожал Иво до поезда. Они остановились перед вагоном, закурили. День был ветреный. Рваные разноцветные весенние облака быстро летели с запада, надвигаясь на город, и тут же покидали его, уступая место другим таким же летучим созданиям.
Николай был печален – он привык, что каждый вечер дома его ждал Иво. Кроме того, племянник хорошо подкормил его за полтора месяца гостевания. Теперь снова придётся жить полуголодной жизнью. Да и друзья – поэты потихоньку вернутся в дом на бесплатные ужины.
Состав дрогнул, засвистел где-то вдали. Иво пожал руку дядьке и поднялся в вагон. Добравшись до места, помахал Николаю через двойные стёкла. Поезд тронулся. Дядька отодвинулся назад, и в окне понеслись столбы, провода, светофоры, будки с путейцами, держащими жёлтые флажки… Дорога, опять дорога! Иво надеялся, что через трое суток прибудет в Новосибирск.
Вагон почему-то сильно качало, может быть, от ветра. Колёса сбивались с такта. Пассажиры в соседнем купе громко обсуждали, как прошла свадьба у молодожёнов Ивана и Даши, хвалили невесту, жениха, вспоминали, кто что подарил. С другой стороны играли в карты, смеялись.
Иво чувствовал себя усталым. Казалось, с момента отъезда из Бийска прошла целая жизнь, которая навсегда отрезала его от прежней. Далёкой и недосягаемой казалась мать - где-то на краю земли. Иво вспоминал её так, как будто не видел уже лет тридцать. За эти неполных два месяца он забыл, как выглядит её квартира. Казалось, что уже не помнит её улыбки, и ему становилось страшно – что-то важное, дорогое и родное уходило, утекало по капле, оставляя чёрную пустоту.
Он понимал, что память о прежнем просто погружалась куда-то вглубь сознания, уступала место многочисленным событиям, которые вмещали в себя новый мир – мир скитаний по чужим домам, бесконечным дорогам, где не встретишь ни одного знакомого лица, не услышишь доброго слова, обращённого к тебе. Именно к тебе, а не к случайному прохожему в твоём лице. Одиночество среди людей, настороженность, недоверие к словам – вот чему научили его эти два долгих месяца. Казалось – в нём родился и вырос ещё один человек – осторожный и хищный. И он, как ни странно, был намного старше того мальчишки, который ещё недавно сидел за школьной партой.
Иво взял постель, занял верхнюю полку. Он с удовольствием улёгся головой к окну и расслабился. Состояние было странным – похожим на гриппозное. Он долго ворочался с боку на бок, не мог найти удобного положения. Всё мешало, всё было не так – и тонкое одеяло, и плоская поролоновая подушка и глухая плотная духота в вагоне. И всё-таки незаметно навалился сон.
Казалось, что идёт он тем самым коридором в квартире сестры Ларисы. Только коридор такой длинный – конца не видно. Пол жёлтый, узорный – паркетный, светится изнутри. По правую и по левую руку – открытые двери. Тоже красивые, из цельного янтарного дерева. Внутри – стоят резные кровати. На них в кружевных одеялах и подушках лежат люди – кто газету читает, кто яблоки ест, кто воду пьёт из цветной бутылки.
-Да это больница! – воскликнул Иво. – Зачем я сюда пришёл? Терпеть не могу болеть и лечиться!
Навстречу по коридору идёт сестричка в белом халате.
-Лариса, - взмолился Иво, - выпусти меня отсюда! Мне здесь нечего делать.
-Вот сдашь анализы, тогда выпущу, - пообещала она.
-Ну, какие анализы! Мне же ехать надо – домой!
Тут сзади догнал его санитар в голубом костюме, Он вёз какое-то сложное устройство – через стеклянные окошечки видна была сиреневая жидкость. Иво шарахнулся вправо и задел плечом этот агрегат. Конструкция рухнула, разбилась, жидкость разлетелась во все стороны, забрызгала одежду и лицо. Кожу зажгло. Иво провёл рукой по щекам, стараясь стереть капли, и проснулся.
Сразу понял, что у него жар. С трудом спустился на пол, обулся и двинулся в начало вагона – к проводнику. Температура оказалась высокой – почти тридцать девять.
-Иди, одевайся, - сказал проводник, - я вызываю "скорую". В Челябинске – остановка.
-Может, выпить аспирина и подождать, - предложил Иво.
-Не имею права. А вдруг у тебя скарлатина или дифтерия. Собирайся – поедешь в больницу. Там выяснят, что с тобой.
Состав уже приближался к Челябинску. Иво прошёл на своё место, накинул куртку, надел кепку. Его мутило, но ехать в больницу не хотелось. Во-первых, пропадёт билет. Во-вторых, неизвестно, сколько времени он потеряет. Кроме того, денег – в обрез. На больницу он не рассчитывал. Но и ехать дальше больному тоже нельзя. А вдруг это что-то серьёзное. Но всё-таки, он пожалел о том, что обратился к проводнику. Надо было попытаться справиться своими силами.
18.
"Скорая", светясь красным крестом, стояла прямо на перроне. Иво посадили в кресло позади шофёра, машина развернулась и направилась по привокзальной площади к улице, где пристроилась в густой рычащий поток автомобилей. И хотя на её крыше работала мигалка, увеличить скорость было невозможно – двигаться или стоять приходилось вместе с потоком. Наконец, на повороте водителю удалось вырваться из железных тисков и свернуть на боковую магистраль. "Скорая" понеслась вдоль квартала – всё ниже и ниже. Замелькали стандартные для всех городов жёлто-серые "хрущовки". Под горой машина снова круто повернула, и дальше ехать пришлось уже по пустынной улице с деревянными домами.
Иво в который раз в своих скитаниях снова поразился сходству с родным городом. Инфекционная больница в Бийске тоже находилась в старом районе - среди хлипких деревянных домишек. А везли его именно в инфекционное отделение – до выяснения диагноза.
Машина остановилась перед длинным бетонным бараком. Иво поднялся на плоское крыльцо и вошёл внутрь. Слева оказалась стеклянная загородка. Там за столом сидела дежурная в белом халате.
-Ваш паспорт, - равнодушно сказала она.
Иво подал документ и, пока заполнялись бумаги, осмотрелся. Картина очень напоминала увиденный в поезде сон – длинный коридор и двери, двери… Вдалеке у окна стоял худой мужчина в больничном наряде – блеклой хлопчатобумажной рубашке и таких же штанах. От этой незамысловатой картины веяло безысходной тоской, скукой лечебных процедур, ожиданием врачебного обхода, запахом безвкусных обедов и ужинов.
-Куда я попал! Вот дурак! – подумал Иво. – Если ничего серьезного не обнаружится, сразу сбегу отсюда.
Дежурная, заполнив несколько бумаг, повела его сначала в подвал – в раздевалку, потом - в карантинное отделение. Это была обычная палата, отгороженная от общего коридора дополнительной фанерной дверью.
-Когда диагноз установят, - сказала она, - перейдёшь в общую палату. А пока побудь здесь. По коридору без надобности не шатайся – ты на карантине. Сейчас приду, измерю температуру, отберу кровь и мазки. Ужин тебе принесут сюда.
Иво присел на кровать поверх зелёного байкового одеяла, осмотрелся. В палате, видимо по причине карантина, была раковина с двумя кранами, зеркало и даже туалет, спрятанный в нише.
-Как в Европе! – удивился Иво. – Санитария – не придерёшься!
Он подошёл к зеркалу. На лице обнаружилось несколько тёмных пятен. Иво решил умыться, но пятна не исчезли. Когда вытирался полотенцем, заметил, что на одном из них появилась сукровица.
-Это сыпь, - понял он, - может, и вправду скарлатина. Господи, пронеси!
Вошла дежурная с пробирками. Иво показал ей пятна на лице, она подвела его к окну, внимательно рассмотрела кожу, поворачивая Иво то направо, то налево. И сказала почти весело:
-Слушай, да у тебя ветрянка! Ты что, в детстве не переболел?
-Нет, ветрянкой не болел.
-Ну, ты даёшь! Здоровый мужик, детскую инфекцию подхватил, - и она захохотала. – Такого я ещё не видела.
-А вот такой я не стандартный! – улыбнулся Иво. – Зря с поезда сняли – билет пропал. Сейчас уже к Новосибирску подъезжал бы.
-Да, тебе не повезло. Вернее, наоборот – повезло. А если бы это была дизентерия или дифтерия! Ну, кровь и мазки я всё равно у тебя возьму. Порядок есть порядок. И продержат тебя здесь, наверное, недели две. Пока не будут готовы все анализы. А температуры завтра уже не будет – останутся только болячки на месте сыпи. Они заживают долго.
Иво после разговора с сестрой успокоился. Про себя он решил, что через три-четыре дня сбежит из больницы. Самая главная проблема будет – забрать паспорт и одежду из раздевалки. Её отдают только после выписки. Но Иво не сомневался, что придумает способ, как это сделать.
Через час появился врач. Это был веселый пожилой дядька. Его серые глаза лучились добротой, выражение лица сообщало о покладистом нраве. На шее у него висел прибор, который Иво называл "слушалкой", в кармане торчала медицинская ложечка, в руках – тонометр. Он бодро осмотрел пленника карантинного отделения, потрогал печень, живот, послушал сердце, лёгкие. Повернул лицо Иво к свету.
-Живот не болит? Голова? Глаза не ломит? Как горло? – спрашивал он и, не дожидаясь ответов, сам себе сообщал: " Всё в порядке, всё в порядке".
Закончив осмотр, улыбнулся:
-Ничего страшного нет – это ветрянка. Но пока мы тебя задержим. Полежи, отдохни. По результатам анализов видно будет.
-Ветрянка – это же пустяки, - умоляюще посмотрел на доктора Иво, - отпустите меня завтра.
-Я бы рад, но не могу – таков порядок, - снова лучезарно улыбнулся врач. – У нас тут спокойно, кормят неплохо. Я сам здесь обедаю. Завтра перейдёшь в общую палату – к выздоравливающим. Договорились?
Он собрал свои инструменты и кругло выкатился за дверь.
Вскоре молоденькая няня принесла ужин.
-Вот ты какой, - удивилась она, - здоровенный, а ветрянку подцепил.
-И на старуху бывает проруха, - весело ответил Иво, принимая поднос с тарелками. – Лапша да каша – пища ваша?
-В обед котлеты были. А ужин – вегетарианский. Вечером молоко давать буду с печеньем.
-У, ты какая! – шутливо погладил он девчонку по голове. – Красавица! Ты бы лучше паспорт мне принесла.
-Не положено. Только после выписки.
-А я иногородний. Меня с поезда с температурой сняли. Билет мой пропал, денег больше нет. Вот подал телеграмму, мне перевод придёт. Без паспорта не получить. Принесёшь? – улыбнулся Иво.
-Ладно. Через сутки я снова дежурить буду, тогда и принесу. А как телеграмму подал, на телеграф ходил что ли?
-Нет, я врача попросил, - делая правдивые глаза, сказал Иво.
Девчонка не соврала – через сутки, действительно, принесла паспорт. Теперь оставалось добыть одежду из раздевалки. В обед к инфекционному бараку подошла машина, привезла новые матрацы. Иво вызвался помочь при разгрузке.
-Мне только одеться надо, чтобы не простыть, - попросил он санитарку.
-Пошли в раздевалку, в своё оденешься. Потом сдашь, - согласилась она.
Иво, спускался в подвал, стараясь выглядеть равнодушным. Но внутренне он ликовал – свобода уже приветливо махала ему рукой из-за машины, стоящей перед крыльцом. Он, в самом деле, помог шофёру перетаскать матрацы в комнату с табличкой на двери - там находился склад больничного белья. Потом вышел на крыльцо и, не оборачиваясь, двинулся прочь от больницы. Отойдя уже далеко, услышал крик санитарки:
-Эй, парень! Вернись! Куда пошёл?
Но в ответ Иво только ускорил шаг. За три дня инфекционный барак так надоел ему, что казалось запах хлорки следовал по пятам даже на улице. Дорога шла в гору. Весеннее солнце било в глаза, синицы пели звонко и весело. Но в кармане куртки лежало всего пятьдесят рублей. В пересчёте на советские – пять копеек. Нужно было как-то добывать деньги.
Иво добрался до остановки трамвая, вошёл в вагон, спросил у кондуктора, как доехать до рынка.
-Водитель объявит, слушай. Пока ещё далеко, - ответила она.
Вагон катился тем же путём, по которому "скорая" везла Иво. Он снова рассматривал город, находя запомнившиеся приметы – здание с сиреневым зеркальным покрытием, похожее на бассейн, полукруглый стадион с высокими трибунами, православную церковь…
-Следующая "Вокзал", - невнятно сообщил репродуктор.
Иво стал продвигаться к двери – народу набилось много, а ему на следующей выходить. Перед ним пробиралась вперёд грузная женщина. Она пыхтела и орудовала локтями, как стенобитное орудие. Большая сумка, висящая на её локте приоткрылась. Там, среди пакетов с продуктами лежал пухлый цветной кошель. Парень справа от Иво сработал абсолютно автоматически - толстая сумочка перекочевала в карман его куртки. Иво инстинктивно (сам не зная зачем, может быть потому, что у них с Женькой был уговор – простых бедных граждан не трогать) схватил его за руку, но парень посмотрел быстрым стеклянным звериным взглядом, и стало понятно, что помешавшему пощады не будет. Публика, приготовившаяся на выход, вывалилась из двери вагона. Иво не успел отступить внутрь, и ему пришлось тоже выбраться наружу. Он быстрым шагом стал удаляться от остановки в сторону вокзала. Следом за ним – шаг в шаг – двигался тот самый парень из автобуса. Вдруг раздался истошный визг:
-Обокрали! Караул! Держите вора!
Иво не обернулся, не ускорил шага, но за спиной было слышно, как бегут несколько человек. Он тоже побежал. Его догнали уже за железнодорожными путями, сбили с ног, обшарили, вытащили паспорт. Трое парней, хорошо одетые с "накачанными" фигурами, долго пинали его куда попало. Дважды удары пришлись на левый глаз. Потом с него стащили куртку.
-Не будешь, падла, лезть на чужую территорию! – заявил один из них.
Легко перепрыгивая через рельсы, засунув руки в карманы, "качки" уходили прочь, громко переговариваясь и смеясь. Пару раз оглянулись - убедились, что Иво по-прежнему лежит на земле и скрылись за углом вокзала. Время как бы остановилось, замедлилось. Сознание увязло в каком-то болоте, и чахлые тополя, которые Иво видел сквозь качающееся розовое марево, поплыли и исчезли.
Продолжение здесь http://www.proza.ru/2012/04/06/376